Сила в единстве.

Стук колёс поезда был настолько сильным, что уши закладывало. Иногда это заставляло отвлечься от разговора с Гарри и Джинни. Мысли в голове крутились быстрым вихрем. Гермиона даже не успевала начать рассуждать хоть об одной из них. Но все эти мысли сопровождались лишь одной фразой: Теперь всё будет хорошо. Должно быть. Прошлый год выдался ужасно тяжёлым. Настолько тяжёлым, что всем требовался, как минимум, двухгодовой отдых. Волан-де-Морт наконец повержен. Его приспешники заключены в Азкабан, некоторые даже казнены. Это были сложные три месяца. Почти каждые несколько дней проходили суды. Некоторые из них затягивались на неопределённое время. Многие люди уже просто устали давать показания. Мало того, что им приходилось снова тратить свои силы на все эти суды, так ещё и приходилось вспоминать события этой страшной войны... Всем пришлось нелегко. В это лето произошло столько похорон, сколько не происходило за последние три года. Их было слишком много.Почти каждый день люди кого-то хоронили. Это было невыносимо. Три месяца... Три месяца ежедневных похорон. Казалось, что люди уже даже начинали привыкать к этому. Получать постоянные приглашения на похороны стало обычным делом. Семья Уизли схоронила Фреда. Господи... Как это было тяжело; никому не пожелаешь такого горя. В этот день тяжелее всех было Молли. Горе от потери сына захлестнуло её полностью. Она старалась держаться, но было видно, что ещё немного, и она сорвётся. Джинни весь день была с ней. Поддерживала, отвлекала, принимала соболезнования вместо неё. Гарри и Гермиона помогали Рону. Их другу, который стал братом. Все похороны они были рядом. А Джордж и Артур стояли в стороне ото всех, тяжело дыша и вздрагивая плечами. Далее прошли похороны Люпина и Нимфадоры. Затем Снейпа. И наконец погибших учеников, таких как Лаванда Браун и Колин Криви. В какой-то момент Гермиона перестала приходить на оставшиеся похороны. Эта боль пробирала каждого до глубины души. Было жалко всех без исключения. Даже врагов. Хоть они и совершили всё это, но Гермиона видела в их глазах такие же слёзы боли, какие были и у других. Малфои были одними из тех, кто пережили десятки судов. Каждый раз, видя кого-то из них в камере, побитого, с огромным отчаянием на лице, сердце сжималось. Люциус Малфой ждал окончательного приговора. Суд устраивал заседания три раза, разбирая его дело. Смотря на него, можно было понять, что он наконец осознал свои поступки. Что наконец понял глупость своей преданности Волан-де-Морту. И это действительно было так. Он сидел в камере с застывшими на глазах слезами и ждал. Смиренно ждал. Гарри помогал Малфоям. Рон постоянно ругался из-за этого с ним, говоря: «Это же Малфои, Гарри!». Но друг не слушал его. Полный гриффиндорского благородства, Гарри продолжал помогать им. Гермиона сначала была против. Но не против того, чтобы помогать Малфоям. Ей просто не хотелось ходить на суды и вспоминать все эти ужасы. Но, как истинная Гриффиндорка, она набралась сил и всё-таки отправилась давать показания. Последний суд над мистером Малфоем длился около четырёх часов. Показания Гермионы и Гарри стали решающими. Его отпустили. Запомнился суд, вернее суды, над младшим Малфоем. Всё это время, пока длился разбор дела Люциуса, Драко сидел в Азкабане. Когда Гермиона впервые увидела его в камере, она была потрясена. Все были потрясены. Исхудавший и разбитый. В его глазах ничего не читалось, кроме боли и страха. Он боялся навсегда остаться в Азкабане. Его мать — Нарцисса Малфой — присутствовала на каждом заседании и постоянно плакала, отчего находится там было ещё больнее. Но дальше было страшнее. На втором заседании Малфой стал другим. Отчуждённым. Больше в его глазах не было боли и страха. Теперь там читался холод и ненависть к самому себе. Он вёл себя безразлично, будто хотел, чтобы его наказали. И только слёзы Нарциссы заставляли его начинать бороться. Всего было пять заседаний суда. На последнем, пятом заседании, его освободили. Все эти события изменили и повлияли абсолютно на каждого. С каждым днём всё постепенно приходило в нормальное состояние, восстанавливалось. Раны в сердцах заживали, оставляя лишь шрамы. Боль становилась меньше и к людям начала возвращаться радость. — Гермиона! Гриффиндорка вздрогнула, поворачиваясь на звук своего имени. На неё были обращены два взгляда — Гарри и Джинни. — Ты в порядке? — Гарри слегка нахмурился и наклонился к подруге. — Да, всё хорошо. — Мы тебя уже несколько минут зовём, — Джинни подсела к Гермионе и взяла её за руку, — Что-то случилось? — Нет... — Гриффиндорка качнула головой и улыбнулась, — Я просто задумалась. Всё нормально. Гарри кивнул и обратился к Джинни, говоря что-то про тележку со сладостями. Гермиона не знала, что будет в этом году. Профессор Макгонагалл, как новый действующий директор Хогвартса, решила пригласить учеников седьмого курса на повторный год обучения. Гермиона обрадовалась этому. Фактически, она могла бы и не возвращаться, так как Министерство Магии уже намекало ей на работу. Кингсли — нынешний Министр Магии — был готов принять «Золотое Трио» сразу же. Но Гермионе хотелось вернуться в Хогвартс. Она любила школу. Время, проведённое в ней, было хоть и самым опасным, но при этом самым лучшим в её жизни. Это место родное для неё, поэтому она без колебаний отправилась в школу. Рона с ними не было. Он остался с Джорджем, заменяя ему Фреда. Теперь он помогал брату в магазине. Гарри и Гермиона сначала расстроились, но Рон объяснил им, что так ему будет лучше. — Тем более, учёба — это не моё, — говорил он друзьям, когда те прощались с ним перед отъездом в Хогвартс. Гермиона улыбнулась при этом воспоминании. Действительно, так будет лучше. Он чувствует себя счастливым, когда занимается магазином вместе с Джорджем. Всё пережитое оставит свои последствия, воспоминания. Но нельзя заканчивать на этом жизнь. Наоборот. Они победили. Они выиграли эту войну. Поэтому они заслужили быть счастливыми. Пусть у всех нас всё будет хорошо.