Разбитые сердца

      Час за часом, день за днём. Со всеми хлопотами неделя пролетела незаметно. Свадебная шумиха постепенно сошла на нет.       За пару дней Эмбер совсем извела мужа стенаниями о медовом месяце. Зараза. Иногда мне даже становилось жалко бедного Родерика.       Вчера молодожены стараниями волшебников были отправлены в далекие земли золотых песков и теплых морей. «Преданный пес» — Сэр Гевин, как окрестил его мистер Лео, отправился за своим монархом. Бедняга просто не мог позволить любимому королю остаться один на один с златовласой красавицей на такой длительный срок.       Власть временно перешла к Елене. Королевская сестрица прекрасно справлялась со своими обязанностями, хотя до королевства с его мелкими проблемами ей совсем не было дела. Уровень не тот. Для неё куда важнее было быть со своей семьей. Встать у руля она согласилась лишь потому, что брат попросил её об этом.       Высокочтимые гости, вслед за королевской четой, разъехались по домам. Вот счастье-то привалило. Наконец долгожданная тишина воцарилась в многовековом замке способствуя нашему моральному спокойствию.       Нет, я всё прекрасно понимаю — люди веселились. Правда вот мыслишки большинства из них не блистали оригинальностью. Пожрать, напиться, развлечься, посплетничать на тему кто с кем спит и всё в таком духе. Эта неделя показалась мне вечностью.       Последним штрихом был сговор моего ненаглядного супруга с мистером Лео. Они настояли на паре-тройке увольнительных для прислуги. Люди, разумеется были не против отдохнуть пару деньков, особенно учитывая тот факт, что их заработок всё равно остался при них.       В общем жизнь продолжала двигаться вперед, давая нам небольшую передышку, которую мы окрестили «Затишьем перед бурей». Хоть несколько дней тишины. Ни каких посторонних мыслей.       Красота.       А на следующий день наступила зима, первый месяц которой не радовал обилием ярких впечатлений. Что ждать от декабря?       Утро нового дня, по обыкновению, выдалось промозглым и мрачным. В приоткрытую форточку проникал холодный воздух заставляя бедного ворона, возвратившегося с утренней прогулки, ежиться и хохлиться подобно голубю.       «Какое унижение» — невольно прочла я его мысли. «Считает меня старым. Тоже мне — молодуха.»       Бедолага. Сохнет по одной лесной птахе. Познакомился с совой, а они, как известно, очень умные и тихушные.       — Лети к нам, Черноклюв. — позвала я продрогшую птицу, приподнимая одеяло и ехидно посмеиваясь. — Давай обсудим твою проблему.       Он морщится и трясет головой. Брезгует. Знает гаденыш, чем мы тут занимались до его возвращения, и всё же подлетает к кровати, садится на спинку стула, вцепляясь в неё своими черными когтистыми лапами и с презрением, характерным для его натуры, смотрит на меня.       — Ты делаешь его счастливейшем из смертных, но это не значит, что я нуждаюсь в твоей помощи, принцесса. — ворчливо каркает он.       — Не нужна. — парирую я. — Но, а пара советов, касательно дел сердечных?       Седрик прищуривает глаза. Умиротворённо валяясь в пастели, прикрытый лишь тонкой простыней, обнимая меня своими сильными руками, он совершенно не смущается своего друга.       — Ты послушай её. Она у нас теперь хорошо осведомлена о нравах всего, что движется.       — Да уж. — соглашаюсь я, притягивая к себе книгу с заклинаниями, которую ночью «изучал» маг и бегло читая заголовок «Звериная сущность в человеческом обличение».       — Да ну вас. — обиженно каркает ворон, собираясь улетать. — Не нужен я вам теперь. Глумитесь всё время над бедной птицей.       — Ну что ты, Черныш. — коварно улыбаясь молвит маг, щёлкая при этом пальцами и обращая своего давнего спутника в человека.       — Ты нам очень нужен. Ты даже не представляешь, насколько.       Час спустя мы сидим за большим кухонным столом. Елена не любит помпезности и балует нас с утра блинчиками собственного приготовления.       Королева-волшебница с полным нежеланием править и использовать магию. Она стоит перед плитой в очаровательном белом передничке с обилием всевозможных рюшечек и ловко орудует поварёшкой. А её супруг, смирившийся со своими талантами, колдует над всевозможными напитками.       — Кофе, молоко, сливки. — монотонно произносит он. — Чай чёрный, чай зеленый, чай белый — гадость какая. А может что покрепче? — да вообще не вопрос, — вяло помахивая волшебной палочкой, волшебник являет всё больше и больше напитков.       — Папа, а нам какао, какао нам. — визжат их дети.       А я умиляюсь. Мне почему-то очень хорошо сейчас. Впервые за десять лет я чувствую себя дома. Возвращаться в Волшебнию я совершенно не хочу.       Мы долго сидим за столом, поглощая «желтые солнышки». Елена прикалывается над сонным мужем, который нехотя слушает монолог Седрика обращенный к Черноклюву, их дети о чем-то шушукаются, поглядывая на меня. А мне вдруг вспоминается Клевер. Покидая Волшебнию я даже не попрощалась с ним, как в прочем и с Минимусом. Ах как бы было хорошо…       Я даже не успела додумать до конца, как мои друзья оказались подле меня. И ладно кролик, который материализовался на мох коленях, но вот конь на столе — это уже слишком.       — В человека обратись. — слова Седрика резанули воздух, щелчок пальцев и вот уже мои друзья обрели человеческий вид. Минимус слез со стола и стал рассматривать свой новый вид, а вот Клевер положив свою недогрызенную морковь, кинулся обнимать меня и расспрашивать обо всём, что со мной произошло.