The Walking Dead:Борьба за надежду

Весь этот лагерь напоминал место, где она была с Сарой и её семьёй.Такое же большое здание в окружении тонкой стены из гипсокартона и прочего материала, что находились под рукой. А иногда и под ногой. Внутренний двор был покрыт дорожной плиткой, теперь это больше напоминало покрошенный шоколад. Плитки по краям были словно отколоты кем-то специально, чтобы их края никогда не соприкосались.Между плитами просачивалась земля, она разметалсь ногами по всей верхней поверхности и те же ноги размазывали грязь по плитам. Они измазались так, что уже не понятно, какими раньше они были цвета. После того, как погода стала металась от «плюса» к «минусу», снег выпадал и под солнцем таял, плитку нельзя было отличить от самой земли на которую её когда-то положили. Вот и сейчас Вайолет чувствовала себя той самой плиткой, такой же покрошенной по краям и смешавшейся с самой грязью. Чувство разбитости пришло после провала на тренировке, когда она опозорилась перед всеми Она, самый лучший боец! Ей нет равных на поле битвы! И так говорит не она, её признали лучшим бойцом. Даже говорил этот Марлон. «Думаю, лучше всего охоту на зомби ведёт Вайолет!», — сказал он за одним из ужинов в их уютном дворике. Горели факела, освещая мрак. В душе Вайолет горел чёрный костёр, который никак не освещал тьму скорби и сожаления, а лишь слабо подогревал. Будто её костёр залили слёзы, но когда она плакала в последний раз? Белые мелкие снежинки падали на землю и с тихой тоской таяли у Вайолет на глазах. Она со всей силы пнула чёртов камень, что валялся у неё под ногами, будто он мог совершить пакость и в нужный момент, оказаться под подошвой её старых сапог. Камень пролетел к баку, томно отозвалась эхом его пустота и камень отлетел. В этот момент, душа Вайолет сжалось от боли и она почувствовала себя такой же пустой, как этот бак. Ну ничего, она докажет им всем, что она может лучше! В тот день, когда она в первый раз тренировалась с этим Нарциссом, тоже шёл лёгкий снег, как сейчас. — Не желаешь потренироваться? , — он подошёл к ней с безукоризненной улыбкой и протянул широкую ладонь. Вайолет только насупилась и тихо фыркнула. Всё это походило на урок физкультуры, когда ты не принёс форму и учитель тебя оставляет на лавочке, наблюдать за всеми, пока все чем-то занимаются. Это было так давно, теперь они не те сопляки, что были раньше. Теперь это не урок физкультуры пару раз в неделю по часу. Это большой урок выживания, который закончится вместе с зомби. Но когда-нибудь прозвенит звонок с этого длинного урока?.. — Я не хочу, — коротко ответила Вайолет. Говорить с кем-то, а тем более ему подобным, ей не хотелось. На его лице ни один мускул не дрогнул и улыбка не смешалась с грязью. Очень жаль. Вайолет с удовольствием посмотрела бы на то, как он теряет чувство собственной значимости и его оценка летит вниз вместе с ним. Он пожал плечами и отошёл от неё, словно пару секунд назад не стоял перед ней. День за днём она просто просиживала на лавочке, пока другие чем-то занимались. Она не считала нужным помогать этим рейдарам. И каждый раз, приходил этот Нарцисс. И каждый грёбанный раз он предлагал потренироваться с ним. Вайолет уже чувствовала моральное омерзение к его настойчивости и наглой смазливой роже, как когда-то, когда она впервые увидела Луиса. Вечно был весёлым, мог подкатить к любой девчонке без какого-либо стеснения. И её это раздражало. Как можно так открыто кому-то что-то говорить, даже толком не познакомившись? Он вечно вёл себя так, как будто все его друзья. Он верил в каждого и вечно улыбался, любил шутить. И его шутки никогда не были обидными, как у других людей, даже если случайно. Всегда знал, что нужно точно говорить, чтобы зацепить человека и переманить на свою сторону. Но, как заметила Вайолет, он мог вовремя остановится и не дать человеку запустить процесс «ненависти» к нему. Словно он чувствовал каждого собственной душой. Если честно, сейчас Вайолет не сказала бы, что её так раздражало в нём. В том кучерявом мальчишке, что постоянно шутил. Впрочем, сейчас ничего в нём не изменилось, разве что заплёл свои дурацкие и бесполезные дреды. Сейчас, вон, смотрит из медицинской комнаты и так же, как она, просто наблюдает за всем этим. Если бы он поменьше двигался и не напрягал пострадавшую часть тела, то она бы у него так не кровоточила. День, через день, он ходил к Тайле. Рана часто открывалась из-за напряжения мышц и повязки приходилось менять, а Луис продолжал хромать. Вайолет чертыхнулась. Действительно, ничего не изменилось, как был дураком, так и остался. Все эти дни её тяготили воспоминания о Минни. Сколько дней прошло, а она ещё её не видела. Она ни разу не слышала её имя в чьих-либо фразах, словно она не существовала и её тут не было. Сердце резко кололо и в груди становилось тяжело, словно сердце вот-вот упадёт в полость живота, когда в её лёгкие набирался воздух с вопросом: где она? И этот самый воздух начинал душить и разрывать изнутри, ведь он заполнял лёгкие как вода сосуд. Они становились тяжёлыми, а потом их словно прокололи иглой и вода стала утекать из них вместе с воздухом. — Вот чёрт… — тяжело выдохнула Вайолет. Она сама не понимала, что ей сейчас нужно. Это место не кажется тем, куда их должны были привести. Люди слишком добрые по сравнению с этой чёртовой женщиной и тухлым мужиком. Да и где эта война, о которой говорили они? Всё слишком тихо, люди выглядели спокойными и их ничего не волновало, кроме ходячих. Ни о какой войне речи не шло, словно её не было. Тогда всплывал вопрос: а есть ли эта самая война? Или их просто наебали? Всё было чертовски странно и непонятно. Или её мозги ещё не встали на место после удара об землю? Воины? Сражения? Зачем? Для чего? Ах, да! Этот мир слетел с катушек, как и сами люди! Раз уж весь мир погряз в хаосе, то почему бы не сделать его ещё хуже?! Ведь это так прекрасно, тонуть в собственном дерьме! К вечеру она встретила Омара, который направлялся на кухню. Его всё же поставили на кухню с другими поварихами. А их тут было две: Сера и ещё одна худая и немного серая. Ей бы это имя подошло больше, чем обладательнице серого имени. — Хэй, Вай, как дела? , — улыбнулся младший повар, хоть его первой остановила Вай, поздоровался он быстрей. — Как будто давно не виделись, — фыркнула она и убрала со лба чёлку. — Почти день. Всем раздали работу, почти ни с кем не пересекался из своих, — вздохнул он и намеревался продолжить путь, но Вайолет перегородила путь. — Ну вот с тобой и поговорим. Я других тоже видела только издалека. Как будто в разных мирах живём, — она сжалась он холодного ветерка, что прошёлся по низам, подметая листья. — Не сейчас только, — кивнул Омар и Вайолет его пропустила, снова оставаясь одна среди голых стен. Ей не привыкать. После исчезновения Минни и Софи она стала белой тенью, которую можно было заметить лишь ночью на старой колокольне. Днём же она терялась среди света солнца, зимой — в белом снегу. И нигде она не могла спрятать свою израненную душу. Если бы ей сказали когда-нибудь, что Минни исчезнет из её жизни, как снежинка на тёплой ладони, она бы не поверила. Минни не может просто так исчезнуть, ведь это Минни. Её Ми. А она её Ви. и Вайолет корила себя за то, что почувстовала влечение к Клементине, что увидела в ней замену Минни и думала как-то залечить свою душу Клементиной, словно та была подорожником от которого раны заживают. И она чувствовала себя такой сволочью, когда думала об этом, что хотелось самой себе врезать. Какая же она хренова эгоистка! Что-то сжалось комком в её груди и засело очень глубоко. Хотелось вырвать этот комок. Он дико мешался. Мешало это чувство. Все думают, что у неё нет чувств. Они ошибаются. Нет, она живая. Но она устала чувствовать боль от привязанности и терять ниточки, что связывали их с ещё живым человеком. Их так больно выдёргивают из твоей души когда человек умирает и кажется, что сейчас с этой ниточкой вырвут её душу. Когда-нибудь и она вырвет эти нити из души своих друзей. Может их лучше обрезать, чтобы не было так больно? Вскоре все пошли на ужин толпой в тёплое здание, а Вайолет стоял между стенами этих двух корпусов и наблюдала со стороны. Народу было не так уж и мало, учитывая в какое время они живут. — Тут даже детей очень мало, — нахмурилась Вайолет. Они сидели на заднем дворе «Юпитера». Старая скамейка давно была облезлой и иногда её старые деревяшки скрипели от любого неловкого движения.Удивительно, как её ещё не разобрали на дрова. — Ну и что? , — явно не понял Омар, с интересом смотря на Вайолет и тем временем поедая похлёбку. — Ты не слышал, что говорила эта стрёмная баба? , — неуверенно выгнула бровь Вайолет. — Знаешь, я не всегда слушаю кого-то, — неловко улыбнулся он. Тарелка с похлёбкой грела своим дном голые и бледные ладони Вай, но сама же она не торопилась её поглощать, как Омар. — Она говорила о какой-то Дельте и о новых бойцах. Собственно, они хотят сделать нас ими. Если они так же искали и «собирали» бойцов в других местах, то… — Тут должно быть больше детей нашего возраста? , — он оглянулся, словно проверяя свою догадку. — Именно. И тут слишком спокойно для разгара войны, верно? Вайолет кивнула и первая ложка направилась в рот. — Тогда что же это за место? — А я откуда знаю? — Может временное затишье? — Не знаю… — выдохнула Вайолет и повисла тишина. А чашка с супом всё ещё нагревала ладони. Наверно, они уже покраснели. И снова белые снежинки закружились и стали падать на землю с тёмного неба. Вот бы они наконец покрыли землю белоснежным ковром,а не таяли через пару секунд. Она бы снова хотела скрыться в белом снеге от этой боли белой тенью.