Пари

      Саймон чувствовал, как его кроссовки становятся мокрыми от ходьбы по лужам. Дождь окончательно смыл остатки еще недавнего возбуждения, но при этом он словно пытался стереть самого омегу с лица Земли. Было холодно, ведь от рубашки было столько же пользы, как если бы он просто шёл без нее. Пытаясь хватать ртом воздух, блондин старался стирать с глаз слёзы, которые не собирались прекращаться и застилали взгляд.  — Саймон! — сзади послышалось хлюпанье и чужая рука схватила за дрожащее запястье, не пуская дальше. Омега с силой дёрнул его, но то в ответ не поддалось, а только тихо заныло. — Слушай, Саймон, прости меня. Ты всё не так понял.  — Руку убери, — попытка выдернуть своё запястье вновь оказалась провальной. Всё же Маркус был сильнее и здесь ничего не поделаешь. Но страшнее всего было повернуться в его сторону и столкнуться сo взглядом, полным лжи и омерзительного высокомерия, ведь ничего другого они не могли отражать.  — Клянусь, всё было иначе. Я правда заключил пари, — Саймон чувствовал, как тошно ему было слушать этот голос, который недавно рассыпался такими красивыми речами, — но потом я понял, что ты для меня дорог. Сильно.       Терпение не выдержало. Резко развернувшись в сторону альфы, который не давал сделать и шагу вперед, Саймон со всей силы врезал ему кулаком по лицу. Первый раз в жизни он давал отпор кому-то, кто был больше него по габаритам и запросто мог разломать на две части. Он ожидал, что и ему сейчас прилетит, но Маркус лишь вновь повернул голову и поджал губы. Наверняка, если бы он не держал во второй руке кофту и свою сумку, то смог поймать чужой кулак и не дать ударить себя.  — Если тебе будет проще, то бей меня, сколько хочешь, но я прошу, чтобы ты выслушал, — альфа не сердился и не кричал, как ожидалось. Он пытался говорить громко, но при этом чётко, что в данной ситуации бесило еще больше.  — Мне всё равно, что ты скажешь. Я больше не поверю тебе, — Саймон схватился свободной рукой за чужую, которая всё еще сжимала уже онемевшее запястье, и отдёрнул ее. На этот раз он всё же смог вывернуться, но причиной стала не его попытка, которая была такой же жалкой, как и предыдущие, а сам факт, что Маркус ослабил хватку. — Двести долларов? Спасибо, что оценил меня, как дорогую проститутку.       Не желая больше видеть эти разноцветные, уже ставшие чуждыми, глаза, Саймон сжал ремень своей сумки и двинулся дальше, чувствуя, как его самооценка окончательно стекает на асфальт, где после будет смыта в канализацию. Сколько Маркус еще получит, если погонится за ним дальше? Какая разница, как он будет оправдываться, если всё это будет лишь еще больший обман, над которым альфа еще не раз посмеётся со своими друзьями.       Пока блондин шёл до остановки, то больше так и не услышал чужих шагов. Видимо, он исчерпал себя, как ресурс и теперь не нужен. Собственно, он никогда не был нужен.

***

      Маркус смотрел, как дрожащая фигурка уходит вперед и теряется в дожде, постепенно исчезая. Было такое чувство, что его насквозь проткнули холодной арматурой, которая постепенно становилось больше. Нужно было как-то объясниться, извиниться, получить пару тумаков, но главное показать, что все чувства, которые он проявлял, не были обычной маской. Что он правда влюбился и готов доказывать это столько, сколько нужно. Однако, тело не слушалось. Подсознание говорило, что чем больше он будет держать Саймона рядом, тем больнее тому будет и он начнёт ломаться, как дешёвая игрушка, которую с силой сжали в руках.       Маркус мог поклясться, что, пока он держал омегу за запястье, то отчётливо ощущал учащённый пульс, а на уши давил звук сердца, которое билось слишком быстро, как у напуганного зверька. Единственное, что оставалось — это стоять на одном месте под ливнем и осознавать, насколько отвратительно он сам поступил. И фонарь, который возвышался рядом, ослеплял и без того мутный взгляд.

***

      Из носа продолжала идти кровь и остановить ее было тяжело, а вата плохо помогала. Саймон знал, что заслужил это и даже не сопротивлялся, когда отец взял его за волосы и ударил головой об стену. Главное правило — возвращаться домой до шести. Для подобного нет никаких оправданий и наказание должно всегда быть строгим. Единственное, что напрягало — это отсутствие боли при ударе.       Включать свет в комнате не хотелось, иначе омега бы увидел своё отражение в зеркале на шкафу. Теперь оно тоже вызывало отвращение, как и образ Маркуса.       «— Бедный Саймон. Неужели, ты правда думал, что Маркус посмотрит на такого, как ты? Ты же умный мальчик и мог сам догадаться.»       Норт была права. Саймон не был тупым и мог догадаться, что всё так обернется. Скорее, это было очевидно. Вот и причина того, почему они даже не дошли до конца. Кого может завести такое тело? Как там говорят люди? «Не вышел ни рожей, ни кожей.» Шанс того, что на него посмотрит кто-то наподобие Маркуса, был равен нулю с самого их первого знакомства. Но какая-то детская наивность пыталась сказать, что есть хоть мизерный шанс. Эта самая наивность и нанесла последний удар.       Дрожащие от холода пальцы прошлись по губам. Они же целовались. Не стоило тогда и пить, но кто бы смог устоять перед столь очаровательной харизмой любимого человека? Пытаясь сглотнуть вновь подступающие слёзы, Саймон резко прошёлся запястьем по рту, словно пытался стереть не только следы поцелуя, но и вообще весь прошедший вечер. Более того, завтра он наверняка услышит то, как Маркус будет хвастать тем, что он так просто развёл на секс какого-то школьного дурачка.       Всё тело онемело от холода, и кое-как поднявшись на ноги, Саймон начал стягивать с себя сырую одежду, молясь, чтобы он не заболел. Всё таки, неизбежное случилось. Он увидел очертания своей фигуры в зеркале, ведь глаза уже привыкли к темноте. Светлая кожа и слишком худой живот. Не удивительно, что его оттолкнули тогда за столом. Саймон бы сам себя оттолкнул. Омега аккуратно провёл руками вниз по бокам дрожащего живота, пытаясь согреться, после чего натянул старую футболку. В детстве мама говорила, что у него очень красивые глаза, которые переняли голубой цвет еще от бабушки. Но теперь, когда можно было взглянуть на ситуацию, Саймон понимал, какие они уродливые. Всё его лицо было уродливым.       Устало подтащив к себе сумку, блондин принялся ее разгребать, дабы нарыть телефон, который по утрам служил будильником. Расстегнув замок, Саймон низко вздохнул. Чёрный медведь, с тёмно-синей лентой на шее, вывалился на пол. Руки медленно подняли его и слёзы, которые омега кое-как сдерживал последние полчаса, хлынули вновь, падая на плюшевую шкурку. Саймон не просто плакал. Он сдавленно выл, прижимая к лицу улыбающегося медведя. И казалось, что даже этот комок плюша и ваты насмехался над ним.       Утром не стало легче. Сон смог сбросить разве что усталость, но не всю боль, которая давила изнутри. Все обычные действия были сделаны на автомате. Помылся, оделся и пропустил завтрак. Рубашка так и не высохла со вчерашнего дня, поэтому пришлось надевать поверх нее кофту, у которой была порвана пара ниток. Саймону начало казаться, что он дышит через раз, а одно его лёгкое куда-то исчезло. На зеркало, мимо которого нельзя было пройти, не посмотрев на него, было наброшено покрывало.

***

      Маркус понимал людей, которые с удивлением пялились на него. Обычно, он заходил в школу с девушкой под ручкой и счастливой улыбкой, а сегодня даже проигнорировал всех, кто с ним поздоровался, выискивая глазами Саймона, в надежде, что тот ничего с собой не сделал и пришёл на учёбу. И какого же было его облегчение, когда он увидел его светлые волосы, которые выделялись в толпе.  — Маркус, ты в порядке? У тебя синяки под глазами, — Джош был хорошим другом, но сейчас его забота слишком бесила. Было видно, что он хочет сказать что-то про их пари, но учтиво молчит, ведь видит, что состояние альфы совсем не то.  — Я в порядке. Просто не выспался, — в класс вошла Норт, которая кинула в их с Джошем сторону обиженный взгляд и села в другой стороне кабинета, поближе к девочкам. Глубоко в душе, Маркус понимал, что не стоило вчера на неё кричать. Всё-таки, она не виновата в том, что ревновала своего, уже бывшего, парня. Но и вываливать всё на бедного омегу ей было не нужно. И всё же, полная вина лежит только на нём самом.

***

 — Ну и? Как всё прошло?       Саймон не хотел есть. Его воротило от любого вида и запаха пищи, которую он видел. Однако, когда он пришёл в столовую, то взял себе салат из зелёного горошка, который лениво ковырял вилкой. И то, только за компанию. Коннор и Ричард переглянулись между собой, когда на их вопрос прозвучала тишина, но когда блондин понял, что обращались именно к нему, то медленно кивнул и сказал:  — Всё было прекрасно.  — Саймон, если бы у вас всё было прекрасно, то твоя шея выглядела бы вот так, — Ричард дёрнул ворот рубашки Коннора вниз, обнажая кожу и показывая еще большее количество засосов. Он усмехнулся, но заметил, что даже это не заставило улыбнуться угрюмого собеседника.  — Я тебе сейчас руку сломаю, — Коннор отодвинулся вправо, поправляя рубашку и пряча под ней отметины. — Кто-то просто завидует, ведь его «котик» перебрал и был совсем не в игривом настроении. Верно, Ричард?  — Не твое дело. Я сам с ним разберусь, — и вновь между братьями появилась угрожающая атмосфера, которая всегда выводила из себя, но в этот раз блондин тихо хмыкнул и уткнулся глазами в свой салат.  — Что он сделал, Саймон? — Ричард понизил голос и говорил не только шёпотом, но и более грубо. — Он распускал руки?  — Нет, всё нормально, честно, — омега закусил губу и почувствовал, как его сверлят два недоверчивых взгляда, как какого-то подопытного в больнице.  — Если что-то произошло, то тебе лучше сказать, — Коннор вытащил из кармана телефон и протянул его Саймону. — Перепиши номер Хэн… лейтенанта Андерсона, если у вас там случилось что-то страшное.  — Ничего не случилось. Мы погуляли, поели и поехали по домам. Вот и всё, — эти разговоры вновь нагнетали те мысли, которые сбивали дыхание и жгли горло изнутри.  — А, я понял, — Ричард уверенно щёлкнул пальцами, словно решил какую-то тяжёлую загадку. — Саймон, я, конечно, понимаю, что очень хотелось пойти дальше, но для тебя это слишком. Сексуальная жизнь не должна начинаться на первом свидании.       После того, как он это сказал, время словно замедлилось. Вилка, на которую была нанизана пара горошин, со звоном упала на тарелку, а блондин почувствовал, как глаза вновь начало покалывать от наступивших слёз. Увидев это, Коннор с силой ударил ладонью по затылку Ричарда.  — Ты можешь хоть раз не говорить то, что первое приходит тебе на ум, а слегка подумать своими мозгами? — братья вновь кинули в сторону друг друга хмурые взгляды, но вовремя спохватились, понимая, что сейчас за их столом сидит человек, у которого, без пяти минут, нервный срыв. — Саймон, мы не хотим на тебя давить. Ты не обязан нам говорить, но если ты поделишься, то тебе станет проще, и мы сможем помочь.       В этом не было смысла, но данный выход был самым полезным. Коннор всегда мог дать дельную мысль, а Ричард, пусть они и не были хорошими друзьями, готов поддержать. Поэтому, кое-как глотая слёзы, Саймон полушёпотом всё рассказал. И про парк, и про кафе, и про Норт. Он ждал осуждения с их стороны, но оба брата внимательно слушали, не перебивая и не выражая отчуждение. Из столовой уже начали уходить ученики, а они втроём всё сидели, пока Саймон не закончил свой рассказ. После этого в воздухе повисла пауза, которая длилась около пятнадцати секунд. Первым ее нарушил Ричард.  — Саймон. Просто скажи и я сломаю ему шею, — его глаза резко стали холодными, а пальцы сжались в кулаки. — Этот ублюдок слишком много о себе думает.  — Угомонись, — Коннор хоть и пытался выражать спокойствие, но было видно, что он сам не против первым кинуться в драку. И это не сулило ничего хорошего.  — Ребят, я ценю то, что вы хотите помочь, но не трогайте его, — Саймон удручённо вытер мокрые глаза и, набрав воздуха, попытался взять себя в руки. — Просто забудьте. Оставим, как есть.       Коннор и Ричард собрались возразить, но их тут же перебил звонок, который оповестил о начале уроков. Саймон взял свою сумку в руки и поднявшись из-за стола, пошёл на выход, отрезая этим самым их разговор, чтобы не продолжать тему.       Нервы немного улеглись и сердце перестало сжиматься. Он медленно шёл по коридору в сторону кабинета химии, пока из-за поворота на него кто-то не вылетел и не сбил с ног. Какое дежа вю, не правда ли?  — Саймон? Прости, — Кэра нависла над ним, прижав руки ко рту, понимая, как виновата. Омега даже был удивлён тому, как она быстро бегает, имея в животе 8-месячную девочку.  — Я в порядке, ты за собой следи, — Саймон поднялся на ноги и принялся отряхивать себя от грязи. — Куда так несешься? Если упадёшь на живот, то можешь ранить ребенка.  — Маркус! — она крикнула это так громко, что резануло уши. Не только от звука, но и от самого имени. Пока она не добавила: — Ему плохо. Я к медсестре.