Жизнь после

      — Как всё случилось, Морган? Я знаю, ты профессионал, — говорит Лестрейд, ставя две пинты лагера на стол перед Декстером.       — А ты, как я знаю, отстранён от этого дела. Вы ведь были друзьями, — Декс отпивает глоток пива, глядя на инспектора поверх кружки.       — Если б это было не так, понадобилась бы мне приватная беседа в баре? — рявкает Грегори и проводит рукой по лицу, — Прости, я не хотел… Просто это так… Так… Я не понимаю. Если ей было плохо, почему она не обратилась ко мне? Мы общались за пару дней до этого. Почему она ничего не сказала? Я должен знать, понимаешь, должен!       — Понимаю, — медленно кивает Декстер, — я и сам такой. Только это будет очень неприятно. Через пару пинт, пожалуй. Секрета ведь особого нет — чистой воды суицид.       — Я с трудом верю в это… А ты уверен?       — Да, я ведь был там. На её кухне, я имею ввиду. И нет ни малейшего сомнения.       — Ни малейшего? — серьёзно спрашивает Грэг, отставляя в сторону пустую кружку.       — Ни единого, — кивает Декстер.       Лестрейд молча идёт за новой порцией выпивки.       — Рассказывай, — говорит он, ставя кружки на стол.       — Ты не готов.       — Давно готов.       — Хорошо.       Морган всматривается в инспектора прежде, чем продолжить. Люди так щепетильны в вопросах смерти, а утешать Морган никогда не умел, поэтому он тщательно подбирает слова:       — Я могу лишь восстановить картину происшедшего, о мотивах мне ничего не известно, — ложь в его устах привычно убедительна и добавляет храбрости, — Очевидно она долго сидела на кухне, крутя барабан кольта. Очень много отпечатков пальцев на корпусе револьвера. Был один выстрел и всего один патрон. Остальные найдены в кармане её куртки. Казалось бы типичная «русская рулетка», но стреляла она в потолок, а не в себя, — Декстер вздохнул, давая инспектору переварить услышанное, отпил глоток пива, изображая замешательство и печаль, — Преднамеренность очевидна. Левая рука была заранее обезболена, скальпель обработан обеззараживающим раствором… Жаль, что я почти не знал её, люблю работать с профессионалами.       — Молли, — глухо произносит Лестрейд, склонившись над кружкой.       — Что, прости? — удивляется Морган.       — Молли. Её звали Молли Хупер. А ты ни разу не назвал её по имени.       — О, прости! Я думал, так тебе будет легче. Держать дистанцию, сохранять отстранённость. Я прекрасно знаю имя нашей само… Прекрасно знаю, что это Молли Хупер!       Ещё бы не знать, если пьяный в хлам Себастьян уже неделю то гладит экран телефона с её фотографией, шепча: «Маленькая моя, нежная, чудная Молли, ласточка, крошка, девочка моя!», то швыряет аппарат об стену, крича: «Подлая ты сука, Хупер!» А телефон надёжней швейцарского банка — давний подарок Джеймса Мориарти, и ни хуя ему не делается. А вот Моран не так стоек. Поэтому Декстер вынес из его квартиры не только оружие и кухонные ножи, но даже ремней и шнурков не оставил. Колол транквилизаторы, запирал, а всё равно не был уверен, что застанет Себастьяна живым вечером. И было горько и страшно от этого. И посиделки в баре с Грегом никак не входили в планы эксперта. Значит нужно закругляться.       — Это чистой воды суицид. Зачем тебе подробности? Виноватых нет. Какой смысл бередить раны?       — Какой? Какой смысл? — Грегори выпивает залпом оставшиеся полпинты пива и буравит Декстера взглядом, — Молли была самым близким мне человеком, лучшим, надежнейшим другом… И любовницей тоже, да. И я должен знать, что там произошло! Должен, понимаешь?       «И как люди живут с такой гаммой эмоций? — удивляется про себя Декс, — Я б рехнулся!»       — Хорошо. Тогда только факты. Стреляла сама Молли, следы пороха на руках это подтверждают. То есть принуждение и давление мы отметаем. Она вскрыла себе вены на левой руке, начиная от запястья и заканчивая локтевым сгибом. Пять точных ровных глубоких надрезов, не затрагивающих сухожилия и мышцы. Кровопотеря уже тогда была очень велика, но тем не менее Хупер перерезала себе и бедренную, и сонную артерии. Аккуратно и точно. После этого погибла почти мгновенно. Достаточно было одной, но Молли явно не хотела оставлять себе шансов… Грег?       Инспектор бледен, как полотно. Издав невнятный звук, он поднимается и, покачиваясь (не от опьянения, конечно, от нахлынувших переживаний), направляется к барной стойке. Возвращается с бутылкой виски и двумя стаканами.       «Этого ещё не хватало!» — думает Декстер, но принимает свой стакан.       — Я говорил — не стоит, — произносит он и замолкает, встретившись взглядом с Лестрейдом. В глазах Грегори такая тоска и отчаянье, что лучше молчать, не говорить ни слова, пока этот сильный и немолодой уже мужчина соберёт себя по кускам, соберёт в кулак всё своё мужество, что бы продолжить разговор. Уйти сейчас — всё равно, что оставить Себу его винтовку.       — Я любил её, — наконец тихо произносит Грег, прикрывая ладонью рот, — я очень её любил. Всегда сомневался, боялся чего-то… Что это большей частью дружба, что мы два самодостаточных человека, привыкших к одиночеству. Какой дурак! Это для меня одиночество — привычная гавань, а Молли… Для неё это был крест. Тяжеловесный. Крест, который она влачила за собой, несла на себе… И вот, куда пришла с ним…       Инспектор проглатывает порцию виски, чтобы выступившие слёзы казались результатом слишком большого глотка.       — Я должен был предвидеть, почувствовать хоть что-то… Позвать жить вместе… Только она ведь никогда не любила меня… И эта дата… Я не понимаю! Холмс прав, называя меня идиотом. Почему? Почему? Почему? Именно 13 октября? Неужели она любила его?!       — Я не знал её так, как ты, — сухо говорит Декстер, делая вид, что отпивает из стакана, — Знаю лишь то, что видел. Кухню, залитую кровью, женщину, решившую оборвать своё существование, стакан скотча без льда, пододвинутый к противоположному краю стола, словно для кого-то другого… Я не знаю, что её подтолкнуло, но думаю, что ты прав. Она любила его. Потому что среди луж крови я умудрился различить прощальную записку, написанную пальцем по столу… Но мне пора. Извини. Не хочу быть свидетелем очередного самоубийства.       Морган решительно поднимается, намереваясь уйти, но Лестрейд неожиданно быстро хватает его за запястье:       — Что было в записке?       — Всего две литерных буквы, — отзывается Декс без улыбки и, обмакнув указательный палец в виски, выводит на столе JM