Одна из причин моей грусти

      Папа любил водить меня в парк по выходным. Мама любила зачитывать нравоучения. Аннет любила играть моими игрушками, что, собственно, и не изменилось, если взять ситуацию с Шоном. Просто от игрушек перешло к парням. В мировоззрении Аннет парень есть некая игрушка, да. Теперь я понимаю это. А вот Шон любит спасать меня от Вааса. В какой раз он вытягивает меня из неприятностей? В какой раз я чувствую его сильные руки, которые волокут меня подальше от проблем? Жаль, Шон, что проблемы уже так близко. Они уже во мне.       Из лагеря Вааса удалось бежать не всем, далеко не всем. У него, если можно так выразиться, «кладезь» из пленников. И все рассредоточены по острову. Он торгует людьми. Он… чудовище! Но двенадцать человек сидят передо мной и ждут спасения. Ещё немного. Деннис пригонит катера и лодки. Шон сумел починить их. Все эти люди были привезены в Манаки, а оттуда сразу на берег, чтобы уплыть как можно дальше отсюда. Пока Ваас не отправил людей, стоит поторопиться. Я чувствую эту скупую надежду. Похоже, моя татуировка сжигает мне плечо. Я слишком мнительна. Но я чувствую эту надежду, я вижу её в этих глазах, слышу в словах, чувствую её запах. Немного… и свобода. Но так ли это?       Здесь и Силена с Адамом. Силена исхудала, бедная. Увидев меня, она бежит ко мне. Адам не может ходить, Шон бинтует ему ногу. Никто даже и не подумал помочь Адаму тогда, когда Ваас его только-только ранил. — Тория! Тори! Я и не думала, что мы выживем! Господи! – Силена рыдает мне в плечо.       Её слёзы почему-то успокаивают меня. Мне приятно, что она плачет. Что не только я натерпелась. Замечаю за собой такую мерзость и в этот момент прижимаю Силену к себе. Боже, что я творю!? Что за скептицизм? — Я рада, что вы здесь. — Все погибли, да? — Да, почти все. Сью жива. Ты и Адам. Я. — И всё, больше никого из наших? — Буз, пожалуй. Но он не наш.       Силена прекрасно понимает, о чём я. Она снова крепко обнимает меня. — Здесь творятся странные вещи, Тори. Я уже не могу мыслить так, как это было. — Понимаю. — Нет, Тори, я боюсь, что я не смогу жить. Не смогу нормально думать. — Не бойся, это бред, – убеждаю я Силену. — Ты так спокойна. Почему? — Потому что он жив, – я указываю на Шона, который упёр руки в бока и высматривает Денниса. — Хороший парень. Он помог тебе? — Больше, чем помог. Спасал. — Отправляйтесь первые, Тори. Ты заслужила. — У нас тут… есть неоконченное дельце. Я не могу плыть первой. Это будет не честно. Вы поплывёте!       Силена не может понять, отчего я такая щедрая. Я же спокойна. Никаких эмоций нет. Я просто чувствую, что во мне нет той надежды, что теплится в других. Почему? Отчего она вдруг умерла? Я просто увидела отчаяние в глазах безумца. И теперь я сама не уверена, а нормальная ли я? Мы ворвались в чужой мир и разрушили его. Тут и без нас было место хаосу. А мы всё переполошили. Мы всё испортили. Вряд ли Ваас станет нас щадить после смерти Шивы. Вряд ли нас примет Цитра. Нам здесь нет места. И от этого мне страшно. Но не за себя. За них. За него.       Деннис пригоняет четыре лодки. Ракьят рассаживают освобождённых. Выбирают из них капитана, ему объясняют все правила управления лодкой. Здесь недействительна вышка Вааса, он не сможет вычислить, что кто-то сбегает. По крайней мере сегодня. А потом… это уже не будет важно. За сутки они смогут убраться.       Я усаживаю Силену и Адама, обнимаю обоих. Шон же чуть ли силком не запихивает в лодку Эндрю. Тот кричит о том, что желает помочь. Юнца удерживает пожилая женщина. — Миссис Тру, спасибо Вам! – благодарит её Шон, когда старушка убеждает Эндрю плыть. – Эндрю, это ради твоего же блага! — Плыви с нами, брат! – уговаривает Шона Эндрю. — Я не могу. — Почему? — Моя дама не плывёт.       Я оборачиваюсь и машу всем рукой. Отплывают. — Удачи вам!       Аннет бежит за последней лодкой в надежде запрыгнуть. Но я пресекаю любую её попытку уплыть. — Моя сестра поплывёт со мной. — Не будь зла, Тори. Я столько пережила! Я хочу к родителям! — Я тоже, и ты сидишь здесь, со мной. Деннис скоро привезёт ещё лодки. И мы уплывём.       Сердце стучит всё быстрее и чаще. Если мои слова правда, то… то всё будет хорошо. Мы уплывём. Я, возможно, перееду к Шону, если он не будет против. В моём городе меня мало что держит. Сестра? Теперь нисколько! Только если Сью. Но мы сможем навещать её. — Почему ты не отправила Аннет? — Она поплывёт со мной, Шон. Лучше бы ты уплывал. — Нет, нет, мы последние. Можно было бы отправить Сью.       Сью же смотрит на нас и несогласно мотает головой: — Я только с вами!       Сью ведёт себя так, как по определению должна была бы вести себя Аннет. Но они будто бы местами поменялись. Ах, милая Сью, как ты радуешь меня! И как же разочаровывает меня собственная сестра! Аннет хмурит лицо и недовольно уходит, садится в машину.       Деннис зовёт нас на ближайший аванпост. Именно там лодки. Нужно помочь с погрузкой. Нас осталось четверо, можно и уехать всем, смысла нет ждать тут. Я смотрю вслед уплывающим лодкам, мысленно прошу Бога помочь. Не знаю, существует ли он, но если вдруг это правда, то он должен помочь. Я очень хорошо попросила.       На аванпосте людно. Не знаю, зачем все эти люди тут столпились. Видимо, не так часто им приходится видеть освобождённых из плена Вааса. — Сейчас погрузим лодку и в путь! – радостно сообщает Деннис.       Его немедленно сбивает с ног один из ракьят. — Беги, дурной, беги! Они уже едут! — Кто? – спрашиваю я.       Но ракьят утаскивает за собой Денниса и сбегает. Ничего не могу понять, но после первого разбитого коктейля Молотова всё встаёт на свои места: Ваас приехал мстить. Люди в панике бегут. Я не вижу совершенно ничего. Оборачиваюсь, но нет ни Шона, ни Сью. — ШОН! Сью? Аннет?       Никто не отзывается. Дым окутывает меня с ног до головы, слышу дикие крики, выстрелы, смех, плач. Всё смешалось в одну единую энтропию. Боже! Что это? Что-то тяжёлое падает мне на голову, и я «улетаю» в бессознательную пустоту. Тут хорошо. Это бесконечность.       Я очнулась от того, что начала чихать. В нос ударяет резкий и противный запах гари. Приподнимаюсь. На месте аванпоста одни руины, повсюду дым и трупы. Что может быть хуже? Я даже не ощущаю себя солдатом на какой-то героической войне. Я просто ничтожество, которое виновно в этих смертях. Я глупое создание. Чувствую боль в руке.       Смотрю, а мне нарисовали «V», продолговатую и ужасную букву. Высекли ножом на внешней стороне руки. Кровь уже не сочится так сильно, слегка присохла. И всё же ужасно больно. Зачем? Что Ваас хотел сказать этим? Я пытаюсь найти хоть кого-то живого. Но у всех вместо жизни на лицах ужас и страх, а так же дырки от пулевых ранений. Боже, ну за что? Почему тут были даже дети? Закрываю лицо руками и мчусь дальше.       У входа на аванпост замечаю кол, вбитый в землю. На нём бумажка. Беру в руки. Записка, конечно же: «Радость моя, пора платить по счетам. Пора принять решение. Твой рыжик, твоя малютка и твоя сестричка у меня. Знаешь, где искать. Жду. Ваас». — Боже, мне нужна помощь! – я осознаю, что вот-вот свалюсь от потери крови и расстройства.       Аванпост не так далеко от Манаки. Бегу туда. Но у ворот стоят грозные мужчины, которые не пропускают меня. — Мне нужно поговорить с Деннисом, пожалуйста! – умоляю я.       Выходит одна из женщин ракьят. Я мчусь к ней. Но она, заприметив метку на моей руке, кричит и сбегает. — Никто не подойдёт к тебе. Ваас дал понять, – объясняет Деннис.       Он вышел, после того, как я упала на колени перед охраной. — Деннис, помоги мне! У них Шон… Сью! — Я не могу. Мы сегодня отправили ваших пленных и поплатились жизнями соплеменников. Мы так дорого за чужаков ещё не платили. Всё что могу, вот, – Деннис бросает мне бинт и нож. — Но… Деннис… ты же помогал нам… и мы вам. — Всё когда-нибудь заканчивается, Тори. Прости. Не я решаю здесь. — Цитра, да? — Она, – Деннис покидает меня.       Конечно, чтобы скорее сподвигнуть меня к убийству Вааса, Цитра приказала всем отречься от нас. Эти жертвы были частью плана… Не более того! Но я никому не докажу. Мне никто уже не поможет. Не от кого ждать помощи. Я перевязываю руку, нож прячу за пазуху и бреду. Пока могу идти – буду идти! Мне вдруг становится всё равно, как умирать и сколько мучиться. Я думаю лишь о том, как бы спасти тех троих. Тех самых троих, которые так же из-за меня оказались в лапах этого психа! Как спасти малышку Сью, сестричку Аннет и Шона? Что мне сделать? Да я сделаю всё! Отруби мне голову, Ваас, отсеки руки, закопай в песок живьём! Только не трогай их! НЕ СМЕЙ!       Я прихожу на тот самый берег, где впервые Ваас увидел меня. Я знала, что он будет именно там. Странно, Ваас стоит один, без охраны. В руках у него пистолет. Шон, Сью и Аннет связаны, сидят на песке. — А вот и ты! Привет! — Здравствуй, Ваас… — Сегодня я похоронил Шиву. Знаешь, это было неприятно. — Прости. — Но не ты же виновата. А твой дружок!       Ваас уже замахивается, чтобы ударить Шона, но я кричу: — Вини во всём меня! Ты же так хочешь этого!       Ваас смеётся. — Видишь ту яхту и две лодки? – Ваас указывает мне, куда смотреть.       Вправду, недалеко от берега две лодки и яхта. — Вижу, – отвечаю я.       Ваас отходит в сторону, вороша ногами песок. Под ним трупы, тех, кто уплыл на двух последних лодках. Все пятеро лежат пластом, под песком. Вижу среди них и Эндрю. Падаю на колени, слёзы катятся из глаз. Сердце ёкает так сильно, как только может. Больно. — Они не совсем успели. Но зато другие две лодки с успехом съебались от меня. Поздравляю их! Твоя подружка там была, да? Ну, здорово же! Ты хитрая, Тори. Всё же лишила меня денег. — Это люди, а не нажива! — А вот кто как видит. Для тебя люди, а для меня не больше, чем пони. Тупая конина, лёгкие деньги.       Плачу, не могу остановиться. — Яхта для вас, дорогая.       Во мне вдруг вспыхивает надежда. — Для… Для нас? — Ну, да, я обещал же, что если ты придёшь, я отпущу твоих друзей.       Я понимаю, что мне никогда не покинуть острова. Зато они смогут. Ура! — Только двое из вас покинут мой гостеприимный остров на этой шикарной детке. А двое останутся. Или умрут. Или… да что хотите делайте! Но уплывут либо двое, либо никто! — Ваас! Отпусти их всех. Я останусь. — Отпустил бы, если бы не дырка в башке Шивы. Она бы приняла тебя, повыёбывалась, да приняла. А так… надо тебя наказать. Выбирай, кто поедет.       Ваас высвобождает рты пленных от кляпов. Тут же начинается ор, крики, я ничего не понимаю. — Плыви ты, Тори, плыви ты! – кричит Шон. — Бери Шона и уплывай! – перебивает его Сью. — Поплыли вместе, Тори! – умоляет Аннет.       Хм, ни одно из предложений меня не устраивает. Особенно последнее. — Можешь уплыть и сама, если хочешь. Чего бы нет? Я отпущу тебя, хах! – издевается Ваас.       Я думаю, мысли путаются. Если отправить Аннет и Шона… нет, отпадает тут же! Сью должна уплыть! Обязательно должна! Подхожу к Шону. — Шон, плыви. — Не смей так говорить! Уходи! Бери девочек и беги! А я… я разберусь с ним, – шепчет мне Шон.       Обжигает, его дыхание обжигает. Но обжигает до слёз. Я никогда не смогу смириться с тем, что бросила Шона. Я не посмею! Я не брошу. Почему… почему же я должна решать, кто мне дороже? За что? — Шон, я не поплыву. Я не могу. Он не отпустит меня. — Что, как? — Он хочет, чтобы я осталась. Он хочет мучить меня. Вечно. Здесь. — Тогда я тоже остаюсь, Тори. Даже если мне и суждено умереть, я умру здесь, рядом с тобой!       Обнимаю Шона. — НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ! Никто не умрёт, в особенности ты!       Мы с Шоном переглядываемся. Интересно, понял ли Ваас, кто мне тут дороже? Но Ваас не смотрит, он пинает трупы тех, кого сам же закопал в песок. Мы решаем, что девочки заслуживают свободы. — Ваас, мы решили. Пусть девочки плывут. Аннет и Сью.       Сью начинает плакать. Ваас развязывает их, Шона не трогает. Сью бросается ко мне и отказывается отпускать. Аннет готова рвануть на яхту. — Спасибо, сестричка! Я знала, что ты не ошибёшься! — А ты, мелкая сучка, не хотела бы ничего сказать сестре напоследок? – спрашивает Ваас. — Нет, – испуганно отвечает Аннет.       Я не понимаю, что имеет в виду Ваас. Сижу и обнимаю Сью. Шон опускает голову, ему снова плохо. Снова морально. — Давай же, скажи сестре! Пусть знает, раз отпустила тебя. — Нет, мне нечего ей рассказывать.       Ваас и Аннет препираются недолго. Ваас наставляет пистолет на Аннет и рычит, он в гневе: — Говори, сука, или я сам скажу, блять! — Хорошо, хорошо! – Аннет напоминает мне Буза. – Тори… Я… — Да? Что такое, Аннет?       Сью отпускает меня, я подхожу к сестре. — Дело в том, что я… — НУ ЖЕ БЛЯТЬ! ГОВОРИ УЖЕ! – подгоняет её Ваас. — Я не твоя сестра.       Шок. Пауза. Шок. Шок. Шок. Шок стучит у меня в груди. Шок – это моё сердце, которое вот-вот вырвется наружу. — Эм… что? — Я не твоя сестра, Тори. Я не дочь твоего отца.       Перед глазами все те годы, которые я провела без любимого папочки. — Как? — Мой настоящий отец не пожелал выплачивать алименты. А твой папа оказался благороден и глуп на этот счёт.       Я чувствую прилив сил и гнева. Ударяю Аннет по лицу. Та падает в слезах и харкает кровью. — ТЫ И ТВОЯ ШЛЮХА-МАТЬ ОБМАНЫВАЛИ МОЕГО ОТЦА? — Нам нужно было как-то жить… существование – не дело. — Из-за того, что твоя мать такая шалава, я с мамой СУЩЕСТВОВАЛА! — Тори, ну, у каждого своя судьба. Твой отец просто глупец. Хорошо жить с глупцом, который верит всему.       Ехидная улыбка Аннет сквозь слёзы выводит меня. Хватаю пистолет из рук Вааса и стреляю. Раз, ещё раз. Ещё и ещё! ЕЩЁ!       Передо мной мёртвый человек, человек, которого я считала сестрой все эти годы. И вдруг я понимаю, что она просто ломала мне жизнь. Она знала правду, но не любила меня настолько, чтобы рассказать. Она совсем не любила меня! А я? Я любила её! И сейчас всё ещё люблю, прижимая к себе её бездыханное тело. — Ну нихуя! Просто нихуя себе! – радуется Ваас.       Я вдруг понимаю, что я чёртово чудовище. И понимание это приходит не со слезами по Аннет, а с тем, что я не сожалею о содеянном. Я рада, что Аннет мертва. Теперь точно можно отправлять Шона и Сью. И пусть мать Аннет подавится слезами и своими деньгами! Старая шлюха! — Ваас! Ваас, а как же я? Ты отправишь меня?       Голос знаком, оборачиваюсь и стреляю. Тело падает перед Ваасом. Смотрю – Буз. — Слушай, детка, ты чего-то разошлась! – Ваас отбирает пистолет. — И ты, сука, и ты, тварь, подохните! – кричу я.       Крик вырывается самопроизвольно. Тяжело дышу, сжимаю в руках песок, всё новые и новые горсточки окрашиваются в крови моей лже-сестрицы. Я убила Аннет. Я убила Буза. Нет мне прощения. — Шон и Сью отправляются. Развяжи его, мать твою! – заставляю я Вааса.       Ваас развязывает Шона. Остин кидается ко мне. — Плыви ты со Сью. — Заткнись, Шон. Поплывёшь ты!       Мы спорим, долго спорим. Сью уже прижимается ко мне, боится, что я ударю Шона. Нет, я не могу ударить его. Не могу даже замахнуться. Он говорит о том, что его жизнь не стоит и гроша. Я же утверждаю, что я чудовищна. И мне нет места в том мире. Больше нет места. Шон не желает слушать. Я тоже. — Шон, слушай меня: ты можешь управлять этой штукой! Я погублю и себя и Сью. Ты сможешь довести девочку до дома. Не думай обо мне. Не думай о себе. Давай сконцентрируемся на Сью! — Нет, не пойдёт! Я объясню тебе всё. — ШОН! – моё эхо разносится по всему берегу.       Все замолкают. — Шон, – шепчу я, – ты любишь меня? — Люблю. — Тогда пообещай мне, что со Сью будет всё хорошо. И пообещай мне: ты никогда не вернёшься сюда. Не думай обо мне. — Нет, я не могу. — Любишь? Пообещай!       Шон сжимает кулак, сглатывает и кивает. — Обещаю, Тори. — Я люблю тебя, Шон Остин. Прости… но я не смогу больше тебе этого сказать. Хочешь, забудь это. А хочешь... можешь оставить это в памяти.       Я вижу, как Шон плачет. Я впервые вижу его слёзы. Он умеет плакать, мой смельчак, мой спаситель! Он берёт мою руку и прижимает к своим губам. — Моя надежда будет теплиться в груди вечно, Тория Никола. — Главное, чтобы она не мешала тебе жить.       Нежно целую Шона и отпускаю. Шепчу Сью на ушко о том, чтобы она сказала Шону, как сильно я его люблю, когда они вернутся домой. Прошу, чтобы непременно моему отцу стало известно об Аннет и их обмане. И просто говорю, что буду скучать. Я оставляю в их сердцах надежду. Почему именно я? Надежда – это то, что греет нас. Но она же и убивает нас. Медленно. Лучше пулю в лоб, чем умирать от надежды. Шон и Сью на яхте, я машу им и рыдаю. Больше я никогда не прикоснусь к ним, не перемолвлюсь словечком. Смотрю на Вааса. Как он сдержит обещание. — Всё будет хорошо, Тори! – кричит мне Сью напоследок.       Провожаю яхту глазами. Вместе с ней уплывает моя жизнь. Всё, что осталось от меня, уплыло вместе с ними. Они всё дальше. Как только они скрываются за горизонтом, я не знаю, сколько времени прошло, но я верю Ваасу. Он отпустил их. И меня он отпустил. Всё, что жило во мне, связано с ними. А тут, рядом с Ваасом, пустая оболочка. — Что же, ты выбрала меня?       Тянусь за ножом. Достаю и замахиваюсь на Вааса. А тот готов принять удар. — Давай же! Ну! Убей!       А я смотрю на него и понимаю – не могу. Не могу я его убить. Никак не могу. Мы подпортили его жизнь, а он нашу. Может, он был прав, когда рассуждал о тех, кого убивал? Стэйси, Кей, Рон, Алекс… Что они сделали в жизни? Что они сделали, чтобы остаться человечными? Что я сделала для этого? Ничего. Я убивала. Поддавалась порывам. И сейчас всё, что я могу сделать для своей пропащей души – это пощадить этого человека. Тем самым я и накажу его. Он будет мучиться ещё какое-то время. Он и так свихнулся. Жизнь здесь мучительна. Да, умерев, он всё облегчит. А я накажу его. И пощажу. Как парадоксально. Как глупо… как… благородно. — Нет, не могу, – я бросаю нож в воду. – Цитра приказала мне. Но нет. Я не буду.       Ваас желает обнять меня, но я отталкиваю его. — Ваас, прости. Но я не с тобой. Я никогда не буду с тобой. Я там, далеко. Я не из этого мира, и его частью мне не быть. — Всё же он? — Он. — Хорошо, беги. Можешь бежать, иди. Куда угодно. Плыви, живи. Делай, что пожелаешь.       Не верю ему. Врёт! — Убей меня. — Нет, я тоже способен на акт милосердия.       Ваас медленно уходит. На прощание целую его в щёку и бегу к воде. В моей груди надежда. Но мне грустно. Одна из причин моей грусти – свобода. Одна из причин грусти Шона – свобода. Одна из причин грусти Вааса – свобода. Никто из нас не увидит друг друга из-за свободы. Из-за свободы обретённой и подаренной. Всем нам грустно, но у каждого из нас в груди теплится надежда. К чёрту! Бегу к лодке, разберусь! Я, может, заживу? А? Нет, я не смогу… Столько всего, что изменило меня. Но я не потеряла хотя бы каплю достоинства. И плевать я хотела на Цитру! Плевать на этот остров! Я грущу, ведь одна из причин…       Гулкий звук раздаётся на пляже. Ваас уже поднялся в гору и вдруг обернулся. Звук напугал Вааса. Ваас осматривается, но не видит никого, кто бы мог быть виновником этого звука. Резкий, быстрый звук. И тишина. Пляж окутывает туман. Наверное, будет дождь. Ваас смотрит вниз. — Я буду скучать, – говорит Ваас и стирает пот с лица.       А, может, это и не пот вовсе.