School Love Affair

К одиннадцати часам утра (то есть времени сбора футболистов и сопровождающих) Хань прошел три стадии эмоционального реагирования (отрицание, гнев и торг) и теперь находился на четвертой. Депрессия, оказывается, неизбежна, когда ты учитель, но он не думал, что она настигнет его так скоро. Хань обреченно сидел на крыльце, рассматривая свой выпускной класс, возбужденно галдящий о предстоящей игре и прочих неважных и непонятных Лу вещах. Чуть больше десяти человек были одеты в симпатичную беленькую спортивную форму, остальные же, как понял учитель, были пригнаны сюда в качестве группы поддержки; впрочем, ни те, ни другие по поводу вынужденной поездки не возражали – их ведь официально сняли с уроков. «Вот лентяи, - с горечью и обидой думал Хань. – У нынешнего поколения никакой жажды к знаниям и развитию. Ничего, я еще сделаю из них людей, хотят они этого или нет». Физрук и завуч ко времени сбора, конечно, опоздали. Они явились почти в половине двенадцатого, растрепанные и гаденько улыбающиеся, буквально всем своим видом говоря Лу Ханю: «У нас был секс, а у тебя нет». Или не совсем это, но Хань так воспринял. Ему на самом деле было глубоко безразлично, что там за знаки ему подают эти двое, просто внезапно вспомнилось, что секса не было больше полугода, как раз с тех пор, как его бросила последняя девушка, и на душе стало как-то особенно тоскливо. До школы соперников они добрались, к счастью, очень быстро и поэтому даже успели к началу игры. Ханя разместили в самом низу зрительских трибун, поближе к полю, хотя футболом он не увлекался и ничего в нем не понимал. Чанель рядом с ним в самой игре непосредственно не участвовал, но орал громче всех болельщиков вместе взятых, как только дали свисток к началу. - Куда прешь, Ким! Пасуй!! Нет, идиот, куда! Тебе глаза только чтобы порно смотреть, а, Ча?! Представь, что противник – секси красотка, и забей свой мяч в ее ворота, черт возьми!! Хань был искренне возмущен таким безобразным обращением с учениками, но те вроде бы даже не обижались. Они, с первых минут распаленные азартом, вероятно даже не слышали гневных воплей своего тренера, а вот Хань периодически глох на одно ухо. Бэкён сначала равнодушно наблюдал за игрой, а затем его внимание привлек размахивающий руками физрук; Лу вдруг боковым зрением заметил, как тот жадно облизывается, рассматривая Пака с ног до головы, и его пронял ужас. Он уже подозревал, чем это закончится. - Он ужасно сексуальный в этой своей спортивной форме, - доверительно шепнул ему завуч, идиотски толкнув локтем в бок, а Хань невольно повернулся к Чанелю. Его светлая футболка была какой-то замызганной, такое ощущение, что о нее неоднократно вытирали руки; короткие, возможно просто маленькие шорты открывали тощие волосатые ноги, по своей кривизне удивительно напоминающие пассатижи; а сам физрук размахивал руками, топал и вопил непристойности, озвучивая все свои подозрения и предположения на предмет способностей и талантов своих футболистов. Это было странно и немного смешно, но уж точно не сексуально, вот только Бён Бэкён так не думал. Хань буркнул что-то неопределенное, и завуч принял это за согласие, снова толкнул его и хитро, но вполне дружелюбно сощурился: - Сильно не засматривайся, он занят. Ты лучше знаешь что… пойдем с нами. - Что-о-о-о? – шокированно разинул рот Хань, но Бэкён уже не слушал и лез через него к физруку, а потом воодушевленно шептал что-то на ухо. Физрук сначала не расслышал, оглушенный собственным ором, а потом изменился в лице и ухмыльнулся. Лу понял, что пропал. - Эти придурочные все равно уже продули, - махнул рукой ушастый и как-то глупо кивнул Бэкёну. Не успел Хань опомниться, как его уже тащили под локоть куда-то под трибуны, не дав и слова вставить и хоть как-то воспротивиться. Не то чтобы Хань был принципиально против связей на работе, но не в людном месте и не с двумя мужиками уж точно. - Послушайте… - вяло сопротивлялся он, пытаясь освободить свой локоть из хватки предприимчивого завуча, - я не думаю, что… тут же куча людей, дети, куда вы меня… да я не хочу. Я вообще не гей! - Да-да, конечно, я тоже не гей, - согласно покивал Бэкён и указал Чанелю на какую-то дверцу прямо под трибунами. Физрук дернул за ручку, и та поддалась; Хань побледнел. – Не переживай так, мы ведь ничего такого. Постоишь на стреме, если что предупредишь, но я не думаю, что что-то случится, ведь первый тайм закончится только через полчаса, а до тех пор они там так орут, что ничего не будет слышно. - Будь другом, Хан, - миролюбиво исковеркал его имя Пак и захлопнул дверь прямо перед его носом. Оторопевший от скорости развития событий Лу Хань еще несколько секунд мялся на месте, не совсем понимая, что случилось, затем до него стало медленно доходить. За криками болельщиков совсем рядом никаких неприличных звуков из подсобки и правда не доносилось, и он даже немного успокоился. Ну мало ли, чего он тут стоит, если кто-то увидит, скажет, что искал туалет, а остальных сопровождающих не видел и понятия не имеет, куда они подевались. Совершенно житейская ситуация. Так Хань себя успокаивал до тех самых пор, пока из-за закрытой двери не раздался громкий низкий стон Пака, а затем приглушенный голос завуча: «Меня ужасно заводит ваш свисток, тренер». У Лу моментально покраснели уши и пересохло в горле, оставаться здесь и дальше, когда в двух метрах от него парочка учителей занималась непристойностями, было просто невозможно. Когда же из-за двери донеслось откровенно порнушное «Так не хочешь в него посвистеть?», нервы его не выдержали, и Хань от греха вымелся из-под трибун. На поле ничего не изменилось, толпа подростков бесцельно гоняла по полю мяч, как казалось Ханю совсем не понимая, с какой стороны к нему подобраться, но ничего не поделаешь. Делать было нечего в прямом смысле, а залипать в телефон вроде бы было не особо культурно, и от скуки Хань стал рассматривать своих ребят, пытаясь вспомнить их имена. Выходило слабо, он все еще практически никого не знал. Кроме конечно… Бён Бэкхёна. Вон он бегает там по полю, кричит что-то. Пожалуй, единственный из всей команды, кто был знаком с правилами игры; во всяком случае, бегал он немного увереннее, чем все остальные, и один раз даже забил гол. Матч, правда, все равно был безнадежно проигран, и все это понимали, даже несведущий в спорте Хань. Чанёль и Бэкён вернулись к окончанию второго тайма сытыми и довольными, что выглядело не очень на фоне подавленного настроения всей команды. Ехали назад они в холодном молчании, и даже Бён Бэкхён, по пути на игру то и дело пристававший к Ханю с глупым флиртом, сейчас сидел, отвернувшись к окну. Приуныл даже кажущийся весельчаком водитель автобуса Чон Чонгук, выразивший свою тоску приглушенным радио и хмурым, немного зверским взглядом. До конца поездки Хань так и не нашел чего сказать.

○○○

- Ладно, класс, - устало протянул Лу Хань и отложил в сторону учебник, потирая переносицу и опираясь поясницей на стол. Работы на уроке не было никакой. То есть даже хуже, чем в первый день, а это просто атас. Дети были совершенно подавлены, как догадывался старший, своей провальной игрой накануне, и Хань чувствовал, что, как классный руководитель и наставник, должен вмешаться и поднять боевой дух своих ребят. - Не везет в спорте – повезет в учебе, - поучительно и веско заметил он. Поймал хмурый взгляд нескольких пар глаз и понял, что подобрал не лучшее начало для утешительного разговора. – Это поражение не последнее в вашей жизни. Я хотел сказать, это не конец света! Вы всегда можете совершенствоваться, работать над своими ошибками, и тогда… - Мы поняли, сонсенним, - со своего места буркнул Бэкхён, подняв на него холодный взгляд. – Не утруждайте себя. Хань проглотил грубость, решил сделать вид, что не заметил ее, и продолжил: - Самое главное в любом деле – это труд. Усилия, которые вы вкладываете, и ваше стремление к самосовершенствованию. Вот, например, в садоводстве… - Это все, конечно, очень интересно, если урок корейского окончен, я могу быть свободен? Бэкхён плохо скрывал раздражение, и Хань подумал, что явно давит на больную мозоль капитану команды, но все же тому необходимо было соблюдать хотя бы элементарные приличия, раз уж с субординацией пришлось попрощаться с первого дня. - Вам бы стоило поучиться вежливости, ученик Бён. - А вам бы стоило не лезть туда, где вы ничего не понимаете, господин Хань. - Вы вынуждаете меня принять меры, - скрипнул зубами Лу, с усилием сохраняя спокойствие и флегматичное выражение лица. У него вообще-то не было проблем с самоконтролем, обычно он отдавал себе отчет в том, что дети есть дети и что иногда они не управляют своими эмоциями, но этот чертов Бён Бэкхён почему-то лишал его способности здраво оценивать ситуацию. Прогнав желание сломать карандаш, Хань очень четко и медленно произнес, перебивая опять начавшего бузить ученика: - Сегодня останетесь после уроков для проведения воспитательной беседы. Бэкхён вскочил на ноги, с грохотом отодвинув стул и попытавшись спалить учителя взглядом, не глядя сгреб с парты свои вещи и вымелся из кабинета, шваркнув дверью. Хань подавил вздох. - Урок окончен, класс. Тэхён, выходивший из класса последним, на миг оторвался от своего неизменного учебника по истории и бросил на старшего сочувственный взгляд. - Не давайте Филу объявить вам войну, сонсенним. Это тяжко. Тяжко, уж точно. Хань проводил Кима усталым взглядом и попытался настроить себя на работу. У него еще два урока впереди, а потом воспитательная беседа с этим самым «тяжким» Филом, и, если честно, Лу понятия не имел, что должен ему сказать. Пока он обдумывал свою речь, после короткого стука дверь его кабинета открылась и вошел Ким Минсок. Хань его помнил, учитель английского. Слегка пугающий. Сейчас, правда, Минсок пугающим не выглядел – наоборот вполне даже дружелюбным, держал в руках два стаканчика кофе и располагающе улыбался. - Вы не заняты, учитель Лу? Наши кабинеты по соседству, я слышал, вы отпустили детей пораньше. Кофе хотите? От кофе Хань действительно не отказался бы, поэтому с благодарностью принял стаканчик. - Не знал, какой вы любите, поэтому прихватил сахар, - Минсок покопался в кармане пиджака и выудил пару стиков. Очень кстати. - Спасибо, господин Ким, - искренне улыбнулся Хань, надеясь, что его улыбка не выглядит измученной. Хотелось что-то сказать, чтобы начать разговор, да и друг тут ему совсем бы не помешал, но он просто не знал, что именно стоит говорить. К счастью, коллега и сам за словом в карман не лез (в голове Ханя сложилась абсолютно дурная шутка, которую даже озвучить было стыдно). Все было прекрасно и замечательно, Лу даже расслабился впервые за все время работы в этой странной школе, но тут Минсок как-то странно улыбнулся и немного сократил расстояние между ними. - Господин Лу, а у вас есть девушка? - Нет, - слегка настороженно ответил тот, невольно вспомнив взгляд завуча, направленный на физрука, провел параллели и начал что-то подозревать. - А парень? - Тем более нет, конечно, я… - А вам как больше нравится: сверху или снизу? - Я не езжу в поездах, и кровать у меня не двухъярусная, - слегка истерично повысил голос Хань, всем естеством ощущая тот самый дискомфорт рядом с Кимом и в панике обещая впредь всегда доверять первому впечатлению. - Какой вы забавный! А пойдемте на свидание. Минсок шагнул еще ближе, настойчиво сократив расстояние между ними до неприличного минимума и заставив Ханя вжаться в свой стол поясницей, едва ли не взобраться на него сверху. На стол, конечно, а не… О боже, о чем он думает. Эти отвратительные Бён и Пак, они тут все пропитали своими гейскими флюидами, и, кажется, ему, Лу Ханю, это тоже передается, что если однажды он захочет сходить на свидание с Минсоком или – что еще хуже! – посчитает тощие коленки физрука сексуальными?! Уровень внутренней истерики почти достиг высшей точки, и Хань уже набрал воздуха в легкие, готовясь защищать свою честь, как вдруг дверь распахнулась. - Учитель Хань пойдет на свидание только со мной. Воздух застрял где-то в горле на полпути, а потом вырвался-таки с хриплым свистом. Хань ошалело и слегка затравленно смотрел на Бён Бэкхёна, который с самым альфачным видом стоял сейчас в дверном проеме и сжигал взглядом своего учителя английского. Поняв, что пауза затянулась, Бэкхён с самым невозмутимым видом прошелся до своего места и объяснил: - Забыл тут кепку, - и заглянул под парту с очень честным лицом. Поозирался по сторонам, снова метнув взгляд в сторону Минсока, благоразумно отошедшего от Лу Ханя на шаг. - У вас не было кепки, ученик Бён, - счел своим родительским долгом напомнить Хань. - Не было, - не стал отпираться тот, забыв про свою «легенду». – Но зато я зашел сюда и вижу вас в ужасно компрометирующем положении, учитель Хань, а между тем я не давал согласия на свободные отношения. - Что вы себе позволяете, ученик, - вскинулся Минсок, и Лу был почти благодарен ему за этот комментарий. Бэкхён, правда, никакой неловкости под грозным преподавательским взглядом не ощутил. Или виду не подал. Сунул руки за пояс джинсов и попытался незаметно привстать на носки, чтобы возвышаться над Кимом; вышло, конечно, больше забавно, чем внушительно. - Когда дело касается его, - гордый кивок на замершего в замешательстве Ханя, - я не ваш ученик, а ваш соперник, Ким Минсок-ши. Больше Бэкхён кроме плохо замаскированных ругательств не успел сказать ничего, потому что Ким за ухо выволок его из класса. Вероятно, к директору. Но Хань за него не переживал: догадывался уже, что изворотливый братец завуча выйдет сухим из воды в любом случае, поэтому даже следом не пошел. Сидел, бесцельно перебирая бумаги на своем столе, и думал, что еще никто ни разу не защищал его честь. И не хотел за него бороться. Это все глупости, конечно, и ему совсем не нужно, чтобы за него боролись, он ведь не принцесса какая-нибудь, но (в глубине души) все равно было приятно. Да и злость на Бэкхёна как-то сама собой прошла, хотя еще каких-то пятнадцать минут назад Лу планировал после уроков устроить хулигану безжалостную выволочку. Сейчас же все слова куда-то подевались, да так и не пришли к тому моменту, когда ничуть не смущенный своей дерзкой выходкой накануне Бён возник перед ним, внаглую усевшись на первую парту прямо напротив учительского стола. - Я готов. Ругайтесь, учитель Хань. После таких слов в самом деле ругаться было бы попросту глупо, и засранец совершенно точно об этом знал. Хань помедлил, испытывающим взглядом терзая подшефного, а затем тяжко вздохнул. - Вы приговорены к исправительным работам, ученик Бён. - С вами я готов исправляться по несколько раз в день, уж поверьте мне. Масленый взгляд и двусмысленную улыбочку Хань заставил себя выдержать огромным усилием воли, направив все свои внутренние ресурсы на то, чтобы достойно выдержать этот выпад. На замечание сил не хватило. - Берите веник, тряпку – этот кабинет должен блистать чистотой в самом ближайшем будущем. Если Бэкхён и хотел что-то сказать, он не стал, вместо этого оттолкнулся от своей парты и убрел в подсобку за всем необходимым. Надо отдать ему должное: где-то минут десять парень действительно убирался, причем молча, не мешая Ханю проверять стопку листов с сочинениями. Выпускной класс писать по-корейски совершенно не умел (и на любом другом языке вероятно тоже), и Хань, расстроенно потирая брови, безжалостно черкал исписанные листы, но когда дошел до сочинения Бён Бэкхёна, то и вовсе схватился за голову. - Ученик Бён. Бэкхён тут же отвлекся от вытирания доски и с видимым интересом повернулся к учителю. - Как пишется слово «достижение»? - Д-о-с-т-и-ж-е-н-и-е, учитель Хань. - Отлично, тогда почему у вас в сочинении оно написано с тремя ошибками? Младший расплылся в какой-то глупой улыбочке, но Ханю было не до смеха. Его филологическое сердечко болело, а глаза кровоточили, и это было отнюдь не метафорой. Ну или не до конца. Он горестно всматривался в строки кривоватых букв сквозь пелену слез и тряс несчастным листком. - Как можно было слово «гордость» написать через а? И неужели вы ничего не знаете о существовании пунктуации?! - Знаю, - спокойно пожал плечами Бэкхён, не сводя прямого взгляда со старшего. – Но еще я знаю о существовании стратегии. Хань выглядел искренне не понимающим, и Бэкхён решил пояснить. - Даже если бы вы не нагрубили мне сегодня, то завтра все равно бы оставили после уроков, заставив заниматься правописанием дополнительно. И мы остались бы наедине. Но, - он отложил губку и сделал шаг к Ханю, в который раз за сегодня нарушая его несчастное личное пространство. Лу сжал в пальцах ручку. – Но вы оказались даже быстрее, учитель Хань. Вы ведь специально вывели меня из себя, чтобы под видом наказания задержаться здесь со мной? Я восхищен. Бэкхён действительно выглядел восхищенным и, кажется, ничего не выдумывал. А Ханю хотелось нащупать под стулом кнопку катапультирования и срочно ретироваться, даже если от этого его совсем не красиво размажет по потолку от удара. Кнопки не было. - Ученик Бён. - Вы можете называть меня Филом, когда мы наедине. - Ученик Бён, - Хань нарочно выделил обращение голосом, чтобы казаться максимально уверенным в себе и праведно возмущенным. – Вы переходите все границы. Я вынужден просить вас исключить всякий флирт. - Мне нравится ваша принципиальность, учитель. Вы уверены, что это незаконно, но уверяю вас, вам ничего не грозит. Ну кроме, конечно, потери… Что там он может потерять с Бэкхёном, Хань узнавать совершенно не хотел. Он вскочил на ноги с возмущенным «Так!..», и оказался в еще более невыгодном положении – нос к носу с возвышающимся над его стулом учеником, потому что того отсутствие расстояния между ними совершенно не смущало и он даже не собирался отодвигаться. У Ханя от осязаемой неловкости заныло под ложечкой. Стоило ему помнить, что первое впечатление о Бэкхёне тоже было не слишком хорошим, а ведь Хань только что пообещал себе ему верить. Время замедлилось до почти полной остановки, и в этом вакууме Лу очень надеялся, что ему просто показалось движение Бэкхёна ему навстречу. В голове снова промелькнули картинки, связанные с завучем и физруком, и как же легко было представить на месте Бэкёна как две капли похожего на него младшего брата, чтобы… Картинка стала развратной настолько, что у Ханя моментально покраснели уши, он вцепился побелевшими пальцами в край стола и... едва не заплакал от облегчения, когда дверь в кабинет снова бесцеремонно распахнулась. Он был готов поить Ким Минсока кофе до конца четверти, если он сейчас спасет его, но вошедшим оказался не Минсок. - Господин Лу, вы не видели мой скотч с единорогами? Ли Джинки крутил в руках какой-то огрызок цветной бумаги, рассеянно смотря на Ханя поверх очков, совершенно не обращая внимания на присутствие в классе ученика и на то, в каком положении тот находится относительно своего учителя. Секунд десять никто не шевелился, затаилась даже муха, бессовестно засиживающая бюст Шекспира, а затем Хань с воплем «Я прямо сейчас посмотрю его у себя дома!» вымелся из кабинета, наплевав на все свои вещи и непроверенные сочинения. Директор проводил его взглядом и крикнул даже «Не забудьте принести, если найдете!», правда этого Хань уже не слышал.