Маркус никогда не жаловался на своё здоровье. Напротив, он был самым крепким парнем в своей школе и последний раз посещал медсестру три года назад, когда сломал нос на тренировке, случайно споткнувшись и неудачно упав. В основном, он всегда знал, что обладает хорошей физической формой и получить травму для него становилось всё тяжелее. Пусть курение потихоньку портило его, как ржавчина металл, но оно еще не смогло нанести серьезного вреда. И казалось, что его теперь не сможет взять ни одна беда, пока во время алгебры он не понял, что красные пятна на тетради — это его собственная кровь.
Это событие было настолько неожиданным, что альфа вникнул не сразу. Он медленно поднёс пальцы к носу и почувствовал на них тёплую жидкость, что тело невольно напряглось.
— Маркус? Боже, ты в порядке? — первым отреагировал учитель, который привлёк внимание остального класса. Все ребята удивлённо зашептались, ведь увидеть Маркуса с каким-то недугом было такой же редкостью, как увидеть солнечное затмение. И если на других учениках это было обычным делом, то альфа стал исключением.
— Я не знаю, — кровь не останавливалась, падая на листы тетради и пачкая их еще больше.
— Кто-нибудь может проводить его к медсестре? — учитель сам прекрасно понимал, что не обязательно приставлять еще одного человека, ведь школа — это не лабиринт. Идти к кабинету школьного врача — минуты две от силы. Но по правилам, если кто-то чувствует себя плохо, то он должен иметь рядом товарища, который сможет помочь дойти, если станет хуже.
— Я могу! — Кэра резко встала со стула, чем напугала всех девочек, которые сидели возле нее. — Маркус, пошли!
Учитель не успел даже и слова вставить, как девушка, пузо которой было больше, чем она сама, выскочила за дверь. Альфа удивлялся, что она до сих пор не ушла в декрет, но одновременно восхищался ею. Кэра состояла в клубе лёгкой атлетики, когда еще не носила под сердцем ребенка, поэтому, даже сейчас она могла сдать какую-нибудь стометровку на пятёрку.
Удерживая ладонь под носом, Маркус медленно встал со своего места и поплёлся за девушкой в коридор, но ее там уже не оказалось. Видимо, переполненная волнением, она ускакала вниз, даже не заметив, что альфа не рядом. Пришлось спускаться по лестнице одному, пытаясь понять, почему кровь не хотела останавливаться. Ничего не болело и не думало болеть, однако, было такое чувство, что он не ел уже неделю, хотя лишь пропустил сегодняшний завтрак.
Кэра стояла внизу лестницы, держась руками за живот и пялясь в одну точку, где находился коридор, ведущий в кабинет химии.
— Ты в порядке? — Маркус спустился к ней, но услышав его слова, девушка помотала головой и направилась вперед по главному холлу к медсестре. Складывалось ощущение, что она что-то недоговаривает, но лезть не в своё дело — признак дурного тона. Тем более, сейчас это волновало меньше всего.
— Простите, можно? — Кэра постучалась в дверь и приоткрыла ее, заглядывая внутрь. Она коротко кивнула и повернулась к Маркусу. — Заходи. Я буду в коридоре, если что-то нужно.
Всё же, альфа завидовал ей. Они с Кэрой — ровесники, однако, ее материнский инстинкт не переставал удивлять. Она была мягкой с каждым и в школе не было людей, которые плохо о ней думали. Девушка всегда относилась с сопереживанием ко всем, кто чувствовал себя больным и это делало ее похожей на некого ангела этого места.
— Маркус? Надо же, — Роуз восседала за своим столом, заполняя какие-то бумаги. Она улыбнулась, увидев вошедшего к ней парня, но заметив кровь под его носом, тут же подскочила и провела его к кушетке. Он попытался рефлекторно закинуть голову назад, но она не позволила это сделать. — Не делай так! Иначе, тебя может вырвать.
Она вытащила из шкафчика небольшую салфетку и намочила ее холодной водой под краном, после чего приказала Маркусу наклонить голову вперед и прижать подбородок к груди, приложив мокрую ткань к его носу.
— Посиди так три минуты, пока кровь не остановится, — Роуз села на стул рядом и принялась натягивать на руки резиновые перчатки.
— Вы помните моё имя? — говорить с зажатым носом было непривычно и голос казался слишком карикатурным, что аж хотелось фыркнуть от смеха.
— Конечно, помню. Ты самый здоровый и одновременно самый проблемный мальчик, который у меня был. Знаешь, как я перепугалась, когда увидела твой нос три года назад? До сих пор бросает в дрожь, — она подошла к своему столу и взяла оттуда градусник, маленький фонарик и железную ложку для проверки горла.
Маркус хотел было закатить глаза, всё же у него просто пошла кровь из носа, а пеклись о нём так, словно у него начали кровоточить еще и глаза с ушами, но потом вспомнил, что его претензии здесь неуместны и медсестра просто выполняет свою работу. Ей за это деньги платят.
— Перестала? — Роуз глянула на часы и пододвинувшись к парню поближе, протянула руку.
— Да, — Маркус отдал ей салфетку и та полетела в мусорное ведро, стоящее рядом. Женщина начала осмотр, сперва померив альфе температуру, которая показывала статичные 36'7, после чего проверила его горло и оттянув нижнее веко, начала светить фонариком в глаз. Последней процедурой стало измерение давления. Глянув на показатели тонометра, Роуз нахмурилась, после чего спросила:
— Сколько ночей ты уже не спишь? — она взяла Маркуса за щёки и начала внимательно осматривать его лицо.
— У меня всё хорошо со сном. Разве что вчера поздновато лёг, — было видно, что медсестра не до конца верит, словно ей говорит такое каждый второй больной, сидящей здесь.
— У тебя ужасное давление, дорогой. Все признаки Кахексии, — она угрюмо хмыкнула, когда Маркус непонимающе посмотрел на нее. — Истощение организма. Ты хорошо ешь?
— Неплохо. Вроде как, — от взгляда Роуз становилось неловко, словно она пыталась превратить его в камень.
— Ты себя видел? Ладно, иди сегодня домой. Поешь и ляг спать. Никаких физических нагрузок, если не хочешь, чтобы тебе стало хуже. И да, никаких сигарет, — она сжала губы и сделала осуждающее выражение лица. — Да, а ты думал я не замечу их запах?
Пришлось послушаться ее и вернувшись обратно в кабинет за сумкой, отпроситься домой. Пока они шли назад, Кэра не переставала заваливать вопросами, желая узнать самочувствие ее одноклассника. Маркус мог поклясться, что на перемене на нее все набросятся точно с такими же расспросами, собираясь выяснить, что же случилось с капитаном бейсбольной команды.
Приехав домой, альфа медленно открыл дверь и зашёл внутрь. Он чувствовал себя отвратительно. Ни есть, ни спать не хотелось, но и идти куда-то тоже. Чувство вины перед Саймоном сдавливало горло и сердце, что делало ситуацию еще более мерзкой.
— Уже вернулся? — этот голос заставил Маркуса нервно выдохнуть. Говорить с отцом сейчас совершенно не было желания. Не потому, что он мешал, а потому, что меньшее, что сейчас ему было нужно — это переживания сына.
— Отпустила медсестра, — эти слова были сказаны настолько сухо, что хотелось самому себе дать подзатыльник. Если уж сам виноват, то зачем делать плохо окружающим его людям? — Прости, я не в настроении сейчас.
— Ааа, понимаю, — Карл Манфред протянул эти слова таким же спокойным голосом, что и раньше. — Проблемы в отношениях?
— Как ты узнал? — Маркус услышал, как отец усмехнулся, довольный тем, что попал в точку. Усевшись за стол, он потянулся к газете и принялся листать ее, попутно продолжая говорить:
— Маркус, я знаю тебя, как облупленного. Думаешь, я не могу понять, что с тобой происходит? — Карл поднял глаза на сына и подмигнул ему, поведя плечами. — Ну и? Какие проблемы со второй половинкой?
— Ну, Норт на меня обиделась и… — парень не смог договорить, ведь заметил, как его отец театрально закатил глаза, отложив газету и ударив пальцами о стол. Всё таки, за такое ребячество его любили еще больше. Карл был немолод, но выглядел, как бывший рок-гитарист и татуировки на обеих руках лишь закрепляли данный образ.
— Ты, видимо, меня плохо расслышал? Я же сказал, что прекрасно тебя знаю. Норт — хорошая девушка, которая имеет стойкий темперамент и резвый характер, за что я ее очень люблю и ты сам это понимаешь, — после этих слов, мужчина наклонился вперед и добавил, не переставая прожигать Маркуса глазами. — Но я говорю не о ней. Вы не раз ссорились и мирились, но еще никогда ты не выглядел настолько подавленным. Ну и? Как его или ее имя?
Парень сжал губы и в который раз убедился, что его отец был проницательнее всех людей, которых он знал. Он рисовал не только шедевры современного искусства, но и умел разбирать окружающих на части, как какой-то пазл. Именно поэтому он ни разу не сгорел на сделках, когда продавал свои картины, ведь сразу знал, чем обернется его махинация.
— Саймон, — это слово было сказано таким низким голосом, что становилось противно от самого себя. Маркус не имеет права даже называть имя того омеги, после всего, что он сделал.
— Саймон, значит? Красивое имя, — Карл довольно потянулся, разминая руки и не торопясь продолжать диалог. — Дай угадаю. Он застенчивый, постоянно чувствует себя не в своей тарелке, добрый, временами любознательный и очень скромный.
— Как? — глаза Маркуса округлились. Он не раз видел, как ловко его отец может кого-то описать, но сейчас он говорил о человеке, которого даже в глаза не видел. — Как ты узнал?
— Да потому что он полная твоя противоположность, — хитрая улыбка на лице мужчины пробирала до костей. Это было не столько жутко, сколько поразительно, но всё же. — Наверное, это у нас семейное. Твоя мать была такой же.
— Я не понимаю, — разговоры о матери у них всегда заходили редко. Маркус знал, что эта тема делает отцу больно, но именно сейчас на его лице цвела улыбка, а в глазах залегли морщинки.
— Знаешь, двадцать лет назад я сам не понимал. Был совсем молод и считал, что любовь — это придуманное явление. Мои картины еще совсем не продавались и я только самосовершенствовался, — стоять на ногах стало неудобно и Маркус опустился на стоящий рядом диван. Этот разговор вызывал неподдельный интерес. — Мне пришлось много ездить по штатам, пока я не встретил ее.
Карл хихикнул, словно влюблённая девочка и в его глазах заплясали огоньки.
— Маргарита выступала на сценах в барах. Ну, пела популярные на тот период песни. Мне пришлось заехать тогда в одно из подобных заведений, чтобы переждать жару. И знаешь что? Она упала прямо на меня, — Манфред рассмеялся так громко, что казалось, будто он прямо сейчас переживает те самые моменты, которые дарят ему нескончаемое удовольствие. — Просто «шмяк». Споткнулась о провод на сцене и полетела на меня. Благо, я смог подхватить ее. Маргарита не переставала извиняться, чувствуя себя слишком виноватой. А я что? Смотрел на нее и с каждой секундой понимал, что она — моя судьба. Мысли переставали слушаться и появлялось желание защитить и уберечь. Тогда я сказал, что прощу ее, если она сходит со мной на свидание.
— А она что? — Маркус слушал эту историю с придыханием, понимая, как знакома ему подобная сцена.
— А она? Надела своё лучшее платье и разрешила нарисовать ее портрет. Я был еще тем заносчивым ублюдком. Но она совсем другая. Спокойная, тихая и милая, из-за чего между нами был резкий контраст.
Карл кивнул на стену, где красовалась картина прекрасной мулатки, которая была облачена в чёрное платье. По сравнению с современными картинами отца, эта выглядела не такой прорисованной и слишком затёртой, но он любил ее больше всех. Маркус понимал, что больше похож на мать, чем на отца, но никогда не говорил это никому. Его еле заметные веснушки тоже пошли из-за ее генов, но никто их не видел. Никто, кроме Саймона.
— Знаешь, любовь всегда кажется чем-то неопределённым, пока ты не вдумаешься. И я уверен, что ты не ошибёшься, — Карл встал со стула и почесав плечо, направился в мастерскую. Маркус хотел было задать последний вопрос, но ответ на него последовал быстрее, чем он успел сказать первые слова. — И да. Последствия нельзя изменить и если ты плохо поступил, то это исключительно твоя вина. Но знаешь, я не говорил, что их нельзя попытаться исправить.
Мужчина устало потянулся и в своей обычной манере вышел из комнаты, оставляя сына сидеть на всё том же диване. Маркус пытался собрать воедино все кусочки, которые просто не хотели складываться вместе. Они разлетались из картины прошлого всю его дорогу, пока он медленно поднимался наверх к себе в комнату и мучительно валялся на кровати.
Любовь с первого взгляда? Их с Саймоном случай был не таким. Первая встреча была самой обычной: а именно вчера утром. Омега робко поздоровался и не вызвал никаких острых эмоций, кроме смешка в свою сторону и саркастичной фразы, которая и начала все романтические чувства. Здесь не было ошибки.
Прошедшая ночь брала своё. Все же организм не смог выспаться за пять часов и пусть Маркус чувствовал себя весьма бодрым, он быстро ощутил слабость, когда тело коснулось мягкой кровати. Даже не думая о том, что рубашка может помяться, он медленно прикрыл веки, наслаждаясь чувством лёгкости, которая наступила так нескоро, после долгой самокритики. И вот, когда сон уже распахнул свои ласковые объятия, перед глазами возникла картина.
***
Седьмой класс. Маркус только перевёлся в эту школу из-за проблем с прошлой. Драка с одним из одноклассников была слишком ужасной. В результате, обоих отчислили и пришлось переводиться. Именно тогда он познакомился с Кэрой.
— Ты играешь в бейсбол? Знаешь, у нас здесь с этим проблемы, — девушка была подтянутой и стройной, ведь еще даже не встречалась с Лютером. С ней было легко общаться и это помогало влиться в новый коллектив. — В этом году мы даже в отбор на национальные не прошли.
Маркус любил бейсбол. Бить битой он умел хорошо, что и послужило причиной его исключения. Он не собирался поднимать команду на новый уровень, но сам знал, что обладал потенциалом, который быстро заметили. Его тут же втянули и заставили ходить на тренировки, хотя в этом не было никакой необходимости.
В тот день тренировку пришлось перенести на целый час из-за проблем у тренера, в чью машину кто-то въехал на парковке и всё что оставил на месте преступления — записку с надписью «Прастите». Над ошибкой в слове они все еще не раз смеялись. Более того, Маркусу пришлось помогать в кабинете, ибо разгребать весь мусор из шкафов девочкам было тяжело. Он кое-как закончил с делами и пулей вылетел на улицу, пытаясь не опоздать. По причине того, что их команда не выиграла почти ни одного серьезного турнира, их стадион не имел серьёзной защиты. И это сказалось. Парни, которые тренировались, со всей силы вдуплили по мячу и тот перелетел через ограждение. И какого было тогда Маркусу, когда он увидел, что мячик летит не просто куда-то, непонятно куда, а в медленно идущего блондина. Ускорив шаг, альфа пытался криком предупредить паренька об опасности, но тот слишком поздно отреагировал. Всё произошло настолько быстро, что сам Маркус не понял, как это случилось. Он успел оттолкнуть легкое тельце с траектории мячика, который пролетел настолько близко, что можно было почувствовать ветерок, после чего успел схватить тонкое запястье и дёрнуть в свою сторону.
— Совсем придурки? Смотрите, куда отбиваете! — альфа прокричал это двум парням, которые виновато выглядывали через заборчик, понимая, что могли отправить человека в больницу. — Всё в порядке? Тебя не задело? Нигде не болит?
Голубые глаза скользнули по лицу Маркуса и ему стало не по себе. Омега, которого он всё еще держал, выглядел настолько растерянным, что появилось несвойственное желание прижать его к себе и утешить. Сердце забилось быстрее.
— Я в норме, — это прозвучало настолько тихо, что хотелось переспросить, но альфа не стал, думая, что тогда его совсем за идиота примут, а отпускать чужую руку не хотелось. Нужно было что-то делать, иначе ситуация могла показаться странной.
— Меня, если что, Маркус зовут. А тебя?
Омега неуверенно потупил глаза и закусил губу, словно думая, стоит ли отвечать на этот вопрос. Но видимо решив, что невежливо молчать, он широко улыбнулся и сказал:
— Саймон! Я — Саймон!
***
— Саймон? — Маркус лежал на кровати, пялясь в потолок и чувствуя, как по его вискам стекает пот. Он медленно сглотнул и полушепотом повторил то, что уже, казалось, давно забыл. — «Красивое имя для красивой омеги.»
Горло резко сжали невидимые железные тиски, и вскочив на ноги, альфа неровно выдохнул. Это была не случайность. Этo была судьба, и он больше не мог позволить любимому человеку страдать. Поэтому завтра нужно было всё исправить, даже если на это потребуется целый день. Да хоть целая вечность. Маркус был готов.
