I will give my heart for your happiness'

      Я медленно иду по белому кафельному полу. Вокруг меня такие же белые стены, и где-то вверху сияет солнце. Неловко оглядываюсь по сторонам. На мне больничная одежда: белая синтетическая рубашка и штаны, ноги же босы. Прохожу дальше. Лестница, ведущая наверх, бела, как и все вокруг. Я ступаю босыми ногами на холодную ступеньку и поднимаюсь на верх. Ступенька. Ещё одна, и вот я прошел первый пролет, разворачиваюсь и смотрю на место, где стоял до этого, а потом плавно поднимаю голову. — Снято! — кричит оператор, и я облегчённо выдыхаю. — Молодец, Чиминни, можешь быть свободен, — стафф начинает копошится и собирать аппаратуру.       Вприпрыжку спускаюсь по лестнице и выхожу из зоны съёмки. Свет выключается, и так называемое «солнце» гаснет. Всюду по павильону разбросаны штативы, вешалки с одеждой и другие вещи. Я подхожу к одной из вешалок нашего стилиста и достаю свою одежду. Прохожу пару шагов и захожу в подобие примерочной, что стоят магазинах. Задергиваю штору, надеясь что какому-то там Чон Чонгуку не захочется проверить содержание этого самодельного уголка. Самое интересное, что его это и в общежитии не останавливает. Ну видишь ты, что заперто, так чего ломиться? Так нет, нужно дернуть пару раз за ручку, что у меня сердце в пятки уходит. А самое страшное, что таких людей в мире много. Никто из нас уже и не помнит, когда в последний раз ходил в общественный туалет, потому что будет весьма иронично, если дверь тебе откроет твой биас и, поверьте, фанбои иногда бывают страшнее сасэн. А хуже их всех — Тэхен. Именно из-за него рамки личного пространства стёрлись в пух и прах, и именно у него Чонгук научился не стесняться. Что уж там говорить, если эти двое даже принимают душ вместе. Видите ли, у Кима такой способ особый, чтобы сблизиться. Правда, после одной попытки сближения с Юнги, Тэхен пару дней шарахался от теней и к Мину меньше чем на три метра не подходил.       Переодевшись, кидаю взгляд на криво висящее зеркало. Обычная белая футболка с накинутой на верх большой желтой рубашкой и порванные джинсы. Выхожу и возвращаю одежду для клипа нашему стилисту, который уже собрал все костюмы, потому что моя сцена была последней. Иду на улицу и двигаюсь попутно на крики своих дорогих мемберов. Тучи пасмурные и видно, что скоро пойдет дождь. Всюду жёлтые листки и деревья наполовину голые стоят. Менеджер-ним усаживает нас в большую машину. Право на первое сидение сегодня выпадает Намджуну.       Итак, сегодня двенадцатое сентября, а по совместительству, двадцать шестые именины нашего любимого лидера и мистера Намджун-крушить-ломать. Все мы собираемся ближе к семи вечера у старшего в номере и будем праздновать данное событие. Стафф уже с утра отвесил свои поздравления и вручил небольшой тортик. Благо не с клюквой. — Вот увидите, мой подарок больше понравится Джуну, чем ваш! — радостно вопит Хосок. — Ещё чего! — хмурится Тэ. — А ну замолчали оба, — приказным тоном и суровым взглядом вмешивается Джин. — Мой подарок вы все равно не переплюните, — добавляет он, скрестив руки.       Ругань продолжается. Нам отчаянно пытается их успокоить, но его, конечно же, никто не слушает. Я за все время, проведенное с ними, могу примерно понять, что каждый из них подарит. Сэджин откупится деньгами, Джин подарит что-то полезное в хозяйстве. Например, мне он подарил комплект постельного белья. Я не очень и расстроен, но это тоже самое, что подарить восьмилетнему ребенку носки на рождество. Хосок может подарить что-то из одежды, сумок или аппаратуры для студии. Тэхен обязательно что-то странное или из «Великого мира моды». Чонгук либо предметы личной гигиены, либо аксессуары. Юнги же поступит умнее всех — он ничего не подарит. Все потому что он сам не любит получать и дарить подарки. Ему тяжело. Он даже во время поздравления запинается и краснеет. И пусть он не разрешает, но мы все равно дарим ему что-то. Так что могу смело предположить, что он ничего не подарит, но дня так через два Намджун найдет у себя под подушкой красивое кольцо с большим камнем.       Я мимолётно смотрю на Юнги, который безэмоционально наблюдает за пейзажем. На этот раз телефон спокойной лежит в руке. Они с Амён не разговаривают уже как дня три и это понятно, Юнги больше всего не любит, когда обесценивают его работу, говоря что это легко. Ничерта это не легко я вам скажу. А в отличие от меня, Мину ещё песни приходится продюсировать и микстепами заниматься.И если вспомнить его прошлое, то говорить о том, что ему все легко досталось просто глупо. Тем не менее, я надеюсь, что они скоро помирятся, хотя на репетициях хореографии, что Амён, что Юнги, даже не смотрят друг на друга.       Машина останавливается возле отеля, и все мы расходимся по своим номерам, ожидая вечера. У нас в запасе ещё пару часов. Мин открывает дверь, я же ее закрываю на замок. Всегда так делаю, почти единственный из всех, так как весь этаж выкупает стафф, тут никто не должен находиться, и мы смело можем ходить к друг другу. Однако было пару случаев, после которых и охрана усилилась, и двери стали запираться чаще. Старший продолжает ходить мрачнее тучи и одевается как на похороны. И пусть это привычно в его гардеробе, но не настолько. — Юнги-хен, будешь кофе? — я пытаюсь как-то сгладить его настроение. Всё-таки роль всемирно доброй феечки моя. — Да, наверное, — тускло отвечает он. — Черный аме... — Черный американо без сахара. Я знаю, — мимолётно замечаю удивление на его лице и иду в гостиную, что соединена с кухней и ставлю чайник.       Юнги садится за стол и смотрит на руки. Я достаю две кружки в одну сыплю растворимый кофе, что стоял на одном из шкафчиков, а себе делаю чай с двумя ложками сахара. Из носика чайника начинает валить пар, и он щелкает. Осторожно наливаю кипяток в кружки, размешиваю и ставлю на стол. — Спасибо. — Не за что, — я сажусь за стол и делаю глоток Ерл Грея. Повисает минутная тишина. — Как там Амён? — как бы невзначай говорю я, стукая подушечками пальцев по кружке. — Она через три номера влево отсюда — иди спроси, — хмыкает Мин. — Но, Юнги... — Ничего не желаю слышать, — он перебивает меня и уходит к себе, прихватив кружку.       Я, безусловно, не надеялся на то, что он мне сейчас душу тут откроет и начнет в плечо плакаться, но все равно как-то не приятно. Устало потираю лицо рукой. Из меня советчик так себе, да и мы с ним не на той стадии отношений, чтобы секреты друг другу открывать и чуть что, сразу бежать и выговариваться. Здесь лучше бы Намджун подошёл или Джин. С ними Юнги действительно может быть открытым.       Господи, и зачем я взялся мирить их? Большая часть людей, попав бы в такую ситуацию, рассорила бы их ещё больше и воспользовалась положением. Но не я. Может я дурак какой или добрый слишком, но мне кажется, что если человек действительно любит, нет, не так: если любит до боли, если любит до слез, если любит каждое движение, если любит недостатки, если любит всё в нем, то он будет биться как птица в клетке лишь бы видеть постоянную улыбку на лице. А кем вызвана эта улыбка, совсем не важно.       Я бесстрастно допиваю чай, мою кружку и ставлю ее на место. Что ж, до всеобщего сборища есть ещё пару часов, а я совершенно не знаю, чем себя занять. Недовольно облакачиваюсь на кухонный стол. Внимание привлекает полка с книгами, стоящая около окна. Ну почему бы и нет? Я пожимаю плечами и подхожу к ней. В несколько рядов стоят книги: толстые и тонкие, в мягких переплетах и твердых. Однако, тот факт, что все они на английском, несколько печалит меня, а я уже настроился провести время за чтением. Я ставлю одну из книг на полку и стучусь к Мину. Гробовая тишина. — Юнги? — нерешительно зову я. — А? — У тебя есть что-нибудь почитать?       Просто несколько дней подряд я видел Юнги с какой-то книгой в руках и она точно была на корейском. Слышится копошение вперемешку с кряхтением. Потом дверь открывается и чуть не задевает меня, но я успеваю отскочить. — Вот, — он отдает мне книгу в мягком переплете и закрывает дверь.       Я сажусь на диван с довольно увесистой и толстой книгой. По ней видно, что её читали довольно много раз и что ей точно порядка лет десяти. «Сказки и легенды древней Кореи» — читаю я. Серьезно? Я думал, что хен читает что-то вроде детективов и фантастики, а здесь сказки. Даже для меня это было сюрпризом. Я сразу раскрываю форзац и читаю пару названий. Некоторые сказки мне читала мама или мы проходили их в начальной школе, но одна из них привлекла мое внимание и на ней стояла закладка. Как раз ее и читал Юнги-хен. Думаю, на ней стоит остановиться.       Я медленно погружаюсь во времена древнего Чосона, во времена принцев и Королей, битв и ярких праздников. Фантастический мир встречает меня запахом какао и шоколада. Здесь говорится о странствующем музыканте, который познакомился с самим принцем на рынке. А потом Великий Император назначил его учителем принца. Забавный, этот принц. Говорит, что умеет защищаться, а сам против подножки выстоять не сумел. Он любит звезды и жаждет свободы. Вот дурак, быть принцем — это же так здорово! Холодную осень сменяет не менее холодная зима и меня это полностью заманивает. Их жизни, их способ показывать любовь и их истории. Просыпаюсь я от этой сказки, когда часы уже показывают семь вечера. — Ты что читал все это время? — спрашивает меня стоящий рядом Мин. Странно, но я даже не заметил, как он подошел. — Эм... да? — неуверенно чешу затылок и глупо улыбаюсь, а старший заглядывает в книгу. — О, хороший выбор. Я читал ее очень много раз. Скажешь потом, как тебе, а сейчас пошли на День рождения Намджуна, а то нас оставят без торта, — усмехается он и тащит меня из номера.       Я оставляю книгу на диване и иду за ним в соседний номер, где все уже должны были собраться. Рэпер без предупреждения открывает дверь, и нас встречает шквал шума и криков. По середине стоит стол с разной едой и пары бутылок шампанского. Их было бы, несомненно, больше, просто завтра снова работать, и Сэджин строго запретил упиваться в хлам, но, если повернуть голову влево, можно увидеть как минимум пять бутылок виски. Видимо, завтра менеджер будет о-очень сильно ругаться. К нам тут же подходит Хосок, утаскивая в сердце комнаты и говорит, что только нас все ждали. Намджун, Джин, Хо и Чонгук садятся на диван. Тэхен сидит как бедный родственник на низком пуфике, а нас с хеном сажают на кресла вокруг стола. Сокджин разрешает начинать, и Нам открывает шампанское, слова богу, содержимое остается на месте, а не растекается по всему столу. Поразительно, он даже действительно не разлил ничего, неужели у Ким Намджуна руки растут из того места? Лидер разливает алкоголь по бокалам, но на очереди Хоупа всё-таки роняет пару капель на скатерть. Видимо, не в этом году. — С Днем Рождения! — радости выкрикиваем мы и соприкасаемся краями друг с другом.       Немного кислая жидкость опаляет горло и жжёт, но как и положено, выпиваю до дна. Приятное послевкусие сразу поднимает мне настроение. Люблю шампанское, хотя нет, не так, люблю алкоголь. Он приятно жжёт горло, даёт расслабиться и отпустить все проблемы. Тогда конечности мягко немеют, а на лице улыбка... или слезы. Зависит о того, как пойдет. Я беру пару виноградинок и отправляю их в рот. — Эй, ребята, хотите шутку? — весело говорит Сокджин. — Что сказала одна стена другой? Встретимся в углу! — и раздался звук стеклоочистителя вперемешку с моим смехом. Правда, никто больше не смеется.       Никто никогда не понимал шуток старшего. Юнги вообще чуть ли не тошнило от этого. Ну смешно же. Хотя это может из-за того, что все они считают эти шутки «стариковскими». Однако я смеюсь, потому что хоть кто-то должен смеяться, чтобы не обидеть его. Не нужно заставлять чувствовать человека, что его шутки или слова неуместны. Тогда он просто перестает шутить и говорить, перестает открывается людям, а этого допускать нельзя. — О, а давайте проведем трансляцию на «VLive»? — бодро произносит Тэхен с расширенным глазами. — Неплохая мысль, но минут на сорок, — решает Нам и достает телефон.       Кто-то устраивается на диване, а кто-то встаёт сзади него. Пару раз смотрим на то, как мы выглядим в камере. У каждого в руках по бокалу с шампанским и явная веселая улыбка. Ким заходит на «VLive» и нажимает кнопку «начать трансляцию». Мы разом застываем. Это уже что-то вроде традиции. Мы часто делаем вид, что трансляция сбилась, хотя это не так. A.R.M.Y, которые давно в фандоме, уже прекрасно знают об этом. Также, уведомления не всегда молниеносно приходят, так что приходится ждать минут пять. И вот, как и всегда, из года в год, первым лажает Хосок. — О-о-о, — слышатся всеобщие крики, а Чонгук украдкой пьет алкоголь. — Итак, сегодня великий праздник — мой День Рождения, — сам себе кивает Джун и смотрит в телефон, где число зрителей уже достигло одного миллиона. В принципе, неудивительно, они знают, что в такие дни проводятся трансляции и уже наготове. — Поэтому пожелайте хену не ломать дверь в гостиной, —шутит Чон младший. — Эй! — заведенно вскрикивает Нам. — На этот раз она сама, честно! — мы смеёмся.       Я пытаюсь прочитать что-то из комментариев, но лента быстро двигается и это почти невозможно, однако можно заметить разные флаги, «приветы» из некоторых стран и бесчисленные поздравления. Хены смеются в окружении именинника и попивают шампанское. Места в кадре не хватает, и я решаю не мешать, тем более это праздник Кима, а не мой. Так что я ухожу на диван в углу и наблюдаю со стороны, как Намджун рассказывает о том, что его поздравили родители. У меня нет настроения веселиться. Я немного устал, хотя, почему-то, все люди думают, что я всегда смеюсь, и им это не нравится. Верно, я самый милый и добрый. Кто-то считает это плюсом, а кто-то ненавидит. Для них это лишь дешёвая показуха. Я слишком наивный, глупый, несерьёзный. Слишком ребенок. И они не понимают это. Пытаются показать, что жизнь — это водоворот страданий и что доверять нельзя, что нельзя так просто пускать людей в сердце. Они считают что жизнь мне лёгкая досталась и что горя я не знал. Они говорят: «Он такой ребенок! Ему уже 24, когда за ум возьмётся? Видимо не покалечила жизнь ещё», - и думают, что это истинна, но каждая правда, тоже есть ложью. Их просто отвергли, предали и убежали от них. Они закрылись и думают, что так лучше, что они умнее других, но это не так. Они думают: я слабый. Но в отличие от них, я нашел в себе силы дарить добро. На моем лице улыбка, в моих сообщениях шутки, в глазах огонь, а сердце, то, что в бесконечных трещинах, больше и продолжает биться. Я пережил многое, как и они. У меня был выбор: стать холодным мерзавцем или быть глупым ангелом. Я бы выбрал первое, но... Я вспомнил, что таких холодных мерзавцев слишком много, а ангелов, что помогают им же — слишком мало, и выбор пал как-то сам.       Здесь в углу хорошо и можно насладиться хоть какой-то тишиной. Я спокойно делаю глоток алкоголя, наслаждаясь вкусом. Даже Юнги во всю смотрит в кадр и улыбается. Это хорошо. Он может хотя бы на сорок минут забыть о ссоре с Амен-щи. Чонгук, как и на любых мероприятиях, ест. Ему не важно MAMA, AMA, INKIGAIO, BILBORLD, посиделки у мамы дома — он ест. Иногда мне кажется, что он соглашается участвовать в премиях только из-за еды. Однако тут он замечает меня и, прихватив с собой бокал, садится рядом со мной. — Как ты? — спрашивает макнэ, а я улыбаюсь про себя. Чонгук всегда был тем человеком, который по взгляду мог все узнать. От него не скроешь, да и я не пытался. — В норме, — я зачесываю назад волосы рукой. — Хён, врать не хорошо, — улыбается Чон. — Ты всегда так делаешь, когда врешь или чувствуешь дискомфорт, — на несколько секунд он замолкает, делая глоток шампанского. — Просто не переживай, ладно? В этом нет твоей вины. Юнги большой мальчик и справится со всем сам, — Гук смотрит вперёд и говорит уверенно, но тихо. — Однако... не бросай его. И я не буду. Никто из нас. Мы не должны допустить, чтобы он утонул.       В сотый раз я убеждаюсь, что Чонгук мудр не по своим годам. Оно и верно. Ему пришлось вырасти слишком рано. Ему пришлось в тринадцать ехать в Лос-Анджелес, чтобы учится танцевать. Наш дорогой малыш ГуГу не всегда имел к этому талант, хотя такового и не существует вовсе. По словам PD-нима, в его движениях не было чувств, а сейчас, каждый взмах его руки своеобразное искусство. Свой талант он сделал сам. И работал на износ, и плакал, и бился в истериках, и думал бросить, но надежды не терял и теперь не даёт ее потерять другим. — Спасибо, — и искренностью улетают мои слова. — Не за что, — он сияет своей забавной улыбкой. — А теперь, хён, раз уж Сэджин все равно будет кричать, набухаемся в хламину, — и стукаются наши бокалы друг о друга.       Он утаскивает меня к ребятам. Я смеюсь. Джун даёт мне пару слов перед фанатами. Мы веселимся и смеёмся. Постепенно под общий аккомпанемент голосов трансляция заканчивается на пятидесятой минуте и могла бы длится дольше, потому что у Намджуна внезапно открылся дар красноречия. Мы выпиваем все шампанское и вход идёт виски. Еды становится маловато, но это не останавливает Сокджина взять ещё один кусочек стейка. Пока мы ещё в более дееспособном состоянии, начинается рубрика «подарки» и все мои предсказания успешно сбылись. Я же решил не заморачиваться и подарил ему дорогие наушники в студию. Намджун радостно смеётся и всех благодарит. Он мило смущается, показывая свои очаровательные ямочки. Ему тоже тяжело показывать свои эмоции, но под градусом становится легче. Алкоголь льется рекой, и я безнадежно пьянею. Никогда не умел сдеживать себя. Тело приятно немеет, а в горле чуть першит отдает горечью. Хочется то спать, то веселиться, то плакать и все вместе. Глаза немного слезятся, а щеки пылают красным. Первым сдается Хосок и отправляется спать на диван, потому что по обоюдному согласию был вынесен вердикт, что так будет лучше и менеджер будет спать тихим сном. Младшие спокойно ковыляют к себе по инициативе Тэхена, ведь твердое Чонгуково: «Я не пьян, я просто чуть-чуть не трезв», — даёт понять, что очень даже не трезв. А после того, как сам виновник торжества ушел в ванную и заснул на полу, Джин выгнал нас с Мином, чтобы не разбудили. И вот мы стоим за дверью. — Пошли спать, — хриплым голосом произносит Юн. Он тоже ведёт себя более расслаблено, но в отличие от нас, он очень устойчив к алкоголю. — Сейчас же только три ночи! — восклицаю я. — Вот именно, что три ночи! — Ну хён, — я отпускаю взгляд. Мне очень тяжело заснуть. Поэтому я допоздна читаю книги или смотрю фильмы, и Юн знает это, а потому сдается. — Только недолго, — вздыхает старший, и я сразу же с воодушевлением хватаю его за руку и веду в холл.       Мы бежим по коридору, смеясь. К черту лифт, у нас есть лестница. Мы шустро пробегаем этажи, чудом не упав и выходим на сверкающую плитку холла. Очередная девушка на рецепшене взволновано смотрит, но сказать ничего не решается, поэтому мы просто проносимся возле нее и оказываемся на улице. Царит темная ночь, а на небе полотно из звезд. Машин практически нет, как и людей, а свежий воздух вдыхается так легко и приятно. Мы снижаем темп и спокойно идём по улице. Сейчас, правда, довольно холодно и я не ожидал, что буду выходить на улицу, но особо мне это не мешает, потому что алкоголь в крови придает часть тепла. Мы сходим с главной дороги и заворачиваем в парк, ворот там нет, так что это не составило труда. Под ногами приятно шелестит листва, а Юнги с улыбкой смотрит в небо. — Красивые, — я прослеживаю его взгляд. — Люблю звезды, — мои глаза сияют в темноте ночи, глядя на бесконечное небо. — О, смотри! — вскрикивает Мин, показывая пальцем куда-то в глубь синевы. — Звезда упала. Можешь загадать желание. — Желание? - тихо шепчу я про себя, разглядывая звёздную бесконечность. — Люби меня, — рука Юнги медленно опускается и он смотрит на меня. — Люби меня ветер. Люби меня солнце. Люби меня луна и звёзды, — я со скромной улыбкой поворачиваюсь к нему. — Люби меня... люби.