Я люблю его, люблю Юнги.
В тот момент в голове что-то щелкнуло. Взорвалось яркими красками. Внутри поднялись когда-то забытые чувства — и ко мне пришло осознание, что назад пути нет. Теперь все будет не так, как прежде. Часть меня радуется, летает в облаках и радужных мечтах. Но другая часть понимает: ничего хорошо не будет и теперь мне станет в сотни раз тяжелее. Да, я не помню и не понимаю, как это произошло. Просто так все сложилось. Юнги грубый, высокомерный, гордый, и, казалось бы, что может нравиться в этом человеке? А я могу ответить — все. От мелких трещинок на губах до хриплого голоса, от лисьих глаз до сильных рук. Я люблю характер Юнги, песни Юнги, вещи Юнги и так получилось, что я полюбил самого Юнги. И все было бы прекрасно, просто замечательно, если бы не одно «но»: Мин Юнги гомофоб и кобель к тому же. Старший пропадает из общаги по ночам. Говорит, что по делам уезжает, только дела эти имеют запах женского парфюма и отпечатки красной помады на рубашках. Он приходит под самое утро. Весь уставший, измотанный, с самодовольной ухмылкой и ароматом алкоголя. А мне так противно и больно представлять, где был хен. И все это повторяется раз за разом, словно так и должно быть. Я знаю, что ответом на мои расспросы, где он был, будет стальное: «В студии работал». Может оно и так. Может в студии, только работал над чем? Вот это уже вопрос. Хотя должен ли Мин Юнги отчитываться мне? Нет, конечно нет. А кто мы друг другу? Мы работаем вместе, живем в одном общежитии и дружим. Мы друзья, просто друзья. «Просто друзья» — звучит тоскливо и грустно. Потому что во фразе «просто друзья» сразу видно, что один испытывает не только дружеские чувства, чем в выражении «мы друзья» — здесь все немного веселей, даже веришь в дружбу. Удивительно, как одно слово может в корень изменить значение предложения. Однако некоторые различий не увидят, а некоторые заметят сразу. Вот и я вижу, как постепенно наше «мы друзья» превратилось в «просто друзья». Все заметили, что я что-то чувствую к Мину, вот только сам Юнги не видит ничего. Джин замечает перепады настроения у меня и помочь пытается, готовит мне что-нибудь, шутит свои шутки, пусть и знает, что они не помогут. Сокджин видит все, но делает вид, что не знает. Намджун как лидер следит за всем, спасает нас от ссор, а сам понятия не имеет, что творится у самого Юнги. Хосок-солнышко шутит, веселит и умеет разрядить обстановку. Он будто сплачивает нас вместе. Тэхен говорит что-то странное, только ему понятное, и просит меня ни о чем не волноваться, потому что: «Лунные кролики всегда побеждают марсианских лисиц!» И разве не лисы едят кроликов? А чем различаются лунные кролики от земных? Только сам Тэ знает. Макнэ как никому другому все известно. Именно ему я рассказываю все, что творится у меня в голове и в сердце. Мы с ним довольно близки еще со времен трейни, поэтому он всегда замечает перемены в моем настроении и даже во взгляде. Его слова немного облегчают мое самочувствие, наверное, это потому, что он много знает о моем отношении к Юнги. Все очевидно, но в тоже время совсем непонятно. — Чимин-а, не спи, — щелкает пальцами около моего лица Хосок, а я только сейчас опускаюсь на землю с неба моих мыслей и мечтаний. Я улыбаюсь ему привычной всем улыбкой. Скорее всего Чон заметил, что она фальшивая, но сделал вид, будто поверил мне. Мы будто снимаемся в дешевой и наигранной дораме. Что ж, в каком-то смысле, вся моя жизнь — дешевая дорама. А работа айдола заставила меня не просто вжиться в роль, а жить этой ролью. — Сейчас последний снимок, и можете быть свободны, — говорит менеджер, попутно беседуя с фотографом. Тяжелый вздох срывается с моих губ и я плетусь в сторону всеобщего сбора. В данный момент мы снимаемся для «BTS 2019 SEASON'S GREETINGS». Каждый из нас уже отснял свою часть и некоторые снимки вместе, а сейчас остался последний, завершающий сие мероприятие. Свои фотографии мне никогда не нравятся, хотя все говорят, что я красивый и милый. Возможно, это просто заложено в человеке — недолюбливать свою внешность, какой бы она не была. Тем не менее, я поправлю свою белую рубашку, а стафф заботливо наденет мне на голову венок с голубыми цветочками. Смеральдо.«non potevo dire la verità»
Все уже встали на свои места: кто-то сел на лавочку, а кто-то встал сзади нее. И как на зло, осталось всего одно свободное место возле Юнги-хена. Выбирать не приходится, поэтому я быстро сажусь на лавочку между Намджун-хеном и Мином. Непроизвольно я кинул взгляд на него. На нем висела сиреневая рубашка, а на шее была повязана белая ленточка. Солнце бросало лучи на его коричнево-красные волосы, и он всего лишь краешком губ улыбался. Так просто, но так красиво. Фотограф посчитал до трех — и мы все легко улыбнулись.***
После долгого процесса фотосъемки мы наконец едем в общежитие. Мы поудобнее устраиваемся в двух машинах. В одной едут Сокджин, Джун, Тэхен и Хо, в другой я с Чонгуком и Юнги. Во всех поездках я отдаю предпочтение сидению в самом конце. Просто так мне спокойно, и никто меня не видит. Это как садиться на самую последнюю парту в классе. Машина трогается — и мы начинаем ехать. Юнги-хен почти сразу надевает наушники, дабы отстраниться от всего мира. Я его отлично понимаю. Иногда просто безумно хочется побыть одному и впасть в тоску. На самом деле, мы просто иногда любим мучать себя, например, включать грустную музыку, когда и без того нападает депрессия. Как ни крути, а в каждом из нас живет маленькая Королева драмы. Я прислоняюсь лбом к окну и наблюдаю за быстро бегущем пейзажем. Сплошные зеленые деревья, кусты и трава, но среди них мне попадается почти засохшая береза. Почему-то сейчас она кажется мне отражением меня: высохшее, слабое и истощенное дерево. Я достаю телефон, втыкаю наушники в уши, и из них доносится какая-то грустная мелодия. Остаток поездки все ехали молча: каждый был занят своими мыслями. Сегодня мы выполнили все свои обязанности, и, о боги, у нас появился свободный вечерок. Кто-то планировал поспать, а кто-то посмотреть фильм или книгу почитать, но все наши планы рухнули, как только Сокджин-хен предложил устроить очередную попойку. И, как всегда, рук, которые были бы подняты в знак протеста, не было. Иномарка остановилась, и мы все дружною толпою вывалились на улицу и поспешили в дом. Для такого времяпровождения у нас в холодильнике всегда есть пару бутылок пива, вина и, если все далеко зайдет, соджу. А роль закусок у нас сыграет быстро заказанная пицца и курочка. В этом все мы — соевого соуса у нас может и не быть, а вот алкоголя просто утопись. Все располагаются по своим комнатам, чтобы переодеться, и уже слышно, как Джин звонит в какую-то забегаловку, заказывая все необходимое. Я неспеша надел обычную футболку в полоску и шорты. Тут до моего мозга дошло, что я оставил телефон на комоде в прихожей. Вздохнув в знак своей очередной тупости, мне пришлось идти за смартфоном. Мои глаза немного расширились, когда я увидел Юнги-хена, завязывающего шнурки на кедах. Он тоже переоделся, сейчас на нем были черные джинсы с рваными коленями, темная футболка с названием какой-то группы, кепка, а в руках была маска с телефоном. — Ты куда? — как бы равнодушно спрашиваю я, облакачиваясь спиной о стену. — В студию, — без единой эмоции на лице говорит он. Я даже не пытаюсь скрыть усмешку со своего лица. Для меня его «в студию» уже звучит как «мы вам перезвоним». Он подходит ко мне, треплет по волосам и, улыбаясь, уходит. Я стою, глядя ему в след и ухожу к себе в комнату. Настроение пить вдруг куда-то пропало.Он постоянно уходил, а я просто умел ждать.