Гостевые покои в Менегроте
– Просыпайся, братец, сколько можно спать! – М-м-м,… – Амбарусса с трудом разлепил веки, будто вынырнул из глубокого омута на поверхность освещенного ярким солнцем озера. По стене метались тени от поредевшей листвы, а на краю кровати сидел Макалаурэ и тряс его за плечо. – Твой Эглатон отказался тебя будить, заявил, что браннон Амрас рассердится. Да, действительно, добравшись вчера до постели, он бурчал, что тому, кто не даст ему завтра как следует выспаться, лучше бы сразу отправляться к дракону в пасть. Видимо, угрозы звучали для оруженосца очень убедительно. Сев на кровати, Амбарусса помотал головой и с удивлением оглядел брата. Тот и всегда умел одеться, а тут – в синей тунике с тонкой строчкой вышивки и с парой серебряных заколок в небрежно прибранных волосах – казалось, второй сын принца Феанаро отправляется на прогулку с друзьями на городскую площадь у дворца Финвэ. – Ты, я вижу, нарядился – разве мы встречаемся с королем? – Нет, от него пока ничего не слышно. Но сегодня Манпада – шествие скота, возвращающегося с летних пастбищ. Менегротцы соберутся смотреть его - думаю, послам Дома Феанаро будет уместно присутствовать. Так что поднимайся, надо еще успеть позавтракать. Пока Амбарусса одевался и наскоро перекусывал, Макалаурэ описывал обычай дориатских пастухов украшать животных лентами, прогонять их по извилистой дороге, ведущей вокруг холма, и угощать зрителей свежим сыром. Поглядеть придут все сановники – отличный случай встретиться с теми, с кем не столкнулся в подземном дворце. – Так что, надень свой узорный пояс, а кроме того, я сам тебя причешу. – Полно, Кано, к чему все это? Кого я тут должен изображать перед этими синдар? – Лорда Старшего Дома народа нолдор, – неожиданно серьезно отозвался брат. – У тебя красивые волосы, и мне надоело, что ты обращаешься с ними как подросток сорока лет от роду. Пять веков не носить ничего кроме косы в три пряди – как тебе самому не наскучило! Зачем ты их прячешь, чего боишься? Пора с этим заканчивать. Он усадил младшего на стул, принес из своей комнаты шкатулку с разными мелочами, вытащил гребень и принялся за дело. – Ну, вот, готово. Посмотрись в зеркало. Цвет своих волос Амбарусса всегда считал невыразительным – то ли дело костер, полыхающий на голове у Майтимо. Однако, норовистая медная река, растекшаяся по его плечам, под умелыми пальцами Макалаурэ заиграла на осеннем солнце, смиренная серебряным обручем, витой расшитой лентой, подсвеченная ограненными кристаллами горного хрусталя. Это было так странно – будто кто-то другой глядел из-за тонкой грани стекла. Непривычный, загадочный… Старший удовлетворенно оглядел его: – Хмм, а мой братишка, оказывается, очень хорош собой, как это мы не замечали? Давно следовало тобой заняться. Идем, браннон Амрас, пора.***
Скамьи были расставлены на склоне холма в четыре ряда вдоль дороги. Амбарусса прикидывал, сколько сил и камня ушло на то, чтоб так отлично замостить ее – даже по осеннему времени не было грязи. Наугрим, наверное, взяли за работу немалую цену – он попытался представить себе, как торговались кряжистые бородачи с жадным Тинголом, как тот морщил нос, стараясь найти изъяны, чтобы заплатить поменьше. Надо, впрочем, признаться, что сам младший Феанарион выговорить хорошую цену за привозимые им в Таргелион на обмен ореховое масло, скот, ткани и кожу совершенно не умел. Хорошо, что все переговоры с посланными из Белегоста брал на себя Карнистиро. Амбарусса чуть поднялся по склону и огляделся. Шумную толпу он не любил, так что оставил Макалаурэ беседовать с веселой компанией синдар, а сам подозвал Эглатона. – Найди Нуменсуро, он должен быть на поляне, – шепнул он оруженосцу. – Скажи ему, чтобы послал кого-нибудь посмотреть вторую восточную дорогу – ту, что тополями обсажена. По ней погонят овец, там тоже будут гости, а значит, и нас не могут не пустить. Я же хочу выбраться на верхнюю площадку осмотреться – приходи туда. Юный эльда бросился исполнять поручение, а он, отыскав каменистую тропинку, двинулся вверх, к купе облетевших деревьев. Холодное осеннее солнце сияло на чистом, без единого облачка небе – синдар уверяют, что на Манпаду всегда хорошая погода, даже в самые дождливые годы. Широкий луг у подножья холма был подтоплен после ливней последних дней, но дороги шли по насыпям и терялись из виду среди кустарника и мелкого подлеска. – Мама, мы отсюда ничего не увидим! Пойдем поближе! – раздались звонкие голоса. Двое белокурых мальчишек тянули за руки нарядную эллет, вышедшую из незамеченной им дверцы между двумя скалами чуть выше по склону. – Моя королева, для вас подготовлено хорошее место у поворота, вон те скамьи, покрытые синим, – почтительно обратился к ней один из сопровождающих. Семья Диора? Ему не было до них дела. А вот щель, из которой они появились… Пытаясь разглядеть этот новый выход из пещерного дворца, понять, куда он может вести и как охраняется, Амбарусса сделал несколько шагов вверх по тропе, как вдруг остановился. У него даже шею защекотало – в затылок упирался чей-то взгляд. Он их давно научился различать, эти взгляды - каждый зверь смотрит по-своему. Зайца не спутаешь с рысью, оленя – с кабаном или медведем. А этот… Нет, это не хищник. Когда смотрит хищник, рука сама тянется к оружию, а тут… тут хотелось взять палку и ощупать перед собой дорогу, как на болоте. Он даже бросил взгляд под ноги – нет, всего лишь каменные ступени. Сделав вид, что ищет что-то оброненное, эльф осторожно обернулся – в нескольких десятках шагов королева Нимлот смеялась шалостям юных принцев, окруженная улыбающимися придворными. Чуть дальше начальник королевской стражи отдавал какие-то распоряжения. Все были заняты своими разговорами. Кто пренебрегает тонким шепотом мира, что достигает разума помимо слуха, тот недолго будет гулять по лесам Эндорэ. Предупреждение было явственным, но дверь, из которой вышла королева… Что за ней? Может быть, она ведет в покои Диора и его семьи? Когда… нет, если… Если они придут брать дворец штурмом, то прямой ход, да и любой лишний вход в дворец… Что бы там ни было, и через болота есть тропы. Не торопясь, с рассеянным видом зеваки, вышедшего посмотреть на зрелище, Амбарусса поднялся по неровным ступенькам и легонько толкнул деревянную створку. Коридор уходил крутой дугой направо, гладкие стены были лишены украшений, лишь маленькие огоньки масляных светильников указывали путь. Боковые ходы ветвились, соединялись, попадались запертые двери, пустые комнаты, непонятные ниши. Вот, например, эта – в ней деревянная скамья – но кому придет в голову сидеть тут, уткнувшись носом в стену? Эльда опустился на рассохшуюся доску, прикрыл глаза и постарался восстановить в памяти запутанные переходы. Все ли он хорошо запомнил? – Ну, сколько еще? Он чуть не подпрыгнул от неожиданности – голос прозвучал прямо над ухом. Оглянулся – но в коридоре было пусто. Ответом спрашивающему был явственный зевок. – Еще левую половину обойти, а там уж скоро и сменят… Тихий шорох шагов. Кто говорит? Где они?.. Разобрав в чем дело, Амбарусса едва не рассмеялся вслух. Ай да Подгорный Народ! Да этот дворец – весь сплошное ухо. Вот, значит, чем жили во времена Тингола и Мелиан – подслушать, подглядеть, донести, даже на саму принцессу. А, впрочем, может, и сейчас не поменялось. Но какое ему дело – все эти завесы, слуховые трубы – не спасут от клинков сынов Феанаро. Пора идти дальше. Галерея, на которую вывел коридор, окружала красивый большой зал со скамьями по стенам, резными колоннами и широкой лестницей. Пустынность помещений не удивляла – конечно, все смотрят Манпаду. Несколько великолепно отделанных дверей – заперты ли они? Однако едва он шагнул к одной из них, в спину уткнулось острие меча: – Стоять! – В чем дело?! – возмутился он. Впрочем, он прекрасно понимал, в чем. Их было трое, в одежде дворцовой стражи. – Не считай нас глупцами, голда. Думаешь, раз приехал с посольством, можешь шнырять по всему дворцу и разнюхивать? – Да как ты смеешь! А ну, убери руки, – он попытался высвободиться из цепкого хвата. – Но-но, потише! Здесь тебе не беззащитные телери. Посидишь в подвале – поймешь, как следует себя вести в гостях. – Посла Дома Феанора в темницу? – фыркнул Амбарусса. – Объясняться будешь с лордом Маэдросом. Хотя нет, какие объяснения – он снесет ваш Менегрот, не спрашивая. – Брось угрозы, тебе это не поможет. Иди, пошевеливайся, ну! – клинок проткнул ткань и уперся под ребра чувствительней. – Что тут происходит?! – обернувшись, Феанарион обнаружил, что они в зале уже далеко не одни – из разных коридоров на звук голосов сбежалось не меньше десятка эльфов. По галерее широкими шагами спешил Виньясир. – Он пытался пробраться в королевские покои! Значит, это вход к королю? Странно, что стражей не было у дверей… – Это так принято в Менегроте – подстерегать гостей, ходящих по дворцу и бросаться на них сзади? – язвительно прищурился Амбарусса. – Он выбрал время, когда все на празднике, а король один, – не унимался стражник. – Едва остановили. – И смертью всем грозил, – добавил его товарищ. По залу прокатился гул возмущения: – Они же мстить поклялись... сами сказали… король в опасности… братоубийцы… – Что за вздор! – рассердился сын Феанора. – Скользкий твой язык, а слова наизнанку вывернуты! Он оглядывал собравшихся – неужели все эти эльдар действительно полагают, что он собирался тайно убить Диора? Да если б хотел, делал бы это совсем не так – в одиночку, вооруженный лишь стилетом. У него что, верных нет? И вообще, глупость, они приехали на переговоры, зачем же… – Послушай, Виньясир, – голос Хаэрона, появившегося как бы ниоткуда, был мягок и негромок, но превратил все остальные речи в легкое шелестение. – Лорд Амрас – посол, и в чем бы он ни подозревался, мы обращаемся с ним сообразно его положению. Нам не нужны сложности с голодрим. Я провожу его на поляну к остальным гостям. По знаку начальника стражи, охранники отступили на шаг, и Амбарусса оглянувшись еще раз на узорные двери, вышел вслед за королевским Советником. *** Праздник был в самом разгаре. Каждое стадо было украшено по-своему. Вот это, например, – синими лентами, они красиво оттеняют светло-бежевую окраску животных. А на шее у каждой коровы – колокольчик, так что вся долина полна мелодичным перезвоном. И, конечно, – песня, у каждого пастуха своя, она словно строчка вышивки по шелковой ткани, лунная дорожка на мелкой ряби озера. – Я оставлю тебя здесь, лорд Амрас. Надеюсь, тебе больше ничто не помешает насладиться праздником… Ответив должным образом на церемонный кивок Хаэрона, Амбарусса огляделся. Советник короля вывел его совсем из другого выхода – здесь уютные солнечные полянки перемежались с тенью, которой гости старались избегать, с наслаждением ловя нежаркие осенние лучи. Поотдаль от столов с угощением он разглядел знакомую фигуру с темно-русыми косами. – В Менегроте, похоже, все принимают участие в празднике, – улыбнулся он дочери начальника стражи после приветствия. – А для меня он очень непривычен. В Эстоладе скот постоянно перегоняют с места на место, даже зимой. – И у нас он появился лишь тогда, когда в Белерианд пришел Моргот, и холода стали суровы. Тогда королева Мелиан провела Грань Завесы, и многие животные пришли к Менегроту, ища защиты. Теперь это лишь стада, а в то время – кто только не шел – олени, зайцы, барсуки – ой, сколько разных… Они еще не умели жить в снегу, боялись. Мы их учили и успокаивали. Хотя и для нас то время было тяжелым, очень… Битва у Амон Эреб – я тогда лишилась матери… – В тот же год погиб и мой отец, – ответил Амбарусса. «…и брат…», – но этих слов за пять веков ни разу от него никто не слышал – не услышит и теперь. Они оба замолчали, наблюдая за игрой солнца и теней от трепещущих листьев рябины. Наконец, Норгаладис улыбнулась: – Зато adar* после этого стал учить меня владеть мечом – сказал, что его дочь должна уметь защищаться. А искусство стрельбы из лука я с детства перенимала у мамы. – О-о-о! – удивился эльда. – Я вижу, в рассказах, которые я слышал о дориатских девах, было слишком много упущений. Ваши певцы и сказители не отдают вам должного. Так я говорю с воительницей? – Нет-нет, меня никогда не взяли бы в войско, да мне и не нужно. Я больше люблю бродить среди леса, скал и камней, слушать, говорить с ними. Камень может поведать чудное. Они другие… – Лес я тоже люблю, но камни… Что ты находишь в них? – Стойкость и мудрость. Древность, какую не видали эльдар. Они помнят, как творилась Арда, мы для них – что мотыльки, мельтешащие в луче солнца – даже Перворожденные. И они всегда требуют завершения – каждого шага, прежде чем приоткрыть завесу над следующим. – Удивительно, – покачал головой Амбарусса. – Синдэ учит меня, нолдо и сына Феанора, науке о камнях! Норгаладис рассмеялась: – Так же и мне странно, что голда учит меня чарам воды! А ведь я знала саму королеву Мелиан… – Значит, ты не пошутила, что хочешь этому учиться? Правда? – почему-то ему важен был ответ. – Правда. Сегодня я… О! – она внезапно вскинула голову. – Твой брат, похоже, потерял тебя и беспокоится. Из-за гребня вынырнул, озираясь, Макалаурэ с обоими оруженосцами. Углядев своего лорда, Эглатон кинулся бегом по склону. Пора было идти, но Амбарусса все стоял и стоял на месте, глядя в изумрудные глаза. – Значит, сегодня, – улыбнулся он. *adar – отец (синдарин)