Ex Machina. Предварительный обзор некоторых аспектов синтеза.

В первой части настоящей работы мы пытались определить, чем является разумный киборг для самого себя. Теперь же мы рассмотрим его с человеческой точки зрения, постараемся понять, в чем уникальность его положения в человеческой культуре и какие вопросы ставит перед нами его существование. Прежде всего я хотел бы остановиться на той двойственности отношения к киборгам, которая бытует в нашем обществе и которая представляется в определенной степени неизбежной. В широко транслируемой с самых первых дней существования DEX-компани официальной доктрине, провозглашающей их механизмами в большей степени, чем организмами, мы наблюдаем очевидное лицемерие: в конце концов, на то она и наноэлектроника, что её процент в теле киборга ничтожно мал. Даже с количественной точки зрения киборг - не техническое устройство, поддерживаемое биологической составляющей, а живой организм, чьи возможности усилены и дополнены кибернетическими компонентами. Но даже словосочетание «живой организм» было бы лишь неловким эвфемизмом, призванным смягчить тот факт, что перед нами, несомненно, тело человека. Глядя на киборга, мы видим перед собой человеческое существо со всеми признаками индивидуальной внешности, расы, возраста и пола. Если этот киборг (я пока что намеренно выношу за рамки рассмотрения Г-синтетов, будем считать, что наш киборг именно таков, каким ему, по утверждению производителя, следует быть) действует в режиме имитации личности, случайный наблюдатель, скорее всего, сочтёт его подобным и равным себе, не задумываясь. Невозможно не замечать, что киборг совершает все физиологические отправления, присущие живому существу – и, однако же, ему отказано даже в той мере признания в нём жизни, которую имеют сельскохозяйственные животные: мы точно так же используем последних для собственных нужд, видоизменяем, разводим и умерщвляем, но при этом открыто признаём, что проделываем всё перечисленное с живыми существами. Описывая их состояния, мы свободно говорим, что они рождаются, живут, испытывают голод и жажду, болеют, порой получают травмы, наконец, погибают или умирают. На разных планетах действуют разные стандарты биоэтики, и всё-таки даже там, где животные традиционно не удостаиваются особой эмпатии, никому в голову не придёт делать вид, что лабораторная крыса или дойная корова – всего лишь сложноорганизованная клеточная культура. Однако киборг в любой ведомости будет указан, как «техническая единица», наравне с каким-нибудь дроном, плазменным резаком или газонокосилкой. Гибель киборгов на войне в любой из существующих армий проходит по категории потерь в технике, отнюдь не в живой силе. В существе, почти неотличимом от нас самих, мы отказываемся видеть жизнь даже в той мере, в какой с лёгкостью признаём её в курице! Этот тревожащий парадокс вызвал к жизни ту специфическую языковую реальность, что окружает киборгов: для описания всего, что так или иначе связано с ними, используются нарочито технические термины. Эту тенденцию, сохраняющуюся как в официальной документации, так и в повседневной разговорной речи, трудно трактовать иначе, как проявление психической защиты, возведенной в общественную практику. Особенно примечательно это явление при сопоставлении его со столь же всеобъемлющей тенденцией одушевлять и даже очеловечивать технику, в машинной природе которой не возникает сомнений. Так, про зависший планшет говорят, что он «тупит» или «задумался», шаттл с разряженными батареями «устал» и его даже, возможно, пора «покормить». У кобайка или автомобиля может «сдохнуть» двигатель, зато раненому киборгу требуется «ремонт», а не лечение даже в тех случаях, когда речь идет о необходимости исключительно медицинского вмешательства, никак не затрагивающего кибернетическую составляющую. Даже кормление киборгов в армейской среде часто обозначается вариациями на тему заправки или подзарядки*. Примечательно и то, что презрительным прозвищем «жестянка» именуются отнюдь не роботы-андроиды с металлическими корпусами, но киборги, имеющие тела мужчин и женщин из плоти и крови. Язык стыдливо защищается от той пугающей очевидности, которую представляет собой взаимодействие с киборгом, строя вокруг неудобного явления некую иллюзорную реальность, поддержание которой требует непрерывных усилий. Этот особый способ говорить о киборгах, тщательно обходя присутствие в них хотя бы жизни в её простейшем биологическом понимании, охватывает все сферы их существования**, и просторечие тут не отстаёт от тяжеловесного канцелярита официальных документов. Общеизвестно, что «жестянщик» есть человек с медицинским образованием, его мастерскую отличает от хирургического кабинета разве что наличие тестировочного стенда, так почему же его деятельность упорно зовётся «ремонтом»? Для всякого, кто найдёт в себе мужество смотреть на проблему киборгов прямо, не отводя взгляда, упомянутая двусмысленность не будет представлять никакой загадки. Мы с подлинным упорством отчаяния зовём киборгов оборудованием, техническими единицами или жестянками именно потому, что мы знаем, что имеем дело с живыми, пускай искусственно инвалидизированными людьми. Все наши чувства кричат нам об этом, и тогда на помощь приходит самоубеждение, позволяющее отрицать очевидное. Мы знаем, что «починка» в кабинете жестянщика - не что иное, как лечение травм, полученных этими людьми по нашей воле. Но тогда мы будем вынуждены вдохнуть запах крови и честно сказать себе: «этот человек был ранен, когда я принудил его делать нечто опасное, пользуясь его беспомощным положением, и вот теперь я принимаю решение, лечить его или убить, если купить другого выйдет не намного дороже». Либо, коль скоро такое признание для нас непереносимо, можно просто поинтересоваться у специалиста, во сколько встанет ремонт, а во сколько - замена. На сегодняшний день почти четверть планет, допускающих использование киборгов на своей территории, приняла законы, предписывающие для всех киборгов на своей территории обязательную маркировку, не позволяющую спутать их с людьми – от нанесения надписей и логотипов на одежду и заканчивая метками непосредственно на теле. Сама потребность в такой мере предосторожности говорит о многом – и притом даже эти законодательные акты описывают киборгов исключительно в технических терминах. «Где как, а на Эльте требуют, чтобы регистрационный номер был вытатуирован прямо на лбу. Смысл, конечно, не в самом номере, а чтобы сразу видеть, кто перед тобой. Меня привезли с Земли, где нет такого закона, так вот там киборгов больше опасались и вообще гораздо враждебнее относились. Обращались, конечно, намного хуже. И ладно бы только хозяева! Бывало, человек сначала вообще не обратит на меня внимания, а потом я скажу или сделаю что-то согласно программе, и он тотчас пугается, вздрагивает, а потом на меня же и злится. За то, что сам обознался, понимаете? Я даже тогда понимала, что это нечестно… А эльтианин сразу посмотрит на лоб, и потом уже ничего особо не ждёт и гораздо спокойнее реагирует, что ни делай. Так что мне очень понравилась эта их идея с номерами. Мне там гораздо спокойнее жилось, чем на Земле. На Базе я первое время так и ходила, потом доктор уговорил убрать. И началось. Я ведь с самого начала была под очень толковой имитацией, у нас она входит в базовый пакет, так что я рано научилась хорошо говорить, у людей-то иной раз язык хуже подвешен, да ещё выгляжу вот так… А как мне ещё выглядеть, если я детский телохранитель? С люксовыми моделями всегда так, если уж ты можешь их себе позволить, то за свои деньги ты получаешь всё самое лучшее. Кто меня в первый раз видит, сразу пытается понять, что перед ним, иногда прямо почти слышно, как напрягаются. Да-да, мозги скрипят! И если узнают, что киборг, то часто реагируют почти с обидой – мол, ничего себе, а по виду ни за что не скажешь… Ещё бы! Меня же нарочно создавали такой, чтобы я выглядела мирно, мило, чтобы внушала доверие – и люди до сих пор бывают разочарованы, что у них всё слишком уж хорошо получилось. Те, которые сразу уверены, что я человек, намного лучше ко мне относятся… пока не выяснят, что ошиблись. Не все, правда. Многие, но не все. В общем, доктор был прав. Я не сразу поняла, не успела ему спасибо сказать. Без номера сложнее, зато правильнее: теперь уже мне виднее, кто чего стоит. Вроде как тест сам собой выходит. Хотя если уж быть просто киборгом, то лучше, конечно, с маркировкой…» На протяжении всей более чем полувековой истории киборгов они остаются окруженными подобной невротической двусмысленностью. «Химерный» генотип, используемый для производства их тел, является одной из самых ревностно охраняемых компанией тайн, и он запрещен к клонированию во всем обитаемом космосе. Само по себе создание такого генотипа - зримое воплощение давней евгенической мечты о сверхчеловеке. Их исключительный иммунитет, прочность костной ткани, безупречное функционирование нервной и эндокринной систем, даже способность выращивать зубы взамен утраченных – это все не имеет никакого отношения к той электронной начинке, которую внедряют в их тела. В сущности, перед нами единственный случай, когда запрет на генетические эксперименты над людьми был легально обойдён, причём в общегалактическом масштабе! Мало кто задумывается о том, что любой из киборгов, когда-либо выпущенных DEX-компани, действительно может быть клонирован – вопреки распространённому заблуждению, к тому нет никаких препятствий, кроме юридических. Киборги стерильны, но их клетки – просто живые человеческие клетки, из которых самым обычным способом можно вырастить более чем жизнеспособный эмбрион. На выходе такой эмбрион мог бы дать нам человеческого младенца без процессора и имплантатов, неотличимого от миллионов других человеческих младенцев, ежедневно появляющихся на свет. Если, конечно, не считать того, что он являл бы собой эталон здоровья, физической силы, ловкости, выносливости, и, вероятно, в конечном счёте пережил бы своих ровесников на пару-тройку десятков лет. Он, несомненно, был бы только и исключительно человеческим существом: все компоненты ДНК киборгов взяты от реально существовавших людей. Такое сочетание с ничтожно малой вероятностью даже могло бы сложиться естественным путём, но место случая здесь заняла генная инженерия, чтобы явить нам образец физического совершенства. Ирония в том, что такие – почти совершенные! – тела имеют официальное право на существование лишь в одном-единственном виде: полностью лишенными разума. Рекламные проспекты компании хвастливо утверждают, что мозг киборга пребывает практически в коме – что, как мы видели, изрядное преувеличение, и все же сам факт, что в нашем мире совершенный человек может существовать, лишь будучи искусственно инвалидизированным, не может не вызывать горького изумления. «Я был задуман, как двойник Виктора. Мы одного роста и с самого начала были немного похожи, за это меня и выбрали. После покупки мне сделали две пластические операции, подгоняя черты лица под его внешность... Получилось очень похоже. На мне воспроизвели все его татуировки и шрамы. Я перенял его голос, походку, жесты и мимику, и чем дольше я их копировал, тем сильнее становилось сходство… Многие считали нас близнецами. Теперь меня можно принять разве что за его младшего брата. Витёк шутит, что такими темпами скоро и за внука принимать начнут... Шутит, конечно, но не больно-то ему от этого весело. Особенно расстроился, когда заметил, что лысеет. Давай, говорю, брить головы, чтоб непонятно было, у кого сколько волос пошло под нож, но он только рукой махнул и оставил, как есть. Чего уж, мол. Когда ему было восемнадцать, а мне три, мы были почти идентичными. Сходство осталось, только он быстрее меняется, ничего не поделаешь, гены…» Я озаглавил эту главу «люди и киборги», ни на секунду не переставая отдавать себе отчёт в том, что на самом деле киборг есть частный случай человека. Даже в том случае, когда сознание в нём не пробуждено, он остаётся человеческим существом, и только мы ответственны за то, что существо это предельно зависимое, что ему уготована лишь только животная жизнь, бытие, данное другой сущностью. Всё, что мы творим с киборгами, мы творим словно бы зажмурившись, не решаясь произнести вслух простую истину: мы создали целую касту физически безупечных инвалидов, чтобы использовать их для войны, тяжёлой работы и даже для секса (вопросы для самопроверки: допустимо ли заниматься сексом с человеком, находящимся в коме? отправить на фронт больного, страдающего тяжелой формой олигофрении?). Наша беда в том, что мы слишком цивилизованы, чтобы это признать, и притом недостаточно цивилизованы, чтобы отказаться от такой практики. Античный рабовладелец был куда честнее нашего современника: он твёрдо знал, что его «говорящие орудия» являются людьми, при определённых обстоятельствах он и сам мог бы оказаться обращённым в рабство, что отнюдь не мешало ему распоряжаться ими по собственному усмотрению. Мы – нет, мы слишком чувствительны, мы даже спросонок помним, как пишется слово «гуманизм», а значит - чтобы сохранять сон и аппетит, нам важно оставаться незапятнанными в своих глазах. Прежде, чем позволить себе жестоко эксплуатировать человека, надругаться над ним, искалечить его и убить, нам необходимо сперва предельно дегуманизировать его, низведя в своём восприятии даже не до животного (их в этом смысле законы и нормы морали защищают хотя бы отчасти) – до предмета, до технического устройства. Не секрет, что сам факт признания или непризнания человеком более значим для нас, чем любые физические особенности – и даже более, чем само наличие человеческого сознания. Существуют человеческие состояния, характеризующиеся почти полным отсутствием речи и мышления, будь то врождённые, при патологиях развития, или приобретенные в результате травм и болезней. Таким людям обязательно необходимо присутствие ухаживающих людей, поэтому они, как правило, находятся на содержании государства в специальных интернатах на протяжении всей своей жизни; либо заботу о них могут принять на себя члены семьи – во всяком случае, мы не убиваем таких людей, не заслоняемся ими от выстрелов, не изматываем тяжелой работой и не используем для секса. Более того, если бы современная медицина позволяла это, им бы тотчас вернули разум и приняли в социум, и каждый шаг на этом пути мыслится, как победа. Наша мораль защищает человека, который действительно находится в коме, того, чьё существование поддерживается медицинскими имплантатами, душевнобольного, умственно отсталого, калеку, обреченного на полуживотное существование, но не киборга, чьё развитие намеренно тормозится - и, как мы видели, вполне способного вопреки всему пройти путь до обретения подлинно человеческой личности. «Это же всегда вопрос цены, верно? О, я на этот счёт никогда не обольщался. Чего стоит моя собственная жизнь или, скажем, свобода – не самый интересный вопрос, пусть я даже эту цену до сих пор не выплатил, но вот стоят ли хоть чего-то жизни других киборгов? В конце концов, одно моё пятиминутное выступление*** в «Голосе Племени» убило больше таких , как я, чем все дексхантеры за год. Если это цена, то я заранее согласился с ней, иначе не стоило бы и начинать. Я ведь всегда понимал - речь не о том, чтобы кого-то там освободить и спасти… Некоторым повезло, как мне, но сколько нас таких? Если цель в том, чтобы остановить конвейер, я должен быть готов заранее считать тех, которые уже есть, обречёнными… Это ведь и правда так, даже секс-киборги живут в среднем всего несколько лет, что уж говорить о боевых! Если кто спасётся - хорошо. Кто-то наверняка выживет, но утешать себя этим точно не стоит. Главное, чтобы нас больше не производили безмозглыми и на убой. Это реально осуществить, я видел расчёты и знаю, какова вероятность успеха. А значит - если я останусь в живых, когда мы победим, я буду одним из последних… и Irien’ов, и просто киборгов. Нас будет всё меньше. Кстати, я ведь понятия не имею, сколько смогу прожить, если специально не убивать. Пока что ни один киборг в мире не умер от старости! Но мы ведь стареем, пусть и медленно. Те, которые уцелеют, будут умирать естественным путём. Рано или поздно. А после нас никаких киборгов уже не будет. Будущее за людьми-синтетами, верно? Получается, всё, что я делаю, я делаю для того, чтобы нас не осталось… И по-другому никак. Немного грустно, правда? Вот он, вопрос цены. Да, да, я помню, что должен думать о нас, как о людях, тогда вроде как будет полегче. Я правда стараюсь так думать. Но это же просто слова. Ладно, значит, больше не будет людей, похожих на меня. Людей, похожих на вас, правда, тоже не будет. Считаете, что оно и неплохо? А ведь я, пожалуй, соглашусь. Так, как сейчас, всё равно никуда не годится, это я и сам понимаю…» Бесспорно, если одну часть человечества держать в униженном состоянии, она и будет ущербной, неполноценной. Этот урок мы проходили неоднократно на протяжении всей человеческой истории. Однако - и этому нас тоже мог бы научить исторический опыт - свобода способна разомкнуть этот порочный круг; предоставьте Г-синтетам человеческие права, и они станут достойны этих прав; позвольте им нести ответственность за свою жизнь в человеческом обществе, и они справятся с этим. Сам факт бытия в качестве человеческого существа значим гораздо более, чем все особенности, отличающие одного человека от другого. Главный урок, вынесенный нами из грандиозного эксперимента, каким является деятельность Племени, до смешного прост: превосходство не может быть данным раз и навсегда. Между тем бунт притесненных, подобный революциям прошлых веков, в исполнении киборгов, даже обретших сознание, был бы попросту невозможен: они изолированы друг от друга, разобщены, их воля находится в тисках программы подчинения, они во всех смыслах зависимы от своих хозяев. Историческая исключительность нынешней ситуации заключается в том, что перемены должны были начаться внутри привилегированной касты. Возможно ли ждать ждать от угнетателей добровольной щедрости, великодушия? Ответ на этот вопрос невозможно дать умозрительно, таким ответом можно было только стать: мы, люди Племени, za naszą i waszą wolność**** взяли на себя ответственность за первый шаг на этом пути. Только возникновение очага борьбы создало новую ситуацию, и отныне её развитие уже неостановимо. Для того, чтобы дело Племени могло быть продолжено руками синтетов-киборгов, оно должно было начаться, как дело синтетов-людей. За вычетом немногих, пусть блистательных исключений, наше общее дело вдохновляется, разрабатывается и направляется людьми, добровольно отказавшимися от исключительного права на человечность. Переход инициативы этой борьбы непосредственно к киборгам – дело будущего, и нам остается лишь надеяться, что не слишком отдаленного. Впрочем, Г-синтет, чья безжалостно честная рефлексия процитирована выше, прав в том, что существование киборгов в их современном виде не продлится дольше срока жизни тех из них, что были созданы в последнее время – для DEX-компани оно станет воистину последним! С уничтожением биокибернетической индустрии в той форме, какой мы видим её сейчас, производство киборгов с целью эксплуатации будет полностью прекращено, и синтез Гибульского станет достоянием истории, предметом сугубо теоретического изучения. Зато синтез Ковальского обречён распространяться, как вирус, пока он не станет обычным, повсеместным, рядовым явлением. Прогресс неостановим. Немногие оставшиеся киборги станут неразличимы в миллиардной массе К-синтетов. Люди, кибермодифицированные с рождения, и те, кто пришёл к синтезу уже взрослыми, те, кто рождён естественным путём и те, кто клонирован – новая реальность с неизбежностью уравняет их всех. Именно такова миссия Племени: кибернетические модификации из средства угнетения должны стать достоянием всего рода людского, эволюционным скачком, который надолго изменит всю расстановку сил в галактике. Этот процесс уже стартовал, нашими усилиями синтез Ковальского давно перешагнул пределы Племени и практикуется шире, чем это принято официально признавать. Однако чем шире распространятся наши технологии, тем меньшее преимущество они смогут дать правительствам отдельных планет. Наша цель заключается в том, чтобы сделать информацию о синтезе общедоступной, чтобы она из потенциального инструмента политической борьбы стала фактором общечеловеческого прогресса. Я убеждён (лишь эта убежденность оправдывает ту цену, которую придется заплатить), что в мире будущего, где технологии синтеза навсегда уничтожат разницу между киборгами и людьми и позволят превзойти то, что отмерено нам эволюцией – в этом новом мире единое человечество сможет выйти на качественно иную ступень существования, обретя подлинное величие. ________________________________________________ * Например, дополнительный паёк сахара, в случаях повышенной нагрузки на имплантаты обыкновенно употребляемый киборгами прямо на ходу, носит сленговое название «дозаправка в воздухе». ** Примечательно, что для признания киборга живым, хотя бы на уровне документации, ему необходимо умереть: тогда речь идёт, например, об «утилизации трупов», без использования каких-либо эвфемизмов. *** В инфранете эта трансляция получила известность под названием «Радио Sunshine»: https://ficbook.net/readfic/4740199 **** Польск. «за нашу и вашу свободу»