Одна из причин моей грусти

      Мне всегда казалось, я могу больше, чем делаю. Да, так оно было. Но я не смогла доказать себе этого, потеряв Стэйси, Банш, Рона и теперь вот Кей. Нас осталось не так уж и много: где-то, я надеюсь, ещё живы Адам и Силена, Алекс и Буз. Хотя насчёт Буза не переживаю – на него мне плевать. А так же моя Аннет. Дорогая сестрица! Где же ты? Что с тобой? Я не хочу признавать, что сдалась. Хах, а каково бы вам было? Когда вы и не думали убивать людей, а убили стольких! Ну, как стольких… тот пират, который пытался убить Шона… громила на заправке Норсвью… и ещё несколько. Нет, не буду считать. Мне и так тошно. У меня руки по локоть в крови уже, просто вы не видите. Но раз вы не видите, это не значит, что ничего нет. Я чувствую эту кровь. А это куда более противно, нежели её просто видеть.       Лежу на софе уже третий день. Пью только воду, грызу сухое печенье. Никто не трогает меня, все думают, что я захворала. А я просто потеряла всякую надежду. Надежду на то, что смогу выполнить обещание, данное Банш. Первый день меня изрядно поколачивало. На второй день я заткнулась и не обмолвилась ни с кем словцом. На третий же день, сейчас, я просто лежу, плюю в потолок и не думаю. А, нет, хотя думаю.       «Если небо упадёт, пришиби, прошу, меня».       Хорошие мысли, умные. Где тело Банш? Куда увезли Кей? Похоронили ли Стэйси? Интересно, а тело Рона разорвали акулы? Меня посещают какие угодно мысли, но не те, какие бы должны посещать. Что-то наподобие, знаете ли, «возьми себя в руки», «ты всё сможешь». Нет, я уныло лежу на софе. Опять хочу шоколада. У меня умерла добрая половина друзей, так сказать, а я хочу шоколада. Отлично! Просто замечательно!       Выглядываю в окно. Всё лучше, чем ничего не делать. На улице жара, молодые девушки готовят какой-то праздничный стол. Может, у них праздник? Меня не особо интересует.       Вокруг домика, где обычно спала Сью, крутятся женщины. Меня это настораживает. Зеваю, потягиваюсь. Борцовка слегка задирается. Смотрю на себя. Как бы сказала наша преподавательница естественных наук в университете: «Да у вас костяшки тазобедренного сустава торчат». Я порядком исхудала, зато руки окрепли, возможно, я стала выносливее. Поправляю борцовку, обуваюсь и иду прямиком к Сью. — Надежда вышла… – бормочут женщины.       Закатываю глаза. Я Тория Никола, а не надежда. — Где Сью? Почему не выходит? — Она хворает уже второй день. — Что? Почему мне не сказали? — Мистер Остин просил не трогать Вас, не беспокоить.       Сжимаю кулак. Тут Сью болеет, а мистер Остин строит из себя героя? По морде ему! Захожу внутрь. Сью лежит на кровати, реально такой настоящей кровати. Я таких не видела с самого моего прибытия на остров. Меня охватывает дикая ностальгия и радость. Тут, в этой чёртовой деревне Манаки, есть кровати… не заплакать бы! Сью в который раз перечитывает книжку. Бедненькая. Не знает, чем себя занять. Заряжает плеер. Кто дал ей зарядку? — Привет, – тихо говорит мне девочка. — Привет, милая, что с тобой такое? — Деннис сказал, что это остров проверяет на прочность.       М-да, нашёл, что сказать ребёнку. Трогаю лоб Сью. Горячий. Да и сама она выглядит не особо хорошо. Ещё лихорадит. Хорошо, что она держится. — Что тебе давали? — Шон делал какие-то лекарства. Женщины носят мне отвар. Мне получше, правда!       Сью присела на кровати, я же подсаживаюсь к ней, на краешек. Она крепко обнимает меня и говорит: — Что бы ни случилось, пожалуйста, не сдавайся! — О чём ты? — Я ничего не имела в виду. Я поправлюсь. Просто… ты сама не своя. Тори, ты сильнее, чем думаешь. Даже если ты не приведёшь никого… мы бы могли просто уехать.       Сью рассуждает по-взрослому. Куда там в голову ей ударила эта лихорадка? Просто я прекрасно понимаю, что мы могли бы взять машину, найти у любого побережья лодку и слинять. Но пока, почему-то, я согреваю внутри надежду на то, что смогу кому-то помочь. Смогу выполнить обещание. Смогу. А не просто сбегу! Я рассуждала чуть иначе, пока передо мной не появился этот рыжий парень по имени Шон. Кстати… — Сью, милая, а где же Шон? — Ночь он провёл возле твоей двери, следил, чтобы ты не наделала глупостей. Потом ночь сидел со мной, отпаивал. Сейчас, спит, может?       Стыдно за то, что злилась на Шона. Он не спал две ночи. Он… он идеальный? — Ты хочешь чего-нибудь? — Наверное, спать. Приходи вечером, ладно? — Конечно.       На этом я покидаю Сью. На улице дичайшая жара. Хоть бы дождик порадовал? А тут бывают дожди, кстати? Подмечаю, что у меня болит шея и спина. Отлежалась, похоже. Ну, что уж, хватит жалеть себя. Вообще не люблю этого. Да и некогда. Подхожу к одной из женщин, насколько я помню, её зовут Ирока. Она помогает молоденьким девушкам накрывать на стол. — Может, Сью что-то необходимо? Я не знаю… могу я помочь как-то? – с надеждой в голосе спрашиваю я.       Хочу быть полезной. — Пускай спит. Думаю, ей можно набрать трав. Или просто красивый букет. Эта девочка любит цветы. Недалеко от нашей деревни, переходи через мост, там, в лесочке много цветов. Можешь нарвать белый лист.       Я почему-то сразу ринулась, в бой будто. Схватила корзинку, нож и бегом. Уже пересекая мост, я поняла, что надо было взять и пистолет. А то мало ли что… Машу рукой, насколько же я оказалась глупа! Не продумала всё детально. Да кому я тут нужна, у этой деревни! Я загрызу любого волка или дикую собаку сама. Мне уже по зубам, я думаю. Я не знаю, сколько так может продолжаться. Сколько нам придётся пережить? А уплывём ли мы? Кто сказал, что Ваас не пошлёт за нами своих пиратов…       Стоп! Ваас должен умереть, без этого мы никуда не уплывём. Чёрт! Надежда на бездонное ничего покидает меня с каждым шагом. Слышу в голове какие-то странные звуки, будто по металлу ножом. Больно, плохо. Тихонько что-то пробирается мне в мозг, что-то такое резкое и страшное, как в хоррор-фильмах. Это «что-то» добралось до мозга и с визгом ударило по мозжечку. Эти люди надеются жить спокойно без Вааса. А на что надеюсь я? Картинка плывёт перед глазами, всё закружилось в странном вихре дурацкий событий! Я хочу вернуться туда, назад, в прошлое, я хочу ответить одно слово. Одно «нет». И всё. Я была бы там, в той жизни. И я бы никогда не задумалась о том, что мне делать. Никогда бы не слышала этого звука в голове.       «Беги, беги, беги…»       «Куда?»       «Беги, беги, беги…»       И скрип в ушах. Ужасный скрип. Я не хочу, чтобы во мне умирала надежда.       Встаю с колен, так как когда-то успела на них упасть. Где я? Что происходит? Сколько так будет продолжаться?       Папа, я скучаю. Правда. Я бы была рада любой встрече с тобой. Я бы даже не обижалась на то, что ты ушёл. Забери меня! Мама, я скучаю… мамочка, мне двадцать пять грёбанных лет, а я всё ещё скучаю по тем сказкам, что ты мне читала. Я хочу тебя обнять. Хочу по-настоящему обнять.       Мама… Меня ждут и мои друзья. Не те, с которыми я оказалась тут. Другие. Ближе. Те, которым я дорога. Вряд ли я была реально дорога Рону. Вряд ли по мне скучает и плачет Кей. Не знаю. Мне кажется, нет. А вот те ребята, наверное, пятки в кровь сбили, чтобы найти меня. Я скучаю…       Собираю красивый букет. В голове ничего не гудит. Я успокаиваюсь. В тени лесочка куда лучше, чем там, под пеклом солнца. Когда-то я также сидела и там, в другом мире, дома. Мне было лет пятнадцать, не больше. Тогда меня впервые пригласили на свидание. Правда, оказалось, из жалости. Но было приятно. Я сидела на лавочке в аллее, напротив дома. Мальчишка был никудышным ухажёром. Но почему-то я согласилась тогда. Слышу чьи-то шаги. Как и тогда! Боже! Дух захватывает! Оборачиваюсь!       Шон? Ну же? Нет, это не Шон… — Надежда, как Вы тут? — Неплохо, – отвечаю я юному парнишке-ракьят. — Мама просила сходить за вами. Узнать, как Вы. — Скоро буду, передай, что всё хорошо.       Парнишка уходит. Я возвращаюсь в деревню. Меня хвалят за красивый букет. Хотя во флористике я сильна так же, как и в математике. Никак. Ну, раз хвалят, мне просто повезло. Все в какой-то суете. Что бы тут у них ни было, не хочу в этом участвовать. Сажусь на ступеньках к своему домику. Тут более-менее прохладно, домик на теневой стороне. Где Шон? Ко мне подсаживается Эндрю. Хороший малый, судя по всему. Не дала бы ему больше двадцати лет. Молодой, с задором. — Привет. Ты Тория? — Да, есть такое. Привет, – пожимаю ему руку. — Ты отошла, я уж было думал, ранили там или что. — Бабская хандра, – отвечаю я сухо. — Шон сказал, ты не из тех, кто бы хандрил. — Ему-то откуда знать… – недовольно произношу я. — Он много чего знает! Он уехал с утра с одним из ракьят на какую-то, эм, вышку.       Вспоминаю ту, первую вышку, которую мы покорили вместе. Мурашки по коже. Ну, тогда понятно, где этот Шон. Эндрю бормочет что-то, рассказывает, как он работал программистом и как выиграл путёвку в этот ад. Слушаю. В общем-то, мне даже интересно. Наверное, Шону повезло с группой. Эндрю оказывается забавным малым. Он быстро тараторит и много машет руками, а в целом – неплохо. Мне с ним весело. Хотя бы чуть-чуть. — Знаешь, я вот как сразу его увидел, изменился!       Я делаю удивлённую гримасу. Получается слишком наиграно. Чёрт! Я же и вправду удивлена.       Ведь Шон в какой-то степени смог повлиять и на меня. Я более не чувствую себя той Тори, которая ругалась с Банш, той, которая согласилась на это «путешествие». Я не хочу утверждать, что стала другой, что совсем изменилась. Но что-то во мне поменялось, это точно. — Что? – удивляется Эндрю моей реакции. — А? Нет, ничего… продолжай. — Мы не геи!       Я начинаю хохотать. Эндрю, какой же ты забавный! — Я не подумала об этом. — У тебя была реакция гомофоба! — Я не гомофоб, что ты! – развожу руками я. — А, ну то есть, ты не против того, если мы вдруг будем вместе?       Не могу понять, шутит он или серьёзно? — Да шучу я.       Хохочем вместе. За этот смех я очень благодарна Эндрю. Я давно ни на что не отвлекалась в этом ужасном месте. — Ты забавная, – Эндрю хлопает меня по спине.       Приятно это слышать после стольких потрясений. Улыбаюсь, но увожу взгляд в сторону. Мне не хочется, чтобы у него ко мне возникла лишняя симпатия или влечение. А вот если я сейчас погляжу ему в глаза, то так, скорее всего, и будет. Он, конечно, хороший, но не в моём вкусе. Да и нечего думать о всякой ерунде. Хотя в этом аду немного любви не помешает…чего-то доброго, что ли. — Я очень рад, что вы нашли меня! – продолжает Эндрю. – Я был уверен, что Шон поможет. — Но почему? Отчего уверен? – спрашиваю я.       Уверен, как такое может быть? Шон просто гид. Гид, а Эндрю так уверен в нём! — Ну… ведь это… даже не знаю. Чувствуется будто.       Так интересно слушать о том, чего человек не может объяснить. Ощущение какого-то чуда, знаете ли. Мы говорим не о Шоне Остине. Нет, а ком-то особенном… ком-то… Или Шон Остин и есть тот «кто-то»?       Проходит часа три, может больше. День уже постепенно покидает нас. Подкрадывается коварный вечер. Закат слишком багровый. Я видела много кровавых картин, закат меня уже не пугает, но сильно настораживает. Я не верю в знаки, но в случае этого острова я готова плевать на это и поверить во многое. Интересно, каким бы описал Данте [1] ад, побывай он тут, увидь этот закат? Всё было бы ярче, я думаю. И он бы точно обратил внимание на яркую палитру красного и багрового в этом закате. Он бы упомянул об этом, я уверена. Он бы сказал, что от этого заката мурашки по коже. — Шон не брал с собой телефона? А у них есть навигатор в машине? Сколько времени требуется, чтобы добраться до вышки и обратно?       Ни один из ответов меня не радует и не устраивает. Телефона Шон не брал, так как был уверен, что тот ему не понадобиться. Вот она, одна из черт Шона, за которые я бы нахлестала ему по щекам – чрезмерная уверенность. Машина могла заглохнуть, с ней и навигатор. Я понимаю это. Но даже если они шли пешком обратно, то дошли бы часов за шесть. А прошло уже куда больше времени. Сью переживает, спрашивает меня о Шоне. А я и не знаю, чего ответить. Как сказать, что единственный мужчина, который мог нас здесь защитить, исчез? Отпаиваю девочку травами, она засыпает. Лишь бы ей стало лучше. Чёрт, что происходит? Теперь и я переживаю. Причём, очень. Неужели… — Друг мой, что такое? – кричит Деннис на улице.       Выбегаю. Вваливается один из ракьят. Я видела его раньше, но имени не могу припомнить. Он же еле жив, руки избиты в кровь ветками, хромает и не может отдышаться как следует. Деннис подхватывает израненного товарища и помогает тому присесть на деревянном стуле. — Деннис… – запыхаясь, кричит мужчина, но дальше не может и слова вымолвить.       Я бросаюсь на помощь. Отпаиваем его водой. Немного помогает. Он слегка успокаивается. И всё же тяжело дышит. — Деннис! Люди Вааса перехватили нас. На вышке… Мы отключили, но… нас перехватили, да… – повторяется ракьят. – На обратном… пути. — Что? Как? Давно ли? – на лице Денниса проскальзывает ужас, но мужчина его умело прячет. — Часа полтора назад. Я сбежал… смог уйти… благодаря мистеру Остину. — Что с Шоном? – перебиваю я.       Мой голос дрожит. Пожалуйста, скажи, что он хотя бы не мучился, что Шону не было больно. — Он жив. Ваас увёз его в свой лагерь, я думаю.       Я с облегчением вздыхаю: Шон жив. Но погодите-ка… Ваас? Шона схватил Ваас? — Где его лагерь? – кричу я, с силой вцепившись в рубашку Денниса. — У него их несколько… — Ты знаешь расположение хотя бы одного?       Деннис молчит. — Знаешь? – повышаю я голос. — Да. — Где? — Тори, не стоит… — Где? – сурово повторяю я вопрос.       Деннис молча достаёт карту. Раненого относят подальше от нас, в дом, для оказания помощи. Деннис нехотя показывает мне путь. Он действительно не желает, чтобы я пускалась в этот путь, но я не могу иначе. Тем более, мы к этому и шли, к лагерю Вааса. И потерять этот шанс я не желаю. Эндрю уже собирает рюкзак: ножи, патроны. Правда Деннис его никуда не пускает, как и меня. — Тори, успокойся, не стоит так сразу кидаться… — А что, Деннис, стоит бросить их? Подождать, пока Вааса их зажарит? Ты хочешь, чтобы я бросила Шона? Шона и моих друзей?       Мои руки трясёт от гнева. Взбегаю на капот джипа, машу руками и кричу: — Вам так легко бросить товарища в беде? Легко сказать, что человек умер, да? Вы трясётесь от Вааса, бешеного пирата, который шугает вас с вашей же земли! Вам ли не смешно? Я не отношусь к вам, к вашему племени, вам плевать на меня. А мне… наверное, на вас. Но мы же отчего-то вместе! Да? И вы, и мы — угнетены. И вот пропал человек, который, возможно, единственная надежда для нас. Не я, потому что у меня тату. А он – потому что он реально желает спасти нас. Мы не хотим досаждать вам. Мы просто хотим жить. И я попытаюсь спасти Шона, друзей, ваших соплеменников. Но я одна, – чувствую, как задыхаюсь от эмоций, – я одна не смогу! Мне одной непосильно справиться с кучей брутальных пиратов. Помогите мне! Вы сделаете шаг и в свою пользу, в том числе. Шаг к свободе.       Деннис завороженно смотрит. Мои волосы растрепал ветер, чувствую себя какой-то несостоявшейся Жанной д’Арк. Жгите меня. Слегка прохладно, да, я бы лучше побывала на костре. Неужели… нет, время думать не о погоде! Некоторые начинают аплодировать. Размеренно, спокойно. Хлопок, тишина, хлопок. Медленно, сдержано. Я слушаю это и понимаю, что всё было не зря. — Ну, призыв к революции будто! — Я с тобой! – вызывается Эндрю.       Деннис тут же с размаху ударяет парня по лицу. Тот теряет сознание. — Ещё не окреп, – серьёзно отвечает Деннис на мой укорительный взгляд.       Со мной вызываются ехать пятеро ракьят. Не густо. Но всё лучше, чем бы я пилила одна. — Слушай: будьте осторожны. Не налетайте с криками и орами, как люди времён каменного топора. Лагерь охраняется куда лучше, чем все сраные аванпосты. Но пролезть можно. Они делают дыры в заборах. Для собак. И это, своего рода, чёрный ход у них. Запомни! Они – жертва. А вы, вы, милая моя, охотники! Хищники. Которые выслеживают добычу. Тихо прокрадись, забери то, что нужно – и бегите! И Ваас… это при возможности, – инструктирует меня Деннис.       Его очки то и дело съезжают с переносицы. Он очень волнуется. Молодые ребята относят Эндрю подальше от нас, он скоро придёт в себя. Пятеро, хех, вся моя компания, собирают сумки. Мне становится страшно, на что же я, мать его, подписалась? Бутылки с водой, бинты, лекарства, патронажи, оружие. Выдумала сама себе и этим пятерым незамысловатую смерть. Просто прийти к Ваасу. Но я не могу отступать. Шон не отступил тогда, когда я была в беде. Не люблю быть должной. Да и вдруг я сумею спасти оставшихся? Надежда всё ещё противно догорает во мне. Я даже чувствую этот запах догорающих угольков. Это ужасный запах. Вот он совсем близко. Он во мне.       Я беру ножи и пистолет. Ни тем, ни другим, как следует, пользоваться не умею. Ай… уже не важно! Садимся и едем. Оглядываюсь на Манаки. Я ведь могу и не вернуться. Но не будем о плохом.       Молчим. Самый молодой из пятёрки всё же открывает рот, начинает болтать. Допытывается, что да как делать. Сама не в курсе. Остальные спешат заткнуть его. Тошно и без вопросов. Сколько мы едем, не знаю. Такое ощущение, что я сижу на скучном занятии где-то в школе. А, может, занятие и интересное, только вот я-то ничерта не готова. Нехорошо не готовиться к занятиям. Опасно быть неготовым к встречи с Ваасом. Ну, будем импровизировать.       Останавливаемся где-то в глухом лесу. — Дальше пешком. А лучше ползком. Или в полуприсяд, – говорит Ди, самый матёрый и опытный из всех нас.       Делаем так, как он говорит. Всё же в его голове есть хоть что-то, чем «ничего», которое блаженствует в моей голове. Убеждаю себя, что это просто ролевой квест, что всё не по-настоящему. Это немного бодрит меня. — Ты точно уверена? – спрашивает меня Ди, как только мы все достигаем лагеря.       Я резко останавливаюсь. — Ваас точно там? — Ты, блять, сука тупая, иди сюда! – верещит Ваас где-то вдалеке.       Ответ не заставил себя ждать. — Вот тебе и пояснение, – хохочет Ди. — Иди на хуй, Ваас! – отвечает там же вдалеке женский голос.       Я уверена, отступать не нужно. Действуем! — Идём!       В моей голове прокручивается список. Список тех, за кого этот безумец обязан заплатить! Все те, кого уже нет. Ваас ответит! Сжимаю кулаки, за спиной гремит рюкзак. — Мы прикроем тебя. Рассредоточимся по периметру. Я займу точку повыше. Буду в роли снайпера. Итак… первый акт, господа и дамы! – объявляет Ди, жмёт мне руку.       Мы разбегаемся. Ди немало помогает, взяв обязанности лидера на себя. Без него я бы вряд ли к забору-то посмела подойти. А тут – уже лезу через небольшую дырку с западной стороны. Здесь, похоже, частенько лазали собаки. Фу! Мне ещё повезло, что я успела исхудать, а то бы застряла. С отвращением отряхиваюсь от шерсти и пыли. Противно до невозможного. Как бы то ни было, а я девушка, и есть те вещи, которые я не могу терпеть даже в такой ситуации.       Лагерь немного напоминает те аванпосты, которые мне удалось видеть. Но здесь всё похоже на какое-то селение. Пираты играют в карты, выпивают, хохочут. Здесь же я заметила каких-то странных девушек. Наверное, проститутки или рабыни. Хотя в этом случае различий мало. Охрана куда серьёзнее, конечно. Патрули ходят повсюду. На вышках сидят снайперы. Каждые сто-двести метров стоит вышка. Это мне ещё крайне повезло тут протиснуться и спрятаться в кустах. Сердце выскочит из груди и ударит по голове пирата, который нарезает круги у вышки, настолько я волнуюсь. Хм, нет ли снайпера?       Присматриваюсь, вроде пока никого нет. Пират пристаёт к одной из девушек, я же проползаю к какому-то сарайчику. Выглядит он мощно, но больше чем сарайчиком, я не могу назвать это... сооружение. Закрыт на железный засов. Видимо, там что-то ценное. — Сука, ты там вообще где? – кричит пират.       Видимо охмурение «красавицы» не удалось. Или договорились на вечер. — Иду, не кричи!       Снайпер занимает позицию. Я понимаю, что дальше не пройду – получу пулю в лоб незамедлительно. Не пройду пока что. Поднимаюсь на цыпочки к окошку сарайчика, смотрю что там. Вижу человека, но не понимаю, кто он. Я решаюсь пролезть в окошко, поскольку другого пути не вижу. Впереди снайпер, позади забор, по бокам пираты, с которыми я не управлюсь. Надо разведать обстановку. Внутри, возможно, я смогу собраться с мыслями, понять, куда же мне идти и как это сделать.       Цепляюсь. Вцепилась не крепко, ногти противно скрипят, и я падаю на землю. Один ноготь ломается, да так, что на месте надлома сочится кровь. Посапываю от боли, беру палец в рот и обсасываю. Сплёвываю кровь и пробую снова. Второй раз удачнее. Есть! Окна тут простые, отодвигаются легко. Лезу внутрь. Прыгаю тихонько, палец ноет. — Кто тут? – шепчет испуганный голос.       Узнаю этот голос. — Алекс?! Это же я, Тори.       Бросаюсь к толстячку. Освобождаю его ноги от верёвок. Руки в наручниках, пока нет ключа, не могу ничем помочь. Ну хоть так. Алекс усаживается поудобнее на сене. — Я думала, жив ли ты… Как… Что тут? — Живы. Кей увезли. Рона тоже. Буз в другом сарае. Тори… — Да? — Я видел Аннет.       Вздыхаю. Живая! — Я знаю. Я пришла за вами… — Рон, он… — Алекс, Рон мёртв.       Алекс с ужасом охает и дует щёки. Рон был ему хорошим другом, какие бы шутки Алекс ни терпел. Ужасно, но лучше так, чем не сказать вовсе. Я обнимаю Алекса, от него пахнет гарью и потом. Но мне всё равно. Он, наверное, хочет плакать, но держится. Вижу на нём синяки от побоев и царапины. Ладони и вовсе пробиты гвоздями. — Мучали? — Постоянно, – устало отвечает Алекс. – А Рон… сильно? Долго? — Нет. Быстро. Давай не будем об этом?       Я рада, что нашла Алекса. Он не вызывает у меня никакого отвращения. Никто бы не вызвал, я думаю. Я просто хочу их спасти. Алекс снова тянется ко мне. Не знаю почему, но мне кажется странным его такое нежное отношение ко мне. Обнимаю его снова, но не так пылко. К себе не прижимаю. — Тут много таких, как мы, – говорит Алекс.       Я не удивлена. Но поверить в это крайне сложно. — Зря ты пришла. Этот псих убьёт тебя. — Может быть, но не сегодня. Сегодня мы уйдём отсюда!       Вдруг слышу скрип двери. Прячусь за огромной бочкой. Она меня полностью скрывает. Пахнет порохом. Можно оставить Ваасу напоследок фейерверк… Хм. Да. Не поджог бы кто до меня только. Пираты входят, бросают тело на пол. Один из пиратов пинает Алекса в живот и противно щёлкает пузырём жвачки. А Алекс уже привык и только еле слышно кряхтит от удара. — Свинота, блять, – пираты уходят.       Снова противный «чпок» пузыря жвачки. Он пробуждает во мне первую стадию ненависти. Алекс привык к побоям, я знаю. В нашей компании нечасто, но его поколачивали. Бывало, Буз распускал руки, а иногда и ноги. Всем было смешно. Мне – дико. Алексу – обидно. И сейчас на обидные слова пиратов, на их удары и издёвки Алекс просто гордо не отвечает.       Я пока что не смею вылезти. Вдруг ещё кто-то зайдёт? Но засов скрипит, сарай закрыли. — Хэй, ты живой там? А то ко мне постоянно трупов подкидывают, – жалобно спрашивает Алекс.       Он умеет пищать, этот здоровяк пищит! Не знала. — Да жив. Только мне бы повернуться.       Слышу возню по полу. — О, спасибо, крепыш! Лицом к небу, затылком к сену куда лучше!       Я глупа в этом случае, но я тут же выползаю из-за бочки и бросаюсь к этому человеку, чтобы подтвердить свои догадки. И вправду – Шон! Гляжу и ужасаюсь. На губе, руках и футболке засохшая кровь, причём, в огромных количествах. Кто-то отрезал Шону клок волос. Почему-то сразу я подумала о том, что ему просто пытались нарисовать ещё один узор на лице. Но в этот раз Шон сопротивлялся до такой степени, что пожертвовал только волосами. Его шрам на лице проступил более явно. Мне так жаль это, в чём-то фарфоровое, красивое лицо. — Остин, какого чёрта? – злобно шепчу я, приподнимая парня и усаживая его.       Шон хотел бы ответить на это объятием, но не может. Я не прочла в его глазах удивления, которое было на лице Алекса, не прочла я и злобы. Его зелёные глаза были беспокойны, и только. Я не первый раз отмечаю себе красоту этих глаз. Они не изумрудные, как то принято считывать с романтических книжек. Они по-особому живые. В них много разных оттенков. Но больше всего зелёного, не изумрудного. А именно зелёного, того самого цвета, какого бывает сочная трава после дождя, в странах с хорошим климатом, конечно. Всё же позволяю себе приобнять Шона, но дерзко прибавляю: — Дурак. — Стоило ли за мной идти тогда? – усмехается Шон.       Ещё находит силы для своей иронии? Чёрт! Да он нигде не опускает рук. — А я и не за тобой! – не подумав отвечаю я. – За Алексом. — Хорошо, – кивает Шон, его ухмылка меня злит, – и всё же, Алекс, я был поводом. Да-да!       Я рычу и уже желаю хорошенько вдарить Шону, даже руку заношу над ним. — Чего это? – Шон смотрит на мой палец, который до сих пор ноет от поломанного ноготка. — Ни черта. — Дай взглянуть.       Подношу палец к лицу Шона. Он тут же ловко ловит его ртом. Я совершенно растеряна и смущена. Мой палец во рту этого человека, всего-то. Конечно, мне некогда выдумывать пошлые контексты, но это приятно… это крайне приятно. Я дёргаю руку. — Дурной? — Быстренько забинтуй! – Шон сплёвывает слюну. – Тут столько заразы, через палец прицепится любая! Бинтуй, говорю тебе!       Я достаю бинт из рюкзака. — Можно было не обсасывать… – смущаюсь я. — Можно было не показывать, – невозмутимо отвечает Шон. — Вы это… «того», что ли? – спрашивает Алекс с досадой в голосе.       Меня пугает этот тон. — Что? — Нет, мы не вме-е-есте, – протягивает Шон. – Просто я немного доктор. — Ты кретин. Зачем ты позволил схватить себя? — Может, потому, что у того мужчины дома четверо детей, а у меня ничего за плечами?       Я сама себя не понимаю. Я только что злилась на Шона, как вдруг желаю прижать его к себе и не отпускать. Как можно быть настолько благородным? — Хм, я видел Аннет, Тори. Если поторопишься, успеешь с ней поговорить. Это далеко не главный их лагерь. Её перевезут, я уверен. Если ты вылезешь из другого окна, там обзора для вышек нет. Только пираты. Но ты можешь зарезать парочку при удаче, спрятать тела в кустах и пройти к клеткам. Она в клетке, не в сарае. Ключи у главного, он в жёлтой бандане, сможешь освободить и Алекса.       Шон слишком тараторит. Он волнуется? — Что с тобой? Мы все уйдём. — Меня расстреляют сразу, как только Ваас найдёт свой фотоаппарат, Тори.       С ужасом смотрю на Шона. Иду к окну, выхватив пистолет и нож. — Куда ты? — За Ваасом. — Тори, пожалуйста, беги! Спасай Аннет и беги! Не нужно идти к нему.       Алекс кивает. — Я сказала, что я иду к Ваасу, значит, я иду! Сидите тут. Шон может спрятаться за бочку на некоторое время, а? — Нет, Тори! Беги!       Я не слушаю Шона. Выпрыгиваю и начинаю рассуждать, где бы мог сидеть Ваас? Мне нужно успеть спасти всех и вся. И убить этого придурка. Проползаю я не так и много, когда вижу джип с погруженной клеткой. В ней рыдает Аннет. Она не особо изменилась, только глаза выплакала. Она смотрит в мою сторону. Я появляюсь на мгновение и тут же исчезаю. Аннет перестаёт рыдать, утирает слёзы и смотрит в мою сторону. Я скорее ухожу оттуда, так как пираты заподозрили неладное. — Да нет тут никого. У девки крыша едет уже.       Аннет увозят. Это меня не пугает так сильно. Я найду и другой лагерь, чтоб его! Главное, чтобы сестричка была жива. И у меня есть уверенность, что так и будет. По кустам проползаю мимо маленьких сарайчиков и домиков. Жарко до невозможного. Я теряюсь в локации этого лагеря, тут всё одинаковое и этого всего слишком много. Приподнимаюсь возле одного из домиков, стираю пот со лба. Как вдруг чувствую резкий запах и падаю без чувств.       Сижу на стуле. Странно. Руки не связаны. Ноги тоже. Только вот нож и пистолет лежат подальше от меня – на столе. Я в небольшой комнатке. Тут уютно. Есть даже вентилятор. Рядом со мной стоит Ваас, широко улыбается. — При-и-и-ивет! А я скучал!       Получаю удар по лицу. — Я тоже, – сухо отвечаю я. — Да, правда? — Нет.       Ваас даёт мне пощёчину. — Ну, хватит, пожалуй. Выпить желаешь? — Нет, спасибо. — Знаешь, Тори, ты очень интересная. Смотрю, ракьят полюбили тебя. Сестру видела мою? — Кто? Цитра? — Ну. — Ага, видела. Как и ты – нисколько мне не полюбилась.       Ваас дико хохочет и наливает себе в стакан выпить. Не могу разобрать… что… плохо вижу. — И что она? Татау не желает тебе набивать? — Не понимаю, о чём ты.       Ваас хватает меня за руку, смотрит тату. Улыбается. — Надежда – подруга угнетённых, не так ли? — Что за бред вы несёте? Что во мне особого? — Ты не боишься смерти. — Ты тоже не боишься, я уверена. — Ты не боишься меня, – Ваас выпивает. — Насмешил! – правда смеяться мне не хочется. – Будто ты себя боишься? — Признаться, иногда побаиваюсь.       Я выпучиваю глаза и натягиваю улыбку. В моём лице сарказма больше, чем в любой шутке про американцев. Ваас вдруг хватает фотоаппарат и фотографирует меня. Я закрываю глаза от вспышки. Становится плохо. — Отлично. Кадр – золотце просто, блять! — Убьёшь меня? — Нет, не убью. — Почему? — Мы бы могли решить всё по-другому, мы бы могли, дорогая моя… – Ваас разбивает стакан об пол, – жить шикарной жизнью!       Он притягивает меня к себе и кусает меня в шею. Мне больно и противно. Его хватка крепка и сильна, так просто и не выберешься. Ваас распускает руки и зубы не только на шею, я прекрасно понимаю, к чему он клонит. Но у меня нет никакого желания придаваться страсти с Ваасом. Мою сестру везут невесть куда, Шона могут расстрелять в любой момент, да и мало ли, кто тут ещё. Отталкиваю Вааса. А он снова кидается на меня с новой порцией развратной нежности. Опрокидывает на кровать. Я пытаюсь вырваться. Ваас слишком грубо хватает меня за руки, оставляя на них синяки от этой хватки. Больно. Кричу, вырываюсь. С таким подходом он никогда не добьётся взаимности. Под руку попадается всякая ерунда, отбиваюсь ею. Думаю, что лучшая защита, это внезапное нападение. Думать долго не приходится. Целую Вааса в губы. Он резко отпускает меня, начинает держать более нежно. — Так бы сразу, – лукаво шепчет он.       Кусаю его за ушко. Он хорош собой. Он очень хорош собой, надо сказать. Всего-то – псих. Но нет. Этот человек должен мне слишком много жизней. Пока Ваас расслаблен, вырываюсь. Он понимает, что я обманула его. Дико кричит и накидывается на меня. Я же успела добраться только до бутылки с «Хенеси». Разбиваю бутылку об голову. Ваас смотрит на меня несколько секунд и падает. Вряд ли он вырубился надолго, ведь крепкий парень. Хватаю пистолет и нож. Целюсь в него… И вдруг понимаю, что… — Ваас? Что там происходит? – кричит кто-то снаружи.       Я вылетаю в окно. Дверь выламывают пираты. Ваас заперся. Хитрец! В комнату вбегает девушка. Дикая на вид, образом смахивает на Вааса. Та же борцовка красного цвета, штаны, ботинки. Только у неё длинные локоны и суровые брови домиком. — Ваас, дорогой, ну же, вставай! — Девушка, у него есть девушка? – произношу я вслух. — Шива… эта сука где-то тут, – шепчет Ваас.       Некая Шива смотрит в окно. Я хватаю пистолет и бегу прочь. — ВСЕМ БЫТЬ НАЧЕКУ! – кричит Шива.       Но мне уже всё равно. Я несусь к сарайчику. Ведь я даже не представляю, сколько была в отключке. Меня замечают, но стрелять не начинают, все не совсем понимают, что происходит. На обратном пути уже не теряюсь, как-то интуитивно нахожу тот сарай, в котором Алекс и Шон. Он приоткрыт. Вбегаю. Шон и Алекс вяжут второго пирата. — Как?.. — Легко! Бежим скорее! – Шон хватает меня за руку.       За нами бежит ещё одна девушка. Видимо, её не так давно привели в сарай. В нас начинают стрелять. Шон метко стреляет в снайпера. Когда он успел научиться? Нам можно спокойно бежать. В лагере общая тревога. Ваас выходит на помост где-то вдалеке и кричит проклятия в мой адрес.       Мы пробираемся через дырку в заборе. Шон и девушка убегают вперёд. Алексу приходится перелазить, так как в дырку он не может пролезть. Я помогаю Алексу, хоть это и тяжело. Люди Вааса рыщут по лагерю, мы спешим скрыться в лесу. Ракьят, та самая моя команда, как я вижу, уже убежали. Алекс бежит медленно. У него ужасная одышка. Он останавливается каждые три минуты. Мы не успеваем убежать так далеко, как могли бы. Алекс останавливается и говорит мне: — Иди без меня.       Я, кажется, обижаюсь на него за это. Толкаю его в спину, заставляю идти. — Я не брошу тебя!       Шон и девушка уже где-то впереди, очень далеко от нас. А я всё работаю буксиром Алекса и думаю о том, что бы случилось, поддайся я Ваасу. Укус на шее всё ещё даёт о себе знать. Ваас сильно кусает, больно. — Ох, какие люди! Толстячок и пассия психопата!       Оборачиваюсь. Буз стоит позади нас. В камуфляжном костюме и с пистолетом в руке. Он ничуть не поменялся. Как и Аннет. Только Буз ещё и отъелся. — Буз! Друган! Помоги! Бежим! – говорит Алекс и уже идёт обнимать друга, но Буз наставляет на него пистолет.       Алекс поднимает руки вверх и отходит. — Ты пойдёшь назад, жирная свинья. А вот ты, – Буз тычет в меня пистолетом, – мы договорим тут. — Нам не о чем разговаривать с тобой. — Да я пришибу тебя здесь и сейчас! – со злостью кричит Буз.       Мне плевать. Закатываю глаза, скрещиваю руки на груди и говорю: — Валяй! — Тебе будет приятно умереть от руки любимого. — Я тебя не люблю. Тебя никто не любит. — Я правая рука Вааса, сука, как ты разговариваешь со мной!       Буз похож на истеричку. Да, на девушку истеричку в дни ПМС и при окончании распродажи. — Да? Правая рука, которая дрочит ему по вечерам? – ехидничаю я.       Буз уже готов выстрелить. Прикидываю, куда он попадёт и насколько мне будет больно. Он попадает мне в бедро. Я падаю на колени, хватаюсь за рану и кричу от дикой боли. Это реально больно. Очень больно! О-о-о-очень больно. Алекс в шоке закрывает глаза. — Никогда не любил тебя. Всё, что было полезно – это бесплатный Интернет от твоих родителей. — Угу… сучонок белобрысый… Банш любила тебя. — Она была тупой блондинкой. — ОНА ЛЮБИЛА ТЕБЯ, ТВАРЬ!       Моё эхо разносится по всему лесу и по всему лагерю. Все замолкают. Я загибаюсь от боли, морщу лицо. — Ох, как. Ну и ты любила. — Глупости. — Любила, признайся. — Нет. — Да-а, любила. — Зачем тебе это? Поднимешь самооценку? Значит, я тебе не настолько небезразлична, раз ты не убил меня до сих пор.       Буз плюётся слюной и пеной от злости. Сейчас он выстрелит мне контрольный в лоб и всё. Зажмуриваюсь. Выстрел. Но я жива. И мне нисколько не больно. Ещё выстрел. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Дикий визг. — Тупая жирная скотина!       Алекс падает рядом со мной. Его живот нашпигован свинцом. Буз застрелил друга. Просто застрелил. — Алекс! Бог ты мой! – я пытаюсь встать и подойти к Алексу, но моё бедро говорит об обратном, я с диким криком всё же подбегаю к Алексу и пытаюсь понять, жив ли он ещё.       Пираты уже в пути. Они слышали наши крики. — Тупая сука, сдохни! – Буз замахивается на меня пистолетом, видимо, хочет так убить.       Закрываюсь руками. — Ну, тупорылый урод, ты напросился!       Смотрю, что происходит. Шон хватает Буза за грудки и начинает мутузить. Он разбивает в кровь это смазливое лицо, ударяет его пару раз в живот и пинает между ног. Буз снова плачет. — Я отомщу тебе, сука. И твоему рыжему дружку. — Иди на хуй отсюда, тварь! – кричит Шон.       Буз улепётывает подальше. Я горжусь Шоном! Его руки в крови Буза, Шону аж самому противно. Я обращаюсь к Алексу. Он ещё дышит. — Алекс? Ну зачем? — А он так зачем? Я думал, мы друзья. Все мы. Все те, кто там был. А оказалось… мы никогда не были друзьями. — Почему же? Я дружила с тобой. С Силеной. С Роном… Буз просто предал нас. — Кей с довольством ушла в рабство. Рон надеялся, что своим поведением добьётся расположения Вааса… Силена… не знаю, где они… — Алекс кашляет кровью. – Да и ты… ты была другом, да. — Ну, вот, уже же лучше? — Но я не считал тебя другом, Тори.       Алекс берёт меня за руку. Не знаю, что делать. — Я тебя любил, синеглазка.       Алекс снова кашляет, его глаза закатываются и тишина… ни хрипа, ни звука. Я тормошу эту огромную тушу. Нет ответа. — Алекс! Алекс! Пожалуйста! Скажи мне! Скажи! Алекс!       Я в панике прижимаюсь к телу Алекса и начинаю рыдать. Он не дышит. Он не говорит. Он умер. — Але-е-е-е-екс…

— Путь у нас что-то отнимет, кого-то заберёт, Часть тебя и меня пропадёт, Но это не важно, это не то. Ведь это что-то, ведь этот кто-то В нас никогда не умрёт.

      Шон тихонько напевает и отводит меня от Алекса. — Пора идти, Тори.       Я киваю, но не могу унять рыданий. — Пора, Тори.       Шон поднимает меня и помогает идти. Люди Вааса уже близко. — Держи рану, крепко держи. Не хватало тебе ещё потери крови.       Я же не могу остановиться. — Что ты хочешь? Ну же, только не плачь! — Шоколадку, – отвечаю я с какой-то ноткой наивности, – и чтобы они не умирали… хоть кто-то.