Смер-р-ртельный номер!

Самка своё обещание сдержала - и не спроста, ведь оно было уже прописано в программу выступления. Возвращаясь с антракта и рассаживаясь, зрители уже вздрагивали от предвкушения и неопределённой смеси тревожащих чувств, когда они видели освещённые одиноким пятном света стульчик и свисающую с потолка верёвку. После антракта Нибиру действительно переоделась и прихорошилась, а вот Норим, казалось, стал ещё потрёпаннее - не только рубашка помятая, но и грива взлохмоченная. Дракон сел на стул, закинув ногу на ногу и отставив хвост, выжидательно наблюдая за помощницей, что должна была связать его лапу и закрепить петлю безопасными для здоровья узлами. Но та вдруг прищурилась, глядя на него, и качнула кисточкой хвоста, а потом обернулась ко зрителям: - Уважаемые, во время антракта вы, конечно же, сплетничали в буфете о всяких потайных люках и фальшивых замках, так что МЫ решили предоставить ВАМ честь проконтролировать наш номер, полностью отдать под контроль! Никаких уловок, никаких подсадных, только чистое волшебство! Есть ли среди присутствующих господа из полиции, можно ли у вас одолжить наручники на несколько минут? Дракон издал какой-то пищащий звук, потонувший в общем восторге. По счастью, наручники нашлись - и сразу несколько пар, так что никто не сомневался, что подсадных лиц среди полицейских не было. - Расслабься, всё ради зрителя, - предупредила самочка. Мягко обхватив парня за запястье, она развернула его спиной к себе и грудью ко зрителям, чувствуя его волнение и дрожь. - Как патетично... - шепнула ему Нибиру в ухо, заводя его лапы за спину и скрепляя над его ладонями браслеты на короткой цепочке, - у тебя всё равно в рукаве отмычка. Норим сглотнул, но успокоился, хотя кончик его хвоста по-прежнему часто постукивал шипом по доскам сцены. С сцепленными лапами, конечно, сложно высвобождаться, потребуется какое-то время, и придётся применить актёрский талант, чтобы хорошо изобразить... Или не придётся. - Надеюсь, моряки среди посетителей тоже имеются? - напоследок погладив пальцы Норима своими, звёздная отошла от него к краю сцены. - Сумеете сотворить нам качественную петлю для переноски хрупких грузов? Чтобы хорошо и крепко держала, но не сломала никому шею? Влезть на сцену к такой самке желал уже каждый зритель репродуктивного возраста. Молодой и с виду крепкий человек удостоился этой чести и под взбудораженные подбадривания толпы смог убедиться, что всё происходит по-настоящему: фокусник прижимал уши и нервно сжимал и разжимал пальцы. Всё шло совсем не по плану, но Нибиру было уже не остановить! - Идём, милый... - говорила ему Нибиру тихо, но уже не шёпотом, подводя его ко стулу вопреки слабовольным упиранием. - Ты ведь всегда мечтал испытать это по-настоящему. - Не очень... - прохрипел Норим севшим голосом из-за пересохшего горла. Нибиру облизнулась и посадила дракона на стул, в край сиденья которого Норим тут же вцепился когтями, как в действительно последнюю соломинку. - В самом деле, Ни! Этого в программе не было! - прорычал он в отчаянной и сумасбродной попытке заставить эту стерву передумать. Но та прыснула от смеха вместе с загоготавшим залом, воспринявшим отчаянный крик за удачную шутку: - Дети, никто не хочет пощекотать дракончика? - Не-е-ет! Не приучай детей к профессии палача! - взмолился дракон, наблюдая за тем, как самка наматывает верёвку на локоть и примеряется к потолку, выбирая место, куда бы подцепить партнёра. - Смертельный номер, - подмигнула она ему. - Но ты сам говорил, что шоу должно продолжаться! - Тогда... лучше... ты, - выдавил из себя Норим, вытягиваясь в струнку, уже подвешанный, но ещё не повешанный. Воспользовавшись временем, потраченным на короткий спор, он уже вытащил проволоку, державшую форму каймы рукава, и намотал её вокруг пальца, чтобы она не выпала из лапы, когда его... затрясёт. - Итак, смертельный номер! - повторила во весь голос Нибиру. - Принимаем ставки, сможет ли мой друг спастись из этой ловушки! Раз, два, три! Норим вдруг вспомнил, что хотел сказать самочке что-то важное, но было поздно; петля захлестнула его горло и потащила куда-то вверх, заставив крылья дёрнуться и упереться в согнутые лапы. Как это было неприятно и болезненно! Синяя отодвинула стул подальше от задних лап слегка качавшегося дракона. Сначала они вытянулись ещё сильнее, щупая опору, но не доставая до сцены, в отличии от хлёстко щёлкнувшего о неё хвоста. Потом снова заелозили, почти как тогда, когда "тонула" Нибиру. Только заметнее, зрелищем для всех. А ещё через несколько секунд - задёргались в рваном танце, гребя воздух растопыренными когтями, словно дракон перешагивал в воздухе или плыл. Из оскалившейся во всю ширь пасти выпал язык, и на него скосились сузившиеся до щелей зрачки - так не смог бы сыграть удушье и столь сильное сжатие сосудов ни один актёр. Но все страдания дракона не могли вызвать столько эмоций в толпе, сколько вызвал один аспект казни через повешение, о котором не принято говорить в высшем обществе. Аспект, который для многих, особенно для детей постарше, уже понимавших, в чём дело, стал сюрпризом. Под ремнём, за чёрной материей штанов надулся бугорок, натянувший ткань в промежности. Скрыто и в рамках цензуры, но для женщин из-за запретности, из-за ужаса всей ситуации и отчасти даже от этого самого прикрытия более возбуждающий, чем их мужья голые. Подлетевшая Нибиру мягко подхватила самца за заднюю лапу, повернув его к зрителям - так, чтобы лучше был виден бугорок и хуже - действия его лап, судорожно пытавшиеся избавиться от наручников. Ничего сложного в этом не было для такого практиканта, но внезапно лишившая его воздуха петля мешала сосредоточиться. А ещё Нибиру, приобнявшая его уже крылом и слегка качнувшая, издеваясь над беспомощным партнёром. Выжидая моменты, когда извивавшийся парень наконец попадал проволокой в замок, драконица сначала провела кисточкой хвоста от выступавших под штаниной лодыжек к пятке и по подошве к пальцам, потом постукивала коготками немного сбоку от пупка, просовывая два своих пальчика между пуговиц рубашки, а ещё быстро и легонько нажимала ладонью на выпуклость в штанах или лизала вытянутый язык, тыкаясь мордочкой в нос со вздутыми ноздрями. У зрителей подобные проявления любви продолжали вызывать бурный восторг - ведь бьющийся на верёвке дракон был так близок к гибели! Быть может, эти игривые действия для него станут последними ощущениями в жизни! Сам Норим, кажется, считал так. Чем меньше кислорода в нём оставалось - тем менее ловкими становились его попытки подцепить сам по себе сложный замок. Но они никак не становились успешными - Нибиру сбивала их то щекоткой, то поглаживанием чувствительных мест, даже раз пыталась сунуть коготь под хвост. Все старания обрывались и обламывались, увеличивая стыд, возбуждение, жажду дышать, заставляя всем телом содрогаться и кипеть от тесноты вокруг горла и под животом. Фокус явно выходил из-под контроля, но как не брыкался Норим, у него не получалось сообщить своей подруге, что сейчас представление получит неожиданный финал! Или же она сама не понимала его сигналов, продолжая щекотливо двигать лапками, на радость себе и зрителям. Дёргаясь и буквально отбиваясь всем слабеющим телом, ничего не видя из-за быстро растекающихся цветных кругов на глазах, сильные звуковые волны от рёва толпы, что, как казалось Нориму, вдарили по ушам сильнее параходного гудка, дракон лишь ощущал, как, гладя мечущиеся лапки хвостом и играя с когтями мягкой кисточкой, Нибиру просовывала палец под ремень и надавила подушечкой под лобком, трогая когтем измученный кончик, по-прежнему скрытый штанами. Другая же самочья лапа, пользуясь столь наглым отвлечением внимания, перехватила отмычку и сама вставила её в замок. Тот клацнул, но у дракона уже почти не оставалось сил для того, чтобы взмахнуть крыльями, ослабив давление, или избавиться от петли. Всё, что он мог делать - это хрипеть, продолжая раскачиваться на верёвке, вцепившись в петлю, которая огненным обручением сжимала его горло, болтая в воздухе лапами и хвостом. Зрительный зал замер, наконец-то окончательно осознав, что от провала фокуса и от гибели дракона отделяет лишь тонкая грань в несколько секунд, пока его угасающее сознание ещё может справиться с верёвкой. Но, неистово рвя когтями медленно поддававшийся канат, качаясь вперёд-назад, позабывший всё, изо всех сил стремящийся к жизни Норим другой половиной себя, нижней, поддавался пальчику, нажимавшему над органом сильнее после каждого раскачивания. Учитывая, как тесно было в штанах, этого было более, чем достаточно, чтобы подвести дракона к сладкому краю, лишь немного опережавшему бездну окончательной смерти. Нибиру, в отличие от зрителей менее волновавшаяся за жизнь партнёра, доводила его просто прикосновениями, самыми обычными и при этом удивительно приятными для погибающего дракона, который тем острее ощущал её пальчик, чем меньше воздуха у него оставалось. И в момент полного отсутствия... Норима разорвало так сильно, будто он взорвался. В последнем рывке, вызванном небывалым оргазмом, дракон разорвал верёвку и упал в объятия своей драконочки, повиснув уже на ней, оглушаясь от звуков собственных вдохов и полосуя когтями доски пола, на который наконец-то получилось поставить ступни. Усталость никуда не делась, опьянение риска по-прежнему будоражило кровь... Но к этому примешивалось ещё много сладких ощущений. Жизнь... Ура!.. Как это было... Ух!.. - Теперь тебе пора переодеваться, - хихикнула коварная драконесса, заглушённая иступлёнными финальными овациями. В зале даже не били в ладони и не свистели, а обнимались друг с другом, облегчённо плакали и радостно кричали, задрав морды в небо. Катарсис.