Сингер, Вик и Малышка

Из нижней трети Небраски до окраин Су-Фолс в Южной Дакоте — миль пятьсот. По нынешним временам не рукой подать, но за пару-тройку дней добраться можно. Хотя, может, и не пятьсот, а все шестьсот миль наберется — Сэм не знал точно, что там с дорогой. Да это и не беда была, что не знал, — настоящая беда стучала у него в груди, неровно, требуя неотложного ремонта. Механизм, собранный гениальными руками Бобби Сингера, понемногу отказывал. “Вот умру — Бобби на порог не пустит”, — влетела глупость в голову, и Сэм улыбнулся, но прибавил шагу. Дикий трек шумел рядом, за ближайшими домами и развалинами, и вот-вот должен был начаться финальный заезд. С ним Сэм и связывал свои надежды. Вид на трек открылся за углом: полотнище в восемь полос, все в ухабах и рытвинах — разбитое в дожди бездорожье окаменело под горячим светом прожекторов. Не освещен был только один участок — примерно за треть пути до финиша. Ветер доносил оттуда запах сырой глины. Там, похоже, и скрывалось главное препятствие — какой-нибудь ров, даже в сушь старательно заполняемый водой, и, возможно, насыпь на другой стороне. Наверняка что-то труднопроходимое! Сэм был уверен, что за треком тщательно следили. Поговаривали, что здесь часто разбивались, а иные и насмерть. Неужели вправду так разгонялись? Сэм подумал: если так, может, у него получится успеть. Моторчик в груди, приободрившись, тоже застучал ровнее. Лязг, грохот и влажные вздохи пара усилились: участники заезда занимали места. Сэм смотрел на латунные кареты, сундуки на гусеницах, двух- и трехколесные велосипеды без цепей, но с паровым котлом в толстых железных кожухах, низко присевшую над землей сплющенную медную сигару на восьмерке толстых пружинящих ободов — и, под вой, свист и счастливый визг обезумевшей публики, на гигантскую металлическую лошадь. Кобыла чуть не вдвое выше него — а Сэм на голову возвышался над толпой — шагала величаво, сияла мягким блеском вороненой стали и высоко держала голову, коронованную непроглядно-черными тонкими рогами. — Ала! Пала! — орали вокруг. — Вик! Оглушенный, Сэм помотал головой, зацепился взглядом за кислое лицо поодаль. Именно этот человек только что принимал и отдавал деньги — видимо, рассчитывался с теми, кто поставил на победителя прошлого заезда. Теперь к букмекеру не спешили, а он явно и не ждал никого. Похоже, заключил Сэм, на трек вышел фаворит. — Вин, Вин! И Пала! — выла и дребезжала толпа. Сэм щурился, разглядывая чудо-кобылу. Наверно, можно было ехать и внутри нее — места хватило бы. Но следов люка на боках не было. Значит, предполагалось скакать верхом. Только всадник — Вик или Винн, Сэм не разобрал, — не торопился сесть. Шел, прячась за прекрасным механическим монстром, и если и управлял им, то лишь нажатием на ногу или на бок. Сэм сообразил это, разглядев мелькающий по ту сторону металлической махины двуногий силуэт. Звякнули в вышине гигантские медные тарелки — и человек взлетел стальному скакуну на спину. Разулыбался под крики и свист, приосанился и повел плечами. Погладил рога своего зверя, утвердил руку между ними, второй помахал пронзительно визжавшим девушкам. Те даже затихли на миг, словно захлебнулись от счастья, а потом заорали вдвое громче. Сэм решил: хвастун, но вроде не злой. Такой, может, и не откажет в помощи. Поймал его взгляд, невидящий, как у часовщика, перебирающего знакомые часы вслепую. И решился: ломанулся к букмекеру и успел сунуть деньги в последний миг. — Полсотни против этого, на коне! — Ставок против участников не принимаем, — глаза у букмекера загорелись. Хотелось ему эти полсотни, Сэм не сомневался. — Только за кого-то. — Кто был фаворитом, пока этот не явился, на того и ставлю! — отрубил Сэм. — Смотри, потом уж не передумать, — предупредил букмекер Сэм кивнул, и банкноты словно сами улизнули из его пальцев. Сделав ставку, обернулся. Всадник теперь смотрел только перед собой, словно уже меряясь силами с дорогой. Лицо его отвердело и обрело неподвижность, и Сэм понял: этот придет первым. И если согласится после, то и Сэма живым довезет. А если все же сейчас победит не он, а тот, другой, то у Сэма появятся лишние деньги. С ними найти выход будет проще. Тарелки лязгнули дважды, и всадник припал к шее лошади. — Ставок больше не принимаем! — выкрикнул букмекер. И прибавил обычным голосом: — Зря ты это: пусть Крэнс — механик от Бога, только на его “Сигарилле” Вика не обойти. Сколько раз этого парня видел, всегда он приходит первым. — Крэнс — это тот, в медной трубе? — попытался угадать Сэм. — На хорошей дороге, она, должно быть, летит, как черт. В трубе, сильно скошенной спереди, и впрямь было что-то хищное, от чего сердце замирало. Сэму это не понравилось. Оба ощущения неприятны были: и от машины, и от тишины в груди, но смотрелась машина боевито. — Он и есть, а труба — это “Сигарилла”, его любимое детище, — букмекер придвинулся и говорил теперь почти в ухо. Очень кстати — сделалось слишком шумно. — Ты тут впервые и не знаешь, да? У нас почти все старшие заезды из механиков подбираются, рядовые гонщики выбывают на младших, первых гонках. Даже Вик — механик, сколько раз уже игрушки приятелям чинил. Хотя, конечно, эту черную красотку вряд ли сам собрал... Тут медные тарелки лязгнули трижды и заезд начался. Бобби, думал Сэм, пялясь на исчезающие в грохоте и клубах пара и дыма механизмы, наверно, мог бы построить такую тварь, как у Вика — Сэм все детство играл с его игрушками. Но игрушки — одно, а чтобы сделать такого монстра средством передвижения, надо совсем не дорожить жизнью. Ведь это же сталь, подшипники, поршни — никаких рессор, подвесок, мягких сидений, никакой защиты от ветра и мелких камней, только скорость, холод и гул ударов, с которым стальные копыта разносят остатки дороги вдребезги. Неужели Вику это нравится? Когда гонщики, сбившиеся в плотную блестящую массу, были на середине первого круга раздался скрежет — один из паровых велосипедов упал, и, проломив легкие щиты заграждения, на боку заскользил дальше, к прочной ограде. Его водитель, выпавший еще на треке, подкатился к соседним, уцелевшим щитам и спрятался за ними. Спустя еще несколько секунд котел велосипеда выплюнул огромную порцию пара. Сэм напрягся в ожидании грохота, но его не последовало. — Повезло Гидеону, — забубнил букмекер. — В позапрошлый раз рвануло так, что едва без самого ценного не остался. Сэм и не хмыкнул даже: непристойного в словах этих не было. Самым ценным для механиков были пальцы. Бобби, передвигающийся с трудом, продолжал соваться и к столь любимым им большим механизмам, но руки берег, и если требовалось просто поднять, перетащить тяжелое или обмять неверно подогнанную крупную деталь, попросил помощи. Он и Сэма пристроил бы к делу всерьез, если бы тот с техникой что-то мог. Увы, не мог. Во всяком случае, такого, о чем стоило бы говорить. Скрежет, а потом рык или хрюканье железной глотки донеслись с трека, и Сэм вытянул шею, выглядывая, что случилось. Двое участников гонки уже отставали, но остальные держались кучно, и оттуда-то из этой кучи и доносились звуки. А потом Сэм разглядел: сундук на колесах и пара “велосипедов” окружили металлическую кобылу с трех сторон, а вызывающе блестящая “Сигарилла” прибавила ходу, и расстояние между нею и тесной группой на глазах стало увеличиваться. Все, понял Сэм, быть ему в выигрыше, черт бы побрал его дурацкий нюх на неприятности! Тут “Сигарилла” нырнула в темноту у последнего препятствия, а через несколько секунд скрылись из вида и ее союзники вместе с главным соперником. Раздались плеск и грохот, новый рык и тяжелый, низкий звон — а потом из темноты вымахнула вытянувшаяся тень с черными рогами, и человек, прильнувший к ее шее, держался так же уверенно, как на старте, словно никакая “Сигарилла”, надсадно воющая позади, не могла его догнать. Она пыталась еще с полминуты, полных ярости и пара, но до самого финиша не сумела приблизиться к новому лидеру. — Ну, что я говорил! — букмекер поцокал языком. — Крэнс — настоящий боец, но куда ему до Вика! Прости, парень, но плакали твои денежки. — Да ладно, — Сэм отвел глаза от всадника. Тот что-то шепнул в металлическое ухо, потрепал зверя по шее и съехал, наконец, наземь. Стоял, слегка покачиваясь, будто настигнутый внезапным опьянением, и улыбался, не отнимая ладони от гладкого бока. И Сэм решился: подойдет и попросит помочь. Этот — не Крэнс, не обманет. А полсотни баксов… да, полсотни — вещь хорошая, но что они такому? — Ладно, — повторил Сэм, улыбаясь. — Все нормально, правда. Это было полезно. — Умеешь ты проигрывать, — ухмыльнулся букмекер. Еще как, подумал Сэм. Знал бы ты, как я это умею!