Одна из причин моей грусти

      Сижу и плачу, так как делать мне больше нечего. Рюкзак у Сью, она сидит неподалёку, играется с водой. Не спрашивает, что случилось. По моему виду и так понятно. Кровь Банш запеклась на моей борцовке, руках, лице. Я рассекла себе щёку, пока бежала через чащу, где были хлёсткие кустики. Кровь со щеки всё ещё сочится. Будет шрамик, наверное. Да похрен! Не могу взять себя в руки. Под ногами нож. Мы бросили лагерь пару часов назад. Сразу, как я пришла. А я до сих пор не могу прийти в себя. Сью ведёт себя по-взрослому, за что ей большое спасибо.       Я думаю, кто таков этот Ваас, что тут вообще творится. Понимаю одно: люди здесь игрушки и люди здесь товар. Скорее всего, это какой-то перевалочный пункт для работорговли. Поэтому-то его и не отмечают на картах. Всё проплачено, скорее всего. Осознаю, что нас никто просто так не спасёт. Не приедет Робокоп, не будет Бетмэна, не прилетит Капитан Америка. Всё сделаем либо мы, либо никто не сделает. Полиция не хватится нас здесь. В протокол занесут крушение яхты, наверное. Может, массовое нападение акул на людей. Может, начало Конца света? Да кто его знает. Нас не спасут, это надо понимать.       Так странно, я думала, что всё будет как-то легче. Я реально не принимала всё это всерьёз, отчего, видимо, не так боялась. Теперь же меня трясёт от страха. Я осталась одна. Не беру в счёт Сью. Она малышка и ничего серьёзного сделать не сможет. С Банш было комфортнее. Не так страшно. А теперь я одна. И это одиночество подчёркивается ноющей щекой и рукой. Рана на руке, похоже, начала гнить. Мне страшно развязывать эту повязку. Путь гниёт, поскорее умру.       Да, у меня нет стремления делать что-либо. Я только что видела смерть человека, которого успела полюбить. Не думаю, что я бы стала лучшей подруженькой Банш, но мы бы могли общаться иногда. Я бы больше не ревновала её к Бузу. Жалела бы девушку, скорее всего. Она могла бы добиться многого, если бы постаралась. Но она умерла, спасая мою никчёмную жизнь. Жизнь человека, который плачет, сидя у водички, когда ребёнок, младше его на порядок лет, играется. Вот где сила характера, мать его!       Я увидела Банш впервые года так три назад. Хотя нет, вру. Я видела её и раньше. Правда, она была не блондинкой. А шатенкой. Примерно, как я. Только почему-то Буз сразу обратил на неё внимание, в первую неделю общения, а со мной он общался добрых два года – и ноль эмоций. Было в ней что-то особое, помимо глупости и тонны косметики. Я так и не поняла, что именно. И уже не смогу понять. Банш нет.       Держу в руках клочок её кофты и плачу, как дура. Я буду скучать. Двоих из нас уже нет. Стэйси и Банш, я надеюсь, вам там хорошо. Чувствую, как ко мне подсаживается Сью. Она прижимается к моей руке и сопит. — Мне холодно, Тори, – тихонько лепечет Сью.       Мне так жалко девочку. Я не чувствую ни холода, ни тепла. Только отвращение и злобу. Мне противно от крови, которая на мне, мне противно всё то, что произошло. Но я прижимаю девочку к себе и сижу так.       Всю ночь мы не спим. Я готова рвануть в любой момент. Ради Сью хотя бы. Я не знаю куда и зачем. Мне уже дико всё равно. Я не могу забыть Банш. Не могу выкинуть её из своей головы. Чёрт бы побрал этот мир!       С утра Сью теребит меня за плечо. — Тори, надо похоронить Банш.       Я киваю. Мы быстренько добираемся до оврага, но Банш нет. Только кровавые следы от её тела: Банш уволокли. Я пробегаю по следу, но он теряется на подъёме оврага. Похоже, тело переложили на транспортное средство и увезли. Дико кричу, топаю ногами и кидаюсь из стороны в сторону. — Тихо, Тори, – говорит мне Сью и берёт за руку.       Девочка куда-то ведёт меня.       Мы идём долго, минут сорок. Проходим мимо воды, где ловили рыбу не так давно. Идём дальше. Пробегаем какую-то пещерицу и выходим в мрачную чащу. Свет тут еле просачивается через густую крону деревьев. Среди всяких экзотических деревец узнаю плакучую иву. — Как ты нашла это место? – спрашиваю я. — Пока гуляла, тут очень спокойно и красиво. — Согласна, – киваю я.       Сью повязывает клочок от кофточки Банш на веточку ивы. Тут же она достаёт из рюкзака платок Стэйси. Откуда он? Я же, вроде, избавлялась от него?.. Или… Сью то же самое делает и с платочком. Повязывает его на другой веточке. — Пока, сестричка, я буду скучать, – тихонько шепчет Сью и падает на колени перед деревом. — Я никогда не думала, что терять людей – это так сложно. Людей, которые не были тебе так близки. Я боюсь представить, что значит потерять близкого тебе человека, – говорю я.       Сью начинает плакать. — Я никогда не знала Банш так, как хотелось бы. Она всегда была занята, новым парнем, новой косметикой, новым телефоном. Но, Тори, я бы хотела…       Я понимаю. Прижимаю Сью к себе. Она пачкается в крови от моей борцовки. Её слёзы мочат мне борцовку в области груди. Сью плачет долго. Надрывисто. Потом, всё же, она припадает к иве, бьёт её руками и успокаивается. Девочке не легче моего. Наверное, даже сложнее. — Ты обещала выручить остальных? — Банш просила выручить тебя. — А как же твоя сестра?       Я молчу. — Не вздумай сделать так же, как Банш! – сурово приказывает мне Сью и обнимает меня.       Эта девочка-подросток, хрупкая и не взрослая лишь по годам, заставляет меня сжать кулаки, утереть слёзы и решить лишь одно: сегодня же мы выходим на поиск лагеря Вааса! Что бы ни случилось, я не должна умереть! Ведь этого так не хочет Сью. Это не поможет Аннет. И этого не желала бы Банш. Да и Стэйси бы тоже, думаю, не хотела бы моей смерти. За них я должна побороться. За тех, кто остался. Раз я здесь.       Хватаю нож, делаю надрез на ремне. Теперь это мои ножны, чёрт возьми! — Идём, Сью, сегодня нам предстоит долгий путь, – говорю я.       Девочка кивает, на прощание смотрим на иву. — Надеюсь, нам не придётся возвращаться сюда, – подмечает Сью. — Я тоже, – отвечаю я.       Мы идём быстро. Сегодня никто не должен нас заметить. Открываю клочок карты, примерно предполагаю, где мы. Идём на восток. Ведь на севере аванпост, туда соваться не стоит. Мечтаю найти ещё клочок карты. Он бы не помешал.