Дьявол во плоти

Ночь. Снова не уснуть из-за ужасного кашля, что сегодня мучал его особенно долго. Больно. Омерзительное ощущение, словно выплевываешь собственные легкие, ошметки которых остаются на бледных ладонях в виде кровавых лепестков. Орочимару уже успел узнать об этих цветах все, но только не о своей болезни, преследовавшей его уже долгие годы. Хиганбана — красивые, но ядовитые. Эти цветы также называют «цветами мертвецов». Они цветут там, где умирают люди, окропляя землю своей кровью, создавая плодородную почву для этого отвратительно прекрасного растения. Так иронично, что именно они появляются из его нутра вместе с проклятым кашлем. Он чертовски слаб и сейчас даже не может сменить тело, ведь риск слишком велик. Лекарства нет. Надежды нет. Только жалкое существование в слабом и болезненном теле и постоянная, неугасающая боль, рвущая его изнутри. — Орочимару-сама. Лекарство, — верный Кабуто протянул ему чашу с питьем, которое, хоть и ненадолго, должно было облегчить его мучения. — Кажется, кашель стал сильнее, — поправив съехавшие очки указательным пальцем, подметил он. Змей лишь коротко кивнул и отвел взгляд, тем самым говоря, что тот может быть свободен. Едва шаги за дверью стихли, саннин сделал глоток из чаши и поморщился. Лекарство имело отвратительный вкус, но от него все же становилось немного легче. Переборов отвращение, он выпил содержимое практически залпом, после чего оставил опустевшую чашу на тумбочке возле своей постели. Кашель прекратился, и теперь он мог хотя бы самую малость расслабиться. Сам того не заметив, Орочимару провалился в сон. __________ Перед глазами ярко-голубое небо, по которому медленно и плавно, словно огромные корабли, проплывали облака. Он ощущает прикосновение легкого ветра на своем лице, слышит, как шелестит трава, как где-то вдалеке поют птицы. Благодать. Кажется, что целый мир открыт перед ним, и нет в этом мире никакого зла, никаких войн и смертей. Одно лишь небо, солнце и ветер. Он раскинул руки в стороны и улегся на мягкую, словно большая подушка, траву. Закрыл глаза. Спать, так хочется спать. Но этому желанию воспрепятствовал раздавшийся прямо над головой звонкий голосок, который мог принадлежать лишь… — Орочи, ты чего тут разлегся? Он открыл глаза и увидел нависшую прямо над ним светловолосую девочку. — Цунаде? — удивленно отозвался Змей, поднимаясь. «Это сон? Да, конечно же это сон. Ведь мы уже давно не дети». Девочка захихикала и, схватив его за рукав кимоно, быстро повела вперед. — Погоди, куда мы… Орочимару едва поспевал за ней. — Увидишь. Сейчас ты все увидишь. Они пересекли большое поле и оказались у бурного речного потока. Цунаде остановилась и отпустила его руку. — Мы пришли. Смотри! — указав пальцем в сторону, воскликнула девочка. Он взглянул туда, куда она показывала, и его глаза расширились от удивления. Кроваво-алые цветы. И так много. Неужели здесь было пролито столько крови? — Красивые, правда? Он не ответил и остался стоять и смотреть на них, словно завороженный. — Орочимару? Эй! Цунаде дернула его за рукав, и тот вышел из своего короткого транса. — Д-да, — неуверенно произнес он и отвел взгляд. «Что это такое?» Девочка подошла поближе к цветкам и сорвала один, после чего вернулась к нему и осторожно вплела тот в его длинные волосы. — А тебе идет, Орочи, — улыбаясь, произнесла она. — Поможешь мне собрать цветы? Она побежала вперед, увлекая его за собой, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Быстро собрав небольшой букет, он протянул его ей. Цунаде вдохнула запах цветов и вновь заулыбалась. Он не заметил, что сам невольно улыбнулся. — Орочи, ты… — девочка ахнула. — Ты умеешь улыбаться! Орочимару тут же отвел взгляд. Он чувствовал себя очень странно. Почему ему так хотелось улыбаться и смеяться вместе с ней? Это совсем на него непохоже. — Я знала, что ты не такой бука, каким кажешься. Она подошла к нему вплотную и, слегка потянувшись, поцеловала в лоб. — Улыбайся почаще. Тебе ведь так идет. __________ Он резко распахнул глаза и тут же закашлялся сильнее обычного. В глазах темнело от слабости, и он едва мог сделать вдох, чтобы совсем не задохнуться. — Орочимару. Этот голос сейчас грянул, словно гром среди ясного неба. На его плечо легла чья-то рука, и кашель тут же прекратился. Саннин отдышался и посмотрел на того, кому принадлежал голос. — Цунаде? Кажется, он уже сходил с ума. Ее не может быть здесь, она не должна. Об этом убежище неизвестно никому, ведь оно очень хорошо спрятано от посторонних глаз. Ему это лишь мерещилось. Всего лишь еще одна галлюцинация. — Ты поправишься. Сейчас ее голос звучал даже ласково, несмотря на то, что он уже давным-давно предал деревню и они являлись врагами. Такое точно не могло произойти наяву. Змей закрыл лицо ладонями, отгоняя навязчивое видение. — Прочь… Прочь из моей головы, — хрипло бормотал он. — Почему я опять тебя вижу? Он почувствовал, как ее ладони накрыли его и мягко убрали от лица. — Ты всего лишь моя галлюцинация, — прохрипел он, озлобленно смотря на женщину. Та лишь вздохнула и покачала головой. — Ты так умен, так гениален, но до сих пор не понял? Змей не понимал, о чем она говорила и это лишь сильнее разозлило его. — Убирайся! Оставь меня! — Глупый, глупый, Орочи, — почти что пропела она и прикоснулась рукой к его лбу. От этого прикосновения его словно током ударило, но затем по телу разлилось приятное тепло и сонливость. — Спи крепко, — прошептала она и в тот же миг исчезла. «Так и знал, что всего лишь видение». Глаза сами собой закрывались и он, не в силах противиться этому, закрыл их, но теперь уже для того, чтобы погрузиться в вечный сон.