Во тьме грядущей ночи

      Холодный осенний ветер свободно гулял по улицам Парижа, безжалостно сметая всё на своём пути. Его быстрые потоки подымали вверх длинные волосы молодой особы, что сидела на краю крыши, свесив ноги вниз и слушая тишину осеннего вечера. Промозглая, холодная погода заставляла её слегка ёжиться, пытаться согреть себя любым доступным способом.       Чувствуя под собой холод металлического покрытия, девушка убеждалась, что она всё еще чувствует окружающий мир, что всё ещё находится в плену чувств, всё ещё продолжает ощущать свою никчемность. От одной этой мысли она крепче сжала пальцы в кулак, не замечая того, что длинные ноготки впиваются в плотную ткань красно-чёрного костюма. Сейчас в сердце девушки было лишь одно: ненависть ко всему... Вернее, лишь к тому, что могло ранить, убить морально, изменить и без того расшатанное восприятие происходящего вокруг.       Девушка дернулась, услышав знакомый писк талисмана, который призывал ее быстрее вернуться домой и выпустить уставшую квами на волю. Она поднялась на ноги и, наощупь отыскав свое любимое йо-йо, забросила его через соседний дом, легко оттолкнулась, перелетая на другую крышу.       Почувствовав, что времени не осталось, та спрыгнула вниз, в темный переулок, и трансформация мгновенно слетела, оставляя на месте знаменитой героини обычную девушку.       Отсутствие геройского облачения стало своеобразным спусковым механизмом: не чувствуя силы, наделявшей ее особыми способностями, она упала на колени, прижимая руку ко рту, чтобы унять подступающий всхлип. Туманная пелена слез заволокла ее взор, мешая полномасштабно воспринимать реальность.       — Маринетт, нельзя так! — проговорило красное существо в черную точку, летая вокруг нее и пытаясь заглянуть той в глаза. Однако слова бедной квами не достигали ушей девушки, бессмысленно разрезая пустоту переулка и разбиваясь на тысячи осколков.       Маринетт лишь взглянула на квами пустым, стеклянным взором, будто не замечая ее. Девушка продолжала сидеть на коленях, ощущая, как мелкий камешек впивается в мягкую кожу ног, царапая ее и сдирая самый тонкий, внешний слой.       Но внутри она понимала, что не может вот так просто потерять контроль над собой, рыдать в тени переулка, что скрывал ее от посторонних глаз. Ей было невыносимо больно, тяжело, но какое-то внутреннее чувство заставляло сдерживать резкие порывы сбежать куда-то далеко, забыть свое прошлое и спокойно жить далеко от своей Родины.       Собрав все силы в кулак и смахнув слезы, Дюпен-Чен поднялась на ноги, оглядывая переулок, в котором она перевоплотилась. Ничего примечательного здесь не было: самый обычный проход между двух домов, совсем не освещенный, с высокой влажностью в воздухе и совершенно безлюдный.       Маринетт открыла сумку и вытащила оттуда небольшую печеньку, вручив её измученной квами.       — Тикки, прости меня, я... — начала было девушка, но малышка прервала ее.       — Маринетт, я понимаю, что тебе нужно больше времени, чтобы забыть все то, что произошло совсем недавно. Но не нужно настолько изводить себя! От того, что ты не разбираешь дороги, ты оказываешься в таких отдаленных районах, в которых не всегда лучше ходить одной! — пригрозив ей лапкой, проговорила квами.       — Ты, конечно, права, но я не могу... — прошептала Маринетт, скрестив руки на груди, сдерживая подступающие слезы. Но, немного подумав, подняла голову и продолжила: — Идем домой.       Тикки лишь кивнула и спряталась обратно в сумочку. Маринетт аккуратно подошла к дороге, пытаясь понять, где находится. Стояла она около трассы, которая была оживлена днем и будто мертва ночью. Вокруг находились небольшие квартирные дома с весьма облезлой штукатуркой.       Вспомнив знакомую местность, девушка перешла на соседнюю улицу и отправилась в сторону дома. Она старалась идти как можно быстрее, поэтому с обычного шага перешла на умеренный бег. Слезы по-прежнему стояли в глазах, создавая некий эффект тумана, а она все продолжала бежать, не разбирая дороги.       Следующий шаг пришелся на большой гладкий камень. Маринетт, поняв, что падение неизбежно, прикрыла глаза и закусила губу, сдерживая вскрик. И без того ободранные колени повредились еще больше. Маринетт глядела вперед, но не замечала ничего. Ее взгляд разбивался о пустоту, а мысли направились в совершенно другое русло. Сидя на холодной земле, она тихо всхлипнула, думая о недавних событиях.       Внезапно тишину осенней ночи разрезал чей-то резкий прыжок. Девушка вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то приближается к ней со спины.       — Что ты здесь делаешь, Принцесса? — тихий, спокойный голос, что раздался позади, заставил ее поднять взгляд на того, кому этот голос принадлежал.       — А что же здесь делаешь ты, Нуар? — надрывающимся голосом произнесла девушка, прикрывая глаза рукой. На своем плече она ощутила легкое прикосновение чужой руки.       — Вставай, мой долг оберегать каждого жителя Парижа. Даже не думай отказывать! — проговорил парень тоном, не терпящим возражений.       — Не думаю, что тебе стоит мне помогать... — начала было Маринетт, но Кот тут же прервал ее.       — Стоит, еще как стоит. — подняв девушку на руки, он еще внимательнее оглядел ее опухшее лицо, красные глаза и потухший взгляд.       — Хорошо, — кивнула она, — я позволю тебе проводить меня до дома.       — Конечно. Такая прекрасная Принцесса не должна сидеть здесь в одиночестве, — подмигнул парень, а в ответ получил осуждающий взгляд, который немного умерил его пыл.       Кот сделал аккуратный толчок, перепрыгивая на крышу пятиэтажного дома, и направился в сторону пекарни Дюпен-Чен. Он прекрасно помнил местонахождение этого уютного места, поэтому какие-либо инструкции ему не требовались.       Спустя примерно десять минут Маринетт стояла на своем балконе, а Нуар в упор глядел на нее своими ярко-зелеными глазами.       — Что произошло? — неуверенно спросил он, касаясь ее руки.       — Ничего! Перестань за мной ходить! — со злостью выкрикнула она и в мгновение ока исчезла в своей комнате.       Кот удивленно смотрел вслед исчезнувшей девушке, мысленно отмечая, что что-то всё-таки произошло.       Списав резкость на какие-либо жизненные проблемы, он легонько оттолкнулся от перил балкона, удаляясь в противоположную сторону и сливаясь с чернотой осенней ночи.