Dragon Age: Перст судьбы

Волноцвет, 9:27 год Века Дракона.

      Прибывающее с каждым днем тепло и последняя весенняя свежесть озеленили деревья, увлажнили мягкую траву и насытили голубыми красками небо. Лето только началось, и клан Лавеллан обустроил лагерь на лесной опушке у границы с большой зеленой равниной.       Эльфы держали путь в сторону Старкхевена, но входить в город они не собирались: все, что долийские скитальцы могли себе позволить – это околачиваться по окрестным поселениям и вдоль городских границ, быть тише воды и ниже травы. Скупать и обменивать товары с теми фермерами и торговцами, которые не против иметь дело с "остроухими". Но до встречи с людьми была еще пара-тройка безмятежных, одиноких дней и, желая пополнить продовольственные запасы, охотники и собиратели углубились в густую зеленую рощу. Немногочисленные, но любопытные дети клана последовали за своими матерями и отцами, обучаясь на примере взрослых, и задирая друг друга, когда те на что-то отвлекались. Младшие из свободных потомков Долов всегда были неусидчивы и слишком шумны, а потому через полтора часа скитаний по лесу и пряток в кустах, двое из них заскучали и начали озорничать, разгоняя своим смехом и визгами мелкую дичь.       Найдя безопасное место, Виллия – мать мальчика-эльфа, – оставила своего сына и его столь же юную подругу играть у реки под попечительством девушки-подростка, которой как раз нужно было попрактиковаться ответственности за жизнь и благополучие других.       Порученное задание Первую клана ничуть не смутило – особенно, учитывая тот факт, что вдоль побережья рос эльфийский корень, чьи листья можно было измельчить и пустить на целебные мази или же крепкие успокаивающие настойки. Все были довольны и могли заняться своими делами: взрослые – охотой, маг – сбором трав, а дети – играми.       Веларр – эльфенок одиннадцати лет, чьи по-лисьему рыжие волосы взмокли от пота и сальной челкой прилипли ко лбу, а васильковые глаза искрились шаловливыми огоньками, – нашел в зарослях у берега длинную корягу и с энтузиазмом принялся затачивать одну из сторон острым камнем. Его восьмилетняя подруга по играм сперва с интересом наблюдала за резкими движениями рук сородича и древесными опилками, плавно оседающими на гальку, но после, пресытившись этим зрелищем с лихвой, подошла к реке и вгляделась в бурлящую воду. Под шипящей белой пеной, словно красные стрелы, и тут, и там толщи воды рассекала нерка, и рыбья чешуя искрилась бруснично-алым в золотых лучах летнего солнца, слепя глаза завороженной наблюдательницы.       Элентиантэн прищурилась и весело улыбнулась обитателям реки, прекрасно зная, что они не заметят этого дружелюбного жеста и уж тем более никак не ответят. Ей было достаточно и того, что они просто здесь есть, ведь, если сказать об этом хагрену, он немедленно распорядится поставить ниже по течению рыболовные сети и на ужин у клана будет вкусная, свежая рыба.       Хорошее начало дня.       — Ха!       Элентиантэн вздрогнула и оглянулась на озорника Веларра, который, подбежав к берегу и прицелившись, прыгнул сперва на один большой камень, торчащий из воды, затем с помощью короткого прыжка перебрался на второй, а после, напружинившись и оттолкнувшись, приземлился и едва не поскользнулся на третьем, более плоском. Вода окружила его плотным кольцом: она гудела и вскипала на перекатах, поднималась густой алмазной пылью в воздух, обрушиваясь с крутых порогов небольшого водопада. Холодные брызги помечали бледно-зеленую одежду молодого эльфа мокрыми крапинками и оседали прозрачными каплями на румяных щеках. Ему было щекотно, и от этого эльфенок тихо посмеивался, одержимый мальчишеским безрассудством.       — Осторожнее там, lethallin!— с напущенной строгостью проговорила Лафаэль, неодобрительно покачав светлой головой, и Веларр рассмеялся еще громче. Ему показалось, что девушка передразнила их Хранительницу.       — Осторожность – одна из моих положительных черт! — отозвался мальчик, но, глядя на кузину, пренебрежительно закатил глаза. — Смотри, Элентиантэн! Сейчас главнокомандующий Изумрудных рыцарей проткнет речное чудовище Копьем Доблести!       Высоко подняв свою самодельную острогу, эльфенок сощурил глаза и прикусил язык, отчего его розовый кончик вылез в уголке рта. Резко, с силой и плеском он вогнал оружие в прозрачно-зеленую ленту реки.       Воображение Элентиантэн тут же дорисовало чешуйчатую тушу змеевидного чудовища, ползущего мимо. И, как всегда бывает в сказках, монстр похитил прекрасную деву, обратив ту... в нерку! Она обязательно нуждалась в спасении. Ну ничего, храбрый рыцарь уже здесь!       — Ах!       — Ну что, мой герой? Промах? — Элентиантэн привстала на носочках и подалась чуть-чуть вперед, силясь рассмотреть, какой объект поразила острога ее остроухого сородича. Судя по всему, река была не такой уж и глубокой: плохо отесанное копье вошло в нее до половины и острием застряло между камнями в то время, как тупой конец так и остался торчать над водой восклицательным знаком и дрожал под неистовым напором течения, грозя вот-вот надломиться.       Веларр скуксился и нерешительно потянулся за своей палкой. Камень под его ногами закачался, и мальчик опасливо пригнулся, для равновесия кончиками пальцев уперевшись в мокрую и гладкую поверхность.       У Элентиантэн ёкнуло сердце, но девочка тут же успокоила себя мыслью о том, что даже если ее друг и упадет в воду, то с легкостью сможет из нее выбраться, ведь река неглубокая… Но если течение собьет его с ног? Если он ударится о камни? Нет-нет, этого не будет. Веларр будет цел и невредим – этот проказник и из передряг похлеще выбирался без единой царапинки. Он сбивал ульи с деревьев и давал деру от разъяренных пчел – всегда удачно; на перепуганной галле убегал от стаи голодных волков; с ловкостью белки карабкался по отвесным скалам и перепрыгивал на верхушки деревьев, с треском ломая небольшие ветки, но не кости – настолько он был везуч. Так почему этот случай должен был стать исключением?       — Так, маленький рыцарь, — Лафаэль, повесив полную трав сумку на плечо, подошла к Элентиантэн и вперила требовательный взгляд в Веларра, а руки сердито уперла в бока. Так она куда сильнее походила на свою бабушку, но детей данное сходство скорее смешило, чем пугало. — Я думаю, тебе пора возвращаться.       Веларр привстал, но камень под его ногами зашатался уже сильнее, и пятки эльфенка лизнула холодная вода. Мальчик, расправив руки по сторонам, словно крылья, едва смог удержать равновесие и вернулся в исходную позицию. Глядя на эльфиек, ожидающих его на берегу, он задумался, не желая так просто признавать поражение в выдуманной им же самим игре.       — Мне и тут неплохо! — попытался отшутиться он, но смешок, который Веларр из себя выдавил, был слишком нервным. Рядом с ним, проплыв в дюйме от поверхности, будто насмехаясь над непутевым ребенком, плеснула хвостом красница, после чего вновь скрылась в полупрозрачных толщах речной воды.       — Ох уж эти мальчики, — покосившись на Элентиантэн в поисках поддержки, пробубнила Лафаэль.       Элентиантэн согласно улыбнулась ей, так как поняла, что эльфийка имеет в виду заносчивость и упрямство Веларра, а также других юношей из клана, которые из гордости отказывались признавать за собой какие-либо слабости, отрицали очевидные оплошности и отвергали всякую помощь даже тогда, когда медведи грозились погрызть им пятки. Веларр перенимал их ребяческую самоуверенность, словно зеркальное отражение. Не всегда это было хорошо, но с возрастом буйство характера проходило. По крайней мере, это то, что Элентиантэн рассказывала мама, когда та интересовалась, почему ее рыжий друг порой бывает жутким задирой и дергает ее за волосы.       Затем боковым зрением девочка заметила, как Первая, растопырив пальцы, подняла руки в воздух. Магичка прикрыла светло-голубые, как зимнее небо, глаза. Пушистыми полумесяцами затрепетали длинные светлые ресницы. Ее губы складывались и размыкались, шепча заклинание, и сила окружила тело эльфийки теплой аурой, что легким порывом ветерка потрепала Элентиантэн за отросшую челку.       Маленькую передрягу Лафаэль вознамерилась превратить в волшебное представление, одновременно убив сразу двух зайцев: и детей повеселив, и попрактиковавшись с новым заклинанием.       Но девочка между тем напряглась, и ее мышцы закостенели под кожей. Волосы на затылке встали дыбом, а кончики пальцев онемели. По телу прокатилось странное ощущение: будто стаи муравьев начали бегать по спине, рукам и ногам. Она почувствовала тысячу маленьких и покалывающих прикосновений сразу, и начала ошалело оглядывать открытые участки рук и ног, готовая тут же отряхнуться, если на ней сидит какой-нибудь жучок. Но никто на ней не сидел – лишь сила Лафаэль растянулась вокруг мыльным потрескивающим пузырем. Когда девочка увидела его дрожью и мерцанием в воздухе, неприятные ощущения сразу же отпустили ее. Они будто торопливо отхлынули, когда юная эльфийка зациклила на них внимание. Это было как с мелкими ранками, но только целиком и полностью наоборот.       Странно... но подобное было уже не впервые.       Элентиантэн всегда замечала, когда Лафаэль или Хранительница колдовали – даже если сама была на другом конце лагеря. Прикосновение чужой силы при нарождающемся заклинании напоминало трепет крыльев бабочки на коже. Но так было только по началу. В зависимости от цели и силы заклинания это мог быть и магический шквал, вызывающий в душе у маленькой эльфийки чувство неконтролируемой паники; либо легкий и теплый бриз, вселяющий в нее спокойствие и любовь. Она умела различать пользователей магии, их характер и природу дара. Сила Лафаэль была в разы холоднее, навевая воспоминания о зиме, а аура силы Дешанны по ощущениям походила на теплую и вязкую глину, из которой можно было слепить, что угодно. Да, в их клане было всего два мага, и ошибиться в выборе было трудно. Но что-то вроде внутреннего компаса постоянно отзывалось в ней на творящиеся заклинания, как эхо в самом низу глубокого колодца. Ей казалось, что у всех эльфов так, но наблюдение за другими членами клана показало, что многие из них никогда не замечали творящегося у них под носом колдовства. Или просто, пресытившись чудесами, стали их игнорировать.       Может, она тоже привыкнет, когда доживет до взрослых лет? Не могла же она одна видеть магический след везде, куда бы они не пошли! Так просто не бывает.       Элентиантэн глубоко вздохнула и с шумом выдохнула, пытаясь не зацикливаться на собственных ощущениях и сконцентрироваться на происходящем вокруг нее. А происходило следующее: Веларр поднялся в воздух над рекой, будто за конечности его тянули невидимые нити. Глаза его округлились, но не от страха, а от того возбуждения, которое заставляет смельчаков рисковать собственными жизнями в обмен на мимолетные, но яркие впечатления и чувства, что потом надолго отпечатываются в памяти. Этот день он определенно запомнит – Элентиантэн видела это по его лицу.       Лафаэль напряженно поморщилась и прикусила губу. Руки ее подзывали парящего Веларра изящными движениями, но отчего-то кузине маленького рыцаря казалось, что эльфийка не сможет держать его слишком долго – все-таки учиться магии та начала не так давно и еще не полностью освоила все аспекты своей силы.       Элентиантэн понятия не имела, откуда знает это. Она просто чувствовала это на каком-то подсознательном уровне. Веяние магии, шедшее от Лафаэль, дало девочке возможность попробовать ее силу на вкус, оценить ее потенциал. И та часть Элентиантэн, которая реагировала на действия эльфийки, потянулась к ней, как воздух к умирающему огоньку. Огоньку, нуждающемуся в подпитке для более яркого горения. Вот только у самой магички для этого дополнительной маны не было, а медленный полет Веларра вот-вот грозил превратиться в не самое приятное падение в воду. Еще, возможно, в удар о торчащие камни, разодранные до крови коленки и ладони, переломы или сильный ушиб головы – смотря, как и куда он упадет.       Девочка уже было потянулась к Первой, испытав непреодолимое желание коснуться ее, ощутить звенящий хрусталь ее холодной силы, и вытолкнуть то неведомое нечто, что просилось помочь, Лафаэль под кожу. Однако Элентиантэн помедлила в нерешительности, так как совершенно утратила понимание того, что и почему делает. Кончики ее пальцев тут же опалило неприятное жжение, будто до этого она отлежала во сне руки. То, что просилось наружу, испуганно отхлынуло обратно, словно с той стороны с силой дернули за веревку, загоняя зверя обратно в клетку.       Веларр вскрикнул, ощутив, что магические «руки» держат его уже не так крепко, как раньше, и метнул испуганный взгляд на Лафаэль, пытавшуюся состроить невозмутимый вид. Однако пот, бисеринками выступивший на покрасневшем лбу, выдавал ее волнение. Тощая фигурка девушки мелко сотрясалась от напряжения.       Лафаэль не держала мальчика на руках буквально, но руки волшебницы дрожали так, будто она все равно в полном объеме чувствовала его вес.       ― Все будет хорошо, не беспокойся, ― проговорила Первая полушепотом, обращаясь не к мальчику, а, скорее, к себе самой. В голосе эльфийки тонкой нитью скользил страх. ― Все получится.       Элентиантэн переводила взгляд с нее на Веларра и обратно. Интуиция подсказывала ей, что ничего у Первой на самом деле не получится. Она просто обманывала себя и пыталась заставить поверить в этот обман и их. И чем же сейчас она была лучше тех самых мальчишек, на поведение которых сетовала минутой ранее?       ― Я сбегаю за взрослыми... ― полуразвернувшись в направлении, откуда их привела тетушка, сообщила Элентиантэн, но Лафаэль оборвала ее, остановив девочку на первом же шаге.       ― Nae! ― рявкнула она, и Веларр, висевший в воздухе, вздрогнул, как от удара кнутом. Лицо его побледнело до снежно-белого оттенка. Веснушки выступили на нем черными крапинками. ― Ты втянута в заклинание, тебе нельзя нарушать круг... Это пустяковое дело. Я справлюсь.       Элентиантэн, поджав губы, замерла на месте. Возможно, тревоги ее были неоправданными, ведь река была пусть и широкой, но неглубокой – ее друг по играм вряд ли бы утонул. Но это бурное течение... эти острые глыбы, торчащие из воды, точно клыки из пасти большой змеи, чье гибкое тело искрилось золотом в сияющем свете солнца... Если он упадет на них? Что будет тогда? Имела ли Лафаэль право рисковать здоровьем соклановца в своем желании самоутвердиться?       Тревога стиснула сердце Элентиантэн железными тисками.       ― Ma nuvenin emma halani?― тонким голоском спросила она, терзаемая желанием убежать за кем-нибудь из взрослых. Но тогда бы ей пришлось прервать образованный круг силы, а девочка не знала точно, насколько сильно и как это повлияет на заклинание Первой.       Вдруг она Веларра уронит?       Лафаэль огрызнулась:       ― Я старше, и я знаю, что делаю.       Элентиантэн понурила голову. Первая была магом и внучкой Хранительницы. Среди молодежи она занимала определенное положение. Ее уважали, ею восхищались. Ей доверяли. Отчего же у Элентиантэн внезапно на душе сделалось так тяжело? Неужели она сомневалась в способностях той, что однажды займет место Хранительницы и будет оберегать клан?       Девочка едва удержалась от того, чтобы не дать себе по лбу. Эти мысли, эти неправильные мысли, будто нашептанные кем-то другим, хотелось выбить из собственной головы. Лафаэль сделает все правильно, и Веларр вновь заулыбается, осмыслив только что пережитое приключение.       ― Ааа!       Маленькая эльфийка резко повернула голову на крик.       Лафаэль упала на колени, руки ее пробивала самая настоящая трясучка, а Веларр летел головой вниз на торчащий из воды камень. Но выглядела эта сцена как-то странно... Время словно замедлилось, мир приобрел зеленоватый оттенок, а все материальные объекты стали размытыми и раздвоились, будто бы отбросив тень в какое-то параллельное измерение. Периферийным зрением Элентиантэн увидела нечеткие полупрозрачные силуэты духов в стороне от Лафаэль. Они белыми облачками кружили вокруг начинающей магички, точно изучая ее, но стоило Элентиантэн перевести на них взгляд, как они испарились.       Это было веяние Тени... Она просочилась в мир, сквозь ткань Завесы, дабы напитать Лафаэль силой. Она сама призвала ее, но не могла удержать, и та заколлапсировала вокруг порченым заклинанием – поэтому Веларр все еще падал, несмотря на то, что его сближение с каменным клыком временно отложилось. Мальчик будто бы находился в пузыре застывающей древесной смолы, за пределами которого мир жил в прежнем ритме.       ― Лафаэль? ― осторожно, опасаясь разрушить этот волшебный мираж, позвала Элентиантэн, и Первая подняла на нее по-оленьему большие от удивления глаза.       ― Ты не застыла.... Ты не застыла! Великие Творцы! ― голос девушки показался Элентиантэн напуганным и... сдобренным искренней горечью. Вот только о чем она сожалела, девочка не до конца понимала, хотя некоторые смутные подозрения мрачной тенью все-таки прокрались в ее по-детски сумбурные и яркие мысли. Тревога зазвенела в голове пугающим звоночком, и по спине пробежал неприятный холодок.       Элентиантэн хотела было метнуться к Веларру, войти в воду и попытаться поймать его, прежде, чем временной купол над ними развеется, но ноги понесли ее к Лафаэль. Припав возле девушки на колени, девочка схватила ее за запястье.       Они обе вздрогнули.       Магия холодным электричеством побежала по руке девочки, переходя от нее к Лафаэль и просачиваясь невидимым потоком в поры ее кожи. В тот же момент внутри Первой взметнулся ответный шквал силы. Их энергии схлестнулись, словно два столкнувшихся в полете орла, и сплелись, превратившись в резкий холодный ветер, который закружил по округе, заполняя отделенное Лафаэлью от настоящего мира пространство. И под всей этой мощью Элентиантэн впервые ощутила саму себя, осознала себя как один из источников этого чудного заклинания. Она не знала, как относиться к этому открытию и боялась спугнуть таинственное что-то своим вниманием и зацикливанием мысли. А потому девочка сильнее впилась в Лафаэль, передавая эту силу ей, пока она вновь не отступила обратно и не запряталась где-то глубоко-глубоко под кожей.       Когда новый поток силы подхватил Веларра и, плавно переместив его на берег, медленно опустил на землю, Элентиантэн посмотрела на Первую со смесью ожидания и испуга, застывшими в глазах.       Стоило мальчику осесть на берегу, временной купол завихрился и опал, а мир яви вновь засиял привычной палитрой красок, более не раздваиваясь и не размываясь. Тяжело дыша, Элентиантэн подалась вперед, щекой припав к шершавой гальке. Та сразу же маленькими бугорками вдавилась в кожу.       То, что они с Лафаэль сделали, совершенно опустошило ее, но вместе с тем она испытала невиданное прежде облегчение. Будто опрокинула доверху заполненную напряжением чашу. Она открылась, опустела и теперь могла, свободная, закрыться вновь. Это было прекрасное чувство, и девочка улыбнулась себе, брату и белокурой магичке. Всему миру.       ― Как я?.. ― спросил Веларр, удивленно оглянувшись назад. Для него не прошло и секунды с тех пор, как он падал на острую глыбу – и вот он уже сидит на твердой земле в нескольких метрах от предполагаемого места падения. ― Лафаэль, ты великая волшебница!       ― Не только я, ― ответила эльфийка, с трудом поднявшись на ноги. По-видимому, заклинание, которое она вызвала, а Элентиантэн поддержала, было случайным и совсем ей не по силам. Все произошедшее Первую сильно озадачило. ― Вставайте, мы должны вернуться в лагерь. Немедленно.       Настолько холодной строгости в ее голосе Элентиантэн еще никогда не слышала. Подобный тон был свойственен взрослым, отчитывающим детей за какие-либо провинности, но девочка не знала, в чем виновата. Она помогла Веларру – разве это плохо? И все же ей казалось, что ее отругают...       ― Не говори Дешанне, ― внезапно взмолился Веларр, испуганно взглянув на старшую. Он быстро поднялся на ноги и, в одну секунду сократив разделяющее их с Первой расстояние, схватил ту за рукав короткой мантии. ― Пожалуйста!       ― О таких вещах нельзя молчать, ― отозвалась Лафаэль, выдернула руку и поманила детей за собой.       Элентиантэн шла прямо за ними и не знала наверняка, о чем конкретно Веларр просит умолчать Первую. Видимо, он знал что-то, чего не знала она сама, что ей еще не рассказали ни отец, ни мать... Возможно, она нарушила правила, о которых ее никто не предупредил. А внутренний голос вовсю вопил об опасности. Шаги Элентиантэн стали пружинистыми, будто она приготовилась дать деру.       Лес казался бесшумным, словно произошедшее магической действо перепугало всех его обитателей, заставив их попрятаться по норам и гнездам. На некоторых деревьях Элентиантэн видела застывшие хмурые лица сильванов и радовалась тому, что своим заклинанием Лафаэль не побеспокоила их сон. Создания эти были в гневе страшны, а потому эльфам и всем живущим стоило обходить их за три версты.       Когда впереди из-за деревьев показались алые паруса аравелей, Лафаэль ускорила шаг, а Веларр наоборот – замедлил и, поравнявшись с сестрой плечом к плечу, приобнял ее.       ― Что бы она ни говорила – все отрицай. Я буду на твоей стороне.       Элентиантэн озадачено потупила взгляд и начала нервно поглаживать ладонь большим пальцем. Кожа на руке, которой она прикоснулась к Лафаэль в момент вызова заклинания, зудела и раздражала холодным электрическим покалыванием.       ― Я не понимаю, da'hanin,― призналась она и повернулась к Веларру. ― Что я такого сделала?       Веларр пожал плечами, но его васильковые глаза потемнели от грусти.       ― Я и сам не до конца уверен в том, что Лафаэль видела и чем хочет поделиться с Хранительницей, но, похоже, это ты помогла нашей распрекрасной Первой довершить заклинание и не уронить меня. И, как и всякая ябеда, она идет плакаться...       Веларр осекся и потер ладонью шею. Было что-то еще, о чем он не хотел ей говорить, постоянно уводя взгляд в сторону. Он... не хотел ее пугать?       Элентиантэн нахмурилась.       ― Разве это плохо? ― спросила она, массируя внезапно вспотевшую от волнения ладонь. ― Могучие Изумрудные рыцари были магами... Наши предки времен Арлатана были магами!       По крайней мере, так рассказывала прабабушка, пока была жива... Она проводила много времени среди эльфийских руин, пытаясь восстановить их историю.       ― Да, ― согласился Веларр, и рука на плече девочки сжалась сильнее. ― Но сейчас другие времена.... Хранительница говорит, что иметь в клане больше двух магов – опасно.       ― Значит, я лишняя? ― голос Элентиантэн дрогнул. Только что она осознала степень опасности своего положения. Что Хранительница сделает с лишним магом? Превратит в камень? Скормит волкам?       ― Нет-нет! Нет... ― Веларр замотал головой. Лицо его побледнело и для Элентиантэн это красноречивее всего говорило о том, что ее дорогой друг сам не верит своим словам. Сколько бы он этого не отрицал, а устои клана Лавеллан он знал лучше нее, жил на три года дольше и имел некоторые представления о том, как поступают с эльфами-магами в подобных случаях. И это его пугало. Из-за него пугалась и Элентиантэн.       ― Я... просто отрицай все, о чем будет говорить Лафаэль, поняла? И без всяких фокусов! ― видя, как помрачнела кузина, потребовал мальчик. Хватка его пальцев на ее руке ослабла, и он успокаивающими движениями погладил Элентиантэн по предплечью.       Вместе они вошли лагерь и пошли мимо разноцветных палаток и оставленных возле них аравелей.       ― У детей опять что-то случилось, ― печально отметила Нэн, провожая их с братом взглядом.       Она сидела на коврике возле палатки своей семьи и пряла нить из галльей шерсти при помощи опорного веретена. Рядом с ней сидела ее трехлетняя внучка, с упоением поедая ореховую воздушную халву, видом напоминающую моток скрученных ниток. Рецепт этой сладости был очень старым и, как и многое другое, имеющее эльфийское начало, был присвоен Тевинтером. У долийцев секрет создания десерта передавался из поколения в поколение... А вот прежнее название, к сожалению, не сохранилось, поэтому использовалось тевинтерское.       И Элентиантэн, и Веларр начали исходить на слюни, а потому прибавили шагу и поскорее прошли мимо.       Добравшись до сердца лагеря, они остановились возле большого шатра Хранительницы.       Дешанна Истиметориэль была невысокой женщиной, чьи волосы уже лет десять как посеребрила седина, но лицо ее было по-прежнему светлым и молодым, хотя в глазах читался многолетний опыт. Она защищала клан Лавеллан, направляла его, была духовной наставницей и второй матерью для них всех. Когда Элентиантэн была совсем маленькой, Хранительница радовала ее магическими фокусами, а иногда даже баловала их с Веларром сказками о героических приключениях Изумрудных рыцарей. Именно из ее историй произросла любовь девочки и ее брата к этому Ордену, к прошлому их народа… а также грусть от осознания упадка, в котором долийцы находились сейчас. И через эти же истории Дешанна учила все молодое поколение настойчиво идти к своей цели, никогда не сдаваться – какие бы несчастья судьба не обрушивала на их хрупкие плечи. А самое главное – всегда и везде держаться с гордо поднятой головой, быть бесконечно преданными своему народу и его наследию. Таков путь долийцев.       Элентиантэн восхищалась ею, словно богиней. Девочке всегда казалось, что сущность Силейз воплотилась в теле старой женщины. И все же… сегодня аура спокойствия и безмерного добродушия пошла рябью, и маленькая эльфийка впервые увидела глубокие морщины на лице Хранительницы, когда та повернулась к ней.       Ее глаза сверкнули холодной сталью, и даже блеяние белоснежных галл в стороне от Дешанны не смогло отвлечь девочку от магнитного воздействия этих серых глаз, так и притягивающих к себе все ее внимание.       Лафаэль стояла перед Хранительницей, уныло понурив голову и скрестив руки под грудью. За ее спиной, никак не касаясь друг друга, встали родители Элентиантэн, а также ее тетушка. И, пока Исилен и Эллериз сверлили друг друга не слишком ласковыми взглядами, Виллия смотрела на племянницу глазами, полными искреннего беспокойства.       — Я тебе говорила, что хвастовство до добра не доводит, — поучительным тоном сказала Дешанна, обращаясь к Лафаэль, но не отнимая взгляда от Веларра и Элентиантэн. — Тебе не стоило браться за такое сложное заклинание. Чтобы спасти Веларра хватило бы и простого барьера.       — Era seranna-ma,я думала, что справлюсь, но переоценила свои силы, — голос Первой был тихим, а сама девушка голым носком расковыривала рыхлую землю. — Это больше не повторится.       — Я лично прослежу за этим, не сомневайся, — процедила Хранительница в ответ и легким жестом руки подозвала детей к себе.       Веларр и Элентиантэн переглянулись, и мальчик незаметно подмигнул ей. Он пытался подбодрить ее, и маленькая эльфийка это очень ценила. Во всем клане больше не было детей, таких же близких ей по возрасту, а потому его дружбой Элентиантэн дорожила. Порой ей казалось, что кроме него у нее вовсе никого и нет.       Ну, разве что Пушина – ее любимая галла, которую она выкармливала вместе с мамой, когда самой ей было не больше четырех лет. Однако Пушина выросла, а Элентиантэн еще нет, и пока они не поравняются во «взрослости», ей запрещали на ней кататься.       Вместе с Веларром девочка подошла к Дешанне, и лицо женщины смягчилось, когда она увидела, как Элентиантэн вжала голову в плечи, неуверенно и виновато посмотрев ей в глаза. Взгляд Веларра, напротив, казался слишком спокойным, уверенным в себе – и Хранительница сразу же почуяла подвох.       — Я спросила Лафаэль о том, что случилось у реки. Она рассказала мне свою версию, теперь я хочу услышать вашу. Дети, что там произошло?       Веларр метнул краткий взгляд на кузину, но та словно бы язык проглотила и большими от испуга глазами смотрела на Хранительницу. Так что Веларр, нервно сглотнув, сделал шаг вперед и возбужденно выкрикнул:       — Мы нашли рыбу! Очень. Много. Рыбы.       Дешанна сощурила на мальчике взгляд и коротко кивнула.       — Я знаю. Ты полез тыкать в нее острогой, а потом кое-что случилось, — сказала она и вернула цепкие глаза на крохотную фигурку Элентиантэн. — Что именно?       — Я… — чувствуя на себе тяжелый взгляд родителей и самой Хранительницы, Элентиантэн просто не могла заставить себя солгать. — Я помогла Лафаэль уберечь Веларра от падения.       Это было правдой, пусть и не всей.       — Она просто подбодрила ее, — тут же отмахнулся мальчик, — подержала за руку.       — Подержала за руку?! — тут же вспылила Лафаэль, вытаращив на младшего сородича льдисто-голубые глаза. В ее голосе послышались писклявые детские нотки, которые, как ничто другое, выдавали ее юный возраст – лучше, чем тело, подросшее раньше, чем окрепли мозги. — Я могу отличить магическое вмешательство от простого прикосновения! — Она повернулась к Хранительнице и всплеснула руками. — Элентиантэн сработала фокусом!       — Спокойнее, вы оба! — прикрикнула Хранительница, и дети вздрогнули, а Лафаэль резко отвернулась.       — Ma da'elgara, ты ничего не хочешь нам сказать? — спросила Эллериз, подойдя к дочери, положив руку ей на плечо и наклонившись пониже.       Элентиантэн подняла глаза к материнскому лицу, всмотрелась в большие глаза цвета темного янтаря, подобные которым видела каждый день в своем отражении на воде, и со вздохом сказала:       — Я почувствовала что-то, чего никогда не испытывала раньше. Вернее, я испытывала, но не так... Совсем не так, по-другому! Не как что-то реально осязаемое?.. Или что-то мое... Раньше было обычно, а теперь нет. Мне... мне трудно это описать.       — И трудно осмыслить, полагаю, — задумчиво произнес Исилен, пожав плечами.       К ним подошел хагрен клана. Он был глух на одно ухо, так что если его действительно что-то интересовало, он всегда появлялся рядом, вставляя веское словцо, когда эльфы спрашивали его мнения. Или просто наблюдая.       — Лафаэль просто ударила ее током, я видел искры! — воскликнул Веларр, всплеснув руками.       — Ты – маленький лжец! — в ответ на обвинение выкрикнула Лафаэль, ткнув в сторону мальчика тонким пальцем. — Я использую магию льда! Ты бы знал это, будь поумнее!       Веларр скорчил ей злую рожицу.       — Довольно! — повторила Дешанна, и от силы, прозвучавшей в ее голосе, солнце тут же затянуло пушистое одеяло серой тучи. Резко похолодало и ветер тяжело вздохнул в алых парусах наземных кораблей. — Виллия, ты же мать. Научи своего сына манерам. Садор...забери Лафаэль. Хоть куда-нибудь. Займи ее делом, пока я буду... занята.       Хагрен кивнул. И пусть по нему было видно, что старику охота еще немного погреть уши, пререкаться он не стал. Первую он взял под локоть и увел, постаравшись замять ее гнев приятной беседой о тотеме, который доверит ей зачаровать.       Рыжеволосая эльфийка тоже кивнула. Поманив сына рукой, она развернулась и пошла с мальчиком по протоптанной дорожке, виляющей между палатками. Подзатыльник Веларру она отвесила, как только они отошли на достаточное отдаление от шатра Хранительницы.       — Пойдем со мной, девочка, — кивнув в сторону своих личных покоев, позвала женщина-маг, а после обратилась к родителям Элентиантэн: — А вы ждите здесь. Возможно, нам будет, что обсудить, когда я закончу.       Исилен и Эллериз одновременно кивнули в ответ и проводили дочь внимательными взглядами.       Когда Элентиантэн подошла ко входу, полог шатра взмыл в воздух, пропуская ее внутрь. Стоило ей переступить порог, как под невысоким сводом из грубой зеленоватой ткани зажглись свечи. На низеньком письменном столе и у шерстяного тюфяка, вспыхнув оранжевым, задымились черные палочки благовоний. Запахло сладким жасмином. Сразу стало уютнее, спокойнее.       — Садись на ковер, da'len, — уже не командным, более мягким тоном произнесла Дешанна, и Элентиантэн послушалась.       Ковер, пусть и выглядел со стороны почти что плюшевым, на деле оказался жестким и даже капельку колючим. Его украшал яркий цветочный рисунок, однако пах он пылью и старостью. Должно быть, ему лет триста, если не больше. Девочке оставалось только догадываться о том, сколько поколений эльфов сидело на нем до нее.       Элентиантэн было странно осознавать, что она в гостях у Хранительницы впервые. Обычно ее шатер был закрыт для детей, а взрослые входили только по приглашению или с разрешения. Веларр говорил, что это из-за того, что у чародейки много всяких опасных и старых финтифлюшек, к которым никому кроме нее нельзя прикасаться, а иначе можно схлопотать серьезную порчу. Не от Хранительницы, конечно же. От прежних хозяев всех этих вещей, вытянутых то из забытых эльфийских курганов, то из полуразрушенных храмов.       Пока Хранительница искала что-то в тяжелом сундуке, девочка обнимала свои колени и внимательно за ней наблюдала, опасаясь, что та вытащит из него что-нибудь страшное, ведьминское. Но когда женщина выпрямилась, с рук ее на коротком кожаном шнурке свисал темно-синий, неровно отколотый кусочек минерала. Присев возле Элентиантэн, Дешанна кивком головы указала на руки маленькой эльфийки. Элентиантэн вытянула их, сложив ладони лодочкой. Когда Хранительница положила минерал девочке на руки, та очень осторожно стала перекатывать его из стороны в сторону, любуясь переливами синего на неровных гранях.       Казалось, он был стар, как само мироздание, а потом кто-то небрежно отколол его от материнской жилы, и он стал всего лишь скромным осколком, который она теперь грела в своих руках. Сколько сотен или тысяч лет он покоился в недрах земли, пока его не нашли?       — Мама говорит, что такие камни называются сапфирами, — проговорила она, подняв вопросительный взгляд на волшебницу.       — Это не сапфир, — ответила та, и их глаза встретились.       Девочка надеялась, что Хранительница не видела, как от неожиданной догадки ее пробрал легкий мандраж, и дрогнули худые плечи. Она внезапно поняла, что проходит проверку, от исхода которой наверняка многое зависело. И каким-то краем сознания Элентиантэн понимала, что провалит ее. Во всякого рода испытаниях ей редко когда везло, а тут вдобавок была замешана магия, что изрядно все усложняло. Магию Элентиантэн не понимала, не была научена понимать. Но чувствовала. И это чувство могло сломать ей жизнь.       Она хотела было вернуть камень Дешанне, но та отрицательно покачала головой.       — Всмотрись в этот камень, почувствуй его и опиши мне свои ощущения.       «Я и так его чувствую. На своей руке», — хотела было ответить Элентиантэн, но вовремя поняла, что ведунья имеет в виду другие «чувства».       Облизнув губы, маленькая эльфийка вперила взгляд в камень на своей ладони и приняла наиболее серьезный вид. Она видела перед собой «не сапфир», но старалась не думать о нем, уводя мысли в раздумья о засахаренных ягодах, с которыми утром пила галлье молоко; о Веларре, которого в данный момент учили манерам – о чем угодно, лишь бы не о том, что лежало у нее на руке.       Но Дешанне было много лет, и она ее быстро раскусила.       — Ты даже не пытаешься сделать, как я сказала, — сурово заметила она. Черты ее лица неожиданно заострились, и в стальных глазах мелькнул укор.       — Простите, — устыдившись своего непослушания, отозвалась Элентиантэн, и на сей раз сделала как ей велели.       Она прислушивалась к своим ощущениям с чуткостью кошки и действительно что-то почувствовала. Открытие ее удивило и одновременно растрогало. Обломок минерала на ее ладони был… живым? Отголоском чего-то живого? Это был отвердевший кусочек магии, но он пульсировал живой силой! И он был в ее руках… такой крошечный и печальный, вдали от своей жилы. Ей даже показалось, что она слышит тихую, скорбную песнь, а потом камушек засветился у нее в руках безупречным синим светом. Он будто бы проснулся, и вглядываясь в него, Элентиантэн услышала тяжелое биение сердца кого-то далекого и могущественного. В ее руках пульсировала и переливалась застывшая кровь Тедаса.       — Этого достаточно, — без всякого предупреждения, Хранительница поддела камень за кожаный шнурок и отняла его, быстро убрав обратно в сундук. Синее свечение исчезло вместе с минералом под тяжелой расписной крышкой, а шатер Хранительницы вновь погрузился в желтоватый полумрак.       Элентиантэн, все еще под впечатлением от увиденного, протерла глаза, будто только что очнулась после долго сна.       — Он живой! И магический! — восторженно воскликнула маленькая эльфийка, однако Дешанна Истиметориэль радости ее открытий не разделила.       Присев напротив девочки, почти вплотную, Хранительница тяжело вздохнула, взяла ее лицо в руки и большими пальцами погладила по-детски округлые щеки. Она всматривалась в нее так пристально, будто пытаясь запомнить, и от этого взгляда Элентиантэн стало как-то неловко.       — Tel'abelas, da'len.Это такое несчастье… Но мы более не можем поддаваться искушению, продиктованному кровью. Мы должны думать о благе нашего народа и следовать правилам, по которым мы выживаем уже несколько столетий. Их нельзя нарушать.       Элентиантэн промолчала. То, что она увидела пульсирующую магию в кусочке лириума, а тот раскрыл что-то родственное этой силе в ней, послужило основанием для приговора. Девочка не знала, каким будет наказание, но по поведению окружающих ее соклановцев поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит.       — Мы вымираем, — со скорбным выражением лица продолжила Хранительница, все также ласково поглаживая девочку по лицу. — С каждым поколением благородных детей Долов, наследников Империи, все меньше и меньше. Когда-нибудь мы будем жить лишь в сказках. — Истиметориэль поджала губы, отчего они превратились в тонкую бледно-розовую полосу. — Целые кланы погибают от рук шемленов, и все меньше детей мы производим на свет. В таких условиях утрата ребенка – невосполнимая потеря. Но мы не можем иначе…       И, нагнувшись вперед, Дешанна прислонила губы к ее лбу в долгом поцелуе. Элентиантэн, чувствовавшая до этого испуг и смятение, но старавшаяся не подавать виду, позволила себе заплакать. И стоило ей дать себе слабину, как соленая влага тут же теплыми струйками потекла вниз по ее лицу, а тело содрогнулось от нервного всхлипа.       — Тише, дитя, — отстранившись и смахнув с щек девочки слезы, сказала Хранительница. — При иных обстоятельствах твой дар был бы ценен, но у меня уже есть ученица, а уберечь от демонов вас обеих я уже не смогу в силу возраста. К тому же, другие кланы, узнай они о таком допущении, оборвут с нами все связи, и мы зачахнем, всеми брошенные и забытые. Ты желаешь этого для нас?       Элентиантэн с секунду помедлила, осмысливая услышанное и подавляя обиду, которая жгла грудь невыносимой болью. Болело не сердце, но что-то другое, не менее реальное. Маленькой эльфийке хотелось умолять Дешанну о снисхождении, но долийская гордость не позволила ей ни слова не проронить. Она лишь вздернула нос, пытаясь убедить себя в том, что без нее им будет лучше. Что она спасет их тем, что… умрет? Уйдет?       — Я послушаюсь любого вашего решения, — дрожащим голосом промямлила она и шмыгнула носом.       Заставить себя прекратить плакать стоило ей больших усилий, но она смогла, и дорожки слез быстро засохли на ее лице, а еще мокрые минуту назад глаза прояснились.       Хранительница кивнула ей в знак одобрения – услышанное пришлось ей по нраву – и, поднявшись с ковра, вышла из шатра, наказав девочке подождать ее внутри.       Сперва Элентиантэн оставалась на месте, но детского терпения хватило всего на несколько секунд, после чего девочка на четвереньках подползла к выходу и отогнула тяжелый полог, через щелку глядя на то, как магесса общается с ее родными.       Слова Хранительницы она упустила, пока сидела в центре ковра, но застать реакцию родителей успела.       Осмыслив услышанное, Эллериз оскалилась и оттолкнула Исилена от себя.       — Это все твоя наследственность! Это твоя бабка, да сожрет Фен’Харел ее душу, была магичкой, бежавшей из Круга! — кричала она.       — Моя? А в твоей родне магов будто не было? Да чтоб ты знала: все мы – потомки элвен, для которых магия являлась неотъемлемой частью их существа!       — Ты еще поумничай мне тут! Ах, если б я знала, сколько горя ты мне принесешь!..       — Что бы ты тогда сделала? Ну же, скажи, мне интересно.       — Вышла бы за другого!       — За кого? За кого-то из кузенов? И рожала бы больных детей? — Исилен едко усмехнулся.       — Успокойтесь, — попыталась призвать их к молчанию Хранительница, но попытка не удалась, и эльфийка, вздохнув, принялась растирать виски.       Элентиантэн закусила губу. Подобные ссоры наблюдать ей было не впервой. Ее родители познакомились во время Арлатвена, когда Хранители нескольких кланов, помимо обмена накопленными знаниями, решили также передать под попечительство друг друга несколько эльфов, дабы не допустить кровосмешения, в результате которого рождались слабые дети с ярко выраженными уродствами. И сказать, что между Исиленом и Эллериз была любовь – все равно, что солгать. Была мимолетная искра, была симпатия, но любовь – никогда. Они бы расстались в первые месяцы брака, если бы их не сплотило рождение дочери. Вся их жизнь сконцентрировалась вокруг нее. А теперь эту дочь у них отнимал чей-то наследственный магический дар, и более ничто не могло сдержать того раздражения к друг другу, те обиды, что они копили годами.       — Из-за тебя все мои беды! — крикнула Эллериз и уже было потянулась к шее супруга, как тот, пренебрежительно отмахнувшись от нее, повернулся к Хранительнице и спросил:       — А обязательно выгонять именно Элентиантэн?       Эллериз вмиг переключилась, глаза ее перестала застилать пелена гнева, они прояснились, и эльфийка повернулась к магессе.       — Она ведь еще маленькая, совсем крошка, — придя с Исиленом к согласию хоть в чем-то, поддержала она. — Пусть Лафаэль уйдет! Она старше, к тому же уже кое-чему успела у вас обучиться. Выживет.       Хранительница тяжело вздохнула.       — Нет, — был ее ответ.       Исилен сощурил на ней далеко не добрый взгляд.       — Ну, разумеется, вы отдаете ей предпочтение, потому что она – ваша внучка! А нашего ребенка, значит, можно вышвырнуть, как паршивого щенка?!       — Это несправедливо! — добавила Эллериз, поочередно испепеляя взглядом то Хранительницу, то своего мужа. — У нас же раньше был Второй... Почему сейчас нельзя?       Глаза Хранительницы ошалело расширились, будто услышанное поразило ее молнией.       — Он призвал демона, что чуть не сгубил нас всех! Ты еще спрашиваешь, нахалка! — Встретившись с Эллериз глазами, женщина встряхнула головой и с шумом выдохнула, оправляясь. — Простите меня... я все еще, как наяву, вижу ужасы той ночи.       — Прощаю, — хмыкнула Эллериз, но ее взглядом можно было потрошить рыбу.        Сама Элентиантэн никакой такой ночи не помнила. И демона тоже. Наверное, это было еще до ее рождения. И, по-видимому, являлось чем-то болезненным лично для Хранительницы.       А не связано ли это с родителями Лафаэль? Что-то же сделало ее сиротой еще в грудничковом возрасте...       — Обычно магия проявляется во время пологого созревания, — как бы между прочим начала рассказывать Дешанна, рассеянно поправляя браслеты на тощих руках, — и если искра вспыхнула раньше, то, как правило, это является следствием духовного расстройства. Или большого таланта. — Она подняла глаза на склочную парочку. — Глядя на вас, я понимаю, что дело тут не в таланте, а в вас. И хорошо, что это случилось в столь безопасном виде. Она могла учинить беду, пытаясь защитить вас друг от друга.       — Она нормальный ребенок, а мы – хорошие родители, — ошеломленно проговорила Эллериз. Высказанное предположение задело ее за живое и, можно сказать, очень сильно больное. При Элентиантэн они с отцом и вправду старались не ссориться, но это не значит, что девочка не слышала или не узнавала об их драках и истеричной ругани от кого-то еще. Порой она различала брань даже сквозь сон.       Тетя советовала им разойтись, но когда родители заводили разговор о расставании с дочерью, Элентиантэн могла только плакать и упрямо держать обоих при себе. Без брачных уз в одном клане они бы не ужились, а значит, кого-то девочке пришлось бы потерять. Одна мысль об этом резала по сердцу ножом – она не представляла без них своей жизни.       — Да, — согласился с супругой Исилен, нахохлившись. — Не пытайтесь перевесить всю вину на нас!       — Я и не пыталась, — Хранительница пожала плечами, — просто объяснила вам, почему ваш ребенок в столь юном возрасте превратился в проблему. Впрочем, годом раньше, годом позже, а это все равно бы случилось.       — Да как вы?!.. — возмущенно процедил Исилен, сжав кулаки. Не совсем контролируя себя, он сделал шаг по направлению к Хранительнице, но та в предупреждающем жесте подняла руку, заставив его замереть.       — Я тоже нахожу жестоким выгонять вашу дочь, но единственное, чем я могу помочь, – это дать вам несколько дней, чтобы разведать округу. Посетите ближайшие деревни, поспрашивайте людей и молитесь, чтобы кто-нибудь из них недавно встречал долийцев из чужого клана. Возможно, если мы встретимся с ними, и у их Хранителя не будет своего Первого, ваша дочь будет спасена от грозящей ей участи. Если же нет…       Исилен нахмурился, фыркнул и покачал поникшей головой. Он, как и его жена, прекрасно понимал, что поблизости нет других долийских кланов. Их осталось слишком мало, и все они давно разбрелись по Тедасу. Если бы не Арлатвен, то свободные эльфы никак бы не пересекались целыми годами.       — Круг Магов! — выкрикнула Виллия со стороны, и Элентиантэн вздрогнула, в быстром выдохе выпустив воздух, который, сама того не ведая, слишком задержала в легких. И пусть она знала, что подслушивать взрослых нехорошо, но ничего не могла с собой поделать.       Ее тетя вступила в диалог, поравнявшись плечом с сестрой, и казалось, что она, так же как и родители девочки, готова отстаивать племянницу до последнего.       — Мой муж отправится в Старкхевен и приведет храмовников.       — Ты запрешь мою дочь в Башне? — изумленно спросила Эллериз, но в следующий миг глаза ее стали мокрыми от слез, и она кивнула, понимая, что в Круге девочке будет безопаснее, чем одной в лесу.       — Одной Элентиантэн храмовники не ограничатся, — намекая и на себя, и на свою ученицу, заметила Хранительница, нахмурившись. — Но… если вы отведете ее к ним, то так, я полагаю, даже лучше. — Лицо Дешанны вновь помрачнело и она, посмотрев Эллериз в глаза, сказала: — Я знаю, какого это – терять ребенка, но когда встает выбор между одним эльфом и кланом, я выбираю клан.       Эллериз и Исилен переглянулись, после чего мать девочки неохотно кивнула.       — Mala revas, Willia, — Хранительница благодарно кивнула женщине и перевела взгляд обратно на родителей одаренного ребенка. — А у вас есть несколько дней, чтобы попрощаться с дочерью. Постарайтесь сделать их счастливыми, — напутствовала им Хранительница, после чего полог ее шатра вновь магическим образом взметнулся вверх. Элентиантэн рывком вылетела наружу, так как, подслушивая, держалась за него руками.       Заметив маленькую шпионку, Дешанна неодобрительно цокнула языком, но ничего не сказала – лишь подтолкнула девочку по направлению к семье и скрылась в своем шатре.       — А между своей плотью и кровью и чужим ребенком, она выбирает своего, — прошипел сквозь зубы Исилен. — Такое высшим благом не оправдать.       — Тише, муж мой, — оборвала его Эллериз и протянула руки к дочери. Так медленно и осторожно, будто боялась спугнуть маленького воробушка.       Элентиантэн, по-прежнему сдерживая все эмоции, подошла к ней и обняла, уткнувшись носом в живот. Обняла так крепко, как только могла. Вдохнула родной материнский запах, и даже улыбнулась, когда отец, опустившись на одно колено, обнял их обеих. Мать, осторожно положив руку ей на затылок, глубоко запуталась пальцами в каштановых волосах.       Маленькой эльфийке хотелось насытиться их обществом и теплом на годы вперед, но она прекрасно понимала, что сколько бы дней им не дали, – ей всегда будет мало. Еще не расставшись, она уже начинала скучать.       А тем временем по лесу и большой равнине плыли тени облаков, гонимые ветрами скорых перемен.