За тебя...

Прижимая к себе скукожившегося парня, Лекс отбивает сообщение Джонатану. Без подробностей, «нашёл», и всё. Перебьётся, кукурузный говнюк, даже жалко Марту… Это ещё одна грязная тайна Лекса, которой он никогда не поделится со своим малышом. Не надо ему знать, что его папаша покушался на нетронутую задницу его любовника. У него просто сердце рвётся на части от того, что Кларк так и не открывает глаз, хотя точно в сознании. Но, его можно понять, оказавшись в такой ситуации, Лекс бы тоже не хотел увидеть и запомнить эту молчаливую жалость на чужих лицах. Разогнав взглядом всех слуг, шепнув пару слов Митчу, Лекс ведёт Кларка прямиком в свою ванную. Смывает мыльной губкой и руками заскорузлые следы чужого вторжения и издевательств, не находя ни одной раны, ни одного синяка на восстановившемся без воздействия криптонита теле. Как отмыть его душу? Без всякого сексуального подтекста, Лекс обнимает своё сокровище под горячими струями льющейся сверху воды, гладит, как ребёнка, не чувствуя ни ответа, ни сопротивления, касается пальцами всех доступных ему частей совершенного тела, не замечая собственных слёз. Вытирает мягким полотенцем, укладывает в пахнущую чистотой свежую постель, накрывает невесомым одеялом, ложится рядом, не решаясь больше прикоснуться. — Лекс… Ты же видел, да? Они снимали… Тихий голос измученного парня как ножом режет обострённые чувства Лютора. Сглотнув вязкую слюну, он кивает, тут же понимая, что Кларк не видит его, сдавленно отвечает: — Да. — Ты больше никогда не захочешь меня поцеловать… Лекс просто захлёбывается от горечи и нежности, прижимается к парнишке поверх одеяла, охлаждает горящие скулы своими ладонями. — Посмотри на меня, пожалуйста, малыш. Пожалуйста… Веки Кларка дрогнули и поднялись, открывая для Лекса расширенные чёрные зрачки в изумрудной оправе. — Я же люблю тебя, а ты не знаешь. Я это понял, когда тебя у меня забрали. Разве можно не хотеть целовать любимого человека? Я жду, когда ты мне позволишь… — Я… Лекс… Люблю тебя… — И он тянется губами навстречу любимым, знакомым, родным, мягким губам. В этом поцелуе не было ни засосов, ни облизываний, Кларк просто прижался к нему своими губами, но за ещё один такой поцелуй Лекс отдал бы жизнь. *** — Успокойся! — Пальцы Кларка задрожали в прохладной, сухой ладони Лекса. — Если не хочешь, мы не пойдём. — Мы пойдём. Ответ Кларка пробуждает в нём ту ярость, которую Лекс старательно гнобил в себе всю неделю. Гнусное желание уничтожить засранца, испортившего волшебство, не оставляло его ни на минуту. — Ты уверен? Кларк, если я сейчас туда зайду, я убью его. У тебя есть выбор, или ты идёшь туда без меня, или идёшь со мной, и принимаешь меня с тем, что я хочу сделать и сделаю, независимо от твоего решения, или не идёшь вовсе. — Я полюбил тебя, Лекс… — Кларк второй раз за прошедшую неделю смотрит прямо и открыто в любимые тёмные глаза. — Ты правда думаешь, что я не знаю что ты из себя представляешь, не знаю ваших методов? Дрожь, пробежавшая по его телу, оттдалась болью под рёбрами Лютора. — Кларк… Ты сможешь разделить со мной месть? Сможешь любить меня после того, что я собираюсь сделать? Если нет, то я смогу остановиться. Сейчас, не дальше. Ещё шаг, и ты увидишь то, что я от тебя скрываю. Ужасаясь самому себе, Кларк уверенно кивает. И кивает ещё раз, соглашаясь уже с собой. *** Затюканый, затраханный, весь в крови и сперме, израненный сверх всякой меры, полуживой Морган Эдж даже не поднял головы, когда они вошли в холодную полутьму подвала. Всю прошедшую неделю его имели самыми грязными способами, Лекс не просто разрешил, он настоял на этом. Отдалённый склад на окраине посетили все желающие и не желающие, подобранные в мерзких подворотнях бомжи, только освободившиеся зеки, извращенцы всех мастей. Митч своё дело знал, и старался, исправляя ошибку, допущенную с «сокровищем» Лютора. — А что ещё можно с ним сделать? Кларк обходит кругом распятое так же точно тело, как неделю назад, был распят он сам. Снова берёт за руку Лекса, словно цепляясь за скалу в беспощадный шторм. — Я могу его убить, Лекс? — Как угодно. Ты хочешь сам, малыш? — Лютор ловит его мечущийся взгляд, старательно отводимый от неприятного зрелища. — Нет… Нет, Лекс! Я не смогу! — Кларк странно обмякает в его руках, будто нехотя произносит: — Но, я не хочу, чтобы он жил. Можно сделать так, чтобы не ты… И не я… Пусть он как-нибудь сам? Можно, Лекс? Не трогай его, пусть он сам… — Захлёбывается слезами любимый парень Лютора. — Конечно, конечно, Кларк, его больше не будет никогда. Я его не трону.— Неприметно стоящий в углу Митч вопросительно смотрит на Лекса, тот незаметно качает головой. — Домой? — Нет. — Кларк просит и взглядом, и рукопожатием. — Туда, где нет никого. Можно? *** «Туда, где нет никого» в понимании Кларка оказался всё-таки особняк Лютора. Сначала парк, потом гараж со всеми чудовищно скоростными машинами Лекса. Потом кухня замка, где сам Лютор, к своему стыду, не был ни разу. Он, как шальной, тащился за увлекающей его рукой Кларка, радуясь его инициативе, и огорчаясь странному, непривычному поведению. — Малыш, может не надо? — Мне надо, понимаешь? — Кларк самым длинным путём привёл его в спальню, и, не разрывая зрительного контакта, пытался одновременно раздеть и себя, и Лекса. — Ты будешь делать это со мной? Хочешь? Сможешь? — Я хочу тебя очень. Невыносимо хочу! Но, ты ведёшь себя необычно, ты точно готов? — Лекс останавливает суетливые руки парня. У него член трещит по швам, но он сдерживается, опасаясь ещё больше навредить Кларку. — Не попробуем, не узнаем, так? — Твою мать… Иди ко мне! Лекс выцеловывает каждый сантиметр любимого тела, стирая чужие прикосновения, ставит свои метки, раскрепощает оробевшего любовника. Вылизывает сморщенную, сжавшуюся, будто опять девственную, дырку Кларка, проникает внутрь языком, пальцами. Сдаётся немой просьбе зелёных глаз, пропихивает член в узкое кольцо мышц, двигается, прикасается, прижимается, целует отвечающего взаимностью мальчишку. *** Кларк наконец прерывает долгий-долгий поцелуй, от которого у Лекса кружится голова и саднят губы, утыкается ему в шею, обдавая кожу горячим дыханием. — Можно я кое-что попрошу, Лекс? Только если тебе не трудно. И если не шокирует… — Меня непросто шокировать, Кларк, чего же ты хочешь? — Он массирует основание шеи парня, перебирает волосы. — Не мог бы ты в следующий раз быть грубее, может, попробовать сделать больно? — Хорошо, я попробую. Перед глазами Лекса потемнело, он весь будто искрится трудноконтролируемой бешеной злобой. Его юное чудо испортили, сломали, опорочили! Он дожидается когда Кларк уснёт и выскальзывает из кровати. *** …Прошлой ночью было обнаружено изуродованное тело Моргана Эджа, главы одной из преступных группировок. Напомним, что все жертвы прокатившейся по Метрополису волны убийств, так или иначе были связаны между собой преступной деятельностью. Является ли эти, совершённые с особой жестокостью, убийства результатом очередной войны бандформирований или причина кроется в личных мотивах, покажет следствие. Однако, по информации из неподтверждённого источника, помимо прочих следов пыток, на спине Моргана Эджа вырезано слово «месть». Как стало известно из короткого интервью с начальником полиции… Дальше читать Лекс не стал, вернул газету Митчу. — Убери, не дай бог увидит. Я же не сдержал обещание…