И вспыхнет пламя

      На Пиррию давно опустилась ночь. Небо, словно изнанка крыла ночного дракона, была темной, со звёздами, которые равнодушно наблюдали за земными тягостями драконов. Ветер гулял, выл, сукилил в горах, где жили небесные драконы.       Наверное, почти все племя спало, за исключением стражей. Но кое-где во дворце ещё виднелись огоньки, как на ведьменом болоте.       Аметист не спала всю ночь, не отрывая взгляда янтарных глаз от яйца. Дракончик должен был вылупиться в эту звёздную ночь. По темно-алой скорлупе бегали трещины, алые всплохи отражались в тусклом свете, когда дракончик пытался раскрыть крылья.       Аметист до дрожи в когтях ждала свое потомство. Целый год, она просидела рядом с яйцом, отгоняя всех от своего будущего потомства, изредка позволяя отцу дракончика посмотреть на яйцо. Целый год дракониха сидела во дворце. Целый год она не воевала за принцессу Огонь. Целый год она не пересекалась с Пурпур, но последнее даже к лучшему.       Но последнее даже к лучшему. Пурпур славилась своими жестокостью и безумием, хотя считалась самой могущественной и сильной королевой в истории. Кто знает, что королева могла сделать с ее яйцом? Разбила бы ради забавы? Забрала себе?       Аметист даже думать об этом не хотела, поэтому, когда отложила свое единственное яйцо, поправилась стражницей в Гнездо, где были яйца приближенных в королеве. Пурпур согласилась.       Так и прошел год для небесной драконихи в ожидании своей дочери или сыночка. И вот, сегодня эта ночь.       В гнезде, где вылупляются дракончики приближённых к королеве, было тихо, свет одинокого факела мерно освещал пространство.       Аметист сидела над яйцом, прикрыв его крыльями и обвив мощным хвостом. При каждом подозрительном звуке дракониха поднимала голову и скалилась, готовая драться за своего дракончика. Но как только «опасность» проходила, Аметист снова смотрела на своё яйцо, с нежностью и любовью.       Скрежет когтей по полу, робкий кашель. Аметист обернулась с оскаленной мордой, но облегчённо выдыхнула. Всего лишь Коршун.       Коршун был отцом дракончика. Молодой небесный, который был прекрасным бойцом, а его родители потомственными военачальниками. Ярко-рыжая чешуя, несколько шрамов на брюхе и хвосте, карие глаза. Целеустремленный и умный, Коршун был завидным женихом, но почему-то обратил внимание именно на нее, на Аметист.       Сама Аметист была потомственными стражником дворца, тоже хорошо показала себя в битвах. Ярко-алая чешуя с рыжими пятнами и на единого шрама, что говорило, о том что Аметист прекрасный воин. Небесная славилась дерзостью и наглостью, умом и проницательностью.       Интересно, а их дракончик каким будет? Таким же храбрым, как отец или умным и хитрым, как мать. В любом случае, Аметист и Коршун его очень ждали.       — Ну, как, он уже появился? — Коршун осторожно сел рядом, стараясь не шуметь. Его карие глаза цепко разглядывали яйцо, потом обернулись на Аметист, — Кажется, уже пора!       — Нет ещё, но готовится, — Аметист с нежностью посмотрела на яйцо, — Он будет чудесным! И замечательным! Самым лучшим! — Дракониха взмахнула крыльями, но тут же прижала их к себе, радуясь, что не задела яйцо.       Тук-тук-тук. Яйцо качнулось из стороны в сторону, трещинки поползли змеями по его поверхности.       Аметист затаила дыхание. Сейчас на это свет появится ее потомство, ее дракончик! Ещё совсем немного. Дракониха обернулась на Коршуна. Дракон тоже затаил дыхание и, не отрываясь, смотрел на яйцо.       Тук-тук-тук. Звук становится громче, алые всплохи все больше и больше. Скорлупа наверху треснула и отлетела, а за края, цепляясь черными коготками и помогая себе крыльями, появилась аккуратная головка.       Сердце Аметист ударилось об грудную клетку, каждая чешуйка на ее теле была готова вопить от радости. Вот, ее дракончик! Он вылупился! Он жив!       Когти драконихи осторожно взяли дракончика в нежные, но сильные лапы и повернули к свету. Коршун смотрел на мать и детёныша, нетерпеливо дёргая хвостом. Видимо, отцу не терпелось подержать дочь на лапах.       Дракончик оказался девочкой. Темно-алая, словно кровь из артерии, чешуя ярко блестит в свете факелов, отливая медью. Спиной гребень, коготки и изящные длинные рожки были черного цвета, словно обсидиан. А глаза тёмно-карие, почти черные.       «Какая она замечательная!» — подумала Аметист и прижала дочь к себе.       — Как мы ее назовем? — Коршун тоже с лаской и любовью смотрит на дочь.       Аметист слегка нахмурилась. Почему-то, за весь год, она так и не придумала имя для будущего потомства. Небесная посмотрела на дочь, которая молча смотрела на родителей, смешно нахмурив мордочку. Ее чешуя, даже в полумраке, сверкала медью, как раскалённое солнце.       Кажется, Аметист знает как ее назвать. Да, это имя, ей определенно пойдет.       — Ее будут звать Жаровней.       Дракончик, будто бы осознав, что это про нее, издал тихий, но радостный клич.