Добрые руки

Я был счастлив. Мне было хорошо и спокойно дома, в школе все получалось, с Женей тоже все было гладко. Мы виделись в школе и после, иногда вместе занимались у меня в комнате, она оставалась ужинать, уже не шарахалась так сильно от Саши и его слегка неуклюжих попыток проявить внимание. И с Алёной вполне сдружилась, они даже пару раз вместе ездили прогуляться по магазинам. Пепси рос, как на дрожжах, дрессировка проходила быстро, особенно с помощью альфы. Ему нравилось спать со мной, иногда и Кола тоже приходила, хотя обычно предпочитала дрыхнуть с хозяйкой. Вечером я мог подремать на диване, обнимая эмиссара, пока она слушала лекцию или фильм, по утрам перед школой я выходил во двор с собаками, чтобы проследить за ними, а то две эти мохнатые свиньи так и норовили залезть в самую грязь, а потом протирал им лапы, запускал домой и уходил в школу. Иногда оставался ночевать у Жени, и мы с ней часами болтали обо всем на свете, дурачились и целовались. Я жил. Снова жил, как подросток, как и положено. Спал, ел, учился, любил и был любимым, старался думать о будущем, об экзаменах, о том, что стая скоро должна стать больше. Леонид позвонил мне одному. Не через Сашу, а лично. Попросил приехать к нему в офис, когда будет минутка. Я невольно занервничал, понимая, что это связано с моей прежней стаей, забытой напрочь. И я даже не особенно старался вспомнить, если быть честным перед самим собой, мне не хотелось. Да и зачем? Найти их, только чтобы сказать, что я уже в другой стае? Жестоко. Московский офис охотников был огромным, шумным, суетливым, все бегали между кабинетами, перекрикивались и смеялись. Атмосфера была вполне дружелюбная, а ведь работа-то не из лёгких. У Леонида был отдельный кабинет, я слышал, он занимается только дикими в этом городе, наверное, для этого нужно немало храбрости. И, конечно, он должен быть человеком для такой работы, чтобы не пресмыкаться перед более сильным на инстинктивном уровне. Хотя эмиссар подошёл бы даже больше. — Здравствуй, — улыбнулся Леонид, встал, пожал мне руку и пригласил в одно из двух кресел, — ты уже догадываешься, почему я позвал тебя? — Трудно было бы не догадаться, — пробормотал я, нервно хрустнув пальцами. Вздохнув, мужчина взял с заваленного бумагами стола папку-уголок и сел напротив, положил ее себе на колени, накрыл обеими ладонями. — Скажи мне, ты хочешь с ними встретиться? — прямо спросил он, глядя на меня строго и очень серьезно. — Нет, — без лишних увиливаний ответил я. Кивнув, он скрутил листы вместе с папкой в трубку и спокойно сунул в корзину для бумаг. И хорошо, что Саше не стали говорить, он бы нервничал, переживал, что я захочу оставить стаю, оставить его. Разве я могу? Дело не в том, что он и так уже потерял слишком многих, дело в том, что он замечательный вожак, чуткий, даже по-своему нежный, с ним как за каменной стеной. — Я даже рад это услышать, — потерев виски, он вздохнул, — если честно, мы едва ли не впервые с таким столкнулись, — с чем, с потеряшкой? — твою прежнюю стаю искали так долго потому, что они объявили тебя мертвым. — Что? — невольно вырвалось даже вслух. Как это "мертвым"? Отец ведь не мог не знать, что я жив, он должен был чувствовать меня, как я чувствовал его! — Даже пустую могилу для тебя сделали, — покачал головой Леонид, — правила есть правила, но мне очень не хотелось говорить тебе, что мы нашли их. Им о тебе мы тоже не сказали, так что неожиданных встреч не предвидится. — И славно, — буркнул я. Мы распрощались, и я поехал домой на такси. Никому не скажу. Да и сам не буду долго об этом раздумывать. После такой мерзости я даже вспоминать их не собираюсь, не то что видеться. Почему отец их всех обманул? Мама, наверное, все глаза выплакала. Я помню, что у меня были отец, мама, а ещё другие щенки, но не помню их лиц. И не хочу вспоминать. Теперь, что ж, они мне никто, вот и все. Особенно тот мудак, который смел называться моим вожаком. Любой нормальный альфа за своих щенков умирать готов, он должен был нос в кровь стереть, но найти меня! А вместо этого сказал всем, что я умер! Вот же!.. Плевать. Можно просто забыть о них, отлично. Значит, они не переживают, не ищут, и это к лучшему. Пришла пора отпустить их, как они досрочно отпустили меня. — Что? — Саша отреагировал на мои душевные метания немногословно и чутко, как всегда. — Просто настроения нет, — я постарался улыбнуться понатуральнее, ведь он не стал бы настаивать, если я не хочу рассказывать. Мне бы стоило уделить внимание домашке и подготовиться к контрольной, но я предпочел провести время с настоящей стаей. Алёна не возражала, когда я прилип к ней, пристроился на полу у ее ног, пока она возилась с учебными делами. Притопал Пепси, за ним пришла и Кола, улеглись со мной рядом, подставились под ласку. Жалко было, что Саша ушел, хотелось бы, чтобы все были здесь. И Женя тоже. И все равно мне было грустно, немного не по себе. Ничего, скоро пройдет, надо просто поспать немного, вот и все. Уже утром я не буду расстраиваться от мыслей об этом предательстве. Я ведь мог умереть, в самом деле. Замёрзнуть насмерть ещё в первую зиму, умереть от голода или жажды, попасть под машину или отравиться. Как он мог бросить меня? Я просто не понимаю. Не помню ничего конкретного из прошлой жизни, но разве я был плохим сыном и щенком? Он не любил меня? Может, я был не его сыном, а сыном чужого вожака? Таких ведь в стае не любят. Вообще, кстати, и Саша должен был это чувствовать, пока не принял меня. Или это судьба была, поэтому ему все равно? Ничего не понимаю. И не нужно. Плевать. Почему я должен разбираться в мотивах альфы, который меня бросил? Если я ему не нужен, то и он мне без надобности. К черту. Тихо закрылась входная дверь — Саша вернулся. И, судя по запаху, не один. Собаки оживились, но мгновенно смирно сели, стоило только дикому подать сигнал. У него в руках был белый щенок, милейший, явно довольный вниманием. — Кола, Пепси, — негромко окликнул мужчина, поставил щенка на пол, — и Ментос. Вечер мгновенно стал великолепным. За смехом над остроумным именем, знакомством с новым членом стаи, умилением, визгами срочно примчавшейся Жени и тисканьем счастливых собак мне некогда было вспоминать плохое. Саша проворчал, что щенки швейцарской овчарки были с матерью в его собачьей гостинице, он созвонился с хозяином и купил одного. Срочно. Вот прямо сейчас. Не сказал ничего прямо, но, видимо, хотел помочь мне преодолеть хандру. Если он будет покупать по собаке каждый раз, когда у меня будет плохое настроение, это может кончиться нехваткой места в будке. Моя девушка в кои-то веки решилась остаться ночевать, пришлось отбиваться ещё и от подколов хихикающей Алёны, но я засыпал, обнимая ее. В ногах тихонько похрапывал Пепси, было темно, воздух будто застыл во всем доме, как желе. Спокойствие, какого никогда не было в моей жизни до встречи с предназначенным судьбой вожаком. Наш класс собрался на экскурсию во Владимир. Я ехать не очень хотел, потому что класс Жени отказался, да и сама она уезжала с родителями как раз в этот день. Но поддался на уговоры, потому что и людей не хватало, и эмиссар убеждала меня, что там очень красиво. На самом деле, мне понравилось. Мы за день успели многое посмотреть, уезжали уже после восьми, я немного устал, так что задремал в автобусе, завернувшись в куртку. Меня разбудил оглушительный скрежет, стеклянная крошка полетела в лицо, а потом, как в невесомости, я оторвался от сиденья. После жутко болезненного, с хрустом удара о твердый и холодный металл я уже ничего и не помнил. Открыв глаза, я обнаружил себя в подъезде. Лапы затекли, но зато у батареи было тепло. Когда это я успел?.. Ох, точно, авария. Наверное, я потерял сознание, и перепугавшийся волк взял все в свои руки. Спасибо, конечно, но зачем было убегать, дурачок? Люди бы помогли, врачи, все было бы хорошо. А куда я ехал? И где я сейчас? Прошмыгнув вместе с человеком на улицу, я посеменил, куда глаза глядят. Уже лежал тонкий слой снега, а химия на тротуарах немного щипала за подушечки лап. Не помню, чтобы в последний раз видел снег. Сколько времени прошло? Читать в этом теле я не могу, запахи все незнакомые, места тоже. Но это город, однозначно. Если бы я мог просто обратиться в человека, было бы хорошо, но, во-первых, волк упёрся и крутил головой, не позволяя мне выйти, чтобы не замёрз насмерть, во-вторых, вряд ли кто-то будет гореть желанием беседовать с голым парнем. Заурчал живот. Следуя проверенной стратегии, я прошёлся по скверу, но в холодную погоду тут, конечно, никто не перекусывал и не поделился бы со мной булочкой, как летом. И крупный волк далеко не так мил, как средняя и пушистая дворняжка. В мусорках тоже не пахло съестным, так что я бродил среди серых домов, стараясь не наступать в лужи. Зато теперь, хотя бы, не будет больших проблем с водой, всегда можно будет поесть снега. Ночевал я снова в подъезде. Из первого меня выгнали, угрожающе топая ногами, но я все же нашел себе тихое и вполне теплое местечко. Голодным засыпать всегда не особо приятно, но выбора-то и не было. Утром мимо начали ходить люди, но я не открывал глаза, надеясь, что им будет жалко несчастный спящий клубок шерсти. Пару раз слышал знакомое слово "блохастый", но не реагировал. Вроде бы, пока ещё нет, пока ещё чистый. Учуяв запах еды, хлеба, я приоткрыл один глаз. Человек уже ушел вниз, а передо мной лежал ломоть свежего хлеба с двумя кусками колбасы. Спасибо ему, спасибо от нас обоих. Но этого было недостаточно, так что я снова вышел на улицу, на холод. С неба падали крупные снежинки, приходилось иногда встряхиваться, избавляясь от лишнего груза. До темноты я успел найти в урне почти целый бургер, даже с мясом, а ещё угостили куском булки с сахаром. Неплохо, в целом. Оставив поиски еды, я нацелился на теплое местечко для сна. И осознал, что зашёл на чужую территорию, когда меня строго окликнул дикий альфа, молодой, очень сильный. Я развернулся и поторопился убраться подальше, чтобы не злить его, но он побежал за мной. Я ведь не претендовал, не метил, просто проходил здесь! Наконец, когда я уже запыхался, он отстал. Вывалив язык, я пытался отдышаться и внимательно смотрел назад, туда, откуда прибежал. Нет, его там нет, даже ветер как раз дует оттуда, хорошо. И чего он ко мне пристал? Никогда больше туда не пойду. Зато хоть согрелся. Развернувшись, я от неожиданности попятился, приседая на задние лапы. Дикий стоял прямо передо мной! Подкрался неслышно и с подветренной стороны! Да что я ему такого сделал! Я не успел убежать, он присел и схватил меня. Обхватил длинными руками, прижал к скользкой куртке. Я уж испугался, что он хочет меня задушить, но альфа просто замер. И что это за запах? — Мы нашли тебя, — еле слышно проворчал он, ласково почесывая меня по шее и спине, — все хорошо, мы тебя нашли. Он пах... Так вкусно. Эмиссаром, домом. Откуда я знаю этот запах? Теперь уж сбежать я не решился, да и не очень хотелось, не похоже было, что дикий хочет причинить мне вред. Так что я шел с ним рядом, пока он дважды кому-то по телефону сообщил, что нашел меня. Кто ещё мог меня искать? Альфа завел меня в какую-то ужасно вонючую комнату, запер в совсем маленькой комнатушке с каким-то шуршащим пакетом и велел выходить на двух ногах. Но почему? Он знает меня? Откуда? Наверное, и я его знаю? И этот запах... Я не могу его ослушаться, даже не столько потому, что он дикий, сколько из-за этого чудесного мягкого запаха. Пришлось поуговаривать волка, потому что он опасался, что я замерзну и не смогу найти еду в том теле, но, все же, я сумел обратиться, это было даже не очень больно. Оказалось, что я в кабинке общественного туалета. Стоять босиком на плитке было противно и холодно, так что я быстро достал из пакета одежду и обувь. Моего размера, даже пахнет мной. Значит, все так, как должно быть. Стоило только увидеть альфу этими глазами, я сразу же его узнал. Вспомнил. И неудивительно, я ведь не видел его в человеческом теле волчьими глазами, вот и не узнал. Но как мог не узнать по запаху своего вожака? Волк пристыженно заскулил, но, наверное, проблемы с памятью у него врождённые, да и мне передались. Саша смотрел на меня с тревогой, так что я просто подошёл и обнял его. Длинные и теплые руки стиснули меня так, что было не вдохнуть, но я бы ни за что не стал возражать. Он нашел меня. Не бросил, а нашел. Судя по синякам под глазами, искал долго и упорно. Он отвёз меня домой. В такси я жевал наспех купленные гамбургеры, а альфа наблюдал и крепко, до побелевших пальцев сжимал край моей куртки. То ли чтобы поверить, что я нашелся, то ли чтобы не сбежал опять. Дома, в теплой и светлой прихожей меня ждали плачущая Алёна и злющая Женя. Сначала эмиссар на мне повисла, и я с удовольствием обнял ее. Потом моя девушка пнула меня, расцеловала и тоже расплакалась. Обнимая их обеих, я тихо извинился за своего волка с гиперопекой и дырявой памятью, за все волнения. С аварии прошла неделя, и всю эту неделю Саша заезжал домой только раз в день, перекусить и переодеться. Не спал, толком не ел, просто бегал по всей восточной части Москвы на своих двоих и искал меня. Как и положено, наверное, вожаку. Охотников поднял, объявления о пропаже собаки разместил, а снег, который шел всю неделю, заметал следы, стирал запахи и, как назло, не прекращался. Оказывается, он меня случайно встретил, когда нюх уже почти отказал, искал место, где бы передохнуть и поесть, а нашел меня. Мне без конца хотелось извиняться, но он не разрешал, только потребовал, чтобы сегодня я спал с ними. Хорошенько вымывшись, я переоделся в сухую и теплую одежду, вычистил зубы и на выходе из ванной снова попал в объятия Алёны. Она опять расплакалась, и мне оставалось только обнимать ее, чтобы хоть немного поддержать. Я чувствовал себя виноватым за этот переполох, за то, что напугал их, заставил всех переживать. И только сильнее захотелось извиниться, когда эмиссар привела меня в их с мужем спальню, едва ли не силой затолкала под одеяло. Саша, уже в изнеможении вырубившийся, открыл глаза, крепко взял меня за запястье и снова заснул. Так стыдно, будто я специально сбежал. Но так приятно, потому что меня нашли. Значит, здесь я все же нужен.