***
Огромный дом Тодороки теперь пустовал, пугая своими размерами и холодом одиночества. Повсюду Шото преследовали неприятные воспоминания, и он довольно быстро пересекал коридоры, стараясь не давать волю своей памяти. Отец встретил его в своем кабинете, и, даже не став заходить издалека, поставил Шото перед фактом. Жениться. Без ведома сына Старатель нашел тому достойную невесту и теперь сообщал об этом так буднично, словно это было чем-то обыкновенным в жизни, о чем не стоило беспокоиться и переживать. - Ты помнишь Сакуру? - спросил Старатель, и не дождавшись ответа продолжил. - Мы близко общаемся с ее отцом. Он предложил выдать свою дочь за тебя замуж. В среду они приедут для знакомства. Шото молчал. Сакура. Он едва помнил ту девочку, с которой когда-то общался в детстве. Маленькая, болезненная и чем-то по характеру напоминала старшую сестру Фуюми. Они не общались с тех пор лет... 15... или больше. - Я подумаю, - ответил Шото, не соглашаясь с идеей отца, но решив прийти хотя бы из вежливости. Довольно грубо было бы проигнорировать эту встречу.***
В среду с утра раздался звонок от Фуюми. Она каким-то образом уже была в курсе и совершенно не одобряла поступка отца. Впрочем, именно из-за ее звонка Шото и вспомнил о запланированной встрече. Когда он приехал в старый дом, гости уже прибыли. Отец Сакуры высокий и с жестокими чертами лица мужчина, а ее мать - тихая и скромная женщина. И Сакура. Такая же маленькая и хрупкая, неожиданно одетая в традиционное кимоно нежнейшего розового цвета. Увидев Шото, она слабо кивнула, тут же опуская взгляд. Из аккуратной прически длинный светлый локон упал на лицо, но она даже не попыталась его убрать. Шото вдруг понял, что девушка жутко напугана. С усилием подавив зарождающийся гнев, он поздоровался с отцом Сакуры, а после всех традиционных приветствий их отпустили в сад, чтобы сосватанные смогли пообщаться и продолжить знакомство. Сакура молчала. Тихой тенью следовала за Шото, который, наконец-то, оказавшись в саду, почувствовал себя лучше. А, может, это аура девушки так на него повлияла. В детстве она всегда применяла на него свою причуду, исцеляя от очередных изматывающих тренировок отца. Они почти никогда не разговаривали, но ей это никогда не мешало. Они были слишком маленькими, чтобы понимать причины, почему родители поступают с ними так или иначе, но оба чувствовали странное единение, когда оказывались вместе. После того, как мать Шото отправили в психлечебницу, родители Сакуры стали редко появляться в их доме, а общение сошло постепенно на нет. И вот сейчас они снова здесь. Не задумавшись, Шото шел к самой дальней лавочке, где в детстве всегда прятался от гнева отца. Разговор не ладился. Шото не знал, о чем следует в такие моменты вести разговоры с девушками. А Сакура, все еще напуганная слишком официальным приемом, не поднимала даже головы. В светлых, почти белых волосах, как у его матери, золотились шпильки с незамысловатым цветочным украшением, нежная кожа чуть розовела на щеках. Она никогда прежде не смущалась Шото, но и они уже давно не дети. Аккуратные пальцы нервно теребили край кимоно. - Ты хочешь этой свадьбы? - спросил Шото, наконец, нарушив эту тишину. Сакура тихо вздрогнула, подняв на него фиалковые глаза. Даже если и не хотела, никто, кажется, не интересовался ее мнением. В отличие от Шото у нее не было другой возможности вырваться в этот мир. Учителя на дому, занятия музыкой и рисованием, рукоделие. Ее готовили к семейной жизни, никак не к геройской. В школе она не была со средних классов, когда ее отец решил, что достаточно для нее общих полученных знаний. Информация вдруг целым потоком обрушилась на него, заставив Шото ужаснуться. Даже в его семье порядки были куда мягче. Он не хотел жениться, но, видя отчаянный взгляд Сакуры, который она старательно прятала от него, поколебался. Когда они вернулись в дом, Шото коротко кивнул матери Сакуры, показавшейся ему еще более замученной, чем в первый раз. Как и ее дочь, она практически не поднимала взгляда, беспокойно рассматривая Шото со стороны. Тодороки поднялся в кабинет, но замер, услышав край разговора Старателя с отцом Сакуры. И, чем больше он слышал, тем сильнее закипал в нем гнев. Он едва смог попрощаться по всем правилам, а не плюнуть в лицо отцу Сакуры, а потом и своему собственному. После, Шото и Сакура встретились еще несколько раз. В их последнюю встречу, когда уже должен окончательно решиться вопрос о браке, Шото решил рассказать о том, что слышал за дверью кабинета отца, но боялся, не зная, как отреагирует Сакура. Сегодня она была сама не своя. Рассеянная, с грустным взглядом и куда более нервная, чем даже в их первую встречу. - Шото-сан, - Сакура выглядела сейчас очень целеустремленной, хотя смертельная бледность растекающаяся по ее милому лицу говорила как раз об обратном. - Тебе не обязательно жениться на мне. Мой отец... и твой отец... Шото закрыл глаза, отсчитал до десяти, успокаиваясь. Она тоже знала. Знала, что отец продал ее, словно вещь за какие-то акции или вроде того. Тодороки никогда не влезал в дела семьи, и он прекрасно знал, что его отец сделал себе имя не только как герой номер два. В богатстве семьи Тодороки, первую очередь играл бизнес, а уж потом геройская деятельность. Фуюми что-то говорила о том, что отцы, Сакуры и их собственный, являются партнерами. По всей видимости, союз между Шото и Сакурой должен был закрепить какую-то сделку. - Не беспокойся, Сакура, все будет хорошо, - как можно мягче произнес Шото, неловко погладив девушку по плечу. Не удержавшись, убрал выпавший локон чёлки за стремительно алеющее ушко девушки. - Надеюсь, ты не будешь ненавидеть меня за это. Он встал, подав руку Сакуре. Её холодная ладошка медленно отогревалась в левой руке Шото. - Я никогда не буду тебя ненавидеть, Шото-сан, - тихо произнесла она, заметив в дверях дома своего отца. Кажется, тот был вполне доволен увиденной картиной. Даже Старатель, ожидавший, что сын вот-вот взбрыкнется, был несколько ошеломлен покладистостью Шото.***
Свадьбу проводили по всем канонам и традициям японской культуры. Сакура выглядела превосходно. Шото честно не мог отвести взгляд от ее милого одухотворенного лица. Ни капли страха в глазах, когда она смотрела на него. Лишь полное безграничное доверие к почти незнакомому человеку. Впрочем, у Шото были свои планы. Он уже давно готовил почву для них. Это не было местью, скорее горькое сожаление обо всем том, что сделал Старатель с их семьей. Теперь Сакура стала тоже частью его семьи. Он не мог помочь ее матери, но вырвал ее саму из этого бесконечного ада, в котором ей пришлось жить все эти годы. Вся остальная семья с радостью приняла Сакуру. Самым сложным для Шото было познакомить ее со своей матерью. Когда они вошли вместе, когда он познакомил ее с Сакурой, кажется, на долю мгновения он заметил признаки беспокойства на лице матери. Словно... Словно Рей сама вспомнила свою жизнь в браке, этот ужас, который ей пришлось пережить. Но Сакура убедила ее в обратном. Хорошо, что никто не знал о том, что Шото даже ни разу не прикасался к ней, не считая церемонного поцелуя на свадьбе. Он не мог признать себе, но, честно говоря, боялся напугать. Сакура едва начала расцветать и улыбаться, искренне, словно ребенок. В ее взгляде, обращённом на Шото было столько благодарности, что становилось даже неловко. Он боялся сломать эту гармонию, боялся растоптать ее доверие... Боялся стать тираном в ее глазах... монстром.***
Шото и Сакура спали в разных комнатах. Никто не был против, особенно, когда в вашей квартире вы живете всего лишь вдвоем. Но этой ночью Сакура тихо вошла к Шото, всего лишь в ночном халате, краснея от аккуратных ушек до не менее милых пяток. Хотя никогда раньше себе не позволяла такого. Шото сел, не понимая, что могло привести ее на ночь глядя. - Сакура, что-то случилось? - спросил он, но впал в еще больший ступор, когда сбросив с плеч халат, девушка осталась совсем обнаженной. Смущение затопило ее с головой, не позволяя произнести хоть слово. Пунцово-алые щеки, стыдливо опущенный взгляд и это тело, нежное, изящное, как у самой прекрасной фарфоровой статуэтки. - Что ты делаешь? - Шото не понимал, зачем. Где-то на краю сознания билась правильная мысль. - Шото-сан, я же твоя жена, - голос Сакуры был тих. Она подняла на него взгляд. В слабом свете ночника фиалковые глаза приобрели темный оттенок. - или я настолько противна тебе, что ты даже не желаешь ко мне прикоснуться? - Сакура, - Шото облегченно выдохнул. Он настолько зациклился на своих чувствах, на самом себе, что совершенно не заметил, что происходит с его супругой. - Ты самая прекрасная женщина на свете, Сакура. Шото неловко коснулся пальцами обнаженных плеч девушки. От холода она покрылась гусиной кожей, но стойко выдерживала выпавшее на ее долю испытание. - Я не хочу навредить тебе, - только и смог произнести Шото, не зная, как выразить все, что думал об их ситуации. - Поцелуй меня, - попросила Сакура, чуть не плача, но не от страха, и даже не от смущения. Если бы ее спросили, она не смогла бы выразить словами все облегчение, что испытала после слов Тодороки. Он не ненавидел ее, и это главное. Он заботился о ней, как ни один человек, кроме мамы, до этого. Он даже любил ее своей особенной любовью, благодаря которой ей теперь не страшен даже гнев отца. Шото целовал Сакуру, обнимая, сердито отбросив все свои прошлые мысли. Он не монстр в ее глазах, не тиран. Сакура не боится его, более того, кажется, даже любит таким, какой он есть. В любом случае после этой ночи их брак действительно можно было считать официальным.***
Прошло довольно много времени, прежде чем Шото сумел окончательно сбросить с себя оковы Старателя. Никому бы и в голову не пришло связывать их имена. Он никогда не поступал назло своему отцу, или даже отцу Сакуры, но делал, как считал правильным. Впрочем, советы своей супруги Тодороки ценил больше всего. Сакура ожила, расцвела подобно своей тёзке, сияя от счастья каждое мгновение. Она жадно впитывала мир вокруг себя, каждый день узнавая новое. Тянулась к свету, словно нежное растение, которое после долгого заключения в тёмной комнате, выставили на солнце и свежий воздух. Беременность ей была к лицу. Сакура обожала детей и все, что с ним связано. Шото вспомнил, как она, бледнея, просила у него разрешения позволить ей учиться. Вспомнил, как она плакала от счастья, когда Шото полностью поддержал ее выбор. Сейчас Сакура уже не могла так же бодро, как до беременности работать с детьми, но старалась почаще видеться с каждым из своих подопечных. Шото никогда расценивал свою работу, как геройскую. Честно говоря, он назвал бы ее такой же обыкновенной, как, например, у работника банка или юриста, или любой другой профессии. Но была в его жизни женщина, которая со счастливыми глазами и улыбкой всегда называла его героем. Шото считал это забавным и даже незначительным, но, глядя, на Сакуру, всегда улыбался в ответ.