Home and Family

      

Я падаю с неба сгоревшей кометой. Я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета. Твой смех на повторе в моём диктофоне, И важное что-то ты просто не понял. Зачем мне теперь красота? Я без тебя сирота.

      Тори с паническим криком рывком села в кровати. За окном была тихая глубокая ночь, а она сидела вся мокрая от холодного пота. Сердце собиралось проломить грудную клетку, а трясущиеся руки не могли стереть слёзы. Тори с ужасом поняла, что впервые за три года видела сон, который к тому же оказался настоящим кошмаром. Три недели взаперти обещали быть длинными.

Ад. Круг первый День 1 из 21

      Всю оставшуюся ночь Тори так и не сомкнула глаз. Спиной прислонившись к изголовью кровати, она гипнотизировала взглядом окно, встречая рассвет. В голове бессчётное количество мыслей слилось в единое туманное месиво, а ладони всё ещё слегка тряслись. Внезапный кошмар после трёх лет ночей без единого сновидения вывел из строя почти так же, как уход отца. В последнее Тори отчаянно старалась не верить, хоть и понимала, что такое вряд ли привидится. Она всеми силами отгоняла от себя размышления об отце, потому что знала, что если задумается, то вряд ли справится с очередной истерикой. В шесть утра, когда лучи утреннего солнца начали проникать в комнату, в голове из тумана всё же возник полноценный вопрос. — Кто такие миротворцы? — прошептала Тори.       Она осторожно свесила ноги с кровати, прислушиваясь к своему состоянию. Голова слегка ныла, болей в области сердца не было. Тори даже удивилась, что легко отделалась. Осторожными шагами она направилась в ванную. Из зеркала на неё глядела уставшая девушка с покрасневшими от слёз глазами. Волосы торчали в разные стороны, а прилипшая к телу из-за холодного пота пижама вызывала лёгкое отвращение. Тори поморщилась и потёрла лицо руками, отправляя пижаму в стирку, а себя в душ. Она знала, что если хоть на день запустит себя, то к концу третей недели взаперти она превратится в ходячее недоразумение.       Под струями воды она стояла долго, толком не чувствуя температуры. Только сейчас, отойдя от ночного кошмара, мозг начал просыпаться. Тори пыталась вспомнить хоть какие-то определения к слову «миротворец», но дальше банального «мир» и «творец» ничего не шло на ум. Так как торопиться было не куда, Тори позволила себе быть под душем практически час. Подавив в себе желание остаться в тёплом халате, она переоделась в джинсы с футболкой и отправилась на кухню.       За три года жизни в Башне впервые Тори чувствовала себя здесь настолько неуютно. Тишина давила, а уже достаточно родное помещение казалось чужим, будто в первые дни переезда. Тори замерла возле открытой дверцы холодильника, рассматривая полки. Есть толком не хотелось, но здравый смысл всё же победил. Вытащив из холодильника питьевой йогурт и прихватив с собой булочку, Тори переместилась в гостиную.       Поджав под себя ноги, а сверху на колени положив одну из диванных подушек, Тори перевела взгляд на окно, рассматривая город. Все дороги были целы, здания не разрушены, а внизу не бегала толпа отчаявшихся людей. Разрушению Нью-Йорк подвергся только в её кошмаре. Тори казалось, что она давно перешагнула события трёхлетней давности, а шрам на руке, который в своё время породил несколько комплексов, сейчас совершенно не беспокоил. Но, похоже, у сознания были свои мысли на этот счёт. Когда-то Тори задумывалась о том, что если всё же когда-то снова начнёт видеть сны, то первый сон непременно будет связан с мамой, но никак не с тем, что ей в итоге приснилось. Ошиблась. Впрочем, не впервой.       Неожиданно в голове всплыло одно из правил прошлой и такой далёкой жизни с мамой. «Не вытаскивать еду за пределы кухни». Тори идеальным послушанием никогда не отличалась, не раз нарушая это правило. С Тони было проще. Иногда он просто был рад, что дочь ела вовремя, а в какой части пентхауса она это делала, его сильно не беспокоило. Булочка внезапно встала поперёк горла. Скривившись, Тори вернула недоеденный завтрак на кухню, на еду смотреть вообще не хотелось.       «Нужно заняться делом, иначе я сойду с ума от своих же мыслей»       Раз вся электроника была под запретом, то пришлось добывать информацию по старинке. Поднявшись по лестнице на один этаж вверх, Тори зашла в библиотеку. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной, смотря на возвышающиеся до самого потолка полки с книгами. Библиотека была её одним из любимых мест во всей Башне. По большей части библиотека хранила в себе различные собрания книг только благодаря Пеппер. Она любила коллекционировать как и достаточно популярные издания, так и редкие экземпляры старинных книг, часть которых хранилась под специальным стеклом. Тони по душе было коллекционирование машин и филиалов компаний.       Тори по привычке пошла к компьютеру, надеясь пробить по электронной библиотеке, которая была практически копией реальной, всё, что могло быть хоть как-то связано с неведомыми миротворцами. Чтобы добраться до поисковой системы, нужно было в начале элементарно включить компьютер, но такое простое действие не осуществилось. Тори растерянно смотрела на чёрный монитор, пока с потолка не раздался поясняющий голос. — Мисс Скай-Старк, на этот и двадцать последующих дней у вас закрыт доступ к электронным устройствам.       Тори от неожиданности подпрыгнула на стуле. Нервы и так были расшатаны, а тут внезапный женский и ещё такой непривычный голос в полной тишине. — Пятница, прошу только «Виктория», не надо всех этих мисс, хорошо? — попросила Тори. — Как вам удобно, Виктория, — раздалось в ответ достаточно приветливо. — Так, ладно с этим разобрались, — вздохнула Тори, потирая переносицу. — Пятница, я так понимаю, что до электронного каталога и поисковика по ключевым словам мне не добраться? — Да, к сожалению, здесь я не могу вам помочь. — Тогда будем искать вручную. В конце концов, ты верно заметила у меня впереди ещё двадцать дней, могу смело перебираться жить в библиотеку, — хмыкнула Тори.       Она встала из-за стола, начиная бессмысленный обход по библиотеке, где-то в глубине души надеясь, что книга со всеми ответами ждёт её чуть ли не на первой полке. Шагая от секции к секции, рассматривая книгу за книгой, спустя почти час Тори поняла, что удача явно не на её стороне. — Так и быть, признаю, это было бы слишком легко, — пробормотала она себе под нос.       Решив воспользоваться своими далеко не глупыми мозгами, Тори направилась к стеллажу с различными словарями. Плюхнувшись прямо на пол перед полкой, она начала методично пересматривать книгу за книгой, читая всё, что начинается на букву «М» и могло иметь хоть какую-то связь с миротворцами.       Миротворец — тот, кто способствует примирению, устанавливает мир — Замечательно, а я тут причём? — рассуждала Тори в слух. — Я и примирение, ну как же… Я-то в своей жизни мир установить не могу, а тут ещё явно его нужно устанавливать для кого-то. Бред какой-то…       Миротворец — американская ракета       Миротворец — прозвище модели револьвера компании Кольт       Тори смотрела на следующие книги, не совсем понимая, как мир может быть связан с оружием. Нахмурившись, она отложила книги в сторону, ища следующие определения.       Миротворец — прозвище российского императора Александра III — Так, а это уже интересно.       Тори захлопнула книгу, направляясь к исторической секции. Пеппер любила историю, и Тори очень надеялась, что у них найдётся что-нибудь связанное с историей Российской Империи. Перебирая книгу за книгой, Тори откопала энциклопедию о императорской семье Романовых. Александр III нашёлся практически сразу. — При его правлении Россия не вела ни одной войны. Заключил франко-русский союз. За внешнеполитическое спокойствие при его правлении получил прозвище Миротворец, — читала Тори вслух. — Интересно с ним тоже связывался Разум или болтал голос из портала?       Не имея желания возвращаться обратно к словарям и зная, что времени у неё предостаточно, Тори забрала энциклопедию и направилась к читальному залу. Для поддержания у книг комфортной среды в библиотеке было слегка прохладно. Так что Тори забралась на диван, закуталась в плед и с небывалом интересом погрузилась в историю. Не то чтобы она так любила историю, просто это было отличной возможностью убежать от собственных мыслей.       Книга, как в принципе и всё в этом мире, закончилась. Тори уставилась в потолок, прислушиваясь к ощущениям своего организма. В глазах была сухость от долгого непрерывного чтения, голова уже привычно ныла в области висков, а желудок сжался до странного комочка. — Пятница, а сколько времени? — произнесла Тори, потирая глаза. — Три часа ночи.       Тори замерла на несколько секунд. Резко почувствовалась разница между Джарвисом и Пятницей. Убегая от реальности, она не чувствовала течения времени, но она никак не думала, что прошло уже столько часов. Как бы она не терялась во времени, Джарвис всегда напоминал о приёмах пищи и режиме сна, Пятница больше работала как вопросно-ответная система. Тори не знала, то ли это стиль работы Пятницы, то ли это Тони отключил какие-то протоколы, ведь, как выяснилось, у Джарвиса были отдельные протоколы касающиеся заботы о ней.       Чувство одиночества накрыло внезапно, когда кухню освещала лишь только лампочка холодильника. Тори прислонилась к дверце, только сейчас понимая, почему, собственно, желудок так сжался. Последний раз она ела около двадцати часов назад. Еды в холодильнике было достаточно, морозилка тоже была полна полуфабрикатов, но съесть хоть что-нибудь совершенно не хотелось. Тори начало это немного напрягать, она могла забыть поесть или поесть далеко не вовремя, но проблем с аппетитом никогда не было. Разогрев себе макароны с сыром, толком не чувствуя вкуса, Тори проглотила еду.       Помыв за собой посуду, Тори поднялась к себе в комнату. Она замерла на пороге, останавливая взгляд на кровати. Она так и осталась не заправленной после далеко не самой приятной ночи. Иррациональный страх лечь в кровать холодным потом прошёлся по спине. Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, Тори быстрым шагом снова направилась в библиотеку. — Несильно я и хочу спать, — бормотала она себе по нос. — Тем более я ещё не разобралась с миротворцем, будь он неладен.       Библиотека снова приветливо распахнула свои двери. Тори забралась в кресло, массируя виски. Если всё же честно признаться самой себе, то спать всё же хотелось. Тело и мозг просили отдыха, но страх, что кошмар может снова повториться, был всё же сильнее. Державшись на своём фамильном упрямстве, Тори снова начала рассуждать о миротворцах. — Так, хорошо, миротворцем меня назвал Разум и тот голос из портала, — рассуждала Тори вслух. — Про Разум бесполезно что-то искать, максимум на что может сослать меня библиотека — это какие-нибудь медицинские исследования, а вот тот голос… Портал!       Тори сползла с кресла, направляясь к секции с книгами по космосу. Сев на пол, она начала бездумно листать книги, ведь больше она не знала, где искать информацию о порталах. Ничего хоть как-то относящегося к голосам из дыр в пространстве ожидаемо не нашлось. — Это похоже на бред, если бы не вторжение в Нью-Йорк, я бы вообще решила, что у меня поехала крыша, — Тори устало прислонилась лбом к шкафу. — Своими глазами видела этот портал три года назад… Пришельцы, брат Тора, этот Локи с его безумной идеей. Стоп. Точно! Тор и Локи! Скандинавские мифы!       Собравшись с силами, Тори поднялась с пола, снова наворачивая круги по библиотеке. Раз уж нашлись книги про Российскую Империю, книги по мифологии точно должны быть. Усталость брала своё, концентрация уже была не такой хорошей, как днём, так что поиски изрядно затянулись. Всё же, найдя необходимую книгу, Тори, прихватив с собой достаточно увесистый томик, спустилась на кухню налить себе чашку кофе и встречать рассвет. Мифов и легенд было очень много, и Тори поймала себя на мысли, что читает с удовольствием. Было достаточно интересно читать про Тора, Локи и Асгард в целом, но ни одной легенды о миротворцах или о чём-то подобном не было. Тори начала впадать в окончательное уныние, но глаза всё же выхватили интересную строчку.       Счастливы миротворцы, потому что они будут названы сыновьями Бога. (Матф.5:9)       Тори рывком села на диване, на который успела перебраться. Она уже читала текст через строчку, пришлось снова перечитывать, чтобы понять, в каком контексте была эта фраза. Рассказывалось о гибели какого-то древнего мира, восстановить который не смог даже всемогущий Один. На планете практически полностью закончилась вода, всё шло к упадку, пока внезапно не объявился пропавший на большой срок местный житель. С его возвращением планета вернулась к процветанию.       Будто и не было многолетней засухи, пустые каналы снова наполнились реками, а кратеры озёрами. Не долго пробыл спаситель в своём спасённом мире. Оглянувшись вокруг, улыбнулся и рассыпался золотым пеплом, произнеся лишь одну фразу: «Счастливы миротворцы, потому что они будут названы сыновьями Бога».       Тори захлопнула книгу, устремляя взгляд в потолок. Мысли путались, а уставший мозг плохо соображал.       «Всемогущий Один? Засуха? Пропавший местный житель? Золотой пепел? Сыновья Бога? Что, чёрт возьми, это значит? Я-то тут причём! Почему меня дважды называет миротворцем в начале какой-то Разум, а потом голос из грёбанного портала?!» — Пятница? Ты тут? — позвала Тори. — Да, Виктория, — раздалось незамедлительно. — Пятница, ты не знаешь, что такое «Матф.5:9»? — вспомнила она подпись в конце фразы. — Это сокращение, означает «Евангелие по Матфею, глава 5, стих 9». — Так, хорошо, а что такое «Евангелие по Матфею»? — Тори удивлённо хлопала глазами. — Первая книга Нового Завета и первое из четырёх канонических Евангелий. За ним традиционно следуют Евангелия от Марка, от Луки и от Иоанна, — любезно пояснила Пятница. — Это что-то религиозное? — удивилась Тори. — А у нас есть эта первая книга Нового Завета? Копия понятное дело и желательно на английском, хотя можно и на других языках, даже латынь. — спросила Тори, понимая, что очередной поиск по библиотеке она не выдержит. — К сожалению нет, — огорошила Пятница.       Тори развернулась на живот и завопила в подушку. Столько времени было потрачено, а результата толком никакого. Голова раскалывалась от недосыпа, но мозг отказывался отключаться. Пока мозг был занят поиском информации о миротворцах, он не думал обо всех проблемах, в которых она погрязла. Весь день Тори провела на диване, гипнотизируя взглядом лифт.       «Он не вернётся. Он больше никогда не вернётся. Он ушёл. Он бросил меня. Он бросил меня так же, как и мама».       Тори очнулась резко, когда мозг осознал, что лифт он больше не видит. Тори вздрогнула всем телом, переводя взгляд на окно. Город мирно переливался в ночной тишине, а она сидела в кромешной темноте. На лице внезапно почувствовалось что-то постороннее, Тори осторожно провела пальцами по щеке. Лицо было мокрое от слёз. Она тяжело вздохнула, утирая слёзы, следом направляясь на кухню, желудок снова напомнил о себе. Собрав на скорую руку сэндвич, Тори забралась на высокий барный стул, в сухомятку поедая непонятно какой приём пищи. — Я не чувствую течения времени. Я не замечаю свои эмоции, — прошептала Тори. — Я теряю над собой контроль.       Она доела свой сэндвич и, собравшись с силами, поднялась к себе в комнату. Не спать вторую ночь было уже слишком, Тори осознавала, что если она пропустит эту ночь, то её голова расколется, как перезревший арбуз. — Так, в начале душ, потом попробуем уснуть, — пробормотала она.       Тёплые потоки обволакивали тело, Тори сидела в душевой кабине. Стоять не было сил, а в ванне она просто боялась отключиться. Выползать из-под водных потоков она сильно не торопилась. Мысль о том, что кошмар может повториться, мучила с каждой минутой всё сильнее, и Тори не горела желанием проверять это.       «Это глупо, я же не могу вечно прятаться. Это всего лишь сны, ну подумаешь, что я их не видела три года. Даже если снова повторится кошмар, я же всё равно посплю, просто проснусь, перевернусь на другой бок и продолжу спать. Мне семнадцать лет. Я с этим справлюсь»       Тори выползла из душа и, закутавшись в полотенце, смотрела на себя в зеркало. На бледной коже хорошо выделялись синяки под глазами, да и сами глаза были красными от пролитых слёз. Скосив взгляд в сторону, она остановилась на плитке в стене, Тори знала, что там ничего нет, Тони забрал всё до последней таблетки. Внезапная мысль заставила с небывалой скоростью надевать пижаму. — Ну где же ты? Где ты? — бормотала Тори, бегая по комнате из угла в угол. — Нашла!       Найденный под столом рюкзак был опрокинут прямо на пол. Тори раздвигала вещи, которые не успела разобрать со своего приезда, пока не отыскала заветную баночку. Тони забрал все таблетки из ванной, но он забыл про ту часть, которую Тори брала с собой при эвакуации. — Вот теперь я точно усну без всяких снов, — облегчённо произнесла она, проглатывая двойную дозу.       Совесть всё же кольнула в сердце, но Тори решила, что подумает об этом завтра. Голова с блаженством опустилась на прохладную подушку. Тори отключилась практически мгновенно.       По внутренним ощущениям утро наступило слишком быстро. Тори потянулась в кровати, смотря на освещающее комнату солнце. Вставать она сильно не торопилась, но внезапно с нижнего этажа начали доноситься голоса. Тори рывком села в кровати, на несколько секунд думая, что ей показалось, но голоса всё же слышались. С кровати её практически сдуло, она с бешеной скоростью добралась до последнего лестничного пролета, как внезапно произнесённая фраза заставила остановиться. — Как же я устала от этой девчонки, — раздался уставший вздох.       Тори замерла на месте, с удивлением узнавая голос Пеппер.       «Она здесь? Пеппер вернулась?» — И не говори, с ней абсолютно нет никакой спокойной жизни. Я спокойно работал пока меня не переквалифицировали в её водителя-няньку. Мне безмерно надоело возить и забирать её из школы, будто у меня нет своих дел. — Хэппи? — прошептала Тори. — Мне тоже надоело с ней возиться, сил нет успокаивать эту бесконечную плаксу, — согласилась Пеппер.       Тори опустилась на ступеньку, притянув колени к груди, оставаясь незаметной для собравшихся в гостиной. В душе постепенно образовывалась бездонная пропасть. — Не понимаю, как только Тони решился забрать её сюда, — хмыкнула Пеппер. — Я уже и сам жалею об этом поступке.       Тори вздрогнула всем телом, узнавая голос Тони. Теперь в гостиной были три самых близких человека, которые открывались с совершенно неожиданной стороны. — Нужно было отказаться от неё ещё в ДНК-лаборатории, а если бы не позволили, то отправил бы в какой-нибудь интернат. Хотя… — задумался Тони. — Ведь ещё же не поздно, верно?       Тори бесцельно смотрела перед собой, чувствуя, как слёзы льются из глаз. В услышанное верить не хотелось, но факты были на лицо, самым близким людям она была не нужна. — Я займусь документами, — согласилась с ним Пеппер. — Оставим её в стране или отправим куда-нибудь в Европу? — Куда-нибудь подальше, чтоб глаза мои её не видели, — отмахнулся Тони. — Как только станет совершеннолетней, пусть сама разбирается со своей жизнью, она мне не нужна.       Тори открыла глаза, понимая, что захлёбывается в своих собственных рыданиях. За окном поднималось рассветное солнце, внизу не было никаких голосов. Внизу вообще никого не было. Она всё так же была одна.

Ад. Круг второй День 3 из 21

      Рука осторожно выхватила фотографию с тумбочки. Тори смотрела на снимок двухлетней давности с её пятнадцатилетия. Она, Тони, Пеппер и Хэппи за столом поедают торт мороженое, их тогда сфотографировал Роуди. Она сидела за столом между Тони и Пеппер, щеки были испачканы в мороженом, Хэппи стоял за спиной и приставил ей рожки. Все были такие счастливые. Тори водила пальцем по фотографии, не веря в то, что видела во сне. — Вы же так не думаете, правда? Вы же всегда были рядом. А если… А если я и правда вам надоела?       Она убрала фотографию в сторону, переводя взгляд на окно. Солнце уже давно встало, но сил встать с кровати не было. Перед глазами проносились картинки сна, и Тори с ужасом поняла, что впервые таблетки не сработали. Она не только видела сон, она снова видела кошмар.       «А что если это теперь будет на регулярной основе? Что если таблетки больше никогда не помогут? Я буду снова видеть сны? Ладно если просто сны, а если меня на постоянной основе будут мучить кошмары?» — Это ошибка, просто осечка, — бормотала Тори, отвернувшись от окна и смотря на баночку с таблетками. — Подумаешь один раз не сработали, всё когда-то бывает впервые…       Она и дальше была рада лежать в кровати, так как цели вставать с неё собственно и не было, но сжавшийся желудок цель всё же обозначил. Сев в кровати, Тори поморщилась, пижама все ещё была слегка мокрой от холодного пота в котором она проснулась. — Так в начале в душ, а потом будем пытаться запихать в себя еду, — вздохнула Тори, ковыляя в ванную.       Через двадцать минут она поедала овсянку, запивая её большой кружкой кофе. Мысли в голове будто играли в чехарду, но всё время возвращались к последнему кошмару. Голос из портала отошёл на второй план, теперь беспокоил вопрос о доверии близких людей. Тори понимала, что это сон, он не может быть правдой, но внутренний голос любезно напомнил, что портал и миротворец из первого кошмара всё же нашлись в реальности.       «Это ведь не так… Всё совсем не так. Пеппер всегда была со мной, с самого начала, это ведь она привела меня в Башню, помогала с переездом… Пеппер всегда была на моей стороне, поддерживала тогда, когда мне казалось, что поддержки ждать вообще не от куда. Хэппи тоже всегда был рядом, он не моя нянька-телохранитель, он скорее заботливый дядюшка, он часть моей жизни. Они часть моей семьи, я люблю их и знаю, что они любят меня, а Тони… Тони… Он…» — Вот чёрт! — воскликнула Тори. — Не думай о нём. Не думай!       Она с силой оттолкнула от себя тарелку, смотря как остатки овсянки размазываются по столу. Тарелка прокатилась по столу и остановилась на самом краю всё-таки не разбившись. Тори вскочила со стула, начиная наворачивать круги по комнате. Взгляд остановился на рояле, немедля ни секунды, Тори села на банкетку, излишне агрессивно открывая крышку инструмента. — Не можем убежать от мыслей, значит сделаем так, чтобы их не было слышно! Пятница! — Да, Виктория? — Прости, прозвучало немного грубо, — слегка сбавила обороты Тори. — Не подскажешь, какое произведение для фортепьяно считают самым сложным? — Эта информация относительна, для каждого самое сложное произведение будет своё, но я могу предоставить вам примерный ряд, — любезно подсказала Пятница. — Да, спасибо, — кивнула Тори. — Первое место возглавляет Франц Лист и его «La Companella». — О, нет, «La Companella» в переводе с итальянского означает «колокольчик», — нахмурилась Тори. — Я знаю это произведение, оно действительно очень сложное, но оно слишком веселое, а точнее бодрое. Оно не подходит под моё состояние. — На втором месте стоит Морис Равель — «Ночной Гаспар». — Кажется слышала, — задумалась Тори. — Кто-то из ведущих пианистов сказал, что играть эту пьесу, это все равно что решать бесконечные квадратные уравнения в голове. Пятница, сможешь вывести мне ноты на интерактивную панель? — Напоминаю, Виктория, электроника под запретом еще на девятнадцать дней, — подсказала Пятница. — Да чтоб тебя, — Тори устало шлёпнула себя по лбу. — А ты можешь мне распечатать ноты? У Тони в кабинете есть принтер, я его даже включать не буду, просто заберу листы. — Думаю, это можно устроить, — согласилась Пятница. — Вот и отлично, — кивнула Тори, поднимаясь с банкетки.       Она остановилась у двери кабинета отца, занося руку, чтобы постучать. Тяжело вздохнув, она опустила сжатый кулак, вспоминая, что за дверью никого нет. Слегка дрожащей рукой она повернула ручку двери, заходя в кабинет.       «Ненавижу это место… Заберу бумаги и уйду»       Тори подошла к принтеру, смотря, как печатаются листы. Смотреть на кабинет ей не хотелось, но взгляд всё же скользил по давно выученной обстановке. Диван, на котором Тони сообщал ей об операции по стиранию её матери из истории, стоял на том же месте. В книжном шкафу за специальной книгой всё так же скрывался сейф, в котором хранились документы её матери и их положительный ДНК-тест. Тори задержала взгляд на стуле, который всегда стоял напротив рабочего стола отца. За этим стулом она сидела далеко не раз. Она помнила, как сидела за этим стулом, пока Тони отчитывал её за оценки в школе, помнила, как сидя за этим стулом, говорила, что не поедет в лагерь, помнила, как на пятый день переезда в Башню Тони сказал, что они никогда не будут близки.       Тори вздрогнула от звука принтера, переводя на него взгляд. Она выхватила листы, выбегая из кабинета, громким хлопком закрывая за собой дверь. По щеке стекала одинокая слеза. Она ненавидела этот кабинет.       Она спустилась обратно в гостиную, возвращаясь к роялю. Сердце всё ещё колотилось в ускоренном ритме. Тори бесцельно забила по клавишам, порождая какофонию звуков, выпуская стресс. Когда голова начала раскалываться от громких звуков, она всё же остановилась. — Всё я успокоилась, — выдохнула Тори, потирая ухо. — Ладно, посмотрим, что у нас тут.       Смотря с лёгким ужасом на пятьдесят страниц, Тори пробежалась глазами по нотам. Где-то из глубин памяти пришло воспоминание, она уже когда-то пыталась освоить это произведение, но ей не хватило терпения. Не то чтобы сейчас терпения стало больше, скорее, упрямство с годами росло в геометрической прогрессии, да и последнее время совершенно было не до игры за роялем. Сейчас времени было предостаточно.       Тори играла долго. Раскладывала большое произведение на маленькие кусочки, прорабатывала каждую партию, но ошибка шла за ошибкой, и это неимоверно раздражало. Пальцы из-за длительного перерыва не слушались, а спина ныла из-за долгого сидячего положения. Когда пальцы начали неметь из-за усталости, Тори сдалась, с грохотом захлопывая крышку рояля. — Перерыв!       Она задумчиво перевела взгляд на окно, вздрагивая от неожиданности. За окном снова была ночь. С одной стороны, Тори была рада, что дни проносились с такой скоростью, сокращая время домашнего ареста, но с другой стороны, это пугало, потому что чувство времени сильно нарушалось. Минуты могли длиться часами, а день пролетал за минуты.       Желудок снова напомнил о себе, и Тори уже начала привыкать к двум приёмам пищи за день, если бы только эти приёмы были ещё полноценными. Тори снова печально смотрела на холодильник, она понимала, что есть было нужно, но совершенно не хотелось. — Интересно, насколько вафли могут считаться нормальным ужином? — пробормотала Тори, закрывая холодильник, смотря на вафельницу.       Упаковка с готовой сухой смесью нашлась на своём привычном месте на полке. Тори потратила около сорока минут, напекая себе стопку вафель, которую точно не могла бы съесть за раз. Пожав плечами, она запрятала вафли под слоем взбитых сливок, заливая всё сверху карамельным сиропом. Прихватив с собой тарелку, Тори снова вернулась в гостиную, усаживаясь на пол прямо возле панорамного окна. — Смотри, Тони, максимально здоровый ужин, — произнесла Тори, отправляя в рот первый кусочек вафли. — Эй, мам, я ем прямо в гостиной. Придите и остановите меня. Ах, ну да, конечно, вы же оба бросили меня.       Она так и просидела на полу, встречая рассвет. Вафли давно встали поперёк горла. Сна не было ни в одном глазу, хоть организм и был уставшим. Тори просто чувствовала, что ещё один кошмар она не переживёт, хоть, возможно, это и было неизбежным. Как только лучи восходящего солнца начали освещать помещение, Тори снова вернулась за рояль. *** — Попытка номер два, — вздохнула Тори, проглатывая двойную порцию таблеток.       Она снова провела весь день за роялем. Получалось уже намного лучше, но ещё неидеально. Не то чтобы Тори хотела выучить одно из самых сложных произведений за два дня, но, что уж скрывать, она хотела. Тори думала о том, чтобы не спать вторую ночь, но усталость организма взяла своё. В районе двух часов ночи она поднялась в свою комнату, таблетки дожидались её на тумбочке. Тори усмехнулась про себя, смотря, как эти таблетки открыто стоят у всех на обозрение, только вот смотреть было некому. — Ладно, сделай это, — пробормотала Тори. — Это всего лишь потребность организма, человеку нужен сон.       Она забралась в кровать, чуть ли не с головой укрываясь одеялом. Сон настиг достаточно быстро, но стоило закрыть глаза, как они снова открылись вновь.       Тори вздрогнула от неожиданности, видя перед глазами саму себя. Сомнений не было никаких — она смотрела на себя в зеркало, но всё же было что-то не так. Лицо было бледнее, чем обычно, тёплый оттенок карих глаз был непривычно холодным. Пучок волос, который часто напоминал гнездо, сейчас был аккуратно уложен и стянут настолько, что казалось, натянулись виски. Тори хотела потянуться и прикоснуться рукой зеркала, но рука её не послушалась. Тело вообще не выполняло ни одной команды, которую посылал мозг.       «Моё тело меня не слушается! Чёрт!»       Она знала точно, что руки должны трястись, а в душе всё похолодеть, но мозг работал отдельно. Хотя, судя по тому, что отражение внезапно подняло руку и стряхнуло невидимую пылинку с плеча, мозг ей тоже не принадлежал. Она была гостем в своём же теле, просто сторонним наблюдателем.       Пользуясь возможностью, пока её какая-то строгая и даже уставшая версия изучала себя в зеркале, Тори решила заняться тем же. Она стояла в какой-то тёмной комнате с выкрашенными в серый цвет стенами и практически неосвещённой. Судя по ощущениям и тому, как она была одета, в помещение было достаточно прохладно. Внезапно её отражение одёрнуло края тёмно-серой куртки, и Тори смогла разглядеть нашивку на кармане. От увиденного Тори поплохело. На кармане был вышит знак Гидры.       «Этого не может быть! Просто не может быть!»       Дверь за спиной внезапно скрипнула, впуская в комнату человека. Тори была готова поклясться, что её версия едва заметно вздрогнула, отворачиваясь от зеркала и смотря на вошедшего. — Агент Скай, вас ожидают. Следуйте за мной.       Тори кивнула и твёрдой походкой с натянутой, как струна, спиной, последовала за человеком. Внутри же Тори билась головой о невидимую стену. Её версия послушно следовала за агентом Бёрдом, с которым она так болезненно попрощалась в Академии ЩИТа.       «Он живой! Живой!»       Её мрачная версия продолжала шагать по тёмному коридору, а Тори старалась успокоиться. Она впервые понимала, что это сон, что это всё не происходит по-настоящему, но легче от этого совершенно не становилось.       Чем дальше они шли по коридору, тем холоднее становилось. Тори начало казаться, что они находятся глубоко под землёй. Шагающий впереди агент Бёрд больше не произнёс ни одной фразы и был мрачен, как и шагающая за ним Тори. Единственное, что она смогла разобрать в полумраке это то, что агент Бёрд был одет в ту же форму, что и она.       Коридор закончился одинокой дверью из толстого металла, Тори сделала вывод, что за такой дверью тебя снаружи никто не услышит. Агент Бёрд ввёл пароль в кодовый замок и приглашающе кивнул ей на дверь, её версия кивнула и зашла в ненамного больше освещённую комнату. Внутри Тори начала кричать от ужаса, но у её версии ни один мускул не дрогнул на лице. Прямо перед ней сидели трое её друзей, привязанных к стульям.       Дверь за спиной захлопнулась, отрезая все пути отступления. Агент Бёрд встал рядом с ней, кладя руку ей на плечо. Тори, как и её версия, не сводили взглядов с друзей. На лицах всех троих застыл чистый ужас, привязанными к стульям они были явно не по своей воле. Тори немного успокаивало, что на друзьях не было видимых синяков и кровоподтёков. — Агент Скай, это завершающий этап вашей инициации, — заговорил агент Бёрд. — Настоящего агента ничего не должно отвлекать от работы. Вы слишком зависимы от своих друзей. Устраните мешающей работе фактор, — с этими словами он вложил ей в руку пистолет.       На радость Тори, её версия не торопилась наводить оружие. Но всё же, когда её рука поднялась, внутри у Тори началась истерика. Она смотрела, как дуло пистолета было направлено чётко между глаз смотрящего с полным ужасом Майка. Эта жуткая, способная на убийство Тори всё же не торопилась с действиями, что давало хоть какую-то надежду.       «Нет-нет-нет, стой! Стой! Ты же слышишь меня? Ты обязана меня слышать! Ты же не такая, я это знаю! Опусти этот пистолет, пожалуйста! Это же твои друзья, посмотри на них, они до ужаса напуганы и пугаешь их ты! Ты целишься в своего лучшего друга! Опусти пистолет, пожалуйста! Я знаю, что ты наверняка блестяще стреляешь, но не стреляешь в людей! Ты же не убий…»       Она не успевает договорить последнюю фразу, как раздаётся выстрел.

Ад. Круг третий День 5 из 21

      Тори проснулась с криком. Сердце колотилось в бешенном ритме, отдавая посторонней болью. Трясущейся рукой она дотянулась до таблеток для сердца, следом проглатывая необходимую дозу. — Боже, за что мне всё это? — прошептала она.       Через несколько минут дыхание и сердцебиение выровнялись, и Тори смогла встать с кровати. В начале осторожно сев, она прислушалась к себе. Голова слегка кружилась, но это были уже мелочи. Она подняла взгляд на окно, наблюдая, как встаёт солнце. — Пятница, сколько времени? — Полшестого утра, — сразу же отозвалась она. — Отлично, здоровых два с половиной часа сна, именно то, что мне нужно, — тяжело вздохнула Тори, потирая глаза.       Она потянулась за телефоном, который нашёлся под соседней подушкой. Не сильно заботясь о времени, она начала набирать давно заученный номер. Но в ответ телефон издал странный писк и отклонил вызов. Тори пробовала снова и снова, набирая разные номера, начиная не на шутку нервничать, но телефон ни при каком случае не выполнял свои прямые функции. — Пятница, телефон Тони ни разу не барахлил, у нас что-то со связью? — Виктория, напоминаю, что на этот и последующие шестнадцать дней для вас действует запрет на всю электронику, — ответила Пятница. — Но мне нужно позвонить моим друзья, мне это жизненно необходимо! — К сожалению, я ничем не могу вам помочь. — Но, Пятница, ты не понимаешь! Мне необходимо позвонить друзьям, я должна знать, что с ними всё в порядке! Пятница, пожалуйста, мне хватит буквально минуты! — взмолилась Тори. — Мне очень жаль, Виктория, — раздался искренний голос Пятницы. — Но я не могу обойти протоколы, прописанные мистером Старком.       Вспышки ярости у Тори случались достаточно редко, но когда они всё же происходили, под горячую руку лучше было не попадаться. Тори вскочила с кровати, бегом спускаясь на нижний этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Прямо в пижаме она подбежала к лифту, лихорадочно нажимая на кнопку вызова. Но она, не успев полностью загореться, сразу же гасла. — Пятница, вызови этот чёртов лифт! — злилась Тори, продолжая нажимать на кнопку. — Я не могу, Виктория, вы под домашним арестом, — напомнила Пятница. — Да мне плевать! — Тори забила ногой по дверям лифта. — Мне нужно выйти отсюда! Мне нужно проверить моих друзей! Вызови этот чёртов лифт!       Тори пинала двери лифта несколько добрых минут, пока на дверях не образовалась вмятина. Она прекратила пинать двери только лишь потому, что от слёз перестала их видеть. Устало опустившись на пол, Тори притянула колени к груди, кладя на них лоб. — Я не убийца… С моими друзьями всё хорошо. Они живы, — шептала она. — Это был всего лишь сон. Всего лишь кошмар. Я не убийца. Я не убийца!       Она резко встала с пола, направляясь в гостиную. Крышка рояля была поднята так резко, что издала жалобный писк. Тори сыграла произведение, которое учила два дня. Всё получилось с первого раза и без единой ошибки. Под стрессом человек может совершить удивительные вещи. Больше Тори никогда в жизни не играла это произведение.

День 7 из 21

      Тори зачеркнула воображаемую палочку трёхнедельного заключения. Первую неделю она продержалась, осталось ещё две. Тори не спала две ночи. Голова раскалывалась от усталости, и она знала, что ещё третью ночь она не протянет без сна.       Последние дни она толком не выходила из своей комнаты, занимаясь рисованием. Даже сейчас, практически в полночь, она водила кисточкой по холсту, периодически поглядывая на кровать. Она знала, что ей придётся туда вернуться.       Картина, которую она рисовала, выходила достаточно мрачной. Не то чтобы все её картины были жизнерадостные, в основном она рисовала пейзажи, цветы, в редком случае людей, абстракция и вовсе была редким гостем. Сейчас она смотрела на штормовой океан. Почему-то вспомнился разрушенный дом в Лос-Анджелесе. Она больше не была там, да и на западном побережье тоже. Сильно её туда не тянуло, к тому дому был привязан Тони, а не она, но сейчас она отдала бы многое, чтобы оказаться там. Та жизнь была уже такой далёкой и казалась такой безмятежной.       Доведя последний мазок, Тори отползла от картины, смотря на результат. Всё было идеально, и как бы сильно ей не хотелось оттянуть момент, всё же нужно было ложиться спать. Пытаясь держать себя в относительном порядке, Тори отправилась в душ. Она старалась не устраивать долгих и горячих водных процедур, боясь отключиться прямо в ванной. Выбравшись из душа, она остановилась возле зеркала, рассматривая себя. Под глазами прочно залегли тени, кожа похоже на постоянной основе решила побледнеть. Так же Тори казалось, что она потеряла пару килограмм, хотя это было не удивительно, с приёмами пищи всё так же были проблемы.       Она вернулась в спальню, смотря на баночку таблеток. В последние разы они не работали, но Тори упрямо продолжала это отрицать, ища оправдания. Снова принимая двойную дозу, она собралась ложиться спать, надеясь, что хоть эту ночь она сможет поспать спокойно, а если и увидит сон, то это будет не очередной кошмар.       Она поняла, что ошиблась, как только снова открыла глаза. То, что это будет кошмар, она поняла сразу, ведь она видела маму в их самую последнюю встречу. В этот раз она не вселялась в своё тело, она была приведением в своих же собственных воспоминаниях. — Здравствуй, мамочка, — прошептала Тори.       Она знала, что плачет, знала, что когда проснётся, ей будет очень плохо. Но сейчас она хотела остаться в этом сне как можно дольше, не смотря на то, как тяжело ей будет потом. Тори и без сна прекрасно помнила происходящий момент, четырнадцатилетняя она стояла на лестничной площадке и провожала мать в последнюю командировку. — Позвони, как прилетишь, — попросила она. — Разумеется, — ответила Сьюзан, заходя в лифт и нажимая кнопку первого этажа. — До встречи, солнце. — Всегда буду тебя ждать, — вместе со своей маленькой версией ответила Тори.       Она прекрасно помнила, что было дальше. Сейчас она вернётся в квартиру, возьмёт миску попкорна и будет смотреть фильм, пока выпуск новостей навсегда не изменит её жизнь. Она уже думала, что будет проживать этот момент заново, но её потянуло следом за матерью в лифт. — Вот как, значит, — удивлённо пробормотала Тори.       Она стояла так близко к матери, но одновременно была так далеко. Тори осторожно протянула руку, надеясь коснуться такого родного человека, но её полупрозрачная рука прошла насквозь. Тори чувствовала, что погружается в океан эмоций, боясь в нём захлебнуться. — Три года прошло, мамуль, — прошептала Тори. — Три гребаных года… Ты даже не представляешь, сколько воды утекло с тех пор.       Она заметила, как изменились эмоции матери. Пока двери лифта навсегда не разделили их с дочерью, с её лица не сходила улыбка, но как только металлические створки сомкнулись, её лицо стало выглядеть уставшим и даже слегка встревоженным. Не успела Тори окончательно это осмыслить, как двери лифта снова распахнулись, и Сьюзан покинула здание, садясь в машину к Дину и Ванессе. Тори притянуло следом. — Эй, дорогая, что с тобой? — Ванесса сразу заметила настроение подруги. — Я ужасная мать, — вздохнула Сьюзан, закрывая лицо руками. — Мы это уже обсуждали, мы с Несси присмотрим за Тори, не переживай ты так, — произнёс Дин, отъезжая от дома и направляясь в сторону аэропорта. — Сейчас лето, дети часто будут торчать у кого-то в гостях, ей точно не будет скучно. — Я с такого раннего возраста оставляю её одну, всегда буду винить себя за это. Она растёт практически без меня, — вздохнула Сьюзан. — Ты преувеличиваешь. Да, ты довольно часто в разъездах, но поверь мне, Тори понимает, что это только чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, — попыталась успокоить её Ванесса.       Тори удивлённо смотрела на мать, она никак не думала, что в её последнюю встречу с друзьями она будет обсуждать эту тему. Хотя стоит всё же помнить, что Тори была единственной, кто знал, чем всё это закончится. В этих воспоминаниях это пока что просто очередная командировка. — Мне тебя не хватало, но я знала, что это всё ради меня, — прошептала Тори. — Ты растила меня практически одна, ты работала за двоих, только чтобы я жила той беззаботной жизнью. Спасибо тебе. — Поверьте, я знаю, что она справится. Она очень сильная и самостоятельная девочка, но прошёл только месяц с этого вторжения, а она была так тяжело ранена, — Сью вздрогнула, вспоминая, как не находила себе места, когда Тори не выходила на связь во время вторжения. — Я чуть с ума не сошла, когда со мной связались из больницы. Её чуть ли не с того света доставали, она потеряла столько крови… Не знаю, вы заметили или нет, но Тори теперь носит только длинный, полностью закрытый рукав. Мне кажется, у неё появился большой комплекс из-за того шрама. — Ох, мам, это такие мелочи на фоне будущих шрамов, — усмехнулась Тори. — Всё время длинный рукав? — удивился Дин. — Но сейчас же лето, так тепло. — Ты думаешь, она этого не замечает? — с сарказмом в голосе спросила Ванесса. — Дин, у Тори проблемы и лучше обратиться к специалисту. — Я вернусь из Лондона и займусь этим вопросом, — кивнула Сьюзан. — Я вообще хочу взять отпуск и провести время с дочерью. — Ну вот это и правильно, а то устроила тут, — согласился Дин. — Ужасная мать она, ну как же.       Ванесса не удержалась и отвесила ему лёгкий подзатыльник. — Я сейчас остановлю машину, и вы пойдёте в аэропорт пешком, — пробурчал Дин. — Несси, как тебе не стыдно обижать нашего водителя, — засмеялась Сью. — Ох, как же я так, — всплеснула руками Ванесса. — Совсем не ценю такой ценный кадр. — Мои пожизненные мелкие занозы, — закатил глаза Дин, но всё же улыбнулся.       Тори с улыбкой наблюдала за ними, при этом так чётко видя в них себя и своих друзей. Тори иногда забывала, что Дин и Ванесса потеряли в той авиакатастрофе подругу детства. Они какое-то время ехали молча, пока Сьюзан не нарушила тишину. — Тони чуть не погиб, — произнесла она тихо. — Я видела все репортажи. Тот ужасный портал был прямо над его Башней, и он залетел в него с ракетой за плечами.       Тори смотрела на мать с интересом. При ней она толком никак не отзывалась о нём, даже имени не называла. Тори не знала, что конкретно знали о Тони Дин и Ванесса. — Ты когда-нибудь расскажешь нам, что у вас тогда произошло? — осторожно спросил Дин. — Когда-нибудь, обязательно, — с лёгкой улыбкой на губах кивнула Сью. — А Тори? Ты расскажешь ей? — следом спросила Ванесса. — Не раньше её совершеннолетия, — следом снова ещё раз кивнула Сью. — Ничего ты не расскажешь, — горько усмехнулась Тори. — Ты заберёшь все свои секреты с собой. Ты оставишь меня одну, а потом я перееду жить к Тони, переживу парочку нервных потрясений, пройду через эмоциональную мясорубку, а через три года отец тоже оставит меня одну. У меня такие похожие родители. Просто чудо какое-то.       Они ехали ещё около сорока минут, Тори тяжело было ощущать течение времени, тем более ещё и во сне. Когда они приехали в аэропорт, Сьюзан забрала свой чемодан, попрощалась с друзьями и пошла проходить паспортный контроль. Тори надеялась, что скоро проснётся, этот сон и так затянулся, но следом за матерью её потянуло в зал ожидания, а затем и в самолёт.       «Понятно, я должна пережить авиакатастрофу, мне же было мало пережить это три года назад, теперь я должна пережить это сидя с мамой в самолёте. Я точно сойду с ума, если проснусь»       Её не отпускало от Сьюзан дальше, чем на метр. По какой-то счастливой случайности или это просто её сон всё подстроил, рядом с местом матери оказалось ещё одно свободное. Тори напряжённо села, оглядываясь по сторонам. Она помнила тот разговор Тони, в котором он говорил, что на борту были агенты ЩИТа и Гидры, и до конца не было выяснено, что именно произошло и привело к катастрофе.       Тори не знала, чего ждать. Самолёт поднялся в воздух, и пока всё было тихо. Сьюзан положила руку на подлокотник и отвернулась к окну, погружаясь в свои мысли. Тори не удержалась и положила свою руку сверху. — Мамочка, судя по времени, скоро произойдёт что-то ужасное, — тихо заговорила Тори, хоть и понимала, что её никто не слышит. — Мне так жаль, что я ничем не могу тебе помочь, и что ты тогда была совсем одна. Я никогда тебе этого не говорила, но я безмерно благодарна тебе за всё, что ты для меня сделала. Спасибо за моё счастливое и беззаботное детство, и прости, что периодически мотала тебе нервы. Поверь, Тони я мотаю нервы не меньше. Мне так не хватает тебя, не прошло и дня, чтобы я не вспоминала о тебе. Мне безмерно больно, что тебя не будет в самые важные моменты моей жизни. Я закончу школу, колледж или универ, выйду замуж, рожу детей, но тебя не будет рядом. Тебя больше никогда не будет рядом. Но я люблю тебя. Всегда любила и буду любить, ты навсегда в моём сердце.       Не успела Тори договорить, как в дальней части самолёта раздались громкие голоса, а следом и крики. Тори вместе со Сьюзан обернулась, наблюдая, как мимо пробегают встревоженные стюардессы. Тори хотела встать и пойти выяснить, что всё же происходит, но не могла никуда уйти. Последующие события развивались слишком быстро. Часть людей прибежала в их часть самолёта, Сьюзан встала со своего места, озираясь по сторонам, не зная, что делать. Тори кинулась к ней, обвивая руками и прижимаясь всем телом, на удивление в этот раз она не ощущалась приведением. — Я люблю тебя и спасибо за всё, — заплакала она.       Взрыв раздался быстро, обволакивая жаром и снося всё на своём пути. Тори оторвало от матери и унесло куда-то в сторону. Она проснулась от того, что падает с кровати. Ударившись затылком о пол, Тори не торопилась подниматься, хотя бы потому, что истерика не давала сделать элементарный вздох.

Ад. Круг четвертый День 9 из 21

      Тори лежала на диване в гостиной, смотря на стену. Она не спала уже одну ночь, но чувствовала, что вторую точно не выдержит. После последнего кошмара часто кружилась голова, и Тори старалась активно не шевелиться. Находиться в комнате не хотелось, поэтому Тори перебралась в гостиную, прихватив с собой книгу из библиотеки.       Сейчас книга лежала на столике, а Тори рассматривала картину, которую она подарила Тони на прошлый день рождения. Дарить подарок человеку, у которого есть практически всё, было достаточно проблематично, но Тони сам сказал, что конкретно хочет получить на свой праздник. Именно поэтому на неё сейчас смотрела нарисованная версия неё и отца.       Семейный портрет. Тори недоумённо смотрела на Тони, когда он попросил именно это. Для неё было немного странно, что их семья формально состояла всего из двух человек, но такова была реальность их жизни. Тори рисовала их с фотографии, которую пришлось снимать специально. Тори снимок казался слишком чопорным, ей больше нравились их случайные семейные фотографии, но Тони снимок нравился, поэтому на стене в гостиной сейчас висел их портрет.       На картине Тори сидела на высоком табурете, а Тони стоял рядом с ней, положив руку ей на плечо. Тони смотрел гордо и уверенно, чувствовался внутренний стержень, Тори же выглядела слегка испуганной, но это казалось лишь только ей. — Ты в курсе, что я тут медленно, но верно схожу с ума? — спросила Тори у нарисованного Тони.       Портрет, разумеется, не ответил. Тори резко встала, но голова закружилась, и Тори вернула её на подушку. Тяжело вздохнув, она продолжила разглядывать картину. — Может быть, ты был прав? — вздохнула Тори, потирая глаза. — Я ведь практически не справляюсь… Девятый день взаперти, а я спала всего четыре раза, я ем при лучшем раскладе два раза в день, но хоть бы раз приём пищи был полноценным, — она замолчала на несколько секунд, прикусив щёку. — Я не хотела тебя обижать, прости, что разочаровала… Но если быть откровенными, ты тоже меня обманул. Ты обещал, что я больше никогда не буду одна, и вот что мы имеем…. Нет, я точно схожу с ума, раз разговариваю с портретом.       Тори не заметила, как отключилась. Глаза снова открылись слишком рано. Тори вздрогнула, понимая, что толком ничего не видит. Она попыталась двинуть руками и ногами, но безрезультатно. Вздохнув поглубже, она почувствовала тот запах, который надеялась, что никогда в жизни больше её не настигнет. Я окружал запах порта и сырости. — Нет-нет-нет, только не это, — застонала Тори. — Боже, ну за что мне это?       Тори лихорадочно закрутила головой, пытаясь рассмотреть выход, при этом не увидеть того, кто принёс в своё время столько боли. Несмотря на то, что руки были связаны за спиной, они безостановочно тряслись, а желудок от страха сделал пару сальто. Тори не на шутку мутило, а верёвки сильно натёрли кожу. Но как бы Тори не дёргалась, выбраться не получалось. — Давно не виделись, Виктория, — раздалось внезапно прямо над ухом.       Тори закричала от неожиданности, а следом и страха, узнавая голос. Дернувшись в сторону, она потеряла равновесие, падая на спину. В следующую секунду Тори уже закричала от боли, своим же весом и весом стула она придавила свои запястья, которые недвусмысленно хрустнули. — Ну-ну, ты чего, не надо бояться, — улыбался Брукс, наклонившись над ней. — Мы всего лишь поиграем. — Не подходи ко мне! — кричала Тори, пытаясь пнуть его ногой. — Тише, будь послушной девочкой, и всё быстро закончится.       Брукс вытащил нож, а Тори поняла, что проживает один из самых страшных дней своей жизни. К счастью, всё закончилось в тот момент, как нож проткнул кожу на бедре       Тори ветром сдуло с дивана, она еле успела добежать до ванной комнаты и упала на колени перед унитазом. Содержимое желудка всё же вышло наружу, но тошнота никуда не ушла. Тори продолжало тошнить в сухом, полностью проветриваемом помещение.

Ад. Круг пятый День 13 из 21

      Тори сидела на полу, прислонившись головой к панорамному окну, наблюдая за бегающими внизу под дождём прохожими. В Нью-Йорке начался сезон дождей. Рядом с Тори на полу лежали все её многочисленные кисточки, которые она пыталась перебрать. Если уж говорить точнее, на полу лежали все вещи, которые хранились в ящиках или на полках.       После последнего кошмара Тори не спала уже три ночи. В первую очередь ложиться спать было страшно, Тори казалось, что кошмары идут по нарастающей, и что будет следующим, она выяснять не стремилась. Необходимо было себя чем-то занять и желательно чем-то механическим, чтобы не напрягать уставший мозг, поэтому Тори решила перебрать свою комнату. Каждый ящик, каждая полка и столешница были опустошены, абсолютно все вещи были перемещены на пол. Гардеробную и ванную комнату коснулась та же участь. Ещё одной причиной, почему Тори занялась именно своей комнатой, это наличие в ближайшем доступе уборной. С последнего кошмара её не переставая тошнило. Тори практически не ела, еда не задерживалась в желудке надолго, возвращаясь тем же путем, которым поступила. Тори старалась поддерживать водный баланс в организме и не сильно активно перемещаться из-за периодически кружащейся головы, поэтому жизнь на полу в окружение своих вещей была оптимальным решением.       Шёл четвертый день, как она разгромила свою комнату. Тори смогла восстановить порядок в гардеробной и ванной, но процесс в самой комнате практически не двигался с мёртвой точки. Отвлекал природный фактор, а именно сезон дождей. Когда шёл просто дождь, это не сильно отвлекало Тори, но когда начинались грозы, вся деятельность останавливалась. Тори будто парализовывало, и она напряжённо наблюдала за каждой молнией, следом вздрагивая от грома.       Уводя взгляд с прохожих внизу, Тори сконцентрировалась на кисточках, но очередной приступ отвлёк от перебора художественных принадлежностей. Сорвавшись с места, Тори, спотыкаясь, побежала в ванную. В очередной раз желудок вывернулся наизнанку. — Боже, ну за что мне всё это? — прошептала Тори, стирая со лба холодный пот.       Она ползком добралась до раковины и, уже ухватившись за неё, смогла подняться на ноги. Обеими руками держась за раковину, Тори наклонилась к крану прополоскать рот, а следом и почистить зубы. После каждого приступа рвоты и так небольшой уровень сил падал до нуля. Тори, держась за стену и мебель, вернулась в комнату, а именно к единственному свободному кусочку пола возле окна. Прихватив с дивана подушку, Тори вытянулась прямо на полу, повернувшись лицом к окну, снова наблюдая за прохожими. Уставший организм не смог справиться с нагрузкой и всё же уснул.       Тори проснулась там, где не просыпалась уже три года. Оглянувшись вокруг, она застонала в подушку. Собравшись с силами и мыслями, она села в кровати, оглядывая комнату, в которой провела детство. Она проснулась в своей комнате их с мамой квартиры.       Тори осторожно поднялась с постели, медленно шагая по комнате, рассматривая вещи. Всё было не таким, как в тот день, когда она покинула квартиру, всё было таким, как в её детстве. Тори осторожно коснулась рукой её детского мольберта, провела рукой по книжной полке с детскими книжками, села на корточки, поднимая с пола куклу.       «Занятно всё это, но чего мне ждать? Я не помню никаких травмирующих воспоминаний из этого промежутка времени. Судя по комнате, это моё беззаботное детство»       Тори осторожно открыла дверь комнаты, выглядывая в коридор. В квартире было тихо. В следующую секунду раздался гром, заставляя вздрогнуть. Тори, заворожённо разглядывая комнату, не заметила, что за окном бушевала гроза.       Крепко вцепившийся рукой в перила, Тори спустилась на первый этаж. Она застыла на пороге гостиной, встречаясь взглядами с маленькой девочкой, окружившей себя диванными подушками. Внезапно возникшая молния осветила тёмную гостиную, а практически сразу возникший гром заставил вздрогнуть Тори, а её пятилетнюю версию закричать. Тори устало закрыла глаза, всё же вспоминая детское воспоминание, которое хранилось у дальней стены сознания.       Снова гром и молния. Тори вздрогнула, снова слыша крик себя пятилетней. Она осторожно села на диван, смотря на гору подушек. — Эй, привет, — неуверенно произнесла Тори. — Ты же видишь меня? Правда?       Гора подушек зашевелилась, показывая выбравшуюся на поверхность светлую макушку. Девочка осторожно кивнула, изучая гостью. — Ты знаешь, кто я? — осторожно спросила Тори.       Девочка отрицательно помотала головой, не сводя с неё взгляда. — Я это ты, — слегка улыбнулась Тори. — Только мне семнадцать, а тебе, насколько я понимаю, пять. — Докажи! — внезапно потребовала девочка, выбираясь из подушек. — Доказать? — удивилась Тори. — Докажи, что ты — это я, — пояснила девочка.       Тори улыбнулась, понимая недоверие своей маленькой версии. Когда ей было пять она тоже не думала, что может вырасти в такую девушку. Тори задумалась на несколько секунд, думая, как убедить саму себя. Она пробежалась взглядом по девочке, замечая заклеенную пластырем коленку, следом усмехаясь внезапным решением. — Бабушкину вазу разбила недавно? — улыбнулась Тори, указывая на коленку. — Откуда ты знаешь? — удивилась девочка.       Тори подвернула штанину джинсов, показывая тонкий шрам под коленкой. Он был такой мелочью на фоне всех остальных шрамов. — Мы не специально, я помню, — грустно улыбнулась Тори. — Руки были скользкие от мыльных пузырей, ваза выскользнула, падая на пол. Отлетевший осколок рассек коленку. Дедушка обработал рану, ругая нас за то, что пускали пузыри внутри дома, но бабушке нас не выдал, взяв всю вину на себя.       Очередная молния осветила комнату. Её пятилетняя версия бросилась ей на шею, Тори расценила это как признание, прижимая девочку к себе. Гроза набирала обороты, гром громыхал будто над самым ухом. Тори помнила, что было. Ей всего пять, Нью-Йорк накрыл сильный сезон дождей, а попавшая в подстанцию молния обесточила целый район. Она была дома совершенно одна, а мама задерживалась на работе.       Тори обнимала свою маленькую версию, положив подбородок ей на макушку. Внезапно начали раздаваться тихие всхлипы. Тори удивленно вздрогнула, наклоняя голову. — Эй, ты чего? — осторожно спросила Тори. — Мне страшно, — прошептала девочка и вздрогнула. — Не бойся, я с тобой, — Тори посильнее обняла девочку. — Всё будет хорошо, я всегда буду с тобой. Хочешь поговорим? Спрашивай всё, что хочешь. — Правда можно? — удивилась девочка, садясь на её коленях, утирая слёзы. — Конечно можно, у нас с тобой на двоих одна жизнь, — кивнула Тори, помогая ей стереть слёзы. — Спрашивай, не стесняйся. — Что у тебя с бровью? — спросила девочка, указывая на правую бровь.       Тори усмехнулась, совершенно не думая, что это первое, что заинтересует её маленькую копию. — Упала и ударилась об угол стола, волосяные луковицы повредились и теперь не растут на месте удара, — объяснила Тори, не желая пугать свою версию историей о похищение.       Девочка кивнула, принимая информацию. Раскат очередного грома снова заставил слёзы покатиться из глаз. — Знаешь, мне семнадцать, и я тоже боюсь молний и грома, — произнесла Тори, снова утирая слёзы своей версии. — Правда? — удивилась девочка. — Правда, — кивнула Тори. — Но знаешь, у нас с тобой в жизни ещё будет много тяжёлых моментов, и боязнь грома и молний померкнет на их фоне. — Тори поймала испуганный взгляд и так напряжённого ребёнка и поспешила её успокоить. — Но не смотря на всё это, у нас будет много удивительных моментов. Все трудности, через которые мы пройдём, будут не вечны, и как бы плохо нам не было, всегда будут хорошие и светлые моменты. — А мои друзья? Они будут с нами? — спросила девочка. — Майк и Том? Конечно, — улыбнулась Тори. — Я тебе даже больше скажу, когда ты подрастёшь у нас появится подруга, её зовут Ким. — Ким? — переспросила маленькая Тори. — Да, она кореянка, — с улыбкой кивнула Тори. — Круто! — воскликнула девочка, заставляя Тори тихо засмеяться. — А чем ты занимаешься? — Ну, я учусь в той же школе, куда ты скоро пойдёшь, следующий год последний и мне нужно решить, куда я буду поступать, — пожала Тори плечами. — Мы всё так же рисуем и даже не раз принимали участие в выставках, а вместо двух языков мы теперь разговариваем на пятнадцати. — Ты шутишь? — восторженно спросила девочка. — Нет, я предельно серьёзна, — кивнула Тори. — А где мы живём? Всё также тут с мамой?       В следующую секунду они обе вздрогнули. Девочка от молнии, а девушка от вопроса. — Нет, мы живём не здесь, — покачала головой Тори. — Мы живём с отцом. У него целая башня. В нашей квартире своя гигантская библиотека, спортзал, а наша комната раза в три больше, чем нынешняя, да ещё и мастерская прямо в ней. — Погоди-погоди, — замотала головой и замахала руками пятилетняя версия. — Ты сказала «с отцом»? У нас есть папа?!       Тори вздрогнула от этого слова. Она никогда не называла так Тони, даже в своих мыслях. Спустя три года она так на это и не решилась. — Его зовут Тони, — произнесла она в итоге. — Он хороший. Не переживай, ты с ним познакомишься.       Тори решила не рассказывать своей маленькой версии, что судьба устроила ей своеобразную акцию. Чтобы узнать одного родителя, нужно было потерять другого. Полной семьи у неё никогда не будет. — Тори? — внезапно слишком серьёзно позвала её маленькая копия. — Да? — Если у тебя всё хорошо, то почему ты сейчас здесь?       Тори вздрогнула и открыла глаза. Молнии и гром всё так же пугали её. Дождь всё так же заливал город. В голове навязчивой мыслью вертелось: «Если у тебя всё хорошо, то почему ты сейчас здесь?».

Ад. Круг Шестой День 15 из 21

      Минуло две недели, и Тори зачеркнула вторую воображаемую палочку. Тори понимала, что начинает сдавать, но старалась держаться. Весы за две недели не досчитывали трёх килограммов, линия скул стала чётче, как и выступающие ключицы, а синяки под глазами приобрели насыщенный оттенок. Но всё это были мелочи. Больше всего Тори пугало отсутствие аппетита, толком не проходящая тошнота и периодически появляющаяся тахикардия. Самой больной темой стал сон. Тори снова пропустила очередную ночь, не решаясь лечь в постель. После шести ночей кошмаров она вообще не думала, что сможет когда-нибудь снова спокойно уснуть.       Всеми возможными силами Тори пыталась себя отвлекать. Так и не ликвидировав наведенный бардак в комнате, решила навести хаос ещё и в гостиной. Повинуясь совершенно безбашенному порыву, Тори решила пересадить все цветы, которые были в Башне. Стащив все цветы со всех этажей в гостиную, Тори начала развивать навыки агронома.       На вечер пятнадцатого дня взаперти Тори сидела в центре гостиной, окружив себя цветами, обрезанными сухими веточками, пустыми горшками и вёдрами с землей, параллельно рассыпав землю по всему полу. К её удивлению, образованный вокруг хаос успокаивал и совершенно не раздражал. Единственное, что всё же напрягало, это осознание, что вторую ночь без сна провести не получится. Пока что её предел был три ночи, но повторять этого не хотелось, как бы не было страшно.       Тяжело вздохнув, Тори пошла наверх, оставляя разгромленную гостиную за спиной, вступая за порог не менее разгромленной комнаты. Где-то на заднем фоне вспомнилась непереносимость Тони к бардаку, но Тори быстро отбросила эту мысль. Направившись в душ, она большую часть времени потратила на вытаскивания земли из-под ногтей.       Чувство времени Тори потеряла окончательно, уже несколько дней не спрашивая у Пятницы который час, ориентируясь просто по освещению. Выйдя из душа, Тори привычно захватила баночку, рассматривая этикетку. То, что таблетки совершенно не помогали, она подсознательно признавала, но продолжала в это не верить, надеясь, что шесть кошмаров подряд, это просто совпадение. Так и сейчас, проглотив двойную дозу, Тори забралась в постель, уставившись в потолок. — Пятница? Ты здесь? — внезапно для самой себя позвала её Тори. — Да, Виктория, я к вашим услугам, — сразу же отозвалась она. — Почему тебя так зовут? Почему именно «Пятница»? Это как-то связано с Робинзоном Крузо? — спросила Тори. — К сожалению, я не имею информации для данного ответа, — ответила Пятница.       «Раньше был Джарвис, которому было дано имя от настоящего Джарвиса. Вряд ли Тони допускал высокую вероятность того, что когда-то ему снова придется потерять Джарвиса, но всё же это произошло… Робинзон Крузо встретил Пятницу на необитаемом острове, нужно только помнить, что он назвал его так в честь дня недели, в который его встретил. Но всё же… Пятница появился тогда, когда Робинзон был совсем один…»       С мыслями о именах и о том, что землю внизу нужно всё-таки убрать, Тори провалилась в сон. Осознание того, что очередная ночь станет испытанием, Тори поняла сразу, как только увидела высокие чёрные чугунные ворота, за которыми виднелись зелёные газоны и каменные надгробия. — Боже, ну сколько можно? Сколько это ещё будет продолжаться? — прошептала Тори опускаясь на корточки и закрывая лицо руками. — Я больше так не могу, я не выдерживаю.       Она не знала, сколько так просидела, но пришло осознание, что пока она не переступит за эти ворота, кошмар не закончится. Разогнувшись и слегка нетвёрдой походкой Тори зашагала к кладбищу.       Гравий шуршал под ногами, Тори шагала по заученной с первого раза дорожке. Могилу матери она посещала нечасто. Спустя все эти годы Тори всё так же было безмерно тяжело приходить сюда, и абсолютно все разы её сопровождал Тони, крепко держа её за руку. Сейчас всё приходилось преодолевать в одиночку.       Спустя несколько минут Тори остановилась возле нужного надгробия, смотря на такое родное имя. Она почувствовала, как слёзы начали стекать по щекам. — Привет, мам, это снова я, в этот раз без Тони, — прошептала Тори.       Она не была разговорчивой на кладбище. Она разговаривала с матерью внутренне каждый день, но перед камнем с её именем говорить совершенно не получалось. Камни не разговаривают, Тори убедилась в этом даже во сне.       «Так, ладно, я дошла до могилы в одиночку. Я преодолела это, теперь можно проснуться?»       Тори скосила взгляд на соседнее надгробие, следом испуганно вздрагивая. Рядом с могилой матери находились надгробия её бабушки и дедушки.       «Этого не может быть. Просто не может быть. Они похоронены на другом кладбище. Что тут происходит?»       Сделав глубокий вдох и крепко сжав трясущиеся руки, Тори медленно зашагала по дорожке. Следом за надгробиями бабушки и дедушки обнаружились надгробия ещё одной бабушки и дедушки, а именно Говарда и Марии Старк. У Тори начала кружиться голова, а руки трястись так, что не справлялись крепко сжатые кулаки. — Это неправильно! Это, чёрт возьми, неправильно! Боже, что происходит…       Чем дальше Тори шла, тем сильнее ей становилось хуже физически и морально. Следом за надгробиями бабушек и дедушек обнаружились надгробия Мстителей и её друзей. Возле могил Пеппер и Хэппи у Тори началась настоящая истерика. — Я вас всех потеряла. Всех потеряла, — шептала Тори, захлёбываясь в слезах. — Вас всех больше нет. Я совсем одна. Я всегда буду одна.       Последнее надгробие стало ударом, хоть Тори и догадывалась, чем завершится эта похоронная процессия. На светло-сером камне было выведено «Энтони Эдвард Старк». Тори упала на колени, трясущейся рукой дотрагиваясь до имени. — Нет-нет-нет, только не ты, Тони, только не ты, — отчаянно произносила она. — Ты обещал, ты, чёрт возьми, обещал, что не оставишь меня как мама! Ты обещал!       Тори зажмурилась, прислонившись головой к холодному камню. Чувства отчаянья и одиночества за всю жизнь не были так ощутимы, как сейчас. Тори не хотела просыпаться и одновременно хотела. Она окончательно запуталась в себе, но знала, что сил разбираться со всеми проблемами уже определённо не было. — Ты был прав, ты с самого начала был прав, — прошептала Тори, не отнимая голову от холодного камня. — Я не справляюсь. Ты мне нужен как никогда.       Тори открыла глаза, делая судорожный вдох, рывком садясь в постели. Она лихорадочно провела руками по постели, пытаясь удостовериться, что это точно кровать, а под руками нет холодных надгробий. Оглянувшись вокруг, Тори остановила взгляд на тумбочке, на которой стояла баночка с таблетками. Сорвавшись с места, Тори, прихватив с собой таблетки, понеслась в ванную. Одно резкое движение и всё содержимое отправилось в канализацию. Тори опустилась на пол, прислонившись спиной к кафельной стене. — Я не могла решиться на это три года, — устало произнесла Тори, стирая последние слёзы. — Пожалуйста, Тони, вернись ко мне…

Ад. Круг седьмой

День 20 из 21

      Тори лежала в кровати бесцельно смотря на окно, настолько размазанной она себя давно не чувствовала. Голова болела уже как какая-то стандартная настройка на устройстве. Еда практически перестала попадать в организм, а он на это отвечал непроходящей тошнотой. Ко всему прочему, начала беспокоить сдавленность в грудной клетке.       После последнего кошмара делать что бы то ни было совершенно не было сил. Единственное, что делала Тори исправно, это кормила своих морских свинок. В основном она пролежала все дни в кровати, не сомкнув глаз ни на минуту, постоянно копаясь в своей жизни и совершенных ошибках. Если бы была возможность, она бы отмотала время назад и, пересилив себя, всё же подошла к Тони. Она чувствовала, что даже если бы Тони был также зол, он всё равно не ушёл, он бы остался, и они решали всё вместе, но сейчас приходилось переживать всё в одиночку. — Пятница, ты тут? — позвала Тори хриплым голосом, потому что ни с кем не разговаривала много часов. — Да, Виктория, — моментально откликнулась Пятница. — Сколько человек может прожить без сна? — Считается, что здоровый человек не может обходиться без сна более семи или восьми суток, но был зафиксирован рекорд, когда человек не спал одиннадцать суток. Из-за непосредственного риска для здоровья больше не фиксировалось ни одно исследование по продолжительности жизни без сна. — Одиннадцать дней значит, — пробормотала Тори. — Пятница, а какая-то статистика по дням? Что происходит с человеком, когда он много не спит? — Да, такая статистика есть. Рассказать? — спросила Пятница. — Да, пожалуйста, — кивнула Тори. — Одни сутки без сна приводят к усталости, сонливости, нарушению координации и памяти, снижению концентрации внимания. Человек становится раздражительным, у него часто меняется настроение. В организме повышаются гормоны стресса и уровень сахара в крови. — Так, хорошо, эту стадию проходили. — На вторые сутки когнитивные способности ухудшаются, усталость усиливается, а бдительность снижается. Могут возникнуть микросны, когда человек засыпает на несколько секунд, не осознавая этого. — Микросны? — удивилась Тори. — Не замечала, хотя ты и сказала, что человек это не осознаёт. Что дальше? — Если не спать трое суток, то настроение станет ещё более нестабильным. Когнитивные способности продолжают ухудшаться, и могут возникнуть трудности в общении, развиться паранойя. — Настроение нестабильно, — хмыкнула Тори. — У меня уже давно жизнь перестала быть стабильной, куда уж тут настроение. — На четвёртый день усиливается рассеянность, и даже простые логические операции вводят в ступор. Появляется дрожание в конечностях, вялость, внешний вид заметно ухудшается, — продолжала вещать Пятница.       Тори замерла на несколько секунд. Она перестала смотреть на себя в зеркало, но знала, что выглядит плохо. Она ещё больше похудела. Одежда, которая была обтягивающей, начала болтаться. Да и по состоянию и слегка бледно-серому оттенку кожи было понятно, что с организмом что-то не так. — Дальше, Пятница, — сдавленно произнесла Тори в итоге. — Если не спать пять суток, то сильнейший стресс испытывают все системы организма, и физиологические, психические расстройства могут привести даже к смерти. Особенно подобный опыт опасен при наличии хронических заболеваний. — Не радостный прогноз, — Тори закусила щёку, стараясь в очередной раз не расплакаться. — Я не сплю уже четыре ночи, с моим комплексным проблемным организмом какова вероятность, что я встречу завтрашний день?       Тори было страшно. Её жизнь за последние три года уже и так несколько раз была на волоске, но сейчас ощущение, что всё ведёт к неминуемым последствиям было сильнее, как никогда прежде. Можно было закрыть глаза. Тори знала, что если не откроет их обратно в течение минуты, то точно уснёт. Но страх снова столкнуться с ужасами подсознания был сильнее, чем страх разгребать последствия пяти суток без сна.       За спиной внезапно раздались странные звуки, и Тори, привыкшая находиться последние двадцать дней в тишине, вздрогнула и встревоженно обернулась. Прямо в её комнате возле стены с мольбертами образовалось зелёное свечение напоминающее северное сияние, только вертикальное и в длину около двух метров. Тори приподнялась на локтях, не мигая смотря за свечением, но внезапно оно расширилось, следом выпуская из себя человека. Если бы не плохое самочувствие, Тори бы вскочила с кровати, продумывая пути отступления или самообороны, в зависимости от поведения пришедшего мужчины. Но всё на что её хватило, это удивлённо приподнять бровь. — Пятница, а на какой день начинаются галлюцинации? — Смертная, ты совсем себя не бережёшь? — возмутился мужчина. — На тебя Судьбой возложена великая миссия, а ты решила погубить свой и без того хрупкий человеческий организм отсутствием сна?! — Да что же за жизнь такая, даже у галлюцинаций есть ко мне претензии, — пробормотала Тори. — Ты вообще кто? — Спутник твой, — хмыкнул мужчина, усаживаясь к ней на кровать.       Тори смотрела на мужчину с чёрными волосами почти до плеч, следом изучая его многослойную зелёную кожаную одежду. Мозг, хоть и заторможенно, но всё же работал, и Тори смогла вспомнить, где она его уже видела. — Нет, ну супер, мне в галлюцинациях приходит Локи, — тяжело вздохнула она, откидываясь на подушку. — Почему именно брат Тора? Кто дальше? Президент? Говорящий кактус?       Локи удивлённо приподнял бровь, практически копируя её недавнее выражение лица. Он обвёл взглядом комнату, поджимая губы. Весь бардак, который Тори сотворила, она так и не ликвидировала. — Теперь меня ещё и осуждает галлюцинация, — хмыкнула Тори, замечая его выражение лица. — Пришёл тут ко мне, дыру в центре комнаты устроил, ещё и чем-то недоволен. Зачем пришёл кстати? — Спасать тебя, нерадивое ты создание, — закатил глаза Локи. — Ты что творишь с собой? Почему не спишь несколько дней? Твоя жизненная энергия покидает и без того хрупкое тело. — Ты так говоришь, будто мы давно знакомы, — заметила Тори. — Конечно знакомы, просто ты этого не помнишь, собственно эту встречу ты тоже не вспомнишь, — пожал плечами Локи. — Ну что за дурдом вечно происходит, — потёрла Тори переносицу. — Как мы вообще можем быть знакомы? Я вообще всё ещё уверена, что ты моя галлюцинация, ну или очередной кошмар, где ты вернулся разрушить Нью-Йорк. Хотя сон про разрушенный Нью-Йорк мне уже снился. Может пошли по второму кругу? Там кстати портал разговаривал. Порталы вообще разговаривают? Ты явно об этом больше знаешь, вон вышел из чего-то похожего. Хотя это больше похоже на северное сияние. Ты, кстати, видел северное сияние?       Локи удивлённо слушал этот практически бессвязный бред. Тяжело вздохнув, он знаком попросил её замолчать. — Почему ты не спишь? — в лоб спросил он. — Не хочу, — пожала Тори плечами. — Врёшь. — Тебе вообще какая разница? Не хочу и не сплю, — отвела взгляд Тори. — Ты понимаешь, что если так будет продолжаться, то ты себя погубишь? Ты себя давно видела? Жалко выглядишь, — безжалостно подметил Локи. — Повторю. Тебе какая разница? — зло посмотрела на него Тори. — Повторю. Я твой Спутник. Мы с тобой связаны. — Знаешь, легче от этого совершенно не стало, — закатила Тори глаза. — Я бы с тобой ещё поболтал, но времени у нас не так много, — произнёс Локи внезапно. — Делаем всё быстро. Ты засыпаешь, восстанавливаешь силы, живёшь здоровой дальше, и мы встречаемся через несколько лет и делаем большое дело. — Слушай, галлюцинация-Локи, я уже сказала. Я спать не буду, — припечатала Тори. — Ну почему ты такая проблемная, — вздохнул Локи, протягивая к ней руку. — Я же могу всё сделать быстро и не церемонясь. — А ну стоять!       Тори подскочила с кровати, намереваясь отпрыгнуть в сторону, но головокружение и слабость сделали своё дело, и она обессиленно опустилась на пол. Локи подскочил следом, осторожно поднимая её с пола и укладывая обратно на кровать. — Послушай, ну так же нельзя, — вздохнул он, смотря на её ещё больше побледневшее лицо. — Откуда взялись проблемы со сном? — Не хочу об этом говорить, — устало произнесла Тори, но заметив, как Локи снова закатил глаза, всё же сдалась. — Ладно, я боюсь спать. Доволен? — Я бы с удовольствием послушал душещипательную историю, но вот это, — Локи показал рукой на портал за спиной. — Долго не протянет, мне пора возвращаться. И ты заснёшь в любом случае.       Тори почувствовала, когда по щекам снова потекли влажные дорожки. За последние дни она столько плакала, что уже перестала обращать на это внимание, но сейчас плакать перед Локи всё же не хотелось. — Даже если ты меня каким-то образом усыпишь, я всё равно проснусь через пару часов от очередного кошмара, — тихо произнесла она. — Буду дальше лежать в кровати, пока всё же не сойду с ума. Так что всё это бесполезно. — Послушай, давай сделаем так, — Локи осторожно положил ей руку на плечо. — Я нашлю на тебя сон, но постараюсь сделать так чтобы часов восемь-десять ты не видела никаких сновидений, ты выспишься, будешь чувствовать себя лучше. Потом всё же сон придёт, и я не могу гарантировать его содержание, но его последствия ты встретишь намного более подготовленной чем сейчас. — Ладно, хорошо, — согласилась Тори. — Но зачем ты мне помогаешь? — Куда же Спутник без своего Миротворца, — улыбнулся Локи. — Что? Миротворец?! — встрепенулась Тори. — Подожди! Что значит…       Не успела Тори договорить, как Локи коснулся пальцами её лба, окантовывая голову зеленоватым свечением. Тори расслабилась и погрузилась в сон. Локи посмотрел на неё несколько секунд, убирая с её лица пряди волос, следом вставая и укрывая девушку одеялом. — Ты этого не вспомнишь, но впереди тебя ждут вещи похуже плохих снов. Береги себя, а я найду тебя, где бы ты не была, — тихо произнёс он, поправляя на шее кулон двухголовой змеи, следом растворяясь в портале.       Тори потянулась в кровати, смотря на лучи восходящего солнца. Впервые за несколько дней, она чувствовала себя хоть немного лучше. Внезапно с нижних этажей раздались какие-то звуки. Тори встревоженно подошла к двери, выглядывая в коридор. На первом этаже пентхауса точно что-то происходило. — Неужели всё закончилось, — пробормотала Тори.       Крепко вцепившись в перила, она начала осторожно спускаться вниз. Добравшись до последней ступеньки, она замерла, смотря как Тони ходит по гостиной, разглядывая нагромождённые горшки с цветами и без цветов. — Ты вернулся, — облегчённо выдохнула Тори. — Во что ты превратила гостиную? — внезапно произнёс Тони, не поворачиваясь к ней лицом. — Я-я-я могу всё объяснить… — запнувшись растерянно произнесла Тори. — Ты постоянно пытаешься что-то объяснить, но в итоге только больше меня разочаровываешь, — холодно ответил Тони. — Что? — на выдохе произнесла Тори. — Ты одно сплошное разочарование, Виктория, — продолжал Тони, не смотря на неё. — С ума сойти, а я ведь допускал вариант передать тебе компанию. — Что ты такое говоришь? — Тори осторожно сошла со ступеньки, делая пару шагов к нему, пытаясь игнорировать боль в груди. — Тони, я никогда не претендовала на компанию, я тебе это не раз говорила. Послушай, я знаю, что я тебя разочаровала, но позволь объясниться… — Собирай вещи, — перебил её Тони. — Что? — снова задала Тори этот же вопрос. — Мы куда-то едем? — Не мы, а ты, — припечатал Тони. — Но куда? — растерялась Тори. — Тони, пожалуйста, давай поговорим. — Я сказал собирать вещи, Виктория, — повторил Тони, подходя к окну и смотря куда-то за горизонт. — Скажи хоть какие вещи? — Все. — Все? — удивилась Тори. — Но зачем? — Я подобрал для тебя пансионат в Швейцарии с круглогодичным содержанием, до своего совершеннолетия ты перебираешься туда. Дальше ты сама по себе.       Тори на негнущихся ногах подошла к нему, кладя трясущуюся руку ему на плечо. Она чувствовала, что ещё чуть-чуть и она окончательно сойдёт с ума, но ей было важно сделать эту вещь. — Имей смелость сказать мне это в лицо, — твёрдо произнесла Тори.       Тони развернулся, заставляя Тори закричать от неожиданности. Вместо родных идентичных её карих глаз, на неё смотрели ледяные голубые. — Ты не Тони, — испуганно прошептала она.

Ад. Круг восьмой День 21 из 21

      Тори подскочила в кровати, чувствуя, как колотится сердце. Схватив соседнюю подушку, она положила её на лицо, заглушая свой собственный крик. — С меня хватит! Я так больше не могу! Я схожу с ума!       Тори вскочила с кровати, быстрыми шагами направляясь в гардероб. За пару минут пижама, из которой она не вылезала много дней, сменилась на джинсы и футболку. Вспомнив про не закончившиеся дожди, Тори накинула тренч и обула кроссовки. Завязывая волосы в пучок, она задела пальцами цепочку с кулоном. Замерев на секунду, она потянулась к застежке. Одно движение и цепочка с кулоном опустилась на тумбочку. — Я знаю, что обещала никогда его не снимать, — произнесла она тихо. — Одно обещание нарушается за другим, но я и так тебя разочаровала, так что куда уж хуже.       Забросив на плечо рюкзак, она направилась на первый этаж. Быстро сбежав по лестнице, она яростно начала нажимать кнопку вызова лифта. Ожидаемо ничего не произошло. — Виктория, ваш домашний арест закончится завтра, и вы сможете покинуть здание, — моментально оповестила Пятница. — Пятница, клянусь, если ты сейчас же не откроешь эти чёртовы дверцы, то я выйду через окно, — зло прошипела Тори.       Около тридцати секунд ничего не происходило, и Тори уверенно развернулась к окну. Не успела она дойти до цели, как дверцы лифта всё же распахнулись. Усмехнувшись себе под нос, Тори зашла вовнутрь, нажимая кнопку первого этажа. — Спасибо, Пятница, — всё же произнесла она.       Миновав холл здания, Тори вышла на улицу, облегчённо закрывая глаза и вдыхая свежий воздух. На секунду голова закружилась от переизбытка кислорода. Поправив за спиной рюкзак, Тори занесла ногу для шага, но растерянно поставила ногу обратно. — Куда же мне теперь идти? — потерянно прошептала она.       Желание покинуть Башню было таким сильным, что Тори особо ну думала над тем куда именно уйти. Главное было уйти. Любым способом. Тори стянула с плеч рюкзак, изучая содержимое, на дне обнаружилась связка ключей. — Отлично. Я иду домой. ***       Через четыре часа пешей прогулки Тори слегка дрожащей рукой вставляла ключи в замочную скважину. Сделав несколько оборотов ключи скрипнули, открывая доступ к квартире. Глубоко вздохнув, Тори сделала шаг вперёд, замирая в коридоре. Она не была в их с мамой квартире больше года, стараясь не тормошить воспоминания. Периодически в квартиру заезжал Тони или Хэппи, проверяя всё ли в порядке, но Тори старалась сюда не приходить без крайней необходимости.       Она закрыла за собой дверь, не решаясь сделать шаг дальше. Она стояла несколько минут бездумно наблюдая за летающими в воздухе пылинками. В квартире было темно и тихо. — Это твой дом, ты выросла здесь, не бойся, — успокаивала Тори саму себя.       Она повесила тренч на вешалку, поставила рюкзак на пол и пошла вперёд, оглядываясь вокруг. В квартире ничего не изменилось, Тори так и не смогла разобрать все оставленные вещи. Рука не поднималась. Через гостиную она вошла на кухню, оглядывая полки, следом замечая стикер на одном из шкафов. Нахмурившись, Тори подошла к наклеенной бумажке, читая текст. «Я знаю, что ты придешь сюда в крайнем случае, возможно даже когда будешь одна, в опасности или нуждаться в помощи. На всякий случай оставляю тебе здесь воду и запас продуктов с большим сроком годности. Я периодически обновляю продукты, не беспокойся об этом.

Береги себя, кнопка Твой няня-телохранитель»

— Хэппи, я тебя обожаю, спасибо, — полным благодарности голосом произнесла Тори.       В шкафе обнаружились бутылки с водой, печенье и различные консервы. Перебрав различные банки, она вскрыла банку с кукурузой, следом отправляя её себе в рот. Поедая ложку за ложкой, Тори через пару минут поняла, что кукуруза поднимается обратно по пищеводу. Оставив недоеденную кукурузу, Тори побежала на верхний этаж в ванну. Не успела она упасть на колени перед унитазом, как желудок вывернулся наизнанку. — Ну конечно, не ела нормально несколько недель, а тут решила умять всю банку кукурузы, — устало выдохнула Тори, вытирая пот со лба. — У меня точно крыша поехала.       Она вытянулась на полу в ванной, рассматривая трещинки на потолке и дожидаясь, когда желудок снова впадёт в спящее состояние. Ей всё ещё не верилось, что она вернулась в квартиру. Тори пыталась продумать дальнейший план действий, но мыслей в голове никаких не было. Тори боялась признаться самой себе, что её побег из Башни был минутным порывом слабости.       Через полчаса валяния на полу, Тори осторожно поднялась с пола, выходя в коридор. На втором этаже были две спальни, и Тори в растерянности стояла между двумя дверьми. Подумав пару секунд, она потянулась к двери спальни матери. Здесь время будто замерло. Тори не трогала в этой комнате абсолютно ничего, все вещи стояли в том же месте, где их оставила хозяйка. В воздухе даже оставался едва уловимый фантомный запах её духов.       Тори слегка улыбнулась, смотря на бабушкин сундук, в котором она копалась, когда пряталась в квартире от преследователей на Рождество при побеге из Малибу. Именно в этом сундуке обнаружилась пряжа, из которой Тори впоследствии связала для Тони шарф. Слегка улыбнувшись, она опустилась перед сундуком на колени, надеясь найти что-то, что сможет её отвлечь.       Она перебирала различные фотоальбомы, какие-то шкатулки с бижутерией, ещё маточки пряжи и спицы, но на самом дне Тори нашла совершенно неожиданную вещь. Слегка дрожащей рукой она достала пачку сигарет. — Вот это однако сюрприз… — растеряно произнесла она. — Моя мама, заядлая зожница, курила?       Тори села на пол, прислонившись спиной к сундуку, открывая пачку. Она оказалась практически полной. Подумав пару секунд, Тори достала одну сигарету и задумчиво покрутила её в пальцах. Она никогда не пробовала курить, в её компании друзей тоже никто за этим не гнался. Да и Тори помнила угрозы матери на счёт сигарет или каких-то запрещённых веществ. Но сейчас она испытывала странную смесь равнодушия к последствиям и лёгкое желание пуститься во все тяжкие, раз жизнь и так потеряла радостные краски.       Тори поднялась с пола, спускаясь на первый этаж, где-то на кухне она видела зажигалку. Успешно найдя нужный предмет, Тори поднялась в свою комнату, курить в комнате матери она считала вершиной наглости и неуважения. Решительно распахнув окно, Тори выбралась на площадку пожарной лестницы. Неумело зажав пальцами сигарету, она потянулась за зажигалкой. Она несколько секунд рассматривала тлеющий огонёк на кончике сигареты. Повертев сигарету в пальцах, Тори сделала первую затяжку, в следующую секунду заходясь в сильном кашле. — Ну и гадость, — скривилась Тори.       Уставши опустившись на металлическую площадку, Тори свесила ноги между прутьями перил. Стряхнув пепел, она снова поднесла сигарету ко рту. Мозг не понимал иррациональность происходящего, сигареты не приносили никакого удовольствия, но Тори продолжала делать затяжку за затяжкой, пока кашель не перестал появляться после каждого нового вдоха.       Возвращаться в квартиру она сильно не хотела, но вечером из-за снова надвигающихся туч температура заметно опустилась. Тори забралась обратно в комнату, но двадцать дней взаперти дали о себе знать, комнаты в квартире не отличались такой большой площадью, и Тори ощутила лёгкую клаустрофобию. Решив не закрывать окно на улицу, Тори подвинула кровать к нему впритык, следом кутаясь в одеяло. Она не знала, ляжет она спать или нет, впервые ей было уже всё равно. Она так и сидела на кровати, положив голову на подоконник, провожая заходящее солнце и тихо напевая себе под нос, пугаясь своего собственного сиплого голоса. Она слишком давно не пела. — Чтобы даже самый тихий голосок Прозвучать повсюду однажды смог — мечтаю я И с утра до ночи туда стремлюсь. Ведь я все так же представить боюсь, Завтра без тебя — зачем оно? Но ты не со мной, как впереди темно. Им всем все равно, тяжело только мне одной. И солнце взойдет опять по утру, как и должно. Веди меня, о песня моя. Все счастливы вокруг меня, но почему? Неужели любовь всем дана и каждому? Страшно мне, что отныне навсегда я одна останусь. Песнь моя ты меня веди, чтобы не ждало меня теперь впереди.       Тори не заметила, как погрузилась в сон. — Милая, пора просыпаться! — Ещё пять минут, мам! — сонно крикнула Тори, поворачиваясь на другой бок и укрываясь с головой одеялом. — Тогда, ребёнок, твои вафли съем я! — Это грязный ход, пап! — проворчала Тори в ответ.       Ей понадобилось десять секунд на осознание. Тори рывком села в кровати, сбрасывая с себя одеяло. Сердце стучало так сильно, что казалось проломит грудную клетку. Тори оглянулась. Её комнату заливало солнце и судя по обстановке, она никогда никуда от сюда не переезжала. На полках стояли её вещи, на стуле в углу был склад из одежды, а на столе стопки тетрадок и книг. Это точно была её комната, если бы не было никакой авиакатастрофы.       Сбросив ноги с кровати, Тори осторожно пошевелила руками и ногами, в следующую секунду вздрагивая, видя совершенно целую правую руку. Не веря своим глазам, Тори провела пальцами по руке, убеждаясь, что шрама нет. Лихорадочно подтянув какие-то розовые пижамные штаны, Тори не обнаружила ни пулевого ранения, заработанного в академии ЩИТа, ни шрамов от ножа Брукса. Все тело было в полном порядке и имело здоровый цвет. — Что за чертовщина, почему всё такое нормальное? Будто не было похищений, травм, катастроф, вторжений, Гидры, ЩИТа, Мстителей… — бормотала Тори. — Боже, этого ничего не было. — Виктория Скарлетт Старк, — снова раздались голоса внизу. — Немедленно поднимай свое тело с кровати, пока окончательно не опоздала в школу! — Иду, мам, па… — запнулась Тори.       «Нет. Нет-нет-нет. Нет. Так не бывает, так просто не бывает!»       Она подошла к двери, осторожно открывая её и выглядывая в коридор. Всю квартиру так же заливало солнце, а с кухни шёл аромат кофе и свежеиспечённых вафель. Стараясь не паниковать и не сойти с ума раньше времени, Тори начала осторожно спускаться вниз. Пройдя через гостиную, которая, как и раньше, была увешена её картинами, Тори зашла на кухню, поражённо застывая на пороге. — Родители… — прошептала она. — Тори, ну в кого ты такая черепаха, — улыбнулась ей мама. — Давай завтракай скорее, и я отвезу тебя в школу, — поставил Тони на стол тарелку с едой, обнимая Сьюзан за талию.       Тори не могла пошевелить не единой мышцей тела. Она наблюдала за родителями. Даже в самом невероятном жизненном повороте она не ожидала их увидеть вместе. Но вот сейчас они стояли рядом обнимаясь, будто всю жизнь прожили вместе. Тори не могла отвести от них взгляда, смотря на такую счастливую маму и такого непривычно домашнего, но не менее счастливого отца. Чем дольше она смотрела на них, тем все быстрее их счастливые лица сменялись на обеспокоенные. — Ребёнок, с тобой всё в порядке? — встревоженно спросил Тони. — Ты будто приведение увидела. — Плохой сон приснился? Не выспалась или плохо себя чувствуешь? — подошла к ней Сьюзан, обеспокоенно трогая её лоб.       Тори, не ожидая этого, отскочила в сторону. Рука матери была мягкой и тёплой, но Тори испугалась того, что вообще смогла её почувствовать. — Не трогай меня, пожалуйста, — прошептала Тори, обнимая себя руками. — Эй, дочь, что с тобой? — подошёл к ней Тони. — Ты не зовешь меня так, — отчаянно замотала головой Тори. — Как? Дочерью? — не понял Тони. — Но я часто тебя так зову. — Нет. Нет-нет-нет и ещё раз нет, — отрицала Тори. — Ты зовёшь меня просто по имени, ребёнком с целой кучей прилагательных в дополнение, но точно не так, а я не зову тебя папой. Нас с тобой устраивало обращение просто по имени.       Тони и Сьюзан переглянулись, и Тори поняла, что они её не понимают, но и она сама перестала понимать, что происходит. Да, она мечтала увидеть родителей вместе, но происходящее сейчас её пугало. Она знала, что так не должно было быть. — Этого не может быть, — прошептала Тори, сильнее обнимая себя руками. — Мам, ты погибла в авиакатастрофе три года назад, — произнесла Тори, смотря как у Сьюзан на глазах наворачиваются слёзы. — Ты ушла от Тони ещё до моего рождения, ты не сообщила ему обо мне, а мне не сказала, кто мой отец. Ты ушла от нас обоих… — Что ты такое говоришь? — нахмурился Тони, поддерживающе сжимая руку похоже давно законной жены. — А что ты делаешь? — ответила вопросом на вопрос Тори. — Ты всё же стал семейным человеком… Ты называешь меня дочерью… Три недели назад ты ушёл, оставляя меня одну. Вы оба ушли от меня, но сейчас делаете вид, что всего этого не было.       Тори понимала, что начинает захлёбываться в слезах. Начала возвращаться головная боль вместе с тошнотой. Внезапно стены в квартире начали покрываться трещинами, а картинка перед глазами расплываться. — Но я вас прощаю, и надеюсь вы сможете за всё простить меня. Как бы сильно я вас не любила, я не могу остаться здесь с вами, — прошептала Тори. — Вы ненастоящие.       Перед глазами всё потемнело, а тело обмякло и начало оседать на пол. Последнее, что Тори увидела, это как испуганные родители пытаются спасти её от болезненного падения.

Ад. Круг девятый

      Тори выскочила из квартиры, громко хлопая дверью. С восемнадцатого этажа она спускалась пешком, прыгая через несколько ступенек. Она убегала от себя, от своих мыслей, от своих проблем. Она убегала от всего, набросив на плечи тренч и оставляя все остальные вещи в квартире. Выбежав на улицу, Тори понеслась в произвольном направление не разбирая дороги, чуть не врезаясь в случайных прохожих. Наступило раннее дождливое июньское утро.       Когда лёгкие горели огнём, сердце билось где-то в горле, а мышцы пульсировали от нагрузки, Тори остановилась, пытаясь сделать судорожный вдох. Согнувшись пополам, она упёрлась ладонями в колени, рассматривая забрызганные водой из луж кроссовки. Голова пыталась расколоться на две половинки, и Тори обессиленно опустилась на ближайшую скамейку. Ноги принесли её в парк.       Тори осмотрелась. Вокруг проходили немногочисленные прохожие, выгуливающие своих четвероногих друзей, редкие пожилые супружеские пары и немногочисленные спортсмены, которые бегали, не смотря на моросящий дождь. — Боже, что теперь делать? — отчаянно прошептала Тори.       Она похлопала себя по карманам, пытаясь хоть что-то обнаружить, но в следующую секунду отчаянно застонала. Тори устало откинула голову назад, позволяя каплям дождя падать прямо на лицо.       «Прекрасно. Деньги я с собой не взяла. Телефон, скорее всего, в рюкзаке или остался в Башне, не помню вообще, брала его или нет. Кулон с трекером я оставила на тумбочке. Ключи от квартиры тоже остались в рюкзаке, дверь я просто захлопнула. Супер, я осталась без денег, связи и квартиры. Если я сейчас решу никуда не возвращаться, то меня просто не найдут»       Когда сидеть стало уже элементарно холодно, Тори поднялась со скамейки, посильнее закуталась в тренч и пошла вперёд, не разбирая дороги и не преследуя абсолютно никакой цели. Впервые за три недели она совершенно ничего не чувствовала. Тори казалось, что она просто перегорела. Тишина внутри не пугала и не беспокоила. За последние дни она плакала, впадала в истерику и отчаянье, но сейчас с полным равнодушием шла по кварталам Нью-Йорка, не замечая течения времени.       Рядом проезжали машины, обрызгивая близко идущих пешеходов, все куда-то спешили или прогуливались. Тори казалось, что у всех была какая-то цель, кроме неё. Она просто шла вперёд. — Стой! Осторожнее! — раздалось внезапно сбоку.       Тори вздрогнула. Кто-то схватил её за запястье, оттаскивая в сторону от дороги. Мимо неё пронеслась машина. Она медленно развернулась, смотря, как её запястье сжимает парень на пол головы выше неё с каштановыми кудрями. — Красный свет же! — кивнул парень на пешеходный переход. — Ты почему по сторонам не смотришь?       Тори повернула голову обратно к дороге. Ноги вынесли её на оживлённый перекресток. Запоздало она задумалась о том, как до этого она умудрилась перейти другие перекрёстки. — Эй, с тобой всё в порядке? — уже обеспокоенно спросил парень, оглядывая её внимательным взглядом и всё ещё держа её запястье.       Тори захотелось попросить парня быть помедленнее. Её заторможенный мозг только успел переработать информацию о перекрёстке. Она опустила взгляд, осматривая себя, понимая, почему парень задал вопрос о её состоянии. Джинсы и кроссовки были забрызганы водой. Только сейчас до Тори дошло, что моросящий дождь — это тоже дождь, он делает одежду мокрой, но почему-то промокший практически насквозь тренч заставил её удивиться. — Эм, да в порядке, — хриплым голосом ответила Тори. — Ты себя хорошо чувствуешь? Может тебе чем-то помочь?       Тори была готова поклясться, что голос парня стал ещё больше обеспокоенным и выражал искреннее желание помочь. Сам вопрос о её самочувствие её сильно не смутил, она понимала, насколько не здорово могла выглядеть. Одни только синяки под глазами могли о многом рассказать. — Да, то есть нет, — замотала головой Тори, следом пытаясь изобразить уверенность и улыбку. — Спасибо, со мной всё в порядке. — Может тебя проводить куда-то? — оглянулся парень по сторонам. — Домой или до друзей?       Тори оглянулась следом, пытаясь понять, в какой части города она оказалась. Вокруг возвышались стеклянные высотки, и Тори усмехнулась, оценивая иронию судьбы. Она была меньше чем в сотне метров от Башни. — Питер! Ты где застрял? Мы опаздываем на экскурсию! — крикнул какой-то парень в двадцати шагах от них. — Две минуты, Нед! — обернувшись крикнул спаситель. — Не нужно меня провожать, я живу тут рядом, да и к тому же я явно задерживаю тебя, — мягко улыбнулась Тори. — Ты уверена? С тобой точно всё хорошо? — Питер снова завалил вопросами, оглядывая её в очередной раз. — Уверена, — кивнула Тори.       Питер опустил взгляд, запоздало понимая, что всё так же держит незнакомую девушку за запястье. Смутившись и слегка покраснев, он отпустил её руку, только чтобы в следующую секунду протянуть ей зонт. — Держи, он тебе нужнее, — вложил он зонт ей в руку. — Нет, я так не могу, а как же ты? — Тори попыталась вернуть зонт такому отзывчивому незнакомцу. — Не переживай, мне вот в это здание, — кивнул Питер на рядом стоящую высотку, намекая, что скроется от дождя в здание. — К тому же у друга есть зонт, вернёмся под одним.       Тори кивнула, всё же принимая зонт. Хоть она и так была практически полностью промокшей, спрятаться от холодных капель всё же было приятно. — Спасибо, Питер, — благодарно произнесла она, улыбаясь, чувствуя тепло в душе. — За спасение и за зонт. За всё спасибо. — Не за что, — улыбнулся парень, в следующую секунду запинаясь, понимая, что не знает имени девушки. — Виктория, — представилась она.       За спиной пошёл поток людей, загорелся зелёный свет. Не желая задерживать и смущать парня ещё больше, Тори закрылась зонтом, развернулась и зашагала в сторону Башни.       Тори не думала, что добровольно возвращается туда, откуда сбежала. Она просто шла, надеясь, что на вершине этой высотки для неё всё ещё будет место. Стараясь не смотреть на посетителей, Тори пересекла холл, направляясь к отдельному лифту жильцов Башни.       Она рассматривала капли воды, которые собрались на полу с её одежды и обуви, пока на табло менялись этажи. Издав привычный писк, двери лифта приглашающе распахнулись, открывая вид на всё так же заставленную комнатными цветами гостиную. Усмехнувшись себе под нос, Тори зашла в квартиру, в следующую секунду понимая, что она здесь не одна. Осторожно повернув голову в сторону, она заметила отца на кухне. Тори тихо поставила зонт на пол и на слегка дрожащих ногах направилась в сторону кухни. Замерев на пороге, она старалась сохранить остатки сил и рассудка, чтобы адекватно воспринять явно надвигающиеся новые события. — Всё-таки сбежала, — произнёс Тони, стоя к ней спиной и что-то жаря на сковородке.       Тори прислонилась к стене, не зная как на это реагировать и комментировать. Она приняла решение наблюдать и периодически щипать себя, стараясь или проснуться, или осознать, что это реальность. — Ты во что дом превратила? — продолжил Тони на удивление беззлобный спокойный монолог. — У нас в гостиной теперь зимний сад? А твоя комната стала филиалом свалки или иллюстрацией к последствиям урагана?       Тори скривилась и закатила глаза. Тони вёл себя так, будто ничего не произошло, и это начало выводить из себя. Что делать с криками, претензиями, угрозами — она знала, но такое спокойствие загоняло её в тупик. — Ты вообще хоть что-то ела? — продолжал выговаривать Тони. — В холодильнике целая куча протухших продуктов, а морозилка почти не тронутая.       Тори перевела взгляд на столешницу, на которую Тони явно начал складывать вытащенные из холодильника пропавшие продукты. От одного вида на еду Тори снова затошнило. — Садись, ешь, — внезапно произнёс Тони.       Он с невозмутимым видом поставил на стол тарелку с яичницей и тостами, и всё так же не смотря на Тори, пошёл дальше разгружать холодильник. Тори поняла, что достигла предела. Руки снова затряслись, а перед глазами всё начало расплываться. Она несколько секунд переводила взгляд с тарелки на отца и обратно, пока в голове что-то не щелкануло. Подбежав к столу, Тори схватила тарелку и со всего размаха запустила её в стену. Что-то внутри неё безвозвратно раскололось. Она распадалась на осколки, словно эта несчастная тарелка. — Посмотри на меня! — отчаянно закричала Тори.       Тони вздрогнул, ударяясь головой о полку холодильника, но всё же развернулся. Равнодушный взгляд сменился на строгий, а в следующую секунду не на шутку встревоженный. Он смотрел на бледную, похудевшую с синяками под глазами девушку в мокрой насквозь одежде. Но это был его взгляд. Взгляд родных карих глаз. — Ты вернулся, — облёгченно прошептала Тори, закрывая глаза и оседая на пол. *** — Помогите ей! — Как вы могли такое допустить?! — Я не подумал! — Я сообщу в социальную службу! — Я этого не хотел! — Она могла погибнуть!       Тори плыла по бесконечному тёмному пространству, понимая, что спит, но этому сну она была рада. Ей снова ничего не снилось. Она не знала, сколько так плыла по темноте, не ощущая своего тела, но просыпаться она определённо не хотела. Если бы не редкие фразы, прорывающиеся к ней, она бы вообще ни о чём не беспокоилась.       Периодически тело начинало тяжелеть и ощущаться, а рядом появлялся посторонний писк, но как только это приходило, Тори старалась уплыть от этого как можно дальше, пока тело вновь не переставало ощущаться. Она бы и дальше продолжила так жить, но в темноте внезапно раздался голос. — Ребёнок, умоляю тебя, вернись ко мне.       Тори вздрогнула, прекрасно понимая, кому принадлежит голос. Она хотела убежать и от него, но замерла. Она знала, какого это оставаться одной и, судя по всему, сейчас она пыталась уйти от Тони. Она оставляла его одного.       «У него кроме меня никого нет. Я не могу так с ним поступить»       Мысль пронеслась рядом словно вспышка. Поморщившись от яркого света, в следующую секунду Тори открыла глаза. — Откачали, — облегчённо произнёс доктор Паркинсон, устало падая на стул.       Тори осторожно обвела взглядом помещение. Она снова была в привычной больничной палате, только в этот раз окружение представляло собой не только доктора Паркинсона, но еще почти десяток человек медицинского персонала. Правая рука почувствовала, что её что-то сжимает. Тори повернула голову, поражённо замирая. Рядом сидел Тони, из глаз которого текли слёзы. Тори не смогла понять, это слёзы горя или облегчения. — Откачали, — повторил следом за Паркинсоном Тони, в следующую секунду осторожно утыкаясь лбом в её руку. — Спасибо, дальше я сам, — обратился Паркинсон к медицинскому персоналу.       Обменявшись с ним какими-то одним лишь им понятными взглядами, все посторонние покинули палату. Тори же не могла отвести взгляда от Тони, ещё никогда она не видела его таким разбитым, опустошённым, но и при этом немного счастливым. — Виктория, вы меня слышите? — задал вопрос Паркинсон, наклоняясь к ней, внимательно следя за её реакцией.       Тори кивнула, отводя взгляд от отца и фокусируя его на враче. Что-то ей подсказывало, что нынешнее посещение больничного крыла не будет похоже ни на одно предыдущее. — Говорить можете? — продолжил задавать вопросы Паркинсон, параллельно отслеживая параметры различных приборов и датчиков, подключенных к пациенту. — Могу, — хрипло ответила Тори. — Что произошло? — Что последнее вы помните? — спросил врач, снова опускаясь на стул рядом с ней, явно оставшись удовлетворённым показаниями приборов. — Я тарелку в стену запустила. Она разбилась. Внутри меня тоже что-то разбилось, — потерянно произнесла Тори, в следующее мгновение пытаясь собраться. — Я могу всё объяснить, ну или хотя бы попытаться… — Не нужно, мистер Старк рассказал мне все события, которые могли к этому привести, но я всё же хочу прояснить несколько моментов, если вы не против?       Тори перевела взгляд на Тони. Он выпрямился, но при этом продолжал крепко сжимать её ладонь. Она пыталась отыскать в его глазах запрет или разрешение, но видела лишь смирение. — Виктория? — обеспокоенно произнёс Паркинсон, замечая, что пациент перестал идти на контакт. — Спрашивайте, — ответила Тори в итоге, не отводя взгляда от отца. — Сколько вы провели дней в Башне? — Двадцать дней и двадцать одну ночь. — Сколько раз вы спали за эти дни? — продолжил расспрос Паркинсон. — Девять раз, — ответила Тори, замечая, как во взгляде Тони появилась боль. — Восемь раз в Башне, один раз за её пределами. — То есть за три недели вы спали всего девять раз? — уточнил Паркинсон, лишь только его профессионализм не давал сочувствию и ужасу прокрасться в голос. — Это были девять кругов ада, — кивнула Тори.       Она видела, как в глазах у Тони помимо боли появились вина и сожаление. Тори не чувствовала от этого ни удовлетворения, ни триумфа, она просто понимала, что он чувствует. Рядом сидел её Тони, её живой Тони с их карими глазами, и он чувствовал, а не был бездушным существом. — Виктория, можете рассказать про своё питание в эти дни? — продолжил Паркинсон.       Тори не знала, зачем он задаёт эти вопросы. Это было нужно, чтобы понять её состояние или донести что-то для Тони или неё, но как бы то ни было, она продолжила послушно отвечать. — Всё сложно, — осторожно пожала она плечами. — Первые дни я ела, хотя бы раза два в день точно. Потом было хуже. Я ела один раз в день, а потом, когда появилась тошнота и рвота, я практически ничего не ела. Еда перестала задерживаться в организме. — Какие наблюдали симптомы помимо тошноты? — Голова болела и периодически кружилась. Болела она всегда. Ещё в грудной клетке что-то сдавливало и сердце стучало, как ненормальное, — Тори осеклась на последней фразе, всё же осторожно переводя взгляд с отца на врача. — Доктор Паркинсон, что у меня с сердцем? Что со мной вообще происходит?       Врач сжал губы в тонкую линию и перевёл взгляд на Тони. Дождавшись его кивка, он глубоко вздохнул. Тори, которой уже не понравилась это реакция, готовилась к худшему. — Виктория, у вас было сильное истощение организма и нервный срыв, — осторожно начал объяснять он. — За три недели из-за недосыпа и пропуска приёмов пищи вы сбросили чуть больше пяти килограммов. Вы и в нормальном состояние весили меньше нормы, но такой образ жизни привёл к истощению организма. К тому же сыграл психологический фактор. Вы остались наедине с собой и потерялись в себе. Насколько я понимаю, ночью вы не отдыхали, а видели кошмары, проживая стрессовые ситуации вновь и вновь. — Это всё из-за таблеток, — прошептала Тори. — Если бы я хоть кому-то сообщила о них. — Таблетки здесь не причём, — резко возразил Паркинсон, ловя на себя не понимающие взгляды Тони и Тори. — В каком смысле не причём? — переспросила Тори. — Я пила их регулярно в течение трёх лет. Ни разу за три года мне не приснился ни один сон. — Виктория, те таблетки, которые вы пили, возможно, и работали, но только буквально пару месяцев, — начал объяснять Паркинсон. — Насколько мне рассказал мистер Старк, ваш врач, который курировал вас после нервного срыва, который был у вас после потери матери, отменил их через полгода. Возможно, он бы отменил их раньше, но вы не шли с ним на контакт. Это было сделано не случайно. Спустя пару месяцев к этому препарату возникает привыкание, организм больше не поддается воздействию. В дальнейшем, уже от случая пациента, препараты прекращают принимать в принципе или назначают другой более сильный. Вы пошли третьим путём. У вас возник эффект Плацебо, вы сами себя убедили, что эти таблетки вам помогают и, что они вам нужны. — Значит я зря мучила себя все эти годы? — прошептала Тори, чувствуя, как слёзы начинают течь из глаз. — Тише-тише, вам нельзя сейчас нервничать, — начал успокаивать её Паркинсон. — Давайте вместе со мной. Вдох-выдох. Вдох-выдох.       Тори делала дыхательную гимнастику, пытаясь осмыслить происходящее. Факт того, что она зря столько лет всё скрывала и испытывала чувство вины от ежедневного вранья сводил её с ума. — Значит в целом всё же всё хорошо? — произнесла она в итоге. — Я теперь могу жить дальше, не принимая никаких таблеток? — Виктория, вы помните про свою ишемическую болезнь сердца? — осторожно уточнил Паркинсон. — Помню, — настороженно кивнула Тори. — На фоне всех событий и состояния организма, мы, к сожалению, получили новую проблему, — Паркинсон вздохнул, собираясь с силами, чтобы сообщить следующую новость. — У вас развилась сердечная недостаточность, а если конкретно, то левожелудочковая недостаточность. Она обычно развивается при имеющейся у вас ишемической болезни сердца. Мне очень жаль, но боюсь на долгие годы вы будете связаны с регулярными приёмами лекарственных препаратов.       Тори закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от всех и заодно спрятать свои слёзы. В следующую секунду она почувствовала, как её крепко сжал Тони, перебравшийся к ней на край кровати. Он укачивал её словно маленького ребёнка, крепко прижимая к себе, стараясь уберечь от всего мира. Тори не смогла не оценить иронию судьбы. Только избавившись от одних таблеток она подписала себе приговор на следующие, с единственной оговоркой, что теперь они были официальными. — Я оставлю вас, — тихо произнёс Паркинсон, предварительно убедившись, что здоровью пациента ничего не угрожает.       Тори плакала долго. Успокоилась, только лишь когда не осталось сил плакать или что-либо делать вовсе. Она осторожно подняла взгляд на Тони, который не сводил с неё взгляда. — Ты злишься на меня? — осторожно спросила она. — Нет, — покачал головой Тони. — А ты на меня? — Нет, — Тори осторожно взяла его ладонь и прижалась к ней щекой. — Я так по тебе скучала… — Ребёнок, умоляю, прости меня, — начал тихо говорить Тони. — Не извиняйся, пожалуйста, — перебила Тори. — Ты хотел преподать мне урок. Я его усвоила. Больше я никогда не совру тебе.       Тони смотрел на неё долгим взглядом. Сердце разрывалось на миллион кусочков. У него в руках, словно в коконе, лежала разбитая, практически морально уничтоженная дочь. Он понимал, что был напрямую виноват в нынешнем её состояние, но она так не считала. Она считала во всём виноватой себя. В прочем, ничего нового. — Что мы теперь будем делать? — растерянно спросила Тори. — Нам наверняка нужно обо всём поговорить… — Нужно, и мы поговорим, обязательно поговорим, но не сейчас, — ответил Тони. — Сейчас немного другой план действий. — Какой? — не понимала Тори. — Паркинсон хочет, чтобы ты сменила обстановку, тебе сейчас лучше не находиться в Башне. Как только тебе станет чуть получше, мы уедем на какое-то время, — пояснил Тони. — Но куда? — удивилась Тори. — Без разницы, главное куда-то в совершенно новое место, тебе нужно развеяться. Куда хочешь, в тепло или холод? — Холод, — ответила Тори не колеблясь. — Без проблем, у меня домик в Швейцарии в горах, улетим туда при первой возможности, — пожал плечами Тони.       Тори при слове «Швейцария» вздрогнула и побледнела. Тони, заметив это, встревоженно на неё посмотрел — Тише, что-то случилось? — обеспокоенно спросил он. — Потом расскажу, — отвела Тори взгляд. — Всё будет хорошо, ребёнок. Мы с тобой вместе со всем справимся, — успокаивал Тони. — Обещаю тебе, всё будет в порядке.       Тори слегка улыбнулась и кивнула, в глубине души понимая, что не верит ему. Она больше никому не верила.