Добрые руки

Сегодня было особенно жарко. Я вывалил язык и часто дышал, но все равно из густого меха хотелось выбраться. Человеком сносить жару всегда было проще, а сейчас я могу только лежать в теньке рядом с прохладной стеной. Несмотря на то, что солнце уже почти село, духота и жара не спадали. Из-за угла вышла она. Другие люди называют ее каким-то именем, но для меня она просто она. Она практически каждое утро выносит мне что-нибудь поесть. Зимой без нее я, наверное, загнулся бы от голода или начал охотиться на людей. Но только не на нее. Например, на какого-нибудь парня, вроде того, который сейчас обнимает ее за плечи. Наморщив от раздражения нос, я чуть-чуть оскалил клыки. Он не видит этого, но лучше бы ему знать, что я ревную. Но он не знал. Они о чем-то говорили на повышенных тонах, она явно была недовольна, попыталась вырваться. Он удержал насильно, и этого я стерпеть не мог. Поднявшись на ноги, я позволил рычанию вырваться из груди. Сегодня утром я съел кусок плесневелого батона, так что чувствую себя хорошо, уверен, что смогу защитить ее, лапы не трясутся. Они оба испуганно обернулись, но она явно меня узнала. Оттолкнула зазевавшегося парня, что-то резко ему сказала. Неотрывно глядя на него и не переставая рычать, я медленно подошёл к ней и обнаглел настолько, что прижался боком к ее коленям. Она наклонилась, погладила меня по голове, почесала за правым ухом. Хорошо, что за правым, потому что за левым пристроилось несколько надоедливых клещей, которых никак не удавалось вычесать. Он сказал что-то, наморщился. Я уловил слово «блохастый». Ну да, я блохастый! И что? Можно подумать, он сам чистый! Что-то ответив, она ушла в большой дом. Проводив ее взглядом, я вздохнул и ещё раз, на всякий случай, рыкнул на него. Забавно вздрогнув, человек поспешил сбежать. То-то же! Я здесь хищник! Бойся меня, лысый уродец! В животе пока ещё не урчало, но голод ощущался. Когда солнце ещё раз встанет, она из благодарности, надеюсь, вынесет мне еды, но до тех пор нужно найти воду. Дождя не было уже давно, вода на земле высохла, даже самая грязная, а пить хочется очень. Быстро обшарив окрестности ее дома, я ничего не нашел. Обычно я ходил в направлении восхода на разведку, но был там уже вчера, воды не нашел. Пришлось идти следом за солнцем. Зайти пришлось дальше, чем когда-либо, но воды все не было и не было. Незнакомые запахи и углы пугали, но собаки не решались ко мне подходить. Я больше, сильнее, я волк, а они всего лишь пугливые людские слуги. Стоит опасаться только стай собак. Я шел так долго, что устали привычные ко всему лапы. Да ещё и в темноте порезал левую переднюю, кровь быстро остановилась, но больно было очень. Почти не видные звездочки не могли мне подсказать путь обратно к ее дому. Только когда взойдет солнце, я смогу пойти ему навстречу и понадеяться, что окажусь в знакомых местах. Вместе с еле заметным порывом ветерка донёсся запах, от которого я припал к земле. Дикий альфа, очень сильный, хоть и молодой. — Иди сюда, — его речь была понятной полностью, не то что слова людей. Сопротивляться было очень трудно, так что я на полусогнутых зашёл за угол, где он ждал меня, — будешь пить? Я очень осторожно, практически на брюхе подполз к его ногам, чтобы показать, что покорен. И перевернулся на спину, подставляя горло и брюхо, чтобы альфа не сомневался в чистоте моих намерений. Я просто хочу немного воды, если он согласен ее дать. Альфа присел, сложил ладонь ямкой и налил туда немного воды. Я торопливо перевернулся и уткнулся носом в теплую кожу, слизывая холодную влагу. Он все подливал и подливал, не жалея и давая мне напиться. Когда вода кончилась, в моем пустом животе уже приятно булькало от каждого движения. — Есть хочешь? — я чуть опустил голову, снизу вверх заглядывая ему в глаза. Нет ничего зазорного в том, чтобы попросить у такого сильного охотника кусочек его добычи. Выпрямившись, альфа поманил меня и пошел куда-то. Нерешительно прижав уши, я последовал за ним. Он привел меня к дому. Судя по тому, что там все пропахло им и его эмиссаром, это его дом. А ещё там жила собака. — Кола, отойди, он блохастый, — альфа ногой отодвинул самочку-подростка, наверное, ей не больше года. Она заскулила, потому что хотела познакомиться, но я не особенно желал обтираться с собакой. У входа в дом альфа опять присел и поманил меня. Взяв мою морду в ладони, он посмотрел мне в глаза, да так, что я невольно осел на задние лапы и попытался попятиться. — Ты зайдешь в наш дом только на двух ногах, — строго сказал он, — или будешь здесь с собакой. Быть с собакой я не хотел. И в дом заходить тоже, хотя там явно было прохладно и пахло вкусной едой. И там был эмиссар. Чужой, но все равно не откажет погладить, наверное. Оглянувшись на сидящую у будки Колу и ещё раз взглянув на вход в дом, я очень аккуратно сделал маленький шажок к дому. А то вдруг альфа подумает, что я посягаю на его территорию и стаю. Удовлетворенно кивнув, он встал и поманил меня, повел куда-то вокруг дома. — Обратись и вымойся, — распорядился он, открыв дверь в маленький домик. И ушел. Просто оставил меня одного рядом с глубокой голубой ямой с водой, от которой пахло хлоркой, и этим домиком. Если я снова стану человеком, я смогу понять, как ее зовут. Она посмотрит на меня не сверху вниз. Не побоится прикоснуться, потому что я уже не буду блохастым. Я смогу сам принести ей еду, хорошую и вкусную, а не объедки из вонючих пакетов. Смогу поговорить с ней. А может, даже… Мотнув головой, я постарался вспомнить, как это. Представил руки альфы, которые видел только что, и зажмурился, изо всех сил пытаясь сделать свои лапы такими же. Стало больно, так больно никогда раньше не было, но я сжал зубы и терпел. Волк был недоволен, не хотел менять форму, но я настоял. Тяжело дыша, я с большим трудом встал на две ноги. Как легко вспоминались сразу все слова, как сильно кружилась голова, каким горячим был воздух — я почти не помнил. Тогда сил хватило только на то, чтобы заползти в душевую по стеночке и включить холодную воду. Когда уже зуб на зуб не попадал, я добавил горячей. Оказывается, открылась рана на ладони, кровь не переставала идти, и в розоватых потеках было хорошо видно, сколько с меня на белый поддон смылось блох. Убрав голову из-под потоков воды, я ощутил, как мерзко шевелятся в волосах клещи, выбирая себе новое место. Скривившись, я на ощупь выловил всех, кого смог почувствовать и поймать. Дверь в душевую приоткрылась. Рука альфы плюхнула на тумбочку стопку одежды и пластиковый флакон. Я потянулся к нему — собачий шампунь от блох и клещей. Грубо, но спасибо. Очень тщательно вымывшись этим средством с ног до головы, я вытерся белым мягким полотенцем, оделся в значительно великоватые вещи и, как это ни странно, почувствовал себя человеком. Когда я шел к дому, Кола посмотрела на меня уже совсем иначе. Как будто со скептицизмом. Ну конечно, это же явно ее шампунь, она тоже так вкусно пахла сиренью поверх непередаваемого амбре псины. Я все же протянул к ней руку, давая обнюхать. Но она явно запомнила, что я не захотел с ней водиться, и заносчиво отвернулась, ушла в свою просторную будку, презрительно вильнув хвостом. Сучка какая. Открылась дверь дома. Альфа, высоченный мужик, изучающе осмотрел меня с ног до головы и все же посторонился, пропуская внутрь. Я вошёл с долей осторожности, признавая главенство хозяина дома и вожака стаи. Где-то же и моя стая… Большая полутемная кухня была отделена от столовой барной стойкой. Конечно, альфе хватает света, но как же человек? — Саш, достань пирог, — попросила невысокая хрупкая девушка, аккуратно расставляя на столе третий комплект посуды. Наверное, для меня, — и ещё стакан, я что-то не достала. Альфа послушно выставил на стол стакан из настенного шкафчика, прихватками достал из духовки умопомрачительно пахнущий пирог с мясом. — Садись, — буркнул он, устраиваясь за столом. — Ой, так потеряшка уже тут, — улыбнувшись, странная девушка пошла в кухонную часть. Она же смотрела прямо на меня! — садись, конечно, не стесняйся. Я отодвинул себе стул, опустился на него. И оказалось, что я сижу аккурат напротив вожака. Неудобное место какое, но стол узкий, тут либо напротив него, либо рядом с ним или его эмиссаром. Сдается мне, ни того, ни того он не хочет. Справа кто-то замахнулся на меня. Я среагировал раньше, чем понял, что бить тут некому. И, пока я с ужасом осознавал, что толкнул девушку, альфа толкнул меня, да так, что захрустели ребра от удара о стену. — Я думал, она хочет меня ударить, — выдохнул я, потому что во взгляде мужчины было ясно написано — сейчас долгие месяцы выживания на улице пойдут псу под хвост, — я не специально, правда, я… — Он же не хотел ничего плохого, Саш, — окликнула эмиссар, сидя на полу и потирая локоть, которым ударилась. — Если ты будешь вести себя, как бешеная псина, мы вышвырнем тебя туда, откуда взяли! — так глухо и страшно прорычал альфа, что я не сдержал испуганный скулеж и немного сполз по стене, чтобы стать ещё меньше перед ним. — Я могу уйти, — с трудом выдавил я, — я не хотел, правда. — Я потерялась, — хныкнула девушка, явно только чтобы отвлечь его от меня, — и ты тоже меня обижал, когда ещё не привык быть человеком. — Не так, — довольно резко буркнул Саша, наконец, отворачиваясь от меня и помогая ей подняться. Положив ее руки на край стойки, он подождал, пока она кивнет, и сел обратно за стол, — и тогда тебя некому было защитить. — Согласна, не так обижал, — присев на корточки и нашарив лопатку для пирога, девушка пошла ее мыть. Она слепая. Как я сразу не догадался, вот дурак. Но я всё ещё не знаю, можно ли мне тут оставаться. Я правда могу уйти, это ведь чужой дом, а я всего лишь гость. Вожак коротко кивнул на стол, и я нерешительно сел. Было ужасно стыдно за такую глупость. — Прости, пожалуйста, — пробормотал я, когда эмиссар заняла свое место по правую руку от альфы. — Ты хотя бы нормально разговариваешь, — засмеялась она, откидывая волосы со лба. Альфа положил ей и себе по куску пирога, запеченную картошку и салат. В его взгляде исподлобья больше не было злости или враждебности, так что я взял себе небольшой кусочек пирога и картофелину. Оказалось безумно вкусно, то ли потому, что я давно нормально не ел, то ли потому, что кто-то из них потрясающе готовит. — Очень вкусно, — признался я, помогая переносить тарелки к раковине после ужина. — Рада слышать, — откликнулась эмиссар, — так как тебя зовут? — Я… Я не помню, — растерявшись, я едва не выронил стакан. — Потом вспомнишь, — пообещал альфа. — Тогда оставим разговоры до утра, — вздохнула она, — ты же, надеюсь, не уйдешь сейчас опять на улицу? — я взглянул на вожака, не зная, что ей ответить, потому что не знал, готовы ли мне дать тут переночевать. — Даже не думай, понятно? Я не выдержу, если придется ребенка на ночь глядя куда-то отпускать. Даже если Саша и колебался, ее фраза поставила точку. Мне показали комнату, дали комплект постельного белья и подушку. Когда эмиссар пожелала спокойной ночи и ушла, мы остались с ним наедине. — Оставайся, сколько потребуется, — тихо сказал он, — но спать на кровати ты не сможешь. Только не обращайся. И тоже ушел на второй этаж, к своей, судя по кольцам, жене. Только о чем он говорил? Застелив широкую мягкую постель, я с удовольствием плюхнулся на нее, жмурясь от приятной ломоты в уставшем теле. Но сон все не шел. Ворочаясь, я вдруг понял, что мне хочется свернуться клубком, как раньше. Да и вообще, слишком мягко лежать, невыносимо! Взяв подушку, я сполз на пол, улегся. Стало лучше. Конечно, в волчьей форме спать удобнее, но альфа прав. Если я обращусь, смогу ли опять стать человеком? Поерзав ещё немного, я обнял подушку и наконец-то заснул.