***
Кион не помнил, как очутился на вершине Скалы Предков. Изумлённо оглядываясь вокруг, лев не мог понять: ведь он только что убежал почти за пределы Земель Прайда! Вдруг на самом краю скалы принц увидел крупного золотистого льва с густой рыжей гривой. Тот сидел спиной к Киону, но его могучий силуэт казался слишком знакомым. – Дедушка? Муфаса обернулся на голос внука и приветливо улыбнулся ему: – Здравствуй, Кион. Давно мы с тобой не виделись. – Это точно, – Кион подошёл к своему предку и сел рядом, подавив желание потереться о его плечо. Всё-таки он был уже не львёнком, а взрослым хранителем Земель Прайда. – Полагаю, мы встретились не просто так, – немного посерьёзнел Муфаса. – Так и есть... Но ты, наверное, знаешь, что меня гложет, – Кион отвёл глаза в надежде, что ему не придётся рассказывать о том, что случилось. – Знаю, внук мой, – кивнул тот, – Тебе нечего стыдиться. – Есть чего. Завтра Кову должен стать мужем Киары. А я... Своими глупыми... чувствами я всё испортил. Я не хочу ставить под угрозу эту свадьбу, я не хочу лишать Земли Прайда будущего короля! На какое-то время воцарилась тишина, лишь эхо разносило последнее слово Киона по ветру. Молодому льву так хотелось поведать дедушке обо всём, что его тяготило, но тот отчего-то не спешил успокаивать внука и давать мудрый совет. – Посмотри-ка вниз, – вместо этого сказал Муфаса, – Что ты видишь? – Э-э... Наши земли, – ответил Кион, удивлённый очевидностью вопроса. – Верно. А что творится во-о-он в тех высоких зарослях травы? – Не знаю... Отсюда же не видно. – Там живёт небольшая стайка сервалов. – Понятно... – пробормотал Кион, хотя на самом деле ему было совершенно не ясно, зачем дедушка завёл разговор о пятнистых кошках. – А скажи-ка мне, что случится, если один из самцов сервалов, обитающих в этих зарослях, вдруг... предположим, полюбит другого самца? – Да ничего, – пожал плечами принц, – Этого толком никто и не заметит. – Вот именно, – улыбнулся Муфаса, – Если смотреть с этой скалы, всё кажется слишком мелким и незначительным. – Зато если смотреть с земли, всё очень даже значительно, – попытался возразить Кион. – Когда ты поживешь с моё, ты научишься смотреть на всё с высоты великих предков и поймёшь: наш мир настолько огромен, что даже короли в нём – не более, чем пылинки. Мы слишком переживаем за то, что скажут другие, такие же пылинки, как мы, и поэтому заставляем себя действовать совсем не так, как хочет наше сердце. А зря. Жизнь слишком коротка, не успеешь оглянуться – и ты уже среди звёзд... – Но иногда иначе просто никак... Киара моя сестра, она любит Кову, а я... я только мешаю. – А вот он так не думает, – загадочно произнёс мудрый лев. – Кову? Так он не жалеет о том, что... произошло? – взволнованно спросил Кион. – Скажем так... Он следует знакам великих предков, – многозначительно подмигнул внуку Муфаса, – А ты, Кион, должен следовать за зовом своего сердца. С этими словами Муфаса ласково потёрся об его голову, и Кион с радостью ответил взаимностью.***
Лидер Львиной Гвардии вздрогнул и проснулся. Ощущение мягкой гривы Муфасы, приятно щекотавшей его макушку, тут же пропало. Солнце уже стояло в зените, значит, он проспал довольно долго. Кион невольно улыбнулся. Он так давно не общался со своим дедушкой... И вот теперь он получил совет – следовать зову сердца. Но насколько это разумно, когда на кону благополучие королевской семьи? «И что значит его фраза про Кову? Что за знаки предков?», – подумал лев, поднявшись на лапы и отряхнувшись, чтобы прогнать остатки сна. Вдруг он услышал, как заросли папоротника тихо зашуршали. Кион замер и принюхался. Он понял, чей это запах, и несколько секунд разрывался между желанием подать голос и спрятаться подальше. Но его опередил тихий зов: – Кион. – Да, – отозвался он немного надтреснуто. Кову вышел из кустов, чуть прихрамывая и напряжённо глядя на лидера Гвардии, словно готовясь, что тот снова пустится наутёк. – Нам нужно поговорить. – Если ты хочешь сказать, что нам стоит забыть то, что случилось, то я забуду, – холодно ответил Кион, – Главное... чтобы ты следовал зову своего сердца. – Я вовсе не это хотел сказать, – Кову подошёл ближе, – И именно сейчас я ему и следую. Кион замер, когда тот сделал ещё пару шагов вперед. Теперь они снова оказались слишком близко друг к другу, но на этот раз золотистый лев уже не был таким смелым. Он замер под немигающим взглядом изумрудных глаз, а лапы его словно приросли к земле. Он вновь ощутил на себе тёплое дыхание Кову, как и этим утром. Оно было неровным и чуть сбивчивым, было заметно, что самец колеблется, не желая вновь спугнуть Киона. Но тот не двигался с места, ощущая лишь, как его веки стали непроизвольно смыкаться. На этот раз поцелуй был неспешным и осторожным. Самцы соприкоснулись губами, обжигая друг друга дыханием, переплетаясь языками, периодически отстраняясь, чтобы затем сблизиться снова. Кион чувствовал, как чёлка Кову щекочет его лоб и как тот постепенно всё ближе прижимается своей грудью к его. Кову, слабо контролируя себя, притянул льва лапой ближе к себе, углубляя поцелуй. Он с трудом верил, что решился на это. Брат Киары, с которым у него не должно быть ничего, кроме дружбы; такой нежный, но при этом крепкий и сильный, сейчас вжимался в его тело, проникая языком в его рот всё увереннее... Это, определённо, было неправильно, и Кову чувствовал себя так, будто прыгает со Скалы Предков. К чёрту. Прыжок уже совершён, осталось лишь наслаждаться полётом. Темногривый лев вновь накрыл своим телом Киона и нежно разорвал поцелуй, давая им обоим отдышаться. Но его язык не собирался отдыхать, и Кову прильнул им к открывшейся шее подростка, увлажняя золотистую шерсть, то опускаясь ниже и касаясь недавно выросшей гривы на широкой груди, то поднимаясь выше и обводя круглое ухо. Кион не смел пошевелиться, подрагивая от прикосновений льва. Никто и никогда прежде не дарил ему такие ласки, и постепенно в тяжёлом дыхании лидера Гвардии всё больше угадывались тихие полу-стоны, распаляя Кову, заставляя его почувствовать, что он окончательно теряет контроль. Прикосновения языка стали ощущаться всё ниже, и Кион взволнованно приподнял голову. – Не делай того, о чём пожалеешь, – прохрипел он, наблюдая, как влажный язык ерошит мягкую шерсть на его животе. – Я пожалею, если не сделаю... Кион никогда ещё не ощущал себя так прекрасно и при этом так неловко. Скрывать собственное возбуждение было уже бесполезно, его член болезненно напрягся, и Кову сейчас практически касался его мордой, лаская живот принца. От стыда появилось желание провалиться сквозь землю, но при этом невероятно хотелось, чтобы Кову коснулся его там... Старший лев поднял глаза вверх. Кион смотрел на него из-под полуприкрытых век, рот его был приоткрыт, грудь часто вздымалась. Кову понимал, насколько сильно член Киона сейчас жаждет его прикосновения, да и подтверждение не требовалось: его немаленьких размеров влажный пенис уже прижимался к животу. Закрыв глаза и вдохнув запах возбуждения, исходящий от самца, Кову медленно провёл языком по всей длине напряжённого члена. Сверху раздался стон, и Кион шире раздвинул задние лапы, словно прося о большем. Забыв обо всём на свете, Кову принялся облизывать горячий член, то и дело спускаясь к чувствительным яичкам, опаляя их дыханием, а затем возвращаясь выше и осторожно вбирая в рот кончик члена. Стоны Киона становились всё громче. Он и представить не мог, насколько это может быть приятно. Каждое прикосновение языка вызывало неконтролируемую дрожь по всему телу, и лидер Гвардии извивался, что заставило Кову прижать лапами его живот, зафиксировав его в одной позе. Темногривый лев неосознанно мурлыкал, принимая член Киона в свой рот, и эта вибрация вкупе с ласками языка доводила молодого самца до пика наслаждения. Кион резко выгнулся, почувствовав, как каждый мускул его тела напрягся до невозможности, между задних лап стало невыносимо горячо, и в следующий миг он словно взорвался, издав громкий стон, переходящий в рык. Живот льва забрызгивала его собственная сперма, а член подёргивался от малейшего прикосновения языка Кову. Спустя некоторое время Кову отстранился, давая партнёру прийти в себя после его, возможно, первого в жизни оргазма. Кион обмяк, тяжело дыша и периодически подрагивая, словно от холода. Кову облизнулся, поймав себя на мысли, насколько тот сейчас соблазнителен. Казалось, коснись Кион его члена прямо сейчас, и Кову тут же кончит. Лидер Гвардии открыл глаза и с трудом поднялся на лапы. Кову тоже встал и потянулся, растягивая затёкшие мышцы. – Небо саванны... – только и промолвил Кион. – Если ты взываешь к небесам, то я могу с уверенностью счесть это за комплимент, – фыркнул Кову в ответ. Кион бросил взгляд на пенис самца, возбуждённый не меньше, чем только что был его собственный. Его хвост с тёмной кисточкой подрагивал от желания. Подросток вдруг смутился, подумав, не желает ли Кову сейчас покрыть его как львицу. Он не был уверен, что сможет выдержать это, но ему безумно хотелось попробовать заставить Кову заходиться в экстазе. Ничего не говоря, Кион подлез под стоящего самца, прижавшись спиной к его животу, и перед его мордой оказался возбуждённый пенис. – Кион, тебе не обязательно... – выдохнул лев сверху. – Но я хочу, – прошептал тот в миллиметре от его члена и, зажмурившись, коснулся его языком. Кову застонал, непроизвольно дёрнув крупом. Его партнёр принялся неспешно облизывать влажный ствол, то и дело слизывая прозрачную смазку, выступающую на его кончике. Но Кову уже не мог терпеть такую неторопливость. Движения его бёдер становились всё ритмичнее, и Киону ничего не оставалось, как неумело впустить горячий член в свой рот. Старший лев понимал, что нужно быть осторожнее, и, вонзив когти в сухую землю, медленно покачивал бёдрами, погружаясь в рот Киона и выходя из него. Тот принимал его член, старательно лаская его при этом шершавым языком, и это было так восхитительно, что Кову чувствовал: надолго его не хватит. – Я не... не смогу долго, – сбивчиво предупредил он, – Если хочешь, отодвинься... Кион не отреагировал, лишь энергичнее задвигал языком. Кову расставил лапы шире, чувствуя приближение оргазма и бессознательно всё быстрее вколачиваясь в рот льва. И наконец, со стоном он выплеснул сперму в рот Киона. Тот, не ожидавший столь мощного оргазма, немного отстранился, завороженно наблюдая, как вязкое семя капает и на его морду. Не говоря ни слова, Кову рухнул на землю, дыша, словно после долгой охоты, а лидер Гвардии, облизываясь, пристроился рядом. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь громким дыханием. – Кову... – наконец, несмело произнёс Кион. – М-м? – А ты бы хотел... спариться со мной, как это делают с львицами? – Это предложение? – Кову напрягся. – Нет, я просто подумал... делают ли такое друг с другом самцы, – застенчиво пояснил лев. – Делают, – осторожно ответил Кову, – Но я бы не стал сейчас делать это с тобой. Мы и без того сделали сегодня много... – Лишнего, – насупившись, закончил фразу Кион. Кову вздохнул. Да, они оба поддались соблазну, и теперь, размышляя трезво, он не знал, что делать дальше. – Слушай, я не хочу ставить под угрозу благополучие нашей семьи, – хмуро сказал хранитель, – Ведь завтра ты станешь её частью... Я не хочу, чтобы всё сорвалось из-за меня. – Думаешь, если мы забудем всё, будет легче? – Мне – нет, – признался Кион, – Но когда ты королевская особа, приходится думать прежде всего не о себе, а о том, что будет, когда они... если они узнают. Кову не мог не признать, что он прав. Киара, Симба, Нала... да все Земли Прайда. Трудно представить, что случилось бы, узнай они о его связи с лидером Львиной Гвардии а по совместительству с братом принцессы. – Мудрое решение, Кион, – сказал он, пытаясь скрыть горечь, звучавшую в голосе, – Возможно, так правда будет лучше для всех. Кион почувствовал, как в горле встал удушающий ком. В глубине души он надеялся, что старший лев откажется и заявит, что им хорошо вместе, и плевать хоть на всю саванну. Но, очевидно, что такому чуду не суждено было произойти. Лидер Гвардии встал, отряхнулся и молча направился прочь из зарослей. – Всё в порядке? – услышал он за спиной голос Кову. – Конечно, – обернувшись, улыбнулся Кион как можно искреннее, – Это всё-таки наш долг. Я пойду умоюсь... И жди меня завтра на свадьбе. С этими словами лев отправился к ближайшему ручью, чтобы навсегда смыть с себя запах Кову. «Извини, дедушка», – подумал он, – «Я не послушался своего сердца».