Home and Family

      

Мне приснился сон, граничащий с реальностью Там утренней росой свет падал яркой радостью в наш дом Я слышал смех детей, видел улыбку на лице твоём Проснувшись в темноте, вновь оказался в хаосе

      Июль 1997 — Мне нужен слоган!       Девушка перевела недоумённый взгляд с книги на молодого человека, голова которого лежала у неё на коленях. Одной рукой она держала книгу, другой перебирала пряди тёмных волос. — «Вот что я люблю», — засмеялась девушка и поцеловала парня в лоб. — Сью, я серьёзно!       Парень резко сел, пытаясь выглядеть серьёзным, но взгляд его всё же выдавал. Девушка улыбнулась этой попытке и отложила в сторону книгу, показывая, что готова поддержать диалог. — Я тоже серьёзно, Тони, — улыбалась Сьюзан. — Ладно, хорошо. Ты говоришь про слоган для Старк Индастриз? Или ты придумал новый товар? — Нет, я говорю про слоган для себя, — пояснил Тони. — Для себя? — удивилась Сьюзан. — Да, что-то вроде фамильного девиза или слогана для компаний. Нужно что-то ёмкое и запоминающееся, что-то чтобы идентифицировало меня. — Что-то чтобы говорило о тебе за тебя, — закончила за него Сью. — Я всё равно не понимаю, зачем тебе это нужно, но раз это важно для тебя, то давай подумаем. Что тебя отличает от других? — Техническое превосходство, — усмехнулся Тони. — Точно не скромность, — хмыкнула Сьюзан. — Ты же знаешь, что это слоган Ауди. Давай тогда сразу «Такой авантюрист, что каждый акционер знает название его компании». — «Так вкусно, что даже кошки знают его название». Ты сейчас на полном серьёзе переделала слоган кошачьего корма? — возмутился Тони.       Сьюзан засмеялась, в следующую секунду уворачиваясь от летевшей в её сторону диванной подушки. — Извини, но, согласись, доля правды в этом есть, — улыбнулась Сью, ставя диванную подушку на место. — Ты написала столько статей, с твоим талантом раскручивать нудные темы, ты в лёгкую должна придумывать слоганы к любому предмету. — Да, но ты правильно сказал, я пишу статьи, я не придумываю слоганы. — Заголовки очень на это похожи. — Ладно, в твоих словах есть доля правды, — задумалась Сьюзан. — Давай как в детской игре, попробуем описать предмет характерными словами, не называя его на прямую. — Давай, — загорелся Тони. — Опиши меня, какой я? — Гений, — не задумываясь ответила Сьюзан. — Тут нечего отрицать, я не встречала людей похожих на тебя. — Тони Старк. Гений, — попробовал Тони звучанье. — Ёмко, но мало. — Скромность точно не твоя характерная черта, — усмехнулась Сьюзан. — Давай думать дальше. Кто ты у нас ещё?       Девушка обернулась по сторонам. Они сидели на диване в двухуровневой квартире на вершине одного из небоскребов Нью-Йорка. На подземной парковке стояли в ожидании несколько машин высокого класса. Из окон было видно светящуюся вывеску одного из филиалов компании. — Миллиардер, — произнесла она в итоге. — Глупо это отрицать. Ты не только сохранил компанию своей семьи, но и активно её развиваешь, увеличивая доход. Что бы кому что не казалось, это нелёгкая работа. — Спасибо, что ценишь это, — благодарно улыбнулся Тони. — Гений, миллиардер, — развивала Сьюзан слоган. — Нужно ещё парочку слов. — Плейбой! — воскликнул внезапно Тони. — Гений, миллиардер, плейбой!       Сьюзан не удержалась и слегка пнула его ногой в бок. Тони следом перехватил ноги девушки, но, замечая, что не смотря на жаркую погоду ноги были холодные, накрыл их лежавшим на диване пледом. — Плейбой, который уже больше полутора лет верен одной девушке, — мягко улыбнулась Сьюзан.       Тони улыбнулся следом, выводя ладонью на пледе какие-то одному ему понятные узоры. Сью откинулась на диванную подушку, изучая потолок, предаваясь размышлениям. Ещё одно слово возникло внезапно, оно было не так очевидно, как остальные, но всё же описывающее любимого. — Филантроп, — произнесла она в итоге. — Что «филантроп»? — не понял Тони. — Ты филантроп, — усмехнулась Сью. — Ещё одно слово в твой слоган. — Я? — удивился Тони. — Да, — уверенно кивнула Сью. — Даже если тебе так не кажется. — Тони Старк. Гений. Миллиардер. Плейбой. Филантроп, — собрал Тони всё воедино. — Звучно, ёмко и по существу. — Не знаю, конечно, пригодится ли он тебе когда-то, но звучит и правда неплохо, — согласилась с ним Сьюзан.       Их разговор был прерван внезапным звонком телефона. Тони подошёл к нему и, глянув на определитель номера, закатил глаза. — Я же просил Аманду не беспокоить, — вздохнул он. — Пора начинать искать нового ассистента, — Тони поднял трубку, но, не успев начать разговор, нахмурился и передал трубку Сьюзан. — Дорогая, это тебя. — Меня? — смутилась Сью, удивлённо прикладывая трубку к уху. — Ало?       Тони наблюдал, как девушка бледнела с каждой секундой разговора. Он сел перед ней на корточки, осторожно расцепляя её ладони, уберегая от нервного выкручивания пальцев. — Папа в больнице. Сердце, — прошептала она потеряно, завершив разговор. — Едем, — уверенно заявил Тони. *** — Мама! — воскликнула Сью, подбегая к двери палаты, на ходу надевая халат. — Тише, милая, не кричи, — обняла её женщина. — Здравствуйте, миссис Скай, — поздоровался Тони, догоняя любимую. — Тони, ты тоже здесь? — удивилась женщина, следом обнимая и его. — Не ожидала тебя здесь увидеть. — Мама, что с папой? Как он? — встревоженно спросила Сьюзан. — Он в палате, с ним главврач, уговаривает его на пересадку, может хоть у него получится, — вздохнула женщина.       Она нервно заправила светлые волосы с проседью за ухо и спрятала дрожащие руки в карманы белоснежного халата. На бейджике значилось «Скарлетт Скай. Главный невролог. Больница Голгофы» — На пересадку? — осторожно переспросил Тони. — Ох, Сью, наверно не успела рассказать, — спохватилась женщина. — У Генри много лет ишемическая болезнь сердца, многие годы болезнь его практически не беспокоила, но за последние годы развилась сильная сердечная недостаточность. Мы уже сделали несколько операций, но сейчас дошли до крайнего случая… Сердце больше не справляется, нужна пересадка, но Генри ни за что не соглашается…       Речь женщины была прервана открывшейся дверью палаты. В коридор вышел невысокий мужчина, виски которого коснулась седина. Закрыв дверь палаты, он устало прислонился к ней спиной. — Скарлетт, он упрямей больше чем обычно, — тяжело вздохнул он. — Он находит отговорку на любой мой аргумент. — Оливер, он не слушает ни меня, ни тебя старого друга, — опустошенно произнесла расстроенная женщина. — У меня опускаются руки, я не знаю как на него повлиять. — Может он услышит единственного ребёнка, — произнёс Оливер, следом пожимая руку Сьюзан. — Здравствуй, милая, твой отец в тебе души не чает, может хоть ты сможешь на него повлиять. — Я сделаю всё возможное, — с готовностью закивала головой Сьюзан.       Она уверенно распахнула дверь палаты, заходя в неё вместе с мамой и Тони. Она подбежала к больничной кровати, обнимая высокого темноволосого мужчину, в руках которого была недавно взятая книга. Скарлетт села на стул рядом с кроватью, а Тони остался стоять у двери. Он обвёл взглядом просторную палату с двумя окнами, на которых колыхалась едва ощутимая тюль. На кровати был прикреплен планшет с данными пациента и историей болезни. «Генрих Скай. Главный кардиолог». Тони не смог не оценить беспощадную иронию судьбы. — Так и знал, что мать вызовет тебя, — улыбнулся мужчина, целуя дочь в висок, но как только он перевёл взгляд на дверь, улыбка пропала с его лица. — Здравствуй, Энтони. — Здравствуйте, сэр, — кивнул Тони.       Он подошёл к кровати, протягивая мужчине руку. Спустя пару долгих секунд ему ответили на рукопожатие. Генри Скай не был в восторге от ухажёра дочери. Как человек, посвятивший свою жизни спасению других жизней, он не мог понять и принять человека, чья деятельность отнимала жизни. Хоть Старк Индастриз выпускал не только оружие, это всё равно не могло переубедить отца Сьюзан. — Папочка, как ты? — спросила Сью, переключая внимание отца на себя. — Всё в порядке, нужно только лишь немного побыть пациентом в своём же отделении, — улыбнулся мужчина, сжимая руку дочери. — Да? То есть вопрос с пересадкой сердца — это стандартная процедура нахождения в твоей палате? — вздохнула Сьюзан. — Пап, ну мы же все знали, что когда-то нам придётся рассмотреть этот вопрос, к сожалению, это время пришло. Почему ты так против этого? — Милая, моё сердце и так состоит из множества заплаток, — мягко говорил мужчина. — Я многие годы бегал от судьбы, думаю пришёл момент просто смириться. — Ты решил сдаться? — удивилась Сью, стараясь не смотреть на беззвучно плачущую мать. — Ты учил меня бороться до конца, а сейчас решил сдаться? Не находишь это немного непедагогичным? — Я не сдаюсь, ребёнок, я принимаю всё то время что мне отведено, на большее я не претендую.       Тони смотрел, как по лицу любимой потекли солёные дорожки. Отец Сьюзан своим упрямством напомнил его собственного отца. Если Говард решил что-то сделать, его не могли отговорить ни жена, ни сын. — Я оставлю вас ненадолго, — произнёс Тони в итоге.       Он тихо закрыл за собой дверь, отправляясь на поиски главного врача Оливера Нейтана. *** — Мистер Скай, мне нужно с вами поговорить, — уверенно заявил Тони. — Желательно наедине. — Где ты был? — встрепенулась Сьюзан. — Твоё «ненадолго» превратилось в два с половиной часа. — Извини, нужно было решить некоторые дела. — В больнице?! — Пойдём, милая, мальчикам нужно поговорить, — Скарлетт увела возмущающуюся дочь из палаты.       Тони закрыл за ними дверь и сел на стул возле кровати Генриха. Уверенность, исходящую от него, казалось, можно было потрогать руками. — Что нужно сделать, чтобы вы согласились на операцию? — не церемонясь, спросил Тони. — Ты думаешь, что я продаюсь? — раздраженно посмотрел на него Генри. — У всего есть цена, — пожал плечами Тони. — Я всего лишь прошу назвать вашу. — Ты же прекрасно знаешь, что ты мне не нравишься? Меня не смогли переубедить ни семья, ни друзья, думаешь у тебя получится? — усмехнулся Генри. — Я знаю, что вам не нравлюсь, и я могу понять почему, — кивнул Тони. — Но я люблю вашу дочь, и мне важно, чтобы она была счастлива. Я очень рано потерял родителей, и не хочу, чтобы она проходила через потерю родителя сейчас. К сожалению, это неизбежно, но если есть возможность оттянуть этот скорбный момент, то почему бы им не воспользоваться? — Как у тебя всё просто. — А зачем усложнять?       Палата погрузилась в тишину. Тони смотрел на мужчину перед собой, понимая, что упрямство и уверенность Сьюзан приобрела от отца, а доброту, сострадание и мягкость от матери. Внешность Сью тоже взяла от обоих родителей. Она была высокой, как отец, и забрала себе его голубые глаза, а вот блондинистый цвет волос был от матери. Тони был знаком с родителями Сьюзан, но тесно они не общались, посидели однажды в ресторане, обменялись сухими беседами и разошлись. Тони не мог даже предположить, что будет разбираться в том, почему отец любимой не хочет соглашаться на пересадку сердца. — Ты думаешь, что я не хочу операцию? Думаешь я не хочу жить? — заговорил в итоге Генри, уже не скрывая в голосе усталость. — Я руковожу кардиологическим отделением, я как никто другой знаю, как тяжело дождаться нужного донора. Я видел, как честные, добрые, благородные люди умирали, не дождавшись своего сердца. Я знаю про чёрный рынок органов, знаю, что всего пара звонков нужным лицам, и спустя пару часов сердце будет в операционной. Но мы государственное учреждение, мы не можем сотрудничать с чёрным рынком, как бы сильно мы не хотели спасти чью-то жизнь. Я знаю, как тяжело добывается каждое донорское сердце, ведь помимо того, что должно быть совпадение на медицинском уровне, нужно понимать, что донор — это уже скончавшийся человек. Если вдруг и найдётся сердце, подходящее мне, я без колебаний отдам его другому пациенту. — Почему вы не считаете себя достоянным пациентом? Чем вы хуже других? — спросил Тони. — О чём ты? — смутился Генри. — Я понимаю, что ваш долг спасать людей, и, как понимаю, между своей жизнью и жизнью пациента, вы выберете жизнь пациента. Но сейчас здесь пациент — вы, — начал пояснять свою мысль Тони. — Что делает других пациентов достойными? Наличие семьи? Хорошая работа, приносящая пользу обществу? Чем вы хуже? У вас любящая жена, с которой вы, по рассказам Сью, вместе чуть ли не со школы. У вас замечательная дочь, прекрасный журналист, знающий своё дело. Вы высококвалифицированный специалист, руководящий целым отделением. Вы каждый день спасаете жизни людей. Так почему вы не считаете себя достойным пациентом? Почему не даёте себя спасти? — Я могу не перенести пересадку. Сердце будет потрачено в пустую… — тихо произнёс Генри. — Понимаю, но вы должны попытаться, ради своей семьи. Поэтому повторяю, что мне сделать, чтобы вы согласились? — Если я попрошу оставить мою дочь, согласишься на это?       Тони замер в удивление. Он сам спросил цену, ему честно её назвали. — Выдохни, — усмехнулся Генри. — Как бы ты мне не нравился, я вижу, как моя дочь счастлива с тобой. — Почему всё же я вам так не нравлюсь? — Тони нашёл в себе силы спросить. — Ты умный человек, Энтони, ты способен на большее, чем производство высокотехнологичного оружия, — непривычно мягко произнёс Генри. — Твои бы мозги и энергию направить в мирное русло, и, поверь мне, ты перевернёшь мир технологий. Будут говорить о тебе не как о сыне Говарда Старка, а будут говорить о Говарде Старке, как об отце Тони Старка. Ты мог бы изменить столько жизней людей к лучшему, ты мог бы столько жизней спасти. Подумай об этом на досуге. Не люблю, когда способные на многое люди направляют себя в совершенно не в то русло на которое способны. — Спасибо, сэр, — в замешательстве ответил Тони. — Но это не совсем ответ на мой вопрос. — Понимаю, — кивнул Генри. — Но я не могу дать на него более развёрнутого ответа, чем этот. Ответь мне лучше на другой вопрос. Ты любишь мою дочь? — Да, сэр, — не колеблясь ответил Тони. — Я всю жизнь провёл в заботе о своих девочках, дороже их у меня никого нет. Я сделаю всё, чтобы они были счастливы и в безопасности. — Я понимаю, — кивнул Тони. — Я очень на это надеюсь, — серьёзно заявил Генри. — У тебя очень опасная работа, Энтони. Даже если ты сменишь сферу деятельности, люди, которым ты перешёл дорогу, никуда не денутся. Моя дочь, оставаясь с тобой, всегда будет подвержена доли опасности, а если вы создадите семью, то и ваши дети тоже. — Я смогу защитить её и наших детей. Я позабочусь о них. Если понадобится, я отдам жизнь за них, — как никогда серьёзно и откровенно заявил Тони. — Отпустить кого-то иногда и есть самая большая защита и забота. Пообещай мне, что если будет необходимо ради безопасности, и если моя дочь попросит тебя отпустить её, то ты это сделаешь.       Тони замер на несколько секунд, отводя взгляд в окно. Он любил Сьюзан, он знал это точно, и он не был уверен, что справится с её потерей, но он был точно уверен, что никогда не простит себе, если она или их семья пострадает из-за его решений или ошибок. — Обещаю, если будет необходимо, если станет вопрос о безопасности, или если Сьюзан сама меня об этом попросит, то я отпущу её, — произнёс он в итоге. — Спасибо, — благодарно кивнул Генри. — Это всё, что мне было от тебя нужно. — Всё? — переспросил Тони удивлённо. — Всё, — кивнул Генри.       Тони встал со стула и быстро подошёл к двери палаты, распахивая её. — Он согласен на пересадку, готовьте операционную! — Да, мистер Старк! — раздалось в ответ из коридора.       В палату зашли не верящие в услышанное Скарлетт и Сьюзан. — Что? Как вы так быстро смогли найти донора? — ошарашенно спросил Генри. — Сами же сказали, пара звонков нужным лицам и через пару часов сердце будет в операционной, — усмехнулся Тони. — Мистер Скай, у меня есть влияние, чтобы совершить такие звонки. Не волнуйтесь, с главврачом всё согласованно, у больницы не будет проблем. — Но вы ведь даже не знали, дам ли я свое согласие?! — Да, но я знал, что уговорю вас, зачем же потом ещё ждать, — подмигнул ему Тони. — Тони, спасибо! — со слезами на глазах мама Сьюзан обняла его, а потом кинулась к кровати мужа. — Тише, Летти, всё будет хорошо, — успокаивал её Генри. — Но как у тебя это получилось? — пораженно спросила Сью, благодарно смотря на Тони. — Пообещал одну вещь, — пояснил Тони, следом раскрывая условия договора. — Я не знаю, что должно произойти, чтобы я добровольно попросила тебя оставить меня, — обнимала Сью Тони. — Спасибо тебе. У нас всё будет хорошо.       Июль 2015 — То есть ты хочешь сказать, что сердечная недостаточность возникла практически внезапно, и ты не заметила никаких событий или симптомов, предшествующих этому? — спросила Пеппер. — И Тони совершенно к этому не причастен? — уточнил Хэппи. — Вы оба знаете, что у меня ишемическая болезнь, сердечная недостаточность вытекла из неё, к сожалению, такое случается, я просто немного не справилась. Альтрон и все события, — запнулась Тори, начиная свою достаточно уверенную речь. — В начале все эти события в Башне, потом мой практически самовольный полёт в Соковию, все эти роботы, летающий город, это мало кого оставит равнодушным. Я перенервничала, подвергла свою жизнь и здоровье опасности. Тони доходчиво мне напомнил, что так поступать не стоит. Сами знаете, что предыдущие три недели я провела под домашним арестом, размышляя о совершённых, но недопустимых для меня действиях… То, что случилось, то случилось. Тони здесь не причём.       Тори расправила одеяло, которое комкала в руках, и отвела взгляд к окну. Прошла неделя после нервного срыва. Тори не стремилась покинуть палату, она вообще ни к чему не стремилась. Практически ни на одну минуту она не оставалась одна. Она находилась под постоянным контролем доктора Паркинсона и медицинского персонала, а в палате посменно дежурили Тони, Пеппер и Хэппи. Тори не могла понять, они устроили такой контроль, потому что боялись, что с ней могло что-то случиться, или они боялись, что она могла с собой что-то сделать.       Тори не хотела кого-то ещё втягивать в их с Тони проблемы. Она придерживалась мнения, что это только семейный вопрос, и хоть она и считала Пеппер и Хэппи своей семьёй и очень близкими людьми, всё же формально её семья состояла всего из двух человек. Она сама попросила Тони никому не говорить ни о чём случившемся. Она хотела оставить это строго между ними.       Практически всю неделю Тори занималась немногочисленным списком занятий, чередуя сон с чтением книг, приёмом лекарств и немногословными разговорами с посетителями. Она спала много и часто, не видя ни одного кошмара, лишь только разнообразную палитру цветов. Ещё никогда Тори не получала наслаждения от сна как сейчас. В целом она чувствовала себя лучше, чем неделю назад. Боли в груди прошли, головная боль не была такой частой и острой, а различный комплекс таблеток и капельниц вернул коже естественный оттенок. И если физически Тори восстанавливалась, то про душевное состояние так сказать не получалось. Тори чувствовала себя потерянной, она ждала летних каникул, ждала окончания домашнего ареста, ждала, когда вернётся Тони. Дождалась, только что делать теперь совершенно не знала. — Ты боишься его?       Тори вздрогнула, возвращая взгляд на ещё более чем обычно серьёзную Пеппер. Хоть вопрос и был неожиданным, Тори уверенно знала на него ответ. — Нет, не боюсь, — произнесла она. — Раньше боялась, да, но это было уже очень давно.       Пеппер смотрела на неё долгим внимательным взглядом, но карие глаза смотрели в ответ честно и открыто. Кивнув самой себе, Пеппер позволила себе облегчённый выдох. — По всем документам ты принадлежишь Тони, — начала она следом тихо. — Но, если ты хочешь, я могу забрать тебя к себе хотя бы до конца лета.       Тори нахмурилась, отводя взгляд. Она никогда не допускала мысли переехать куда-то от Тони. Сбежать на небольшой срок, развеяться — да, но полноценный переезд никогда не был в её планах. В следующую секунду она усмехнулась в своих же мыслях, неделю назад она убегала из Башни лишь с рюкзаком за плечами. Она очень любила бегать от проблем или их игнорировать. — Я не прошу тебя дать ответ сейчас, — продолжила Пеппер. — Просто хочу, чтобы ты знала, что есть такая возможность. — Спасибо, — растерянно кивнула Тори. — А ещё ты всегда можешь спуститься ко мне, — Хэппи осторожно сжал её руку, всё ещё слишком маленькую для его ладони. — Ты дорога мне, кнопка, не забывай об этом, пожалуйста.       Тори благодарно улыбнулась, но улыбка пропала, как только дверь палаты распахнулась. Тори не боялась Тони, но необъяснимо замирала на несколько секунд при его приходе. Какое-то внутреннее чувство заставляло держаться настороже. — Привет, народ, — улыбнулся Тони, заходя в палату.       Тори присмотрелась к нему. Тони пытался быть активным, дружелюбным больше чем обычно, но что-то было не так. Плохо скрываемые синяки под глазами говорили сами за себя. Тори не определила для себя, хотела она выявлять причину этого состояния или нет. — Привет, — нестройно ответили Пеппер и Хэппи. — Пришла ночная смена, — хлопнул Тони в ладоши. — Ребёнок, как ты? — Нормально, — ответила Тори, пожимая плечами. — Подробнее, — синхронно попросили все. — Сердце и грудная клетка не болят, — закатив глаза, всё же ответила Тори. — Обед и ужин съела весь и меня практически не тошнило, два раза спала, голова немного тяжёлая, но это просто сказывается конец дня. — Лекарства? — уточнил Тони. — Пила всё что приносил Паркинсон, капельницу тоже делали. — Хорошо, — кивнул Тони, усаживаясь на диван. — Мы пожалуй пойдём, солнышко, — Пеппер погладила её по голове. — Обещай подумать над моим предложением. — Обещаю, — кивнула Тори.       Как только Пеппер и Хэппи покинули палату в ней сразу стало ощутимо тихо. Тори чувствовала едва заметное напряжение в воздухе, но старалась не обращать на это внимания. Она устала думать о различных напряжениях, недопониманиях и других отрицательных эмоциях, которые последнее время были между ней и Тони.       Посидев в тишине несколько минут, Тори потянулась за книгой. Ей вернулся и телефон, и планшет, и доступ к личному серверу, но её совершенно к этому не тянуло, сказывались три недели в изоляции. — Решила почитать? — раздалось внезапно с дивана.       Тори молча кивнула на этот очевидный вопрос. — Я тогда поработаю, — Тони взял в руки планшет. — Если что-то понадобится или захочешь поговорить — зови.       Тони погрузился в работу, а Тори молча смотрела на него несколько минут из-за книги. Она провела в палате неделю, но за всю эту неделю они так толком и не поговорили, лишь обменивались простыми фразами. Тори из принципа не начинала разговор первой, а Тони просто не знал с чего начать. Тони погрузился в работу, то ли не замечая взгляда дочери, то ли игнорируя его. Обычно так и проходили их совместные часы в палате, Тони работал в планшете или телефоне, а Тори занималась своим немногочисленным списком дел. Тяжело, но тихо вздохнув, она отвела взгляд, всё же концентрируя своё внимание на книге. Примерно через полчаса Тори поняла, что текст перед глазами начал расплываться. Вот уж что, а слушать свой организм Тори научилась, слишком дорого ей обошёлся этот жизненный урок. — Тони… — отложив книгу в сторону, тихо позвала она его.       Тони вздрогнул от неожиданности, чуть не роняя из рук планшет. Тори нахмурилась на секунду, Тони в последнее время часто вздрагивал от неожиданных звуков, тихих или нет. Раньше у него не было такой привычки. — Да? — в секунду собрался он, убирая планшет в сторону. — Что такое? — Я спать хочу, можешь, пожалуйста, позвать доктора Паркинсона, чтобы он сделал вечерний осмотр, — попросила Тори. — Ребёнок, но только восемь вечера, — отметил Тони.       Тори пожала плечами, давая понять, что это её не сильно волнует. Тони кивнул и вышел из палаты через пять минут возвращаясь с доктором. — Мой любимый пациент сегодня решил лечь пораньше? — улыбнулся Паркинсон, садясь на стул рядом с кроватью. — Что-то случилось или это простое желание организма? — Просто хочу спать, всё в порядке, — улыбнулась Тори. — Что же, тогда стандартный осмотр, приём лекарств, и я с радостью отпущу в царство Морфея.       Тори уже привычно вытерпела все процедуры и выпила все необходимые лекарства. Оставшись довольным состоянием пациента, Паркинсон покинул палату. Снова оставшись вдвоём Тони и Тори молча переглянулись. — Давай окно откроем? — предложила внезапно Тори. — Окно? — удивился Тони. — Тори, у нас тут прекрасно работает вентиляция. — За окном воздух живой.       Тони посмотрел на неё внимательно в течение пары секунд и поднялся с дивана. Тори следила за ним внимательным взглядом и чуть не закатила глаза, когда Тони из двух окон открыл то, которое было возле дивана, а не возле её кровати. Тори так и хотелось закричать, что у неё нет никаких суицидальных мыслей, а оправдание того, что она может заболеть, было неактуально, на дворе стояла тёплая погода. — Спасибо, — всё же поблагодарила Тори.       Она повернулась на бок, накрываясь одеялом под самый подбородок, фокусируя взгляд на окне. Тони подошёл и сел к ней на край кровати, осторожно кладя руку ей на плечо. Он пальцем рисовал на её плече какие-то одному ему понятные узоры. Тори чувствовала, что он хочет что-то сказать, но не решался. Ей было интересно, но сейчас сон она ставила превыше всего. Не дождавшись от него хоть какой-то фразы, под монотонное поглаживание по плечу, Тори провалилась в сон.       Она открыла глаза от ощущения, будто кто-то осторожно погладил её по голове. Тори сфокусировала взгляд, думая, что это Тони, но он обнаружился спящим на диване. Она всмотрелась в его лицо, замечая, что даже во сне у него остаётся напряжённо-задумчивое выражение лица. Тори поборола в себе желание разгладить ему складочку между бровей. Потянувшись за телефоном, Тори удивлённо подняла брови, смотря на время.       Четыре утра. Палату освещали первые солнечные лучи. С всё ещё открытого окна подул свежий ветерок, колыхая невесомую тюль. Тори несколько минут наблюдала за движением тюли, в какой-то момент осторожно принимая сидячее положение. Она прислушалась к себе, чуть ли не впервые за неделю в больничном крыле понимая, что она конкретно хочет сделать.       Аккуратно соскользнув с кровати, Тори вставила ноги в тапочки и оглянулась по сторонам. Рядом с кроватью стоял её рюкзак. Тори не знала, кто позаботился и забрал его из квартиры, но он стоял возле кровати все эти дни. Тихо опустившись на корточки, Тори аккуратно расстегнула молнию и запустила руку в рюкзак, следом доставая зажигалку и пачку сигарет. Не чувствуя никаких угрызений совести, Тори прямо на больничную ночнушку натянула тёмно-зелёный вязаный кардиган, спрятала в его кармане сигареты и покинула палату.       Она тихо шагала по коридору, слегка шаркая тапочками по полу. Непривычное чувство утренней тишины расслабляло, Тори не думала, что в четыре утра будет чувствовать себя так хорошо. Она дошла до лифта, следом, не раздумывая, нажимая кнопку вызова. Дожидаясь прибытия лифта, Тори обернулась на пустой коридор, смотря на дверь палаты, которую покинула. На секунду в голове пронеслась мысль, что она никого не предупредила о своём резком желание выйти на воздух. Но мысль всё же пронеслась, не задерживаясь.       На первом этаже холла было так же тихо, как и во всей Башне. Посильнее натянув рукава кофты на ладони, Тори зашагала к главному выходу. — Мисс, вам помочь? — раздалось внезапно сбоку.       Тори вздрогнула, поворачивая голову, ловя на себе удивлённый взгляд охранника. Весь штаб охраны Башни знал её наизусть, впуская и выпуская из здания беспрепятственно и не задавая никаких вопросов. Они видели её разную, от выбегающей из здания в школьной форме, до вбегающей в это же здание в платье Золушки. Сейчас всё же сложно было не задать вопрос, видя человека в больничных тапочках и ночнушке в четыре утра. — Всё в порядке, спасибо, не беспокойтесь, — мягко улыбнулась Тори, надеясь, что её улыбка не выглядит измученной. — Решила воздухом подышать.       Одна из вещей, за которую Тори любила Нью-Йорк была то, что стоя на перекрёстке в ночнушке, на тебя никто не обратит внимания и не осудит. Перейдя перекресток, Тори зашагала по парку, в котором ни раз гуляла. Садясь на первую попавшуюся скамейку, она усмехнулась, вспоминая, что последний раз так сбегала из Башни без предупреждения в один из первых дней переезда в неё. Подтянув колени к груди, Тори посильнее закуталась в кофту, следом доставая пачку сигарет. Зажав сигарету между пальцами, Тори тяжело вздохнула, откидывая голову назад и рассматривая небо. Сделав первую затяжку, Тори предалась размышлениям.       «Нужно менять своё мышление. Я у себя одна. Я самый важный человек в своей жизни. Люди приходят в мою жизнь и уходит из неё, и это нормально, хоть терять некоторых безмерно тяжело. Но я-то здесь, я никуда не ухожу. Я у себя такая одна, со всеми своими мыслями, проблемами, страхами. Позаботиться о себе в первую очередь должна только я. Мне нужно сосредоточиться на себе, это единственный разумный вариант справиться с этой жизнью» — Тори! — раздалось испуганное в начале парка.       Она вздрогнула, реагируя на родной голос, звучащий испугано и даже отчаянно. Тори повернула голову, встречаясь взглядом с Тони, стоявшем в начале парка в пятидесяти метрах от её скамейки. — Вот чёрт, — прошептала Тори, быстро выкидывая окурок в урну, следом размахивая рукой, отгоняя дым. — Что, скажи мне, ты тут делаешь?! — строго спросил Тони, подбегая и нависая над ней. — Сижу, — спокойно ответила Тори, поднимая на него взгляд. — Сидишь?! — взвинченно воскликнул Тони. — И дышу, — пожала плечами Тори. — Дышишь?! — голос Тони срывался на истерику.       Тори снова пожала плечами, оставаясь совершенно равнодушной к его состоянию. Её саму поразило своё спокойствие. Тони же разрывало от различных эмоций. Помахав руками и пораскрывав рот словно рыба, Тони обессиленно плюхнулся на скамейку рядом с дочерью. — Почему ты убежала? — спросил он спустя минуту. — Я никуда не убегала, — пожала плечами Тори, притягивая колени к груди. — Тогда как ты объяснишь этот несанкционированный выход из Башни? — Я все ещё под домашним арестом? — приподняв бровь, уточнила Тори. — Вроде как три недели уже прошли. — Конечно нет, — покачал головой Тони. — Паркинсон запрещал покидать Башню? Есть какая-то угроза здоровью? — Нет, нету, — ответил Тони. — Тогда отстань, пожалуйста, — попросила Тори, отворачиваясь от него.       Тони задохнулся от такой внезапной наглости. Первый шок сменился лёгким внутренним смехом. Саркастичная дочь, показывающая характер — это что-то новое. Повернувшись к ней, Тони окинул её внимательным взглядом. Стойкий запах сигарет и до этого наличие их у неё в рюкзаке он решил пока не комментировать. В целом, Тори выглядела в порядке, не считая её причудливого наряда. Осознание, что с ней всё в порядке, конечно, успокаивало, но ужас, сковавший его при виде пустой больничной кровати, напомнил о себе. — Тори, ты меня до нервного срыва доведёшь, — устало произнёс Тони, потирая переносицу. — Да что ты говоришь, — хмыкнула она. — Будем счёт вести, сколько раз кто кого довёл?       Они продолжили дальше сидеть на скамейке. Тони пытался понять, о чём думает Тори, но со стороны казалось, что всё что её интересует, это шагающие рядом голуби. — Я просто решила подышать воздухом, — произнесла она внезапно тихо. — Я проснулась и было так тихо, так спокойно. Знаешь, будто у нас нет никаких проблем, будто в мире нет никаких проблем. Я так давно не чувствовала такого спокойствия. — Почему ты не разбудила меня? — спросил Тони осторожно. — Я хотела побыть одна, — пожала Тори плечами. — Не то, чтобы мне на это не хватило трёх недель, просто захотелось побыть одной без всяких ограничений. — Я чуть с ума не сошёл, когда открыл глаза, а тебя нет, — ответил Тони. — Я столько раз мог тебя потерять, что теперь схожу с ума каждый раз, когда ты пропадаешь из-под моего контроля. — Но ты оставил меня одну, — тихо ответила Тори. — На три чёртовых недели. Не сходил с ума в это время? — Ты была в одном из самых защищенных зданий Нью-Йорка. — Запертая, — возразила Тори. — В пентхаусе в три этажа площадью больше семисот квадратных метров, — парировал Тони. — Одна. — В компании Пятницы — практически искусственного интеллекта. — Скорее вопросно-ответной системы. — Мне жаль. — Мне тоже.       Они оба замолчали. Тори смотрела перед собой, ощущая странное чувство. На удовлетворённость это не тянуло, но сам факт, что они хоть о чём-то поговорили, развязывал гнетущий узелок в душе. Тони внезапно протянул руку, разжимая кулак. Между пальцами осталась висеть цепочка с кулоном, камушек в середине переливался в лучах раннего солнца. Тори неосознанно потянулась к шее, проводя пальцами по коже. Подаренная отцом цепочка с кулоном была одним из немногочисленных украшений, которое она носила постоянно. — Возвращаю, — произнёс Тони, вкладывая цепочку ей в руку. — Злишься, что я её сняла? — спросила Тори, катая кулон между пальцами. — Я же обещала никогда не снимать. — Честно? Нет, — спокойно ответил Тони. — Я допускал такой вариант событий, но только, конечно, не в таком контексте.       Тори хмыкнула, застёгивая на шее цепочку. В её воображение тоже был другой сценарий, как она снимает кулон, убегая ночью в какой-нибудь клуб, но явно не такой состоявшийся побег из дома. — Ты когда-нибудь отслеживал меня через кулон? — спросила Тори, откидываясь обратно на скамейку. — Нет, я же обещал, — Тони также откинулся на спинку скамейки. — Кулон был создан после твоего похищения, я вообще не надеялся когда бы то не было его использовать. Он на тебе только для того, чтобы найти тебя в экстренной ситуации. Это не способ твоего контроля. — Для моего контроля хватает других способов, — прошептала Тори.       Они снова замолчали, погружаясь в свои мысли. Скосив взгляд на часы на руке отца, Тори заметила, что стрелки уже практически дошли до пяти утра. Бодрствование для них двоих в столь ранние часы было одновременно привычным и непривычным. Привычным, если они увлечённо занимались работой, и непривычным, если бодрствовали так рано без причины. Тори внезапно поняла, что не знает, во сколько Тони уснул, но проснулся он ненамного позже неё. Подняв осторожный взгляд на отца, Тори отметила тени под глазами, такие же как у неё, когда она не спала несколько дней. Тони в целом не выглядел таким активным и бодрым как обычно. Даже когда он на несколько суток закрывался в лаборатории, он выглядел более жизнерадостным. Тори хотелось спросить у Тони, что с ним происходит, но передумала. Она всегда была рада помочь другим, а особенно близким людям, но сейчас ей нужно было помочь самой себе.       Задумавшись о сне, Тори внезапно поняла, что её снова начинает клонить в сон. Веки вновь стали тяжёлыми, и открывать глаза после моргания становилось всё тяжелее. Не удержавшись, Тори положила голову Тони на плечо. — Ребёнок? — вздрогнул Тони, встревоженно поворачивая к ней голову. — Всё в порядке? — Спать хочу, — прошептала Тори, следом зевая. — Пойдём домой, ляжешь спать дальше, — предложил Тони. — Не хочу, — слегка покачала головой Тори. — Будем спать на улице? — усмехнулся Тони. — Да, — слегка улыбнулась Тори. — Как скажешь, ребёнок.       Тони обнял дочь одной рукой, притягивая её к себе. На улице всё ещё было тихо. Редкие прохожие совершенно не обращали на них внимания, что всех устраивало. Они сидели так больше десяти минут, и Тони думал, что Тори всё же уснула, но она внезапно задала вопрос. — Какой самый страшный кошмар тебе снился? — сонно спросила Тори.       Тони смутился, не ожидая такого вопроса. Он не торопился отвечать, а Тори и не настаивала, продолжая лежать на его плече с закрытыми глазами. Тони молчал пару минут, перед глазами мелькал многочисленный перечень кошмаров, которые снились ему за годы жизни. — Признаться честно, мне много чего снилось, — заговорил он в итоге. — Были определённые периоды жизни, когда кошмары были неотъемлемой её частью. Один из самых ярких, когда я не удерживаю ядерную ракету, и она стирает с лица земли Нью-Йорк. Снилось, что Пеппер не выживает после падения с высоты в то злополучное Рождество. Снился Афганистан и его пещеры… — Тони замолчал на минуту, не решаясь продолжить. — Но знаешь, в моих самых страшных кошмарах всегда была ты. Ты не выживала ни в лагере, ни в академии ЩИТа, ни в порту. Я сбился со счёта, сколько раз я стоял возле твоей могилы, понимая, что в твой смерти виноват был лишь только я.       Он повернул голову, надеясь найти реакцию на своё внезапное откровение, но с плеча доносилось лишь тихое посапывание. Тори мирно спала. Тони улыбнулся, следом целуя её в макушку. Тори была рядом и живой, больше ему ничего не было нужно. Посидев ещё пару минут, он осторожно поднялся, следом подхватывая её на руки, возвращаясь обратно в Башню. Всё же спать лучше в кровати, чем на скамейке в парке. Охрана Башни всё так же не задавала никаких вопросов. ***       Тори стояла на пороге комнаты, прислонившись к дверному косяку. Прошло две недели, и доктор Паркинсон, прописав строгий курс лекарств, дал добро на поездку в Швейцарию. Тори впервые за две недели сменила больничную одежду на джинсы и рубашку, и впервые за две недели поднялась в свою комнату. Поправляя ремень на болтающихся джинсах, всё ещё не вернувшаяся в свой вес Тори удивлённо замерла на пороге, думая, не ошиблась ли она дверью. Последний раз, когда она была в своей комнате, она была далеко не в идеальном состоянии. Практически все вещи были на полу, но сейчас стояли в таком организованном порядке, в каком не стояли со дня переезда в Башню. Тори сделала шаг в комнату, чуть ли не видя своё отражение в идеально вымытых полах. Подойдя к кровати, Тори начала рассматривать содержимое раскрытого чемодана, собранного за неё. Перебирая вещи, она не знала, как реагировать на такое вмешательство в личное пространство. — Всего достаточно или что-то решила добавить? — раздалось в дверях.       Тори вздрогнула, разворачиваясь, растерянно смотря на Тони. Сложилось впечатление, что контроль за её жизнью увеличился в несколько раз. — Здесь чисто, почти стерильно, — произнесла она в итоге. — Жалко нет кнопки «сохранить», — улыбнулся Тони, пробегая взглядом по комнате.       Тори скривилась, отворачиваясь обратно к чемодану.       «Конечно, как же это Тони с его любовью к чистоте и организованности смог бы пережить хаус моей комнаты. Вот только моя комната, это моя комната, или уже нет?» — Здесь, в принципе, всё, — произнесла она в итоге. — Мне нечего добавить, что даже пугает. — Просто мы тебя хорошо знаем, — улыбнулся Тони, не замечая её состояния.       Он захлопнул чемодан, застегивая его на замки, и направился к выходу. Тори подхватила рюкзак и последовала следом. Она замерла на пороге, снова оглядывая взглядом комнату, обещая себе, что как только вернётся снова, то переберёт все вещи. — Тори? — обернулся Тони, не замечая идущую за ним дочь. — Иду, — опомнилась она, закрывая за собой дверь. — Мы в аэропорт? — Нет, на взлётную площадку. — Да? — удивилась Тори. — Но почему? — Мы полетим на квинджете. — На квинджете? — догнала его Тори, шагая рядом. — Прям до Швейцарии? Ты будешь пилотировать? Но почему не на самолёте? — Да, прям до Швейцарии — это удобно, быстро и без лишних глаз, — ответил Тони, открывая выход на взлётную площадку на которой их уже ждал квинджет. — И, да, пилотирую я.       Тони зашёл в квинджет, занося свои вещи и вещи дочери. Тори же замерла на площадке, разглядывая город, не торопясь подниматься на борт. Какой-то иррациональный страх сковывал движения, заставляя настороженно относиться к происходящему. — Тори, поднимайся, — раздалось изнутри квинджета. — Да, иду, секунду, — ответила она, не делая ни одного шага.       Тори нервно вцепилась в лямку рюкзака, смотря на город. Ещё месяц назад она была бы в невероятном восторге от предстоящего совместного путешествия, да ещё и в новую страну. Но стоя сейчас на взлётной площадке, Тори понимала, что испытывает чувство тревоги, а не предвкушения. — Ребёнок! — крикнул Тони. — Мы, конечно, ко времени не привязаны, но может уже полетим?!       Тори закусила губу, следом слыша, как трещит лямка рюкзака, до такой степени сильно его сжимала. Тони выглянул на площадку, первое раздражение от медлительности дочери сменилось встревоженностью. Он быстро спустился на площадку, подбегая к дочери, сжимая её плечи. — Тори, всё хорошо? — обеспокоенно спросил он. — Ты как себя чувствуешь? Тебе плохо? — Хорошо, всё в порядке, — пробормотала она. — Тони, это прозвучит нелогично и бредово, но предельно честно ответь на один мой вопрос. — Обещаю, отвечу честно, — кивнул Тони. — Задавай. — Это звучит очень внезапно, я понимаю, но поклянись, что ты не отправляешь меня в какой-нибудь закрытый швейцарский пансионат для девочек, — вскинула Тори голову.       Тони смутился и даже потряс головой, действительно не ожидая услышать подобный вопрос. Он хотел отшутиться, но серьёзный взгляд дочери и данное обещание обязывали ответить серьёзно. — Послушай меня предельно внимательно, хорошо? — заговорил он в итоге. — Я никогда, слышишь, никогда не хотел отправить тебя ни в какой пансионат, интернат или ещё какую-то закрытую школу. Я сделал этот выбор ещё в самом начале нашего знакомства. Я и так потерял четырнадцать лет твоей жизни, и не хотел, и не хочу терять ещё годы, я всегда хотел, чтобы ты росла у меня на глазах. Мы летим в Швейцарию, потому что тебе нужна смена обстановки, тебе нужно развеяться. Не знаю почему Швейцария совпала с твоими внутренними страхами, но мы туда летим, просто потому что ты сама захотела холод, и потому что там у меня очень уединённый дом, который спрячет нашу маленькую семью. Но если ты сейчас скажешь, что не хочешь лететь в Швейцарию, то мы спокойно садимся и прокладываем маршрут в новую страну, никаких проблем в этом нет.       Тори глубоко вздохнула и улыбнулась. Теперь уже осознанный страх поездки отступил. Она отпустила лямку рюкзака и сжала руку Тони, которая всё так же продолжала сжимать её плечо. — Спасибо за ответ, — кивнула она. — Летим в Швейцарию. — Тогда, прошу на борт.       Через несколько минут Тори теребила ремень безопасности, наблюдая, как Тони настраивает систему. Тори обежала взглядом приборную панель, в очередной раз поражаясь количеству датчиков и приборов. В памяти всплыло воспоминание, как она одна летела в квинджете, эвакуируясь из Башни. В тот момент её занимали совершенно другие мысли. — Помнишь, как брать на себя управление и вбивать новые координаты? — будто читая её мысли, спросил Тони, параллельно закрывая дверь квинджета. — Помню, — кивнула Тори. — Где находится парашют? Запас еды и воды? — продолжал Тони опрос. — Помню, — снова кивнула Тори. — Надеюсь эти знания мне никогда не пригодятся. — Надейся на лучшее, но готовься к худшему, — усмехнулся Тони, садясь на место основного пилота. — Пятница, все системы готовы? — Все системы исправны, босс, — раздался бодрый женский голос. — Отлично, взлетаем. Курс на Швейцарию. ***       Полёт длился чуть больше часа. Тори рассматривала проносящуюся под ними синеву океана, стараясь не паниковать. Она не боялась ни полётов, ни высоты, ни океана, но кошмар с авиакатастрофой оставил на ней свой след. — Поговорим, ребёнок? — произнёс внезапно Тони, ставя квинджет на автопилот.       Тори вздрогнула от неожиданно нарушенной тишины, они молчали с самого взлёта. Задумавшись на пару секунд, она всё же согласно кивнула. — О чём хочешь поговорить? — Ты меня боишься?       Тори перевела на него недоумённый взгляд. Тони смотрел в ответ открыто и серьёзно, показывая, что для него важно получить ответ. — Вы с Пеппер сговорились что ли? — вздохнула Тори, потирая переносицу. — Я тебе честно говорила, когда я тебя боялась. Последний раз это было два с половиной года назад. Всё. Я не боюсь тебя, иногда ты правда заставляешь меня изрядно понервничать, но это другое. — Значит ты не из-за боязни не говорила мне о таблетках, — сделал вывод Тони.       Тори резко вскинула голову. Она не была готова к обсуждению данной темы. — Ты об этом решил поговорить? — Да, ты против? — Тони сохранял удивительное спокойствие. — Почему именно сейчас? — начала раздражаться Тори. — Я больше недели провалялась в больничном крыле, ты довольно часто был рядом и не спешил начинать разговоры. Ждал, когда я буду в ограниченном пространстве и не смогу никуда сбежать? — То есть ты не хочешь об этом говорить? — Не хочу, — отрезала Тори. — Тогда расскажи мне, что тебе снилось? — Да ты просто максимально тактичен!       Тори резко отстегнула ремень безопасности, вскакивая с сиденья и уходя в дальнюю часть самолета. От на несколько секунд увиденного океана замутило. Тори опустилась на прохладный пол, притягивая колени к груди и кладя на них голову. — Тори? — встревоженно обернулся к ней Тони. — Я не хочу говорить ни о таблетках, ни о снах и не о девяти ночей ада, слышишь меня? — ответила Тори не поднимая головы. — Поэтому если не хочешь, чтобы у меня возникло желание воспользоваться выходом и парашютом, то оставь меня, пожалуйста, в покое!       Тори закрыла глаза, погружаясь в свои мысли. Она знала, что с Тони нужно поговорить, знала, что прошедшее нужно обсудить, но она точно не была готова к этому сейчас. Она ещё не смогла ответить на все вопросы самой себе, а от неё уже ждали ответов на всё и сразу. — Пятница, состояние Тори. — Сердцебиение в допустимом диапазоне, повреждений организма нет, — моментально отозвалась Пятница. — А меня саму спросить тяжело? — вскинула голову Тори. — Или ты мне не доверяешь? Думаешь я не могу оценить своё собственное состояние? — Я думаю, что от пережитого тебе сложно оценивать себя объективно. — Отлично, меня записывают в ряды недееспособных, — хмыкнула Тори.       Она вытянула ноги и откинула голову на стену, рассматривая потолок. Чувство тошноты уходило, и это радовало её пока что больше всего. От практически недель непрекращающейся тошноты любой новый приступ заставлял дёргаться глаз. Тори начало изрядно раздражать, что её не воспринимают, как практически взрослого человека. Семнадцать лет, это, конечно, не сильно большое количество прожитых лет, но за последние три года она пережила столько, сколько взрослый человек не переживает лет за десять. Но в семнадцать лет Тори опекали больше, чем в четырнадцать. Она понимала, что за последнее время она не раз давала близким поводы для беспокойства, но это не значило, что они должны были превращать её в маленького ребёнка.       Тори прикрыла глаза, надеясь отдохнуть от своих же собственных мыслей, но небольшое затишье было прервано внезапной тряской квинджета. По ощущениям казалось, что машина на большой скорости проехала парочку кочек. Тори зашипела от удара затылком о металлическую стену и перевела на отца хмурый взгляд. — Впереди грозовой фронт, — раздался голос Пятницы. — Просчитывай пути обхода, — моментально отозвался Тони.       Тори слегка приподнялась, смотря на окно пилота. С горизонта надвигалась тёмная бескрайняя туча, в которую они летели на высокой скорости. Тори почувствовала, как слегка затряслись пальцы. Пугающее сочетание грозы, самолёта и высоты над океаном она ещё не испытывала. — Путей обхода нет, — заговорила Пятница через тридцать секунд. — Можно только искать менее густые участки, но грозовой фронт мы не минуем. Для более высокой маневренности рекомендую отключить автопилот и взять на себя управление.       Тори услышала, как отец ругнулся себе под нос. В следующую секунду квинджет снова тряхнуло. Сидевшую на полу Тори на пару секунд оторвало от пола. Копчик заныл от далеко не мягкой посадки обратно на пол. Держась за стену, стараясь найти равновесие, Тори поднялась с пола. Страх побежал по венам, растекаясь по организму, как бы Тори не старалась, она не могла отвести взгляд от бескрайней темноты, в которую они летели. — Тори, возвращайся в кресло и пристегнись, — произнёс Тони, нажимая на различные кнопки, готовя квинджет к грозовому фронту.       Тори слышала его, но, крепко вцепившись в одну из полок на стене, не могла сделать ни шагу. Перед глазами слишком ярко проносился кошмар с маминой авиакатастрофой. — Тори? — резко развернулся к ней Тони, не замечая рядом дочь. — Ты слышишь, что я говорю? Вернись на место и пристегнись, для упрямства и препирательства немного неподходящее время.       Тори на его фразу лишь закрыла глаза, стараясь унять вновь подступающую тошноту. В голове пронеслась мысль, что если они и доберутся до Швейцарии, то этот полёт она не забудет никогда. Тони видел, как побледнела дочь, явно погружаясь в шоковое оцепенение. Он знал, что её нельзя пугать и нервировать, но сейчас нужно было принимать быстрые и решительные действия. — Виктория Скарлетт Скай-Старк! — рявкнул Тони. — Немедленно сядь на место и пристегнись!       Тори вздрогнула, выходя из оцепенения, концертируя взгляд на Тони. До мозга наконец-то дошло сказанное. Тори быстро кивнула и, стараясь не упасть от тряски, добралась до сиденья, следом защёлкивая ремень безопасности. — Молодец, — похвалил её Тони, крепко сжимая штурвал. — Я сейчас отключу автопилот, и через примерно полторы минуты мы влетим в грозовой фронт. Я знаю, как сильно ты боишься гроз, и я сделаю всё возможное, чтобы мы покинули грозовой фронт, как можно быстрее и безопаснее. Постарайся следить за дыханием, если почувствуешь себя плохо, немедленно сообщи мне, и надень наушники, скоро будет громко.       Тори кивнула, следом за отцом надела наушники и вцепилась в ремни безопасности. Через обещанные полторы минуты они влетели в темноту. Движение самолёта на ручном управление значительно отличалось от движения на автопилоте. Пятница вывела на экран траекторию полёта, которая очень напоминала американские горки. Сверкающие молнии освещали квинджет, заставляя Тори вздрагивать и вжиматься в кресло при каждой новой вспышке. Стараясь хоть как-то отвлечься, Тори перевела взгляд с окна на отца.       Тони до побелевших костяшек держал штурвал, ловко маневрируя в пространстве. Он выглядел сосредоточенным и уверенным, но Тори видела, как ему тяжело. Буквально одна незначительная ошибка могла стоить им обоим жизни. На пару секунд Тори задержала взгляд на синяках под глазами отца. Тони выглядел не менее уставшим, чем она.       Очередная вспышка молнии осветила кабину квинджета, а последующий гром отразился эхом в грудной клетке. Маленький рост позволил в кресле притянуть колени к груди. Тори спрятала лицо в ладонях, упираясь лбом в колени, надеясь раствориться в этом кресле. — Родная, ты как? — раздался в наушниках взволнованный голос Тони. — Мне страшно, — честно призналась Тори. — Дыши, ребёнок, дыши, скоро все закончится, — успокаивал её Тони. — Просто слушай мой голос и ни о чём не думай, хорошо? — Хорошо, — судорожно выдохнула Тори. — Отлично, просто хорошо! Помнишь, мы учили считалочки, когда тебе было пять? Давай вспомним одну, — затараторил Тони. — Десять негритят отправились обедать. Один поперхнулся, их осталось девять. Девять негритят, поев, клевали носом. Один не смог проснуться, их осталось восемь. Так, стоп! Не слушай! Давай вспомним другую!       Тори нашла в себе силы слегка улыбнуться. Считалочка про негритят, была, конечно, не в тему, но то, как Тони пытался её успокоить, не могло оставить равнодушным. — О, вспомнил! — воскликнул Тони. — Это только не считалочка, а песенка, ты один раз пела её больше часа, все в Башне уже выучили её наизусть. Погнали! У старого Макдональда была ферма! И-йа-и-йа-о! И на этой ферме он разводил кур. И-йа-и-йа-о!       Всё ещё с плотно закрытыми глазами Тори плавала по темноте, слушая, как Тони напевает старую американскую детскую песню. Она действительно как-то провела практически час за роялем наигрывая её, но сейчас она думала совершенно о другом. К Тори внезапно пришло осознание того, сколько всего свалилось на отца в последнее время.       Практически удачные поиски скипетра Локи, на ранения Клинта и болтовню Тори с неким Разумом можно было даже закрыть глаза, обернулись полным провалом. Альтрон перевернул весь мир с ног на голову. Тори знала, что Тони до последнего будет винить себя в его создании и всех потерях, которые он принёс. Изначально благородная идея по защите планеты от реально существующих угроз обернулась полной катастрофой. Хотелось кричать от несправедливости. Никто не хотел принести вред. Следом потеря Джарвиса оставила на Тони свой след. Он уже однажды потерял одного Джарвиса, кто бы мог подумать, что придётся прощаться с ещё одним. Нервную систему добило открытие, которое Тони ожидал меньше всего. Самый близкий человек несколько лет день за днём обманывал его.       «Его столько раз обманывали, столько людей пытались воспользоваться его деньгами и технологиями, сколько предательств от близких доверенных лиц. Одна только история с Обадайей и его ножом в спину чего стоит. А тут я, его единственный ребёнок, преподношу такой сюрприз. Чёрт… Я ведь даже ни разу не извинилась» — Тони, — зашептала Тори в прикреплённый к наушникам микрофон, зная, что Тони её услышит. — Мне так жаль… Боже, как же мне жаль. — Тори? О чём ты? — встревоженно произнёс Тони, прекращая петь, но не отрывая взгляда от грозовых туч. — Я так виновата перед тобой, — продолжила Тори, не открывая глаз, находясь в своём собственном мире. — Клянусь, я никогда не хотела тебя обидеть. Я так ценю наши доверительные отношения, но сама же день за днём тебя обманывала и всё разрушила. Я хотела тебе рассказать, правда хотела, я много думала об этом, но так и не решилась. Я не боялась ни твоих криков, ни последующего за враньём наказания, но я так боялась потерять твоё доверие, я боялась разочаровать тебя. Я допускала мысль, что ты от меня откажешься. Понимаю, почему ты так относишься к вранью. Столько людей пользовались твоими деньгами, технологиями, добротой, тебя столько раз обманывали, и, чёрт возьми, я пополнила список этих людей. Ты никогда не просил от меня много. Ты хотел, чтобы я училась, заботилась о своём здоровье и была счастлива. Ты просил лишь честность в ответ. Я провалилась по всем пунктам… Я столько раз мотала тебе нервы, и сожалею о каждом случае. Пожалуйста, прости меня…       Вокруг всё затихло. Не было слышно ни грома, ни звуков работы двигателей. Тори боялась открывать глаза, решая оставаться в привычной темноте. — Пятница, мы вышли из грозового фронта? — раздался тихий голос Тони. — Да, босс, повреждений никаких. Высший пилотаж. — Включай автопилот.       Тори услышала, как рядом расстегнулся ремень безопасности. В следующую секунду её окутали объятья самого близкого человека. Тори уткнулась Тони в живот, только сейчас понимая, что лицо мокрое от слёз. — Все хорошо, тише. Всё хорошо, слышишь? — мягко говорил Тони, успокаивающе поглаживая дочь по спине. — Да, я был обескуражен, я чувствовал себя обманутым, я очень сильно злился. Я чувствую, как тебе жаль, ребёнок, и ты права практически по всем пунктам. Одного лишь понять не могу, как иногда бредовые мысли попадают тебе в голову? И я повторяю в сотый раз, и буду повторять, пока ты это наконец-то не поймёшь. Чтобы ты не сделала, я никогда в тебе не разочаруюсь, ничто и никто в мире не заставит меня отказаться от тебя. Пожалуйста, посмотри на меня.       Тори титаническим усилием воли смогла поднять на него взгляд. Ещё никогда она не видела у Тони такого мягкого и нежного взгляда. — Я давно простил тебя, ребёнок, — улыбнулся Тони. — Всё хорошо. — Правда? — не веря спросила она. — Правда, — кивнул Тони. — Одного лишь прошу, не ври мне больше. — Не буду, — пообещала Тори. — Даже если знаешь, что я буду орать, всё равно не ври, — потребовал Тони. — Меня потом отпустит, а вот если ты будешь врать, то возможно мы придем к тем последствиям, которые я не смогу решить. — Я понимаю, — кивнула Тори, вытирая слёзы. — Но, Тони, мне семнадцать, доверяй мне чуть больше, пожалуйста. Я совершу ещё не мало ошибок, но я хочу набить свои собственные шишки, хоть и понимаю, что ты против любых шишек в принципе.       Тони замер на несколько секунд, но всё же согласно кивнул. — Давай договоримся так: я стараюсь тебе больше доверять, выпускать в свободное плаванье и полагаться на твои решения, а ты мне не врёшь и тщательно следишь за своим здоровьем. Только ответственности за твои поступки с тебя это не снимает. Договорились? — Договорились, — кивнула Тори. — Отлично, — кивнул Тони и следом поцеловал её в макушку. — Грозовой фронт позади, дальше только чистое небо.       Тони вернулся в своё кресло, а Тори почувствовала, как что-то неимоверно тяжёлое остается позади вместе с грозовым фронтом. ***       Тори смотрела на заснеженные горные вершины и виднеющийся в окружение леса дом, не веря, что это происходит с ней. — С ума сойти, я в Швейцарии, — пробормотала Тори себе под нос. — Ребёнок, отойди от выхода! Не стой на холоде! — окликнул её Тони, выключая всё в квинджете.       Тори сделала несколько шагов обратно в салон, но белоснежный снег завораживал, а заснеженный лес приглашал прогуляться. Внезапно Тори почувствовала, как её потащили за воротник рубашки в глубь салона. — Там холодно, бестолковый ты ребёнок, — вздохнул Тони, в следующую секунду вкладывая ей в руки куртку, шапку и тёплые ботинки. — Одевайся, и пойдём в дом. — Тут правда никого нет? — спросила Тори, послушно вставляя руки в рукава куртки. — Следующий дом практически в километре вниз по склону, и то сейчас пустой. Мы тут с тобой вдвоём, можешь ничего не бояться.       Тори кивнула и надела весь выданный комплект одежды. Тони тоже утеплился, в одну руку взял руку дочери в другую её чемодан и направился к выходу. — Пойдём, отведу тебя в дом и перенесу оставшиеся вещи. — Есть что-то ещё помимо твоего чемодана? — удивилась Тори. — Я могу помочь. — Спасибо, не нужно, тут в основном одни инструменты, я справлюсь сам, а тебе нужно отдохнуть.       Снег приятно хрустел под ногами. Квинджет приземлился в пятидесяти метрах от горного дома. Тщательно отряхнув ноги от налипшего на ботинки снега, Тори перешагнула порог дома, заинтересованно оглядывая всё вокруг. — Заходи, располагайся, изучай обстановку, — поставил Тони рядом с ней чемодан. — На неопределенное время это наш новый дом.       На первом этаже находилась уютная гостиная с камином, кухня и небольшая библиотека. На втором этаже две спальни и подобие рабочего кабинета. На удивление Тори, в подвале оказалась лаборатория, но Тори не стремилась её исследовать. Она выбрала себе комнату и, разложив вещи, отправилась исследовать окрестности, не уходя от дома дальше видимой доступности.       Так начались холодные летние каникулы. Мозгами Тони понимал, что смена положения — это не решение проблемы, но в глубине души надеялся, что если отвезёт дочь в Швейцарию, то все проблемы чудесным образом решатся. То, что это не так, он окончательно убедился, когда проснулся посреди первой же ночи от крика из комнаты дочери. Как только дверь не слетела с петель — навсегда останется загадкой. Тори обнаружилась вся в слезах, сидящей на кровати с широко распахнутыми глазами и восстанавливающей дыхание. — Кошмары вернулись? — спросил Тони осторожно присаживаясь на край кровати. — Д-д-а, — заикаясь произнесла Тори, трясущимися руками комкая край одеяла. — Всё хорошо, родная, это всего лишь сон, понимаешь? — Тони сжал её ладони, пытаясь остановить дрожь. — Пойдём умоемся, приведём тебя в порядок.       Тони за руку повёл несопротивляющуюся дочь в ванную. Словно маленькую он усадил её на край ванной, заботливо вытирая влажным полотенцем лицо. Постепенно бледное лицо дочери приобрело слегка розоватый оттенок, а руки перестали трястись. Тори устало уткнулась головой Тони в живот. — Я так устала, — произнесла она тихо. — Я не хочу снова каждую ночь видеть кошмары. — Это всего лишь сон, ребёнок, — Тони положил руки ей на спину. — Две недели тебе ничего не снилось, это не значит, что кошмары вернутся на постоянной основе. Людям снятся кошмары, это нормально. — Знаю, до авиакатастрофы мне снились и просто сны, и кошмары, но потом три года мне вообще ничего не снилось, и сейчас тяжело снова видеть всё это. — Что тебе сегодня приснилось? — осторожно спросил Тони. — Пожар. — Пожар? — удивлённо переспросил Тони. — Да, — кивнула Тори. — Башня сгорела. — Тори, но у нас прекрасная система пожаротушения, — начал успокаивать Тони. — Знаю, знаю, — перебила его Тори. — Но кошмары не поддаются логике, они просто снятся. — Тебе легче? Как себя чувствуешь? — Тони погладил её по голове, всматриваясь в черты лица. — Жить буду, — хмыкнула Тори. — Пойдем обратно спать, еще слишком рано. — Сколько сейчас времени? — Четыре часа утра. — Прости, что разбудила, — вздохнула Тори. — Не переживай об этом, — отмахнулся Тони. — Пойдём обратно спать.       Тори кивнула и последовала вслед за Тони обратно в спальню. Она забралась в кровать, чуть ли не с головой прячась под одеяло, отворачиваясь к окну. Едва выползающее из-за горизонта солнце освещало возвышающиеся за окном сосны. Тори поняла, что такой вид из окна ей нравится не меньше, чем в Нью-Йорке. Кровать рядом внезапно прогнулась, заставляя Тори удивлённо повернуть голову. — Тони? Ты тут? — удивлённо спросила она. — Посижу с тобой пока ты не уснёшь, — ответил он, заправляя ей прядь за ухо. — Закрывай глаза, ребёнок. Всё будет хорошо, я с тобой.       Тори смутилась на пару секунд. Она не думала, что сможет уснуть, но глаза послушно закрыла. Присутствие Тони рядом успокаивало и дарило ощущение защищённости, но сон всё равно не шёл. Тори постаралась расслабиться и сделать дыхание максимально ровным. Она знала, что Тони хочет спать, но не уйдёт, пока не поверит, что она спит. С закрытыми глазами сложно было оценить, сколько времени прошло, но через несколько минут на лбу почувствовался невесомый поцелуй, а следом дверь комнаты аккуратно закрылась. Тори открыла глаза и прислушалась, дальше по коридору раздавались тихие шаги, а следом закрылась дверь спальни отца.       Как Тори и думала, уснуть у неё не получилось. До восьми утра она провалялась в кровати, а потом направилась в душ. В доме было ощутимо прохладно, так что Тори натянула на себя джинсы, футболку и безразмерный тёмно-зелёный кардиган. Она осторожно спустилась на первый этаж, задерживаясь на десяток секунд напротив комнаты Тони, чтобы удостовериться, что он спит. На кухне холодильник был наполнен различными продуктами, и, на радость Тори, нашлась смесь для вафель. Нацепив на себя фартук, Тори развела смесь, нашла на полках вафельницу и уселась выпекать одно из любимых блюд. — Доброе утро, ребёнок, — раздалось за спиной спустя двадцать минут. — Давно не спишь? — Доброе, Тони, — обернулась к нему Тори с лёгкой улыбкой. — Давно. Вафли будешь? — Буду, — улыбнулся Тони. — Тебе кофе сварить или чай? — Кофе, пожалуйста.       Спустя десять минут они сидели за столом, наслаждаясь завтраком. Тори не могла убрать с лица лёгкую улыбку. Не смотря на ночной кошмар, утро казалось действительно добрым. — Как себя чувствуешь? — спросил Тони, следом делая глоток кофе. — В принципе, нормально, — пожала плечами Тори. — Утренние лекарства выпила? — Да, — кивнула Тори. — Там в коридоре не распакованная коробка, это тебе, — махнул Тони рукой в сторону выхода. — Там несколько небольших холстов и различные кисточки с красками. Если закончится что-то или чего-то будет не хватать, то скажи мне, закажем доставку из города неподалеку. — Ты собрал мне набор для рисования? — искренне удивилась Тори. — Да, на случай если захочешь оторваться от книг, — улыбнулся Тони. — В гостиной стоит фортепьяно, оно полностью в твоём распоряжение, как и библиотека. Пятницы здесь нет, но можешь поболтать с ней через телефон или планшет, доступ в личный сервер так же имеется. — Спасибо, — кивнула Тори. — Я хотела погулять в округе, ты не против? — Не против, но с парочкой условий. Не выходи из дома не предупредив меня, всегда бери с собой телефон и одевайся тепло. Не уходи далеко от дома и давай без прогулок по темноте, договорились? — Договорились, — снова кивнула Тори. — Ты не составишь мне компанию? — Обязательно, но чуть позже, я хочу немного поработать в лаборатории.       Через полчаса Тори стояла в холле, под взглядом Тони застёгивая горнолыжный костюм. Он внезапно развернулся и вытащил из шкафа лыжи. — Умеешь кататься? — спросил он. — Нет, — честно ответила Тори. — Я на коньках умею, но не сильно хорошо. — Тогда лыжи чуть позже и под моим присмотром, — кивнул Тони, убирая лыжи обратно в шкаф. — Как только почувствуешь, что начала замерзать, то возвращайся назад. Обед ориентировочно в час. — А что у нас на обед? — Я что-нибудь придумаю, — смутился Тони, но следом улыбнулся, ему нравился такой тихий домашний ритм жизни. — Тогда я пошла гулять, — улыбнулась Тори.       Так потянулись дни в Швейцарии. Днём Тори стабильно гуляла в лесу, наслаждаясь соснами и морозным воздухом. С помощью Тони она смогла освоить лыжи и сама начала кататься на них по ровной местности, склоны её не привлекали. В оставшуюся часть дня Тори читала, рисовала, а иногда просто дремала. Тони большую часть дня проводил в лаборатории, но Тори не спускалась к нему. Они вместе готовили с помощью интернета в основном несложные блюда, так как оба не были первоклассными мастерами в готовке, а по вечерам смотрели фильмы под уютный треск камина.       Всё было прекрасно, кроме ночей. Тори клонило в сон чуть ли не с восьми вечера, потому что, как по часам, каждую ночь в районе трёх или четырёх часов утра она просыпалась с криком от очередного кошмара. Выработался стандартный сценарий происходящего. Среди ночной тишины по дому раздавался резкий крик. Через несколько секунд, разбуженный криком, Тони прибегал в комнату дочери. Тори извинялась каждый раз, зная, что не даёт Тони выспаться. Но он лишь отмахивался, успокаивал её и помогал привести себя в порядок.       В одну из ночей Тори проснулась раньше, чем успела закричать. Перед глазами всё ещё проносились сцены кошмара, и ужас так и хотел вырваться наружу. Зная, что Тони проснётся от любого громкого звука, Тори с силой укусила свою руку, гася крик. Дверь всё же отворилась, и Тони поражённо замер на пороге на несколько секунд, смотря, как дочь со слезами на глазах кусает руку. — Тори! — воскликнул он, отмирая и подбегая к ней. — Что же ты творишь, неразумный ребёнок?!       Он перехватил её руку, садясь к дочери на кровать, смотря как на руке остались следы зубов. Тори, тяжело дыша, уткнулась ему в плечо. — Я хотела дать тебе поспать, — прошептала она через сбивчивое дыхание. — А я хочу дать тебе подзатыльник, — возмутился Тони. — Ребёнок, мы же это столько раз обсуждали. Я всегда приду к тебе, мне несложно. И обычно люди кричат в подушку, а не пытаются прокусить себе руку. Смотри, ты прокусила практически до крови, точно останется синяк. — До подушки было далеко, — пробубнила Тори. — Ну конечно, — закатил глаза Тони. — Сиди здесь, вампир самоучка, а я схожу за аптечкой.       Утро Тори начала проводить в одиночестве. После кошмаров она так и не могла заснуть. Она дожидалась, пока Тони, решив, что она спит, уходил к себе, и просто валялась в кровати до утра. Тони же выработал другой ритм жизни. Он не ложился, дожидаясь, проснётся Тори среди ночи или нет. К сожалению, каждая ночь повторялась как день сурка, так что Тони успокаивал дочь, а только потом ложился, спав часов до двенадцати дня.       Так прошла неделя. Тори собиралась выйти погулять после своего обеда — завтрака Тони, но он перехватил её в коридоре. — Ребёнок, оставайся сегодня дома, с гор идут тучи, будет метель. — Оу, — присвистнула Тори, моментально закрывая входную дверь. — Тогда я никуда не пойду. — Молодец, — кивнул Тони. — Чем займёшься? — Пойду рисовать, у меня там картина почти доделана. — Очередной шедевр? — Да, — улыбнулась Тори и пошла к себе в комнату.       Поднявшись к себе, Тори переоделась в домашнюю одежду и уже собиралась сесть за картину, но темнеющее на глазах небо развеивало вдохновение. Решив, что горячий шоколад поднимет ей настроение, Тори спустилась обратно вниз, но замерла на ступеньках лестницы, услышав разговор Тони. — Док, неделя прошла, а она продолжает видеть кошмары, — раздался тяжёлый вздох.       Тори осторожно выглянула вниз, смотря, как Тони наворачивает круги, приложив телефон к уху. То, что разговор шёл с доктором Паркинсоном, она даже не сомневалась. — Да, она пьёт все лекарства, под глазами есть синяки, но в целом она выглядит неплохо, ни разу не говорила ни о головной боли, ни о тошноте. Да, я тоже думаю, что свежий воздух идёт ей на пользу, она так же хорошо питается, три раза в день точно, и даже таскает фрукты с кухни.       Тори улыбнулась уголком рта. Она и правда таскала фрукты с кухни, но не думала, что Тони это замечает. — Я не знаю, что с этим делать, — продолжал Тони. — Каждую ночь стабильно в районе трёх-четырёх часов ночи она просыпается с криком от очередного кошмара. Иногда она рассказывает, что ей снится, у меня волосы на затылке шевелятся. То Башня сгорит, то она тонет в доме в Малибу.       Тори нахмурилась. Её кошмары действительно поражали своим разнообразием, некоторые настолько выводили её из строя, что она не находила в себе силы их пересказать. — Она спит где-то шесть или семь часов, — рассказывал Тони дальше. — Её вырубает уже в восемь вечера, после кошмаров она не засыпает обратно. Она очень старается, я сижу с ней минут двадцать-тридцать, но она не проваливается в сон. Что предлагаете делать?       Тори прикусила губу, она не подозревала, что Тони знает, что она не спит после кошмаров. Пару минут на первом этаже была тишина, и Тори было интересно, что порекомендует Паркинсон, но больше она переживала о том, что Тони застукает её за подслушиванием. — Хорошо, попробую, спасибо за консультацию, док.       Тони отключил вызов и устало потёр переносицу. Тори сделала несколько шагов назад, скрываясь из вида. Тони постоял пару секунд, а потом направился в подвал в лабораторию. Пить горячий шоколад расхотелось, и Тори вернулась в свою комнату. Как и предсказывал Тони, за окном началась метель. В комнате стало заметно темнее. Тори обхватила себя руками, понимая, что чувствует себя неуютно. Совершив несколько кругов по комнате, Тори поняла, что не хочет быть одной. Собравшись с мыслями, она спустилась в подвал. — Тони? — осторожно позвала она его, стоя на пороге стеклянных дверей. — Тори? — поднял он голову, отрываясь от пайки какого-то механизма. — Там метель началась, — показала она пальцем наверх, натягивая на ладони рукава кофты. — Там темно стало и, если честно, немного страшновато… Можно я с тобой побуду? — Конечно, заходи, — улыбнулся Тони. — Хочешь мне помочь? — Да, с удовольствием, — благодарно улыбнулась Тори, забираясь на высокий табурет рядом с ним. — Чем помочь? — Помнишь, как пользоваться паяльником? ***       Заканчивались вторые сутки метели. Дом среди леса заваливало снегом, приходилось выходить на улицу и прочищать дорожку до квинджета. Световой день из-за метели был меньше обычного, из-за чего настроение не хотело сильно подниматься. Тори два дня провела в лаборатории с отцом, но в основном сидела рядом, рисуя, не отвлекая его от работы. Спать хотелось даже днём, но Тори старалась дотянуть до вечера. Так и сейчас, приняв тёплую ванну, Тори забралась в постель. Укрывшись по самый нос одеялом, она отвернулась к окну, дожидаясь, когда сон окончательно её сморит.       Дверь комнаты внезапно открылась. Тори развернулась, недоумённо смотря на пришедшего Тони. — Я же вроде пожелала тебе спокойной ночи, — приподнялась Тори на локтях. — Что-то случилось? — Я решил сменить обстановку, — улыбнулся Тони. — В каком смысле? — не поняла Тори. — Сколько ночей с кошмарами? Восемь? Твоя комната рядом с моей, но мне надоело шататься по дому среди ночи, так что сегодня я сплю с тобой. Я сплю чутко, думаю, что смогу среагировать на твой кошмар в начальной стадии. — Думаешь это поможет? — задумалась Тори. — Нужно попробовать, — пожал Тони плечами. — Двигайся давай.       Тони лёг на вторую половину кровати, поправил на дочери одеяло и практически моментально провалился в сон. Тори, всё ещё не до конца веря в то, что так получится спастись от кошмара, но тёплая ладонь на её плече успокаивала, так что через пять минут она тоже провалилась в сон.       Тори поняла, что эта ночь не будет отличаться от предыдущих, как только открыла глаза. То, что она спит, Тори понимала. Кошмары стали её личной подпиской на хоррор сериал, каждая серия которого била другую по наводящему ужасу. Тори смотрела на себя в зеркало, на ней было чёрное платье по колено с длинным рукавом и белым воротничком. По своим же красным заплаканным глазам Тори поняла, что будут похороны. Осталось лишь понять, чьи. — Мисс Старк, вас ждут.       Тори вздрогнула, отворачиваясь от зеркала. Она стояла в небольшой комнате, обитой деревом и с окном под самым потолком, а за дверью кто-то оповестил, что её куда-то ждут. — Ладно, ты знаешь правила, — прошептала Тори себе под нос. — Будешь стоять на месте, то не проснёшься. Нужно докопаться до истины, при этом постараться не потерять рассудок.       Тори осторожно открыла дверь, выглядывая в пустой коридор. Где-то в далеке раздавался гул голосов и плача. Тори нахмурилась, шагая по коридору. Звук каблуков туфель тонул в ворсе ковра, а в воздухе чувствовался смутно знакомый запах. В конце коридора обнаружилась двухстворчатая дверь. Собравшись с силами, Тори резко распахнула дверцы. Как только она оказалась в дверном проёме, то голоса моментально стихли, а сотни пар глаз обратили на неё своё внимание. — Вот чёрт, — выругалась Тори себе под нос. — Так вот что это был за запах. Церковь.       Тори сделала шаг вперёд по проходу. С двух сторон от неё на скамейках сидели люди в чёрных одеждах. Тори поняла, что не может узнать ни одного лица. Опознавание лиц отошло на десятый план, как только в конце прохода на постаменте обнаружился тёмно-красный гроб. Чтобы руки сильно не тряслись, Тори сжала их в кулаки. Душа умоляла остановиться, развернуться, убежать из церкви, но ноги упрямо шагали вперёд. Желание узнать, кто в гробу, затуманило разум.       Тори остановилась перед постаментом. Две ступеньки вверх по мрамору, и она увидит лицо покойника. Она была готова ко многому, к тому, что увидит в гробу маму, кого-то из близких или друзей. Она даже допускала мысль, что увидит в гробу себя, это казалось ей логичным. Но как только показалось такое родное лицо, Тори поняла, что была совершенно ни к чему не готова. — Тони… — прошептала она.       Глаза жгло от слёз, но Тори не могла заставить себя отвести от отца взгляд. Он был неестественно белым, даже практически серым, но больше всего поражала поврежденная правая сторона тела. Тори не могла представить, какая травма могла привести к такому ожогу и разрушению кожи. — Ты обещал, — сквозь начинающуюся истерику шептала Тори. — Ты мне обещал, что не оставишь меня, как мама. Ты обещал!       От гула голосов за спиной голова раскалывалась на части. У Тори всё плыло перед глазами, но она упрямо держалась за стенку гроба, не давая себе рухнуть рядом. Желание узнать, что же произошло, возникло в голове слишком внезапно. Не контролируя собственную ладонь, будто наблюдая со стороны, Тори смотрела, как она сжимает поврежденную ладонь отца.       Зелёный туман окутал пространство, поглощая церковь с прихожанами и гробом. Тори не успела освоиться, как перед глазами замелькали странные кадры. Какое-то смутно знакомое пространство за городом, а рядом разруха, по арматуре и бетону которой можно было сказать, что здесь когда-то была постройка. Вокруг мелькали лица людей и морды странных чудовищ. Следом Тони, стоявший на коленях с какой-то светящейся перчаткой на повреждённой руке. Не успела Тори сосредоточиться на нём, как яркая вспышка ослепила её, а крепкие руки, схватившие её за плечи, вытянули в темноту. — Давай, родная, возвращайся ко мне! — доносилась сквозь вату. — Это сон, просто сон! Ты в безопасности!       Тори распахнула глаза, рывком садясь в кровати. Истерика не давала сделать вздох. Тело трясло, будто в лихорадке. Тони испуганно на неё смотрел, его самого немного потряхивало. Он ещё никогда не видел, чтобы дочь так чего-то пугалась, он ещё никогда не слышал, чтобы она так кричала. Он несколько минут пытался её разбудить, но она не реагировала ни на какие его попытки. — Ты живой? — вырвалось у Тори хрипло. — Я-то? — удивился Тони, больше думая, что такой вопрос нужно задать дочери. — Живой, — облегченно произнесла Тори, следом кидаясь ему на шею, обвивая руками и плача куда-то в плечо. — Родная моя, всё хорошо, слышишь? — шептал Тони ей на ухо, поглаживая её по спине. — Ты дома, ты со мной, ты в безопасности. Успокаивайся, пожалуйста. У тебя больное сердце, ребёнок, нельзя так нервничать, нельзя. — Ты умер, ты умер, — повторяла Тори. — Тебя не стало. Церковь. Гроб. Вспышка, — сбивчиво объясняла она.       Тони сжимал дочь в объятьях, чувствуя, как колотится её сердце. Истерика совершенно не желала утихать, чем не мало пугала Тони. Его начал охватывать ужас. Они были вдвоём в дали от города и ближайшей больницы, и Тони не был уверен, что справится с сердечным приступом. — Так, переходим к жёстким мерам.       Тори ойкнула, когда Тони вместе с ней поднялся с кровати. Не успела она осознать, что происходит, как её посадили в ванную прямо в пижаме, а на голову из душа полилась вода. Одежда неприятно прилипла к телу, по волосам за шиворот затекала вода, но Тори подняла лицо вверх, позволяя струям воды лить на лицо. Слёзы смешались с водой и стекли в канализацию. — Легче? — раздался сквозь шум воды голос Тони.       Тори повернула к нему голову и утвердительно кивнула. Тони опустился перед ванной на колени, убирая с лица дочери пряди мокрых волос, следом сжимая её слегка порозовевшие щёки. — Как же ты меня напугала, родная, — прошептал он.       Тори устало прикрыла глаза. Этот кошмар измотал её больше, чем все предыдущие. — Я сейчас принесу сухую пижаму и помогу тебе выбраться из ванной, не вставай без меня, хорошо? — Хорошо, — кивнула Тори, не желая открывать глаза.       Тепло рук пропало со щёк, и Тори поняла, что начала замерзать в мокрой одежде. Не прошло и минуты, как Тони вернулся, принеся сухую пижаму и большое полотенце. Тори открыла глаза, замечая его бледное лицо, только сейчас понимая, как сильно его испугала своей ночной истерикой. — Держись за меня и поднимайся, — протянул Тони руки.       Тори кивнула и, схватившись за протянутые руки, выбралась из ванной. Коврик в ванной пропитался стекающей с неё водой, но Тори было всё равно на это. Она подняла растерянный взгляд на Тони, мозг отказывался работать и нуждался в пошаговой инструкции. — Вот полотенце, вытирайся и переодевайся в пижаму. Я буду за дверью, крикни, как закончишь. Если почувствуешь, что становится плохо, то сразу зови, поняла? — Поняла, — кивнула Тори, обхватывая себя руками.       Тони вышел из ванной и устало стёк по двери прямо на пол. Эту ночь он не забудет никогда. Все ночи в Швейцарии он провёл рядом с дочерью, и он с ужасом подумал, как она переживала всё это одна три недели в Башне. Девочку хотелось закутать в одеяло, дать горячий шоколад с подлитым успокоительным и окружить вниманием и заботой. Но она переживала всё это одна, в одиночку сражаясь с внутренними демонами каждый раз, когда закрывала глаза. Такой сволочью Тони себя давно не чувствовал. — Тони, я всё, — раздалось робкое за дверью.       Тони быстро поднялся с пола и распахнул дверь. Тори стояла в сухой пижаме и намотанным на голову полотенцем, смотря на него виноватым взглядом. — Прости, я снова не дала тебе поспасть, — произнесла она, отводя взгляд. — Только попробуй ещё раз извиниться, и я не ограничусь подзатыльником, поняла?       Тори слегка улыбнулась уголком рта. Она знала, что такие угрозы Тони всегда остаются лишь только угрозами. — Так, давай сушить волосы, — Тони усадил её на край ванной. — В доме слишком прохладно, чтобы ложиться с мокрыми волосами.       Тори кивнула, не совсем уверенная, что сможет вообще когда-то заснуть. Тони достал откуда-то фен и начал сушить волосы дочери. От горячего воздуха она окончательно согрелась, и усталость начала чувствоваться больше, чем обычно. От перебирания волос и тепла, к собственному удивлению, Тори поняла, что глаза начинают закрываться. — Ну вот и всё, — произнёс Тони через пять минут выключая фен. — Ты как, ребёнок? — Жить буду, — усмехнулась Тори. — Пойдём обратно в кровать.       Ухватившись за протянутую руку, Тори вернулась обратно в спальню. За окном завывал ветер со снегом, всё так же было темно. Тори забралась в кровать, прячась под одеяло с головой. Усталость была колоссальная, а кровать была такой мягкой и уютной.       Внезапно Тори почувствовала, что кровать рядом прогнулась, а её замотали в одеяло, словно в кокон, предварительно вытащив голову на поверхность. Тори молча, но с нескрываемы интересом смотрела на Тони. Она помнила, что он так заворачивал её в одеяло, когда ей было пять, но никак не ожидала, что получится так же сделать с ней семнадцатилетней. — Тони? — удивлённо произнесла она. — Мы поговорим, ребёнок, хочется тебе этого или нет, но мы поговорим, — улёгся Тони рядом, притягивая её к себе под бок. — Ладно, давай поговорим, — согласилась Тори, чувствуя, что не убежит от этого разговора. — Что тебе снилось? — в лоб спросил Тони. — Я же рассказала. — Давай ещё раз, я, если честно, не сильно разобрал слова сквозь слёзы.       Тори тяжело вздохнула, но пересказала весь сон. Честно, спокойно, ничего не утаивая. Перед глазами мелькали отголоски сна, и Тори в глубине души радовалась, что сны никогда не повторялись, второй раз она бы такое не пережила. — Знаешь, что мне только не снилось, — вздохнула она в конце. — Мне говорили, что я проблема, говорили, что я не нужна. Мне снилось, что я была агентом Гидры, снился Брукс. Какой-то бесконечный ад. Я была на кладбище, видела надгробия всех близких людей, но твои похороны… Прости за такие слова, но если бы такой сон приснился мне тогда в Башне, то сердце бы точно не выдержало. В том состояние, в котором я была в конце трёхнедельного ареста, я бы такое не смогла перенести.       Над головой раздался судорожный вздох. Тори нахмурилась и, выбравшись из оделяла, развернулась к Тони. Увиденное поразило её до глубины души. — Тони, ты плачешь? — пораженно спросила она. — Тори, мне так жаль, ты не заслужила всего того, что с тобой происходит. Ты такая сильная девочка, храбрая, умная, талантливая, я безгранично тобой горжусь. Наверное, я сделал что-то невероятно хорошее в прошлой жизни, раз в этой мне достался такой замечательный ребёнок, как ты. Я так тебя люблю, ребёнок, ты даже не представляешь, как сильно. — Прекращай, ну ты чего, — улыбнулась Тори не замечая, что сама начинает плакать. — Я тоже тебя люблю. — Прости меня, ребёнок, — вздохнул Тони. — Я не должен был оставлять тебя одну. Я сильно злился, действовал на эмоциях, но нужно было остаться, успокоиться, поговорить. Я в очередной раз подверг тебя опасности, оставляя одну в далеко нестабильном состоянии. Нужно было лучше настроить Пятницу, чтобы она тщательнее за тобой приглядывала. Боже, я чуть не потерял тебя в собственном доме… — Всё хорошо, ну ты чего, не говори так, — прошептала Тори, лежа у него на плече, заливая его футболку слезами. — Мне так жаль, что ты решила, будто я оставил тебя, — продолжил Тони. — Я бы вернулся раньше, но были большие проблемы с правительством, Мстителям не спустят на тормозах последнюю миссию… Но для меня это всё такие мелочи на фоне наших семейных проблем. Родная, я до конца дней буду жалеть, что пропустил четырнадцать лет твоей жизни. Я никогда не оставлю тебя одну по собственной воли, я буду делать всё возможное, чтобы быть рядом с тобой, как можно больше. — Обещаешь? — шмыгнула Тори носом. — Обещаю, — кивнул Тони, сильнее прижимая её к себе. — Я далеко не идеальный отец, родная, но я отчаянно пытаюсь им стать… Ты сможешь меня когда-нибудь простить? — Ты лучший отец, о котором я раньше не могла и мечтать… Я давно тебя простила.       Тори окончательно разрыдалась, но это не были слёзы горя, это были слёзы облегчения. Тони поцеловал её в лоб, следом утирая очередные солёные дорожки. Тори окончательно растворилась в своих эмоциях и, сама не заметив как, провалилась в сон. ***       Тони потянулся в кровати, с удовольствием осознавая, что выспался. Открыв глаза, он огляделся, понимая, что находится не в своей спальне. События прошедшей ночи пронеслись перед глазами. Тони резко развернулся, с ужасом смотря на пустующую вторую половину кровати. Проведя рукой по холодной простыни, стало понятно, что пустует она давно. — Тори, — испуганно прошептал он.       Быстро встав с кровати, Тони заглянул в ванную, но дочь там тоже не обнаружилась. Страх сковывал движения, мозг услужливо подкидывал самые жуткие сценарии. — Тори! — крикнул Тони, выбегая в коридор.       Ответа не последовало. Дом был погружен в тишину. Быстро сбежав на первый этаж, Тони почувствовал, как по ногам потянуло холодом. Ворвавшись в гостиную, он замер на пороге и, схватившись за сердце, облегчённо выдохнул. Тори стояла на заснеженной веранде, высматривая что-то в лесу. Тони стоял на месте, переводя дыхания, не отводя от дочери взгляда. Она стояла к нему спиной, такая спокойная и домашняя, в белом растянутом свитере и серых домашних штанах. Светлые волосы лёгкими волнами спадали по плечам. Успокоившись, Тони вышел к ней на веранду, намереваясь увести дочь обратно в тепло. Услышав шаги за спиной, Тори развернулась, держа в руках чашку горячего шоколада. — Метель закончилась, — счастливо улыбнулась она, жмурясь от лучей солнца.       Тони замер, смотря на неё, такую искренне счастливую. Он так давно не видел её такой спокойной и одухотворённой. Пришло облегчённое осознание, их метель и правда закончилась. — Тори, ну ведь холодно на улице, куда ты вышла в одном свитере, — улыбнулся Тони, протягивая ей руку. — Пойдём в дом. — Ой, — спохватилась Тори, оглядывая себя, будто выходя из наваждения. — И правда, чего это я. Пойдём, конечно.       Тони завёл её в дом, плотно закрывая за ними дверь. Он слегка нахмурился, по красным щекам и снежинкам в волосах дочери делая вывод, что на улице она простояла довольно долго. Он уже хотел сделать выговор, но Тори его перебила. — Папа, слушай…       Тони показалось, что у него разыгралось воображение или начались слуховые галлюцинации, но чашка, выпавшая из рук дочери и оставляющая на ковре коричневое пятно, развеяла все сомнения. Она назвала его папой. Впервые за три прошедших года. — Боже, прости, пожалуйста, — забормотала Тори, опускаясь на пол за чашкой. — Я не хотела, точнее нет… Я… Оно как-то само… — Всё в порядке, — Тони опустился к ней на пол, счастливо улыбаясь. — Всё в порядке, доченька, всё хорошо.       Из трясущихся рук снова выпала чашка. Тори подняла на Тони испуганный и одновременно растерянный взгляд. От нового обращения по душе растекалось тепло, будто в ней проснулось персональное солнце. — Ты не зовёшь меня так, — тихо произнесла. — А давно надо было начать, — с улыбкой до ушей произнёс он, притягивая её в объятья. — Иди сюда.       Тори упала в его объятья, слыша, как колотится его сердце. Всё вставало на свои места, а она даже не думала, что был какой-то беспорядок. — Мне понадобилось полгода, чтобы прекратить звать тебя «мистер Старк» и ещё два с половиной, чтобы впервые назвать не по имени. Три года прошло, мне понадобилось три года… — поражённо произнесла она. — Папа. Пап. Папочка.       Тори пробовала на звук новые слова, наконец-то обретённые конкретного человека. При каждом повторе сердце Тони пропускало удар. Он не думал, что сможет когда-то чувствовать себя счастливее, чем сейчас. — Ты не против? — произнесла она, поднимая голову. — Поясни, — попросил Тони. — Ты не против, если я буду так тебя звать? — осторожно спросила. — Конечно, не против, — щёлкнул он её по носу. — Не задавай, пожалуйста, глупых вопросов. — Спасибо, — благодарно улыбнулась Тори, потирая нос. — Пойдём завтракать, дочь моя, — усмехнулся Тони, помогая ей подняться с пола. *** — Пап! Папа!       Тони подскочил на стуле, ударяясь головой о настольную лампу. Тихо выругавшись себе под нос, он выбежал из лаборатории, поднимаясь на первый этаж. Они пробыли в Швейцарии две недели, и последние дни были самые прекрасные за все каникулы. Тори спала прекрасно и много, больше не было ни одного кошмара. Как она сама выразилась «отпустило». Тони не совсем понял, что конкретно её отпустило, но дочь выглядела счастливой и отдохнувшей, а больше ему и не было нужно. Но вот с первого этажа раздался её встревоженный крик, и Тони, уже представив в голове тысячу и один сценарий несчастных случаев, бежал со всех ног на помощь.       Ворвавшись в прихожую, он пораженно замер, смотря на пародию снежного человека, топчущегося на пороге дома. Тори с ног до головы была покрыта снегом, из-под шапки торчали светлые и также покрытые снегом волосы, а красные щёки ярко выделялись на бледной коже. Единственное, что пока что напрягало Тони, это виноватый взгляд, устремлённый на него. — Ноги и руки на месте, уже хорошо, — пробормотал он под нос, подходя к дочери. — Пап, ты только не ругайся, — попросила Тори. — Что ты умудрилась натворить в лесу, вдали от цивилизации и твоих привычных проблем? — скрестил Тони руки на груди. — Зайца увидела, — пробормотала Тори, вытаскивая из-за спины сломанные лыжи.       Тони прикрыл глаза, считая про себя до десяти. Он предполагал разное, но точно не какого-то непонятного зайца и сломанные лыжи. — Скажи мне, пожалуйста, что ты целая и ничего себе не сломала, — вздохнул он, открывая глаза. — Целая, только в сугроб свалилась, — кивнула Тори, облегчённо выдыхая, понимая, что ругать её за сломанные лыжи не собираются, а её виноватый взгляд сменился на озорной. — Представляешь, я катаюсь, никого не трогаю, а тут он! Заяц! Белый, настоящий! Он прыгнул прям под лыжи, я дернулась от неожиданности и упала, а там склон небольшой. Я немного прокатилась кубарём, но ты представляешь, я видела настоящего зайца!       Тони держался из-за всех сил, чтобы не приложить ладонь к лицу в небезызвестном жесте. Он, конечно, не был в восторге от части полёта в сугроб кубарем, но искренний восторг дочери перекрыл негативные мысли. Жива, здорова, счастлива. Ему достаточно. — Раздевайся, а то вся прихожая в снегу, и иди переодевайся в домашнее, — усмехнулся Тони. — Приходи потом в лабораторию, хочу показать тебе две вещи. — О, что это? — заинтересовалась Тори, стряхивая с себя снег. — В начале сухая одежда, потом демонстрация, — развернулся Тони, спускаясь обратно в лабораторию. — И чтоб ни одной снежинки в моей лаборатории!       Спустя пятнадцать минут, переодевшись в голубой свитер и белые джинсы, Тори спустилась в лабораторию. Тони обнаружился за столом, что-то рассматривая в мониторе. — Какие повреждения? — спросил он, не оборачиваясь, лишь только услышав её шаги. — Два синяка на ноге и один на предплечье, в остальном всё в порядке, — ответила она, зная, что последует такой вопрос. — Обработала? — повернулся к ней Тони. — Конечно, — кивнула Тори. — Не в первый раз же. — Тогда садись, — кивнул Тони на стоявший рядом стул.       Тори забралась на стул, с интересом смотря на два металлических кольца, лежащих на столе. То, что Тони хотел показать именно это, не было никаких сомнений, больше на столе ничего не было. — Что это? — подняла она на него заинтересованный взгляд. — Тори, только не воспринимай это, пожалуйста, в штыки, — попросил Тони. — Так, не тяни, что это? — Это два браслета, один тебе — один мне. — Браслеты? — удивилась Тори. — Можно посмотреть? — Можно, — кивнул Тони.       Тори осторожно подняла один из браслетов, с интересом рассматривая его. Он был металлический, с серебряным отливом и очень лёгкий, толщиной чуть больше пяти миллиметров. От обычного браслета его отличало наличие на внешней стороне тончайшей сенсорной панели, а с внутренней различных датчиков. Покрутив браслет на пальцах, Тори надела его на левое запястье. К её удивлению, идеальное кольцо подстроилось под её запястье, плотно, но мягко опоясывая руку. — Так, это прикольно, — вынесла она первый вердикт. — В чём подвох? Что он делает? — Пожалуйста, не воспринимай это как способ контроля, но согласись, твоё состояние физическое и моральное последнее время очень нестабильно, — начал объяснять Тони.       Он подхватил второй браслет, надевая его себе на руку. Осторожно подтянув руку дочери к себе, он коснулся своим браслетом её. Стоило браслетам соприкоснуться, как они засветились мягким белым светом. — Они настроены, как два передатчика, — продолжил объяснять Тони. — Твой браслет считывает различные твои параметры: сердцебиение, давление, стресс. Он может понять, когда ты испугана, когда тебе больно, когда тебе плохо. Он не собирает мелкие эмоции, в основном настроен на резкую смену параметров и в итоге передаёт всё на мой браслет. Различные цвета и вибрация помогут мне понять, что с тобой что-то происходит. Браслеты передают сигналы на очень большое расстояние, я смогу почувствовать тебя практически из любой точки мира. — С ума сойти, а я думала, что это умные часы, — присвистнула Тори.       Тони тихо облегчённо выдохнул, он боялся худшей реакции. — Ты не против носить его, ребёнок? — спросил он с замиранием сердца. — А я могу так же отслеживать твои параметры? — спросила Тори следом. — Мои? — удивился Тони. — Да, а почему бы и нет, — пожала Тори плечами. — Ты важен для меня, и я хочу знать, что с тобой всё в порядке. Ты часто бываешь на миссиях, и с тобой часто пропадает связь. Так я хоть смогу понять, что ты жив и, надеюсь, здоров. — Я не рассчитывал на такое, — задумался Тони. — Нужно будет немного доработать, но если будет двойная связь, то ты согласна? — При условии, что ты не будешь дёргаться на каждую смену моего настроения, то можно попробовать, — кивнула Тори, смотря на своё новое украшение. — Светится, конечно, красиво, но ночью мешать будет, можно как-то убрать? — Проведи пальцами вдоль браслета, яркость уйдёт. — С ума сойти, — снова присвистнула Тори. — Крутая штука, спасибо.       Тони с нежностью потрепал её по голове, до сих пор не веря, что всё прошло так гладко. Пока она рассматривала браслет, Тони обернулся на лабораторию, думая, готова ли дочь к следующему сюрпризу. — Пап, ты чего так задумчиво смотришь на лабораторию? — спросила Тори, аккуратно потянув его за рукав свитера. — Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил он внезапно. — По браслету посмотри, — усмехнулась Тори. — Всё хорошо, что такое? — Я хочу тебе кое-что показать, пойдём на диван.       Заинтригованная Тори последовала за Тони в зону отдыха. Усадив дочь на диван, Тони вручил ей в руки небольшую коробочку, внутри которой обнаружились два металлических диска диаметром не больше двух сантиметров. — Это две какие-то коллекционные монеты? — недоумённо спросила Тори. — Нет, — усмехнулся Тони. — Но учитывая, что на их разработку и тестирование было потрачено около шестиста миллионов долларов, то к коллекционным вещам их можно отнести.       Тори осторожно положила два невероятно дорогих металлических диска обратно в коробочку. Тони рассмеялся на это действие, обратно доставая невероятно дорогую вещь. — Что они делают? — всё же спросила Тори. — Это один из последних проектов Старк Индастриз, не совсем наш профиль, но мы решили попробовать и пока-что достаточно успешно, — начал рассказывать Тони, садясь рядом с ней на диван. — Если опускать все подробности, то это чрезвычайно дорогой метод стимуляции гиппокампа. — Гиппокампа? Это штука в голове, которая выполняет функцию кратковременной памяти и отвечает за последующий перевод информации в долговременную память? — Всё верно, — кивнул Тони удивлённо. — Ты увлеклась биологией? — Нет, мне Брюс про это рассказывал, — вздохнула Тори, она знала, что Брюса так и не нашли после последней миссии. — То есть эта штука работает с памятью человека? Может её стирать? — Нет, наоборот, — покачал головой Тони. — Может восстановить часть воспоминаний или просто вытащить на поверхность нужное. С помощью специальных камер-проекторов воспоминание воспроизводится в реальном мире, и человек может прожить их заново или просто посмотреть. Своеобразная ментально-органическая ретропрограмма. Сокращённо МОРГ. — Достаточно неудачный акроним, — подметила Тори. — Согласен, — усмехнулся Тони. — Хочешь попробовать? — Что? Вытащить на поверхность какое-то воспоминание? — задумалась Тори. — Ты сказал, что МОРГ может применяться для лечения психотравм, но разве он не будет похож на Зеркало Еиналеж? — Какое зеркало? — Тони недоумённо поднял брови. — Это из Гарри Поттера, Зеркало Еиналеж или Зеркало Желаний, — пояснила Тори. — Смотря в него, человек увидит в отражение то, чего больше всего хочешь. Увидит свои самые сокровенные мечты. Но у человека может развиться привыкание, и он будет часами разглядывать зеркало. Человек не будет жить в реальной жизни, а будет порабощён зеркалом и, в конце концов, окончательно потеряет рассудок. Что, если твоя штука действует так же? Ведь можно так же потеряться в собственных воспоминаниях. — Именно поэтому мы пока не анонсируем этот проект, — вздохнул Тони. — Ты права по всем пунктам, и мы это тоже понимаем, ещё пройдёт несколько месяцев тестов и доработок, так же компания боится, что это будут использовать в военных целях. — Да уж, страшная, но крутая вещь, — согласилась Тори. — Слушай, у меня вопрос, эта штука сможет достать самое первое воспоминание? Не прям с рождения, а где-то уже с осознанного возраста? — Если есть за что зацепиться, то получится, — кивнул Тони. — Хочешь попробовать? — Да, хочу кое-что посмотреть, — кивнула Тори задумчиво. — Что именно? — нахмурился Тони. — У меня есть одно детское воспоминание, очень раннее и нечёткое, и я хочу кое-что проверить. — Подробнее, ребёнок. — Мама что-то говорила, — потерла Тори переносицу. — Не помню, или просто рассуждала вслух, или разговаривала с кем-то по телефону, и, наверное, не обращая внимание на меня и мой очень маленький возраст, произнесла что-то о тебе. В голове остался лишь обрывок её речи. Понимаешь, она вообще ничего не рассказывала о тебе, и, возможно, это было ложное детское воспоминание, но оно не даёт мне покоя, а эта твоя штука поможет разобраться.       Тони задумался на несколько секунд и всё же утвердительно кивнул. Тори не сдержалась и радостно хлопнула в ладоши. — Я сейчас всё подготовлю и начнём, — поднялся Тони с дивана.       Тори смотрела, как Тони расчищает пространство, двигая в сторону столы и небольшие стеллажи. Следом по периметру на треногах были расставлены специальные камеры, которые должны будут спроецировать воспоминания. — В начале будет немного неприятно, но это буквально первые две секунды, будет похоже на удар током, — произнёс Тони, прикрепляя с помощью специального геля металлические диски к её вискам. — Не бойся, это быстро пройдёт. Потом постарайся сосредоточиться на своём воспоминание, вытаскивай его на поверхность сознания. Как только камеры спроецируют картину, можешь расслабиться и просто наблюдать. Я буду рядом, не переживай. — Хорошо, я готова, — глубоко вздохнула Тори, сцепляя руки в замок. — Тогда начинаем.       Тони отошёл на минуту к компьютеру запустить программу. Тори сосредоточилась, пытаясь отбросить фантастический фактор того, что они сейчас будут проецировать её воспоминания. Три года жизни с отцом, но он каждый раз удивляет, будто в первый раз. Как Тони и предупреждал, виски пробило лёгким зарядом. Тори поморщилась, но всё прошло достаточно быстро. — Умница, — произнёс Тони, садясь рядом с ней на диван. — А теперь сосредоточься на воспоминание.       Тори кивнула и закрыла глаза, отправляясь в чертоги разума. Ей было практически не за что зацепиться, но она повторяла подряд несколько раз фразу из воспоминания, чувствуя как шевелятся извилины мозга. — Открывай глаза, ребёнок, — Тони коснулся её руки. — Всё получилось.       Тори открыла глаза, в следующую секунду поражённо вздрагивая. Перед ними с помощью голограммы появилась слегка размытая комната, на полу которой сидела маленькая светловолосая девочка, играющая с плюшевым медведем. Тори казалось, что она сотворила волшебство. — Это невероятно, — прошептала она. — Это то самое воспоминание? — спросил Тони. — Да, вроде того, — кивнула Тори. — Я уже забыла это, но твоя штука помогает вспомнить. — Какая ты кроха, — улыбнулся Тони, подходя к голограмме маленькой дочки. — Сколько тебе здесь? — Три года, это я знаю точно. Это наша старая квартира. Мне было чуть больше трёх лет, когда мы переехали в ту квартиру, в которой жили до… до всех событий, — пояснила Тори. — В руках у меня мишка — это мистер Пилигрим. Я его любила в детстве, но сейчас даже не представляю, где он.       Она смотрела на себя маленькую, с двумя заплетёнными косичками и одетую в белую футболку с джинсовым комбинезоном, с замиранием сердца дожидаясь продолжения. Внезапно раздался звук дверного звонка, заставляя маленькую девочку прислушаться. — Солнышко, дедушка приехал! — раздался голос матери.       Воспоминание потянулось за девочкой, и Тори подскочила с дивана, смотря, как на голограмме появилась мама и дедушка. Одинокая слеза оставила свой след на щеке. — Как давно я вас не видела, — прошептала Тори. — Дедушка! — восторженно закричала девочка, подбегая к мужчине. — А вот мой маленький полиглот! — произнёс высокий мужчина с сединой в волосах, подхватывая внучку на руки. — Готова поехать к бабушке? Она испекла твой любимый банановый пирог. — Полиглот? — улыбнулся Тони. — Я в три года уже хорошо болтала на французском, достаточно легкий язык для обучения, и начинала учить немецкий, дедушка больше всех был от этого в восторге, — объяснила Тори. — Полиглот — это одно из моих прозвищ. — Ты не рассказывала об этом, — заметил Тони. — Не люблю прозвища, — пожала она плечами. — Я Виктория, для своих просто Тори, но самым близким разрешаю такие вольности.       Она снова сосредоточилась на воспоминание, пытаясь ничего не упустить. — Тори, иди неси свою рюкзак, — Сьюзан поставила дочку обратно на пол. — Не будем задерживать дедушку, он и так устал после работы.       Маленькая Тори кивнула и убежала из коридора в комнату. Она подхватила с пола своего мишку и надела на плечи небольшой рюкзак. Уже собираясь выбежать в коридор, она замерла, прислушиваясь к разговору. Взрослые вели не сильно тихую беседу, явно думая, что Тори это ещё не поймёт или не запомнит. Грубое допущение для людей, знающих, что девочка в лёгкую запоминает новые языки и информацию. — Вот, — прошептала Тори, боясь спугнуть своё же воспоминание. — Это именно то, что я пыталась вспомнить. — Спасибо, что подхватываете её, — произнесла Сьюзан, прислонясь к стене. — Ремонт почти закончен, послезавтра с Дином и Несси перевезём последние вещи. — Мы с мамой всегда рады помочь, ты же знаешь это, — мягко ответил ей Генри. — Но всё же спрошу, ты не сильно торопишься с переездом? — Я бы переехала ещё раньше, но Тори была слишком мала. — Милая, хватит от себя бежать. — Я бегу не от себя, а от воспоминаний о нём, — тихо произнесла Сьюзан. — Три года прошло, а ты продолжаешь страдать об этом… — Не смей договаривать этот эпитет! — воскликнула Сьюзан, но сразу спохватилась, переходя на шепот. — Он выполнил обещание, данное тебе. Я попросила отпустить меня, и он отпустил. Я всё ещё люблю его, но я ушла, потому что была опасность для Тори, ты прекрасно это знаешь. Если бы опасность грозила только мне, я бы никогда не покинула его, но всё решила Тори. Выбирая между Тони и Тори, я всегда буду выбирать Тори. И я знаю, что Тони, если бы знал о дочери, поступил бы так же. Он, сам того не зная, оберегает её.       Тори перевела взгляд на Тони, вздрагивая от выражения его лица. Такую гамму эмоций она никогда не видела на его лице. Замешательство, вина, осуждение, опустошенность, сомнение, тревога, потрясение — всё это чередовалось на лице каждую секунду. — Пап? — испуганно произнесла Тори. — Сосредоточься на воспоминание, доченька, — попросил он, стараясь взять себя в руки.       Тори шмыгнула носом и кивнула. Она понимала, что Тони прекрасно знает, о чём разговаривают мама и дедушка, но она не была уверена, что готова к новым семейным открытиям. Она подошла к себе маленькой, садясь рядом с ней на пол. Подслушивать важные разговоры взрослых точно та привычка, которая сформировалась у неё ещё в раннем возрасте. — Я хочу поставить точку, понимаешь? — устало вздохнула Сьюзан. — Мы с Тони очень много времени провели в этой квартире. Куда бы я не посмотрела, каждый предмет может напомнить какую-то нашу совместную историю. Я хочу, чтобы единственным воспоминанием о нём осталось только Тори. Дочка с копией его глаз. У судьбы прекрасное чувство юмора. — Кстати о Тори, — спохватился Генри. — Где она? — Солнышко?! — встревоженно крикнула Сьюзан.       Обе Тори синхронно вздрогнули. Взрослая поднялась с пола, а её маленькая версия, отбежала в дальнюю часть комнаты. Тори не сдержалась и усмехнулась, смотря на это. Уже в три года она понимала, что нужно делать, чтобы тебя не заподозрили в подслушивание. — Тори, ты чего застряла? — вошла в комнату Сьюзан. — Дедушка ждёт тебя. — Мистер Пилигрим прощался с друзьями, — произнесла Тори, держа в руках медведя и показывая на оставшиеся игрушки. — Мистер Пилигрим скоро увидит своих друзей, но в начале он съездит в приключение к бабушке и дедушке, — улыбнулась Сьюзан, беря дочь за руку и выводя в коридор. — Я скоро приеду за тобой, солнышко. Слушайся бабушку и дедушку, и постарайся не вляпываться в неприятности, хорошо? — Хорошо, — улыбнулась Тори, цепляясь за край дедушкиного пиджака. — Здесь её вещи, — Сьюзан передала отцу небольшой чемодан. — А эту коробку, пожалуйста, отвезите к себе в дом. — Что здесь? — удивлённо принял Генри коробку из рук дочери. — Мои дневники, — тихо произнесла она. — Рука выбросить не поднимется, но забирать их в новую жизнь я не хочу. — Милая, но ты же вела дневники много лет… — Я ставлю точку, папа, — вздохнула отчаянно Сьюзан, но следом взяла себя в руки и улыбнулась. — В новую жизнь только с Тори, больше ничего.       Тори в сердцах сдёрнула с висков металлические диски. С неё было достаточно. Она получила намного больше, чем хотела. Положив устройство на стол, она, обхватив себя руками, повернулась к отцу. Тони продолжал стоять на одном месте, пустым взглядом гипнотизируя стену перед собой. — Что за обещание ты дал моему дедушке? — надломлено спросила Тори, смотря на его напряженную спину.       Тони молчал, не торопясь давать хоть какие-то ответы. Тори поняла, что начинает закипать. Все её родственники знали что-то чего не знала она, и она так устала добывать информацию по крупицам. Ей нужны были ответы. Сжав кулаки до следов ногтей на ладонях, Тори встала перед Тони, смотря ему прямо в глаза, серьёзная, как никогда. — Хватит. Слышишь? Хватит. Пора доставать скелеты из шкафа, — жёстко произнесла она. — Вы оберегаете меня не там где надо, хватит считать меня фарфоровой куклой. Я уже давно разбилась. Вы все что-то знаете. Ты, мама, бабушка с дедушкой. Давай хотя бы ты не будешь уносить секреты в могилу. Мне не три года, не пять, не четырнадцать — мне семнадцать, и я перенесла столько вещей за эти годы, что выдержу. Моя семья, прямо или косвенно, хорошо меня закалила. Я имею право на ответы. Повторяюсь, что за обещание ты дал моему деду?       Она знала, что со стороны смотрелась комично. В свои семнадцать, она всё ещё маленькая, макушкой лишь на сантиметр выше плеча отца. Штаны на ремне, потому что всё ещё очень худая. В карих глазах сталь, закалённая внутренними демонами. Маленькая девочка, отчаянно требующая у взрослого мужчины напротив ответы. Вся жизнь одна большая трагикомедия. — Если будет необходимо, если твоей матери будет грозить опасность, или если она сама меня об этом попросит, то я отпущу её, — ответил Тони, наконец-то фокусируя взгляд на дочери. — Зачем дедушка попросил тебя дать такое обещание? — поражённо спросила Тори. — Потому что он уже тогда понимал, что жизнь со мной никогда не будет стабильной и безопасной, — горько усмехнувшись, ответил Тони. — Ты права, ты имеешь право знать. Это был июль девяносто седьмого…       Тори выслушала историю отца и, закрыв глаза, опустилась обратно на диван, роняя голову на руки. В голове к миллиону вопросов добавился ещё один миллион. Она в замешательстве скакала по собственным воспоминаниям, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, хоть какие-то обрывки фраз, за которые можно было ухватиться, чтобы они рассказали историю, но безрезультатно. Сьюзан действительно начала новую жизнь после переезда, Тори поняла это сейчас, как никогда. Она сменила джинсы на брюки, ушла в здоровый образ жизни, посвятила всю себя работе. Она отчаянно убегала от прошлого, прихватив с собой лишь дочь с глазами того самого прошлого. — Что в итоге произошло? — тихо спросила Тори, убирая руки от лица, поднимая взгляд на отца. — Конкретнее, — попросил Тони устало.       Он старался уйти от того момента своей жизни. Четырнадцать лет у него это успешно получалось, но потом судьба, усмехнувшись, подкинула ему подарочек, так сильно похожий на ту самую, которую он так и не смог забыть. — Необходимость, опасность или просьба? — уточнила Тори. — Просьба, — опустошённо произнёс Тони, садясь рядом с ней на диван. — Что она сказала? — Ничего, — поджал Тони губы. — Она оставила письмо. Это было в её стиле. — Что? — поражённо спросила Тори, поворачиваясь к нему. — Но что было в этом письме? Она объяснила причины? — Нет, она лишь попросила простить её и отпустить, — Тони закрыл глаза, откидываясь на спинку дивана. — Я знал, что она никогда бы не поступила так просто так, она не из тех, кто совершает необдуманные, импульсивные поступки, она точно всё продумала и поняла, что другого выбора нет. Я обещал отпустить — я отпустил. — И ты никогда ничего не узнавал о ней больше? — Я знал, что она жива и здорова, мне было достаточно. Позже, спустя много лет, я смотрел её передачи, но больше ничего. Я не знал, что побудило её уйти, но я так боялся подвергнуть её опасности, поэтому даже не допускал мысли, чтобы лезть в её жизнь, не пытался найти или связаться.       Тори молчала, обдумывая сказанное. Ей не давала покоя одна единственная мысль. Что же такого произошло в жизни её матери, что она решилась на такой поступок, последствия которого они всё ещё не могли разгрести. Она осторожно взяла Тони за руку, заставляя его вздрогнуть и посмотреть на неё. — Ты всё правильно сделал, — произнесла она тихо. — Она не пошла бы на такой шаг, если бы не было весомого повода. В том воспоминание она сказала, что ты сам того не зная, оберегаешь меня. Ты заботился обо мне даже не зная, что я у тебя есть, понимаешь? Это удивительно. Спасибо, что рассказал, я вижу, как тяжело тебе это далось. — Даже порознь у нас с твоей мамой всегда была одна цель — оберегать тебя, — грустно улыбнулся Тони, притягивая дочь к себе и целую её в макушку.       Тори улыбнулась и прижалась к нему, обнимая в ответ, но что-то не давало ей покоя. Она в очередной раз прогоняла в голове уже целое воспоминания, пытаясь понять, что от неё ускользало. Озарившая мысль заставила подскочить на месте. — Что случилось? — удивлённо спросил Тони, смотря на её встревоженно горящие глаза. — Ты хочешь узнать, почему она ушла? — в лоб спросила Тори. — Хочешь навсегда поставить точку в вопросе восемнадцатилетней давности? — Что ты придумала? — нахмурился Тони. — Я знаю, где можно найти ответ. Нам нужно в Нью-Йорк. *** — Узнаешь пейзажи? — спросил Тони, переводя взгляд с дороги на дочь. — Честно, нет, — покачала головой Тори. — В последний раз я была здесь семь лет назад. Многое стёрлось из памяти.       Возвращение в Нью-Йорк было внезапным и сумбурным. Приземлившись, они сменили зимнюю одежду на летнюю, наскоро перекусили и, переместившись в машину, погнали загород. Тори нервно разглаживала складки на длинной голубой юбке в мелкий цветочек и белой футболке. За окном проплывали летние пейзажи, но Тори ничего не узнавала, так что если бы не маршрут, простроенный Пятницей, то до точки назначения они бы не добрались. — Ты уверена, что они там? — снова задал Тони вопрос. — Мама как-то подарила мне дневник, но меня хватило на неделю стабильных записей. Не моё это, — повела Тори плечом. — Тогда мама рассказала, что она вела дневники с младших классов школы и вплоть до нашего с ней переезда. Я спросила, почему же она прекратила. Она ответила, что переросла это. Тогда я не придала этому значения, да и мне было около одиннадцати, многое стёрлось из памяти. Если и искать ответы на события восемнадцатилетней давности, то только в маминых дневниках, больше у нас нет связи с прошлым. Дневников точно нет в нашей квартире, значит они в доме у бабушки с дедушкой, как и их тогда передала мама. — Проверим твою догадку, — произнёс Тони, крепче сжимая руль. — До частного посёлка «Равнины» пятьсот метров, через двести метров поверните направо, — оповестила Пятница. — Слушай, всего в сорока минутах Нью-Йорк, очень удачное место, почему я ничего об этом посёлке не слышала? — нахмурилась Тори, смотря на карту, выведенную навигатором.       Тони бросил на неё странный взгляд, но промолчал. Через две минуты машина подъехала к центральным воротам посёлка. Увиденное объяснило, почему Тори ничего не слышала об этом посёлке. — Что здесь произошло? — поражённо прошептала она. — Пять лет назад здесь был пожар, оценка показала, что снести и отстроить заново проще, чем всё восстановить… — тихо ответил Тони, сочувствующе смотря на дочь. — Я думал, ты в курсе, ребёнок. — Мама мне не рассказала…       Они вышли из машины, пытаясь оценить обстановку. За металлическими воротами виднелась потрескавшаяся дорога и заросшие травой пешеходные дорожки. Чуть дальше в глубине прогладывались первые, чёрные из-за дыма и копоти пустые кирпичные коробки, когда-то служившие домами. Тори осторожно дёрнула тяжёлый навесной замок, не дававший воротам открыться. — Сможешь открыть? — с надеждой в голосе спросила Тори. — Их дом был на отшибе на самой окраине, может он не пострадал. — Отойди, — попросил Тони.       Через часы он активировал перчатку брони, и через секунду разорванный замок упал на землю. Тори потянула за ворота, и те с жутким скрипом всё же поддались. Смотря себе под ноги, чтобы не о что не споткнуться, она сделала несколько шагов на территорию. — Нет, Тори, давай в машину, — ухватил её Тони за запястье. — Здесь небезопасно, нечего ходить пешком.       Тори согласно кивнула и следом за ним последовала к машине. Чёрный внедорожник, крадясь, въехал в когда-то живой частный посёлок. Тори с замиранием сердца смотрела в окно. В голове всплывали детские воспоминания и практически сразу разбивались о реальность. Большая часть домов была выгоревшая до кирпичей. Те, которые всё же смогли частично уцелеть, были заколочены. За пять лет природа восстановилась и сейчас активно забирала одолженные человеком земли. — Тут жила семья Портманов, у них был классный дом на дереве, я играла с их детьми в детстве, — рассказывала Тори. — А здесь когда-то росла яблоня, невероятно вкусная, а здесь…       Она резко замолчала, когда увидела одинокий дом на своеобразном отшибе. Воспоминания о нём, к счастью, практически соответствовали реальности, все окна были заколочены, но лишь только первый этаж был в чёрной копоти. Как только машина начала тормозить на подъездной дорожке, Тори выскочила из неё. — Ребёнок, стой! — крикнул Тони вдогонку. — Тори!       Игнорируя его крики, она со всех ног неслась к дому, на крыльце которого не стояла семь лет. Клумбы возле дома потеряли свой вид, дорожка практически полностью заросла травой, но Тори интересовала лишь входная дверь. Она уже занесла ногу на первую ступеньку, но была схвачена за горловину футболки. — Виктория! — разгневанный Тони притянул её к себе и слегка встряхнул. — Куда понеслась, бестолковое ты создание?! — Но дом! — отчаянно произнесла Тори. — Простоял тут все эти годы и не рухнул, подождёт ещё две минуты! — жёстко произнёс он, всё же отпуская дочь. — Я понимаю, что ты взволнованна, но это не повод выпрыгивать из не остановившейся машины и нестись сломя голову к аварийному дому! — Прости, я не подумала, — тихо произнесла Тори, поправляя футболку. — Я просто… Да, я просто слишком взволнованна. — Тори, ты же видишь в каком состояние всё вокруг, — вздохнул Тони, заправляя ей выбившуюся прядь за ухо. — Прогнившие или прогоревшие доски, не целая кирпичная кладка — всё это может представлять опасность, а ты толком не смотришь себе под ноги. Ещё раз что-то подобное выкинешь, и будешь ждать меня в машине, пока я сам буду искать дневники. — Поняла, больше не повторится, — кивнула Тори. — Пойдём в дом? — В начале я, а ты за мной, — закатил глаза Тони и всё же пошёл к дому. — Кстати, тут могут быть мыши и пауки, не пугайся.       Тори остановилась на секунду и слегка побледнела, но всё же взяла себя в руки и пошла следом. Дверной замок постигла та же участь, что и замок на центральных воротах. С замиранием сердца, Тори смотрела, как Тони открывает дверь и входит вовнутрь. Глубоко вздохнув, она зашла за ним, сразу чихая от поднявшейся в воздух пыли. Дом встретил их тишиной и практически пустыми комнатами с закоптившимися обоями. — Где вся мебель? — тихо спросила Тори, боясь нарушать неведомую атмосферу дома. — Скорее всего твоя мама распорядилась и её вывезли, — также тихо ответил Тони. — Это логично, меньше места для домиков всякой живности в виде грызунов и не только. — Не такого я ждала от встречи с этим домом…       Тори показалось, что так и выглядит взросление. Семейные скелеты выходят из шкафа, а те, что не выходят, вытаскиваешь сам. Количество проблем и обязанностей росли в геометрической прогрессии, а розовые очки всегда бились стеклами вовнутрь. — Как думаешь, где могут быть дневники? — спросил Тони, кладя ладонь ей на плечо. — На чердаке, там всегда был склад ностальгии, как называла это бабушка, — подняла Тори глаза к потолку. — Тогда, идём.       Через пару минут, они вдвоём смотрели на чердачную площадку. Тори высматривала место хранения дневников, а Тони гнёзда насекомых или грызунов, чтобы оперативно спасти дочь от них. Тори осторожно вступила на пол, смотря на различные вещи, окружающие их. Старые чемоданы с не менее старой одеждой, сервизы, рождественские украшения, книги, фотоальбомы. Тори хотелось закопаться в вещах её семьи и рассматривать, рассматривать и рассматривать. Внезапно глаза остановились на бабушкином сундуке, практически таком же как, как у мамы. Тори опустилась перед ними на колени, осторожно открывая, следом облегчённо вздыхая. — Нашла. — Нашла?       Тони опустился рядом с ней, заглядывая в сундук. Аккуратными стопками лежали блокноты и совсем старые тетради, все до единой были с годовыми пометками. Тори перевела на Тони слегка испуганный взгляд. Ответы были так близки, и это не на шутку пугало. Тони повернул к ней голову и кивнул, разделяя её переживания. — Нам нужен девяносто седьмой год, — произнес Тони напряженно.       Тори начала перебирать блокноты, нужный обнаружился практически сразу. — Он весь исписан, есть практически каждый день, поразительно, — взволновано произнесла она. — Вы расстались в октябре, ты помнишь число? — Шестое, — ответил Тони. — Нам нужно шестое октября девяносто седьмого.       Тори слегка дрожащими пальцами открыла нужную дату. Взяв отца за руку, она испугано, но всё же с предвкушением спросила. — Читаю? — Читай, — кивнул Тони, сильнее сжимая её руку. — Шестое октября одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года заставило меня принять самое тяжёлое решение в моей жизни… ***       6 октября 1997       Сьюзан смотрела на себя в зеркало, поглаживая живот. Она начинала догадываться, но старалась отрицать. Цикл сбивается, вкусы меняются, тошнота периодически появляется, ведь так? Она пыталась себя успокоить, но руки, гладящие лишь слегка выпирающий живот, подрагивали, а глаза так и возвращались к ожидающему на раковине тесту. — Я не могу, нет, — прошептала она. — Сейчас не вовремя, у меня работа, да и Тони… Боже, Тони.       Сью опустилась на пол под раковиной. Было страшно. Она была последовательна, осторожна, педантична, случайная беременность это не про неё. Но вот она сидит на полу, не зная, чего ожидать. Две полоски могут навсегда изменить её жизнь. Понимая, что она не может просидеть всю жизнь на полу, Сью глубоко вздохнула и потянулось за тестом. — О Боже…       Две. Их две. В голове тысяча мыслей превратились в миллион. Сью опустила руки на живот, пораженно понимая, что в ней живёт маленькая жизнь. Всё ещё было страшно, но не за себя. Срок явно небольшой, но какой? С ребёнком всё в порядке? Работа подождёт, всё подождёт, все мысли занял ребёнок, о существование которого пять минут назад толком не догадывались. — Сейчас времена не те, но ребёнок вне брака… Тони… Боже, Тони!       Сью подскочила с пола, поражённо понимая, что это не только её ребёнок. Это их с Тони общий ребёнок. На слегка негнущихся ногах она вышла из ванной, возвращаясь в гостиную, дожидаясь Тони, уехавшего по делам компании. Она периодически оставалась у него на несколько дней, прямо как сейчас. Они не говорили о браке, о семье, о детях, но судьба всё решила за них. Сью положила тест на журнальный столик, начиная наворачивать круги по комнате, пытаясь понять, как отреагирует Тони. Готов ли он к ребёнку? Готовы ли они к ребёнку?       Приступ тошноты заставил прервать размышления. Сью побежала обратно в ванную, падая на колени перед унитазом. Желудок вывернулся наизнанку, и Сью устало поднялась с пола, следом, прополаскивая рот. Со стороны квартиры раздался звук закрывающейся двери, и Сьюзан выбежала навстречу. — Тони! Тони, мне нужно сказать тебе нечто чрезвычайно важное! — выбежала она в гостиную, следом пораженно замирая. — Обадайя? — Здравствуй, Сьюзан, — натянуто улыбнулся он. — Здравствуй, — произнесла она, пытаясь взять себя в руки. — Тони отъехал в филиал, скоро обещал вернуться. Хочешь чай, кофе или перекусить? — Это твоё? — проигнорировал Обадайя её вопросы.       Сью почувствовала, как сердце пропустило удар, когда увидела в руках этого высокого, лысого, бородатого мужчины, которого она слегка недолюбливала, свой тест на беременность. Её отношения с Обадаей не складывались с первого дня, как их познакомил Тони. Сью не знала, чем это объяснить, Обадайя никогда не показывал признаков неприязни или агрессии, но она его необъяснимо побаивалась и старалась не оставаться с ним наедине. — Да, мой, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Тони в курсе? — подняв бровь спросил он. — Нет, ещё нет, — покачала Сью головой. — Это хорошо, — кивнул Обадайя. — Хорошо? — Конечно, хорошо, ведь ты сможешь всё уладить так, что он даже ничего не заметит, — улыбнулся он. — Исправить? — нахмурилась Сью, неосознанно кладя руку на живот. — О чём вы? — Девочка моя, ну какая вам сейчас беременность? Вы готовы к детям? — Обадайя подошёл к ней, беря за руку. — У тебя карьера шагает в гору, у Тони компания расширяется чуть ли не с каждым днём. Вы так мало пожили для себя, толком не путешествовали, а уже хотите сковать себя оковами подгузников и нескончаемого плача младенцев. — Понимаю, это слегка не вовремя, но позвольте, я всё же хочу обсудить это с Тони, — ответила Сью, забирая у него свою руку. — Конечно, — Обадайя пождал губы. — Только ты уверена, что человек, за которым увивается столько девиц, который считается заядлым холостяком страны, будет рад этому ребёнку? Если бы Тони хотел семью и детей, он бы ими уже обзавёлся. — Прекратите за него решать, — отшагнула от него Сью. — Вы думаете, я не понимаю ваших завуалированных намёков на аборт? Я хочу всё в начале обсудить с Тони. — Эх, Сьюзан, — устало вздохнул Обадайя. — Я всё же думал ты умная девочка.       Не успела Сью отойти от него на значительное расстояние, как Обадайя резко схватил её за запястье. Сью вскрикнула от того, насколько сильно он сжал её руку. — У тебя есть два варианта развития событий, — устрашающе зашипел он, скидывая маску доброжелательности. — Первый. Ты делаешь аборт и молчишь о произошедшем до конца своих дней. Деньги не проблема, я лично предоставлю тебе лучшую клинику и врачей. Второй вариант. Ты прямо сейчас собираешь свои вещи и исчезаешь из его жизни, причём делаешь это так, чтобы он не подумал тебя искать. Ты же журналист, истории сочинять умеешь, так что составишь такую речь, чтобы он о тебе даже думать забыл. — Вы думаете, что всё так просто? — Сью со слезами на глазах от боли, пыталась освободить своё запястье. — Думаете, что Тони не поверит мне, когда я расскажу ему о вас? Он даже не представляет, какой нож вы точите для его спины. — Девочка моя, — гадко улыбнулся он. — Я могу сделать так, чтобы эта беременность случайно прервалась. Могу даже перестараться и у тебя вообще больше никогда не появится ни одного ребёнка. У тебя живы родители, они ведь хотят в скором времени уйти на пенсию? Вопрос доживут ли? Хочешь втянуть в это Тони? Я же вижу, что ты любишь его. Что же, попробуй, только не забывай, что в случае его случайной смерти, во главе компании, которую он так старательно строит, окажусь я.       Сью отвела взгляд в сторону, чувствуя, что ещё чуть-чуть и от отчаянья заревёт в голос. Она понимала, у этого страшного человека хватит сил воплотить в жизнь все угрозы, рука не дрогнет. Он был прав, она любила Тони всем своим сердцем и не была уверена, что когда-то сможет кого-то снова так полюбить. Но внутри неё жила новая жизнь. Жизнь, за которую она отдаст своё счастье, любовь, здоровье и свою же жизнь, лишь бы это маленькое чудо внутри неё было в безопасности. — Если я уйду, если я сделаю так, чтобы Тони меня не искал и не вспоминал, вы отпустите меня, вы не тронете Тони? — уже всё для себя решив, спросила она. — Я сделаю вид, что тебя никогда не было в наших жизнях, — кивнул он, сканируя её внимательным взглядом. — Тогда отпустите меня, мне нужно собрать вещи и написать письмо, — холодно произнесла Сью.       Обадайя усмехнулся на её попытку выглядеть гордо с заплаканным лицом, но руку отпустил. Сью намеренно не смотрела на своё красное запястье, на котором точно будет синяк, и ушла в спальню. Душа разрывалась на части, хотелось вырвать парочку прядей волос и разрыдаться в голос, но нужно было взять себя в руки. Собирая вещи в сумку, Сью ходила из угла в угол, пытаясь понять, что она должна написать Тони, чтобы он её отпустил. То, что это будет письмо, она решила сразу, личную встречу она не перенесёт. Внезапно она остановилась, понимая, что напишет. — Спасибо, пап, — прошептала Сью. — Ты будто знал.       Через полчаса она положила конверт на стол, навсегда покидая самого близкого человека.       «Дорогой мой, Тони!       Я знаю, что это письмо будет для тебя внезапным. Я должна сказать тебе всё и не сказать ничего. Спасибо тебе за эти прекрасные два года, я поняла, что значит любить и быть любимой. Я никогда не забуду нашу первую встречу, и никогда не забуду все последующие. Ты навсегда останешься в моём сердце. Я никогда не думала, что этот день настанет, но похоже всё было предначертано судьбой за нас. Ты дал обещание, а их нужно выполнять. Я умоляю тебя, отпусти меня. Как бы не было тяжело, как бы не было плохо — отпусти меня. Прости меня за всё.

Я отпускаю тебя. Навсегда. Прощай! Твоя Сьюзан Амелия Скай»

***       Июль 2015       Тори, прижимая к груди дневник, пустым взглядом смотрела на стену, не чувствуя слёз на щеках. Тони выбежал из чердака, как только она дочитала последние строчки. Что-то внутри Тори умирало, как умирали части душ её родителей восемнадцать лет назад.       Она нашла ответы на все свои вопросы. Вот так, за раз. Больше тайн не осталось. Один человек покалечил три судьбы. Тори хотелось выплеснуть агрессию, воскресить Обадайю и собственными руками закопать обратно, но выплеснуться получалось лишь отчаянью. Тори чувствовала себя беспомощно, это было восемнадцать лет назад, ни мамы, ни Обадайи не было в живых, оставалось лишь наблюдать историю со страниц дневников.       Гадкое чувство, что если бы она не родилась, то всё было бы хорошо, атаковало её. Тори пыталась себя успокоить тем, что если бы она и не родилась, Обадайя не дал бы родителям жить спокойно. Слёзы снова покатились из глаз усиленной волной.       Родители всегда выбирали её, собственной жизнью защищали её одну единственную. Тори почувствовала это как никогда прежде. Она не думала, что они так сильно её любят, хоть каждый и делал это по-отдельности.       «Они сделали всё, чтобы я была счастлива, здорова и в безопасности. Они сделали всё, чтобы я жила. Я не имею права их подвести»       Тори будто очнулась от коматозного состояния. Оглянувшись вокруг, она вытерла слёзы. Проползающий рядом паук не вызвал никаких эмоций. Тори поняла, что самое страшное существо на планете — это человек.       Взгляд скользнул по запястью, отмечая сжимающий запястье браслет. В душе у Тори всё похолодело, когда она осознала, что не знает, где Тони. Поднявшись на ноги, она бегом спустилась на первый этаж, следом выбегая на улицу. Тони обнаружился в цветущем поле на заднем дворе. Он сидел на земле к ней спиной, смотря на возвышающиеся на горизонте горы. — Папа! — закричала Тори.       Юбка цеплялась за растения, колючки царапали кожу, кочки заставляли спотыкаться, но Тори, не обращая ни на что внимания, бежала вперёд. Сейчас она как никогда нужна была своему самому близкому человеку. Она боялась не успеть, боялась, что он сейчас ляжет в этом поле и больше никогда не встанет. Она кричала, звала его, но он не реагировал на неё. Что-то страшное шептало в затылок, умоляло ускориться. — Папа! — упала она перед ним на колени. — Папочка, я здесь, слышишь?! Я с тобой!       Он смотрел куда-то сквозь неё. Разбитый, потерянный, потрясённый. Тори левой рукой сжала его руку, а правую положила на щёку, чувствуя, что она влажная под её ладонью. — Я не представляю, как тебе больно, как тебе обидно, но пап, пожалуйста, умоляю, посмотри на меня, — шептала она. — Его уже нет. Её уже нет. Их не вернуть, но я с тобой, видишь? У вас с мамой получилось, я жива, здорова, я в безопасности, но если ты сейчас замкнёшься в себе, то я потеряюсь. Без тебя я не справлюсь, я буду в опасности. Папа, ты нужен мне!       Тони вздрогнул, концентрируя на ней взгляд, кладя свою руку сверху на её. Тори заплакала от облегчения. Он здесь, он с ней. — Я обещаю, я никогда тебя не брошу, — отчаянно, но искренне произнесла она, смотря в его глаза. — Я всегда буду с тобой. — Спасибо, доченька, — улыбнулся Тони, прислонясь своим лбом к её. — Я тебе верю.       Они сидели в поле до самой темноты, толком ни о чём не говорили, просто наслаждались наличием друг друга в собственных жизнях. В закатных лучах они загрузили в машину все памятные вещи, оставленные на чердаке, и поехали обратно в Нью-Йорк. Поломанные, покалеченные, но назло всем несчастьям счастливые. — Пойдём зайдём к Паркинсону, — произнёс Тони, как только они припарковались в Башне. — Пусть проведёт быструю диагностику, чтобы я спал спокойно хоть в этом вопросе после всех потрясений. — Пойдём, — согласилась Тори.       Не успели они выйти из лифта на больничный этаж, как на встречу им зашагал Паркинсон, приветливо улыбаясь. — О, мой любимый пациент, — поздоровался он. — Как поездка в Швейцарию? — Познавательно, — усмехнулась Тори. — Док, сделаете осмотр? А то у нас тут снова семейные потрясения, — следом усмехнулся Тони. — Кстати о вашей нестабильной семье, вы очень удачно зашли. Пойдёмте в мой кабинет, я вас кое с кем познакомлю.       Доктор отправился по коридору, а Тори недоумённо переглянулась с Тони. — Ты знаешь кто там? — спросила Тори. — Догадываюсь, — кивнул Тони, обнимая её за плечи. — Пойдём.       Они зашли в кабинет, и Тори с недоумением уставилась на незнакомую женщину. Она была среднего роста, с каштановым идеально уложенным каре и на вид ровесница доктора. Тори уже хотела напрячься, всё же видя нового незнакомого человека, но Тони улыбнулся незнакомке, и приветственно пожал руку. — Виктория, знакомься, это моя жена Оливия, — представил её доктор. — Дорогая, это мой любимый пациент, о котором я тебе рассказывал. Виктория, моя жена психотерапевт, и она очень хотела с тобой пообщаться. — Здравствуйте, миссис Паркинсон, — улыбнулась ей Тори. — Приятно познакомиться, ваш муж много раз спасал мне жизнь. — Мне тоже очень приятно познакомиться с тобой, — улыбнулась ей Оливия. — Всё же хотите организовать мне сеансы психотерапии? — ехидно улыбнулась Тори, переводя взгляд с Тони на доктора. — Долго решались? — После всего произошедшего — нет, — усмехнулся Тони. — Надеюсь ты не против посетить несколько сеансов? — Не против, — на секунду задумалась Тори, понимая, что всё же пора, она обещала заботиться о себе. — Но только если ты тоже пойдёшь. После всего произошедшего тебе тоже нужно выговориться.       Тони смотрел на неё несколько секунд внимательным взглядом, но всё же кивнул, снова обнимая её за плечи. — Миссис Паркинсон, вы не будете против ещё одного пациента? — улыбнувшись спросил он у женщины. — Разумеется не против, — мягко улыбнулась она. — Тогда, до встречи, — синхронно ответили Тони и Тори.