***
Хомура перемещалась в пространстве так быстро, как только могла. Грузовик, в котором лежал сброшенный Самоцвет души, ещё находился в зоне видимости. Хомура имела все шансы догнать его, не сильно тратя при этом волшебный песок. И она обязана была это сделать. Пусть и важна для Хомуры была лишь Мадока, допустить смерть Мики Саяки волшебница также не могла. Слишком многое было завязано на этом. Слишком многое стояло на кону. Грузовик уже был рядом. Хомура видела вспышки фиолетовой магии, перемежающиеся со светом фар проезжающих автомобилей. Видела слабое свечение голубого Самоцвета. Мадока осталась там, на мосту, с разъярённой Сакурой Кёко и наглым Инкубатором, способным на любую подлость. И это понимание лишь подстегивало Хомуру. Она двигалась ещё быстрее. Ещё и ещё. Пока душа Мики Саяки не оказалась у неё в ладони.***
— Что?.. — О чём это ты?! Мадока просто смотрела на Кьюбея, пытаясь осознать сказанное им. Кёко, уже понимая, к чему клонит треклятый исполнитель желаний, коснулась своего Самоцвета, прикрепленного на груди. Он был тёплым. Чего нельзя было сказать о теле Мики Саяки. — Ну, хорошо. Похоже, придётся объяснить всё сейчас… — Кьюбей, не мигая, смотрел на Мадоку. Только на неё. — С обычным человеческим телом ведьм не победить, как ни пытайся. Погибнет тело — умрёт волшебница. Разве разумно заключать контракт, заведомо не приносящий ничего, кроме разочарования? Нет. Поэтому тело — с момента заключения контракта — это просто внешняя броня. Оно начинает играть куда меньшую роль в жизни новоявленной волшебницы. Куда более важна… её душа. Душа волшебницы — средоточие её жизненной силы. Она помещается в особый сосуд. Он во много раз меньше тела, и для души так куда безопаснее, ведь попасть по ней куда сложнее. Это — часть моей работы при заключении контракта с волшебницами. Я вынимаю душу из тела и превращаю её в Самоцвет души. Мадока, слушая всё это, продолжала плакать, осознавая, что на самом деле сделал Кьюбей с Саякой… с Мами, с Кёко… с Хомурой. Что мог сделать с ней. Кёко молчала, стараясь держать себя в руках, но глубоко в её душе страх смешивался со злобой, и потому держаться долго у неё не выходило. — Ты! Да ты же… — она схватила Кьюбея за ухо и подняла над собой. — Ты же нас в зомби каких-то превратил! Кьюбей не сопротивлялся. — Это для вашего же блага. Даже если вас ударят ножом в сердце, даже если вытечет вся кровь… Тело легко можно будет восстановить с помощью магии. И пока целы ваши Самоцветы души, вы непобедимы, — он продолжал говорить спокойно, не обращая внимания на своё положение. — Это ведь намного лучше, чем сражаться в слабом человеческом теле, разве нет? — Ах ты!.. — Ужасно!.. Как… как ты мог?!.. — не выдержала и Мадока. — Вот вечно вы так… Каждый раз, когда говорю это, то получаю одну и ту же реакцию, — Кьюбей мысленно вздохнул и приподнял немного свой хвост в попытке сбалансировать тело на весу. — Не понимаю!.. Почему людей так заботит то, где находится их душа? Для Кёко это заявление стало последней каплей. Стиснув зубы так, что они заскрежетали, красная волшебница была готова отдаться своим инстинктам убийцы, чтобы убить Кьюбея максимально жестоко. И совершенно наплевав, как на это отреагируют остальные. Но она не успела. На мост — с внезапным порывом ветра — вернулась Хомура. — Успела… — тихо прошептала она, поправляя растрепавшиеся волосы. На ладони лежащей Саяки Мадока и Кёко увидели выброшенный Самоцвет. Через секунду Саяка сделала резкий вдох, а затем открыла глаза и приподнялась с земли. — Чего?.. Что-то случилось? — она определенно не понимала, почему все так на неё смотрят. Кёко отпустила Кьюбея, просто кинув его на пол. Беспокойство за Саяку пересилило её злость. Она присела рядом и протянула руку: — Эй!.. Ты, как в порядке? — Отвали от меня! Мы вроде как драться собирались?.. — Саяка никак не ожидала такого отношения от Кёко и потому ударила её по руке. — Или что, ты меня вырубила, а убивать вдруг передумала?! — Да твою налево! Забей уже! Дура! Это всё было до того, как твоя подруга выкинула твой Самоцвет души! — Чего?.. — Саяка!.. Саяка! — крепко прижалась к подруге Мадока, вновь не сдерживая слёз. — Мадока… да, что тут, чёрт возьми, произошло?.. — Кьюбей! Он!.. Он заключил с тобой контракт!.. — сквозь слёзы решила Мадока сказать подруге правду. Какой бы она ни была. — И он вырвал твою душу из тела! — Чего?!.. Мадока, что ты несёшь? — Это правда, — вмешалась в разговор Хомура. Она уже пришла в себя после погони за грузовиком. Акэми Хомура уже десятки раз присутствовала при этом. Когда Кьюбей раскрывал все карты перед юными волшебницами, когда слёзы и страх смерти одолевали их, когда скверна начинала поглощать неокрепшие души. Хомура знала, чем может закончиться осознание правды для этих девушек. Но сделать с этим ничего не могла. Не сейчас. Только после наступления Вальпургиевой Ночи, если придется. А пока оставалось лишь говорить… и наблюдать. И совсем немножко — верить. — Хомура-чан?.. — Это — один из секретов Самоцвета души, — сказала она, глядя на Саяку. — Самоцветы душ — это наши души, а значит, и мы сами. Если его уничтожить, мы умрём. Но по-другому нас никак не убить. — Чего?! В каком это смысле?! — В самом прямом, — продолжила Хомура. — Когда мы становимся волшебницами, у нас нет пути назад. Что бы мы не делали… Мы не сможем снова стать прежними. Это — истинная плата за наши желания. — Ты хочешь сказать… Саяка глядела на выражение лица Хомуры. Чувствовала её эмоции. И в эмоциях этих не было ничего хорошего. — Ты! Ты всё это знала?! — резко вмешалась Кёко, с угрожающим видом подходя к Хомуре, хватая её за воротник. — Тогда почему мне ничего не сказала? — Когда говорю, мне никто не верит. Поэтому я давно уже бросила предупреждать, — не теряя спокойствия, ответила Хомура, глядя Кёко в глаза. — Знаю, это больно… но это единственный способ открыть вам правду. Волшебницы примерно так это и узнают. Но есть и те, кто этого до самого конца не замечают. Например… Томоэ Мами. — Серьёзно?.. — тихо сказала Кёко, ослабив хватку и медленно отпустив Хомуру. — Мами?.. Кьюбей в это время запрыгнул обратно на ограду моста, чтобы оказаться поближе к девушкам. — Верно, — подтвердил он. — Томоэ Мами ничего не замечала. И погибла она именно из-за того, что ведьма повредила её Самоцвет души. Вот только… — слегка склонив голову, Кьюбей с интересом посмотрел на Хомуру. — Когда ты успела всё узнать, Акэми Хомура?.. И при этом неужели ты ещё и… — Не твоё дело, — отрезала та. Кёко показалось, что Кьюбей молчит ещё о чём-то. — Жаль… — Кьюбей отвернулся. — Но… похоже что ты и правда, знаешь. Это весьма неожиданно. Ты не перестаёшь меня удивлять. Но, думаю, сейчас не очень хорошо будет, если ты им это скажешь… вот так прямо, — кажется, Кьюбей собрался спрыгнуть вниз, на магистраль. — Тем более, что ты сама считаешь, что лучше всего узнавать всё на практике. Думаю, на сегодня хватит. — Эй ты, а ну стоять! — снова повысила голос Кёко. — Ты что-то ещё скрываешь, крысёныш?! — Не надо меня оскорблять. Конечно, я умолчал о некоторых деталях, но в конце концов, я старался для вашего же блага. И, более того, вы сами согласились со мной сотрудничать. Саяка, всё это время пытаясь разобраться в ситуации, наконец окончательно поняла, что всё, что она тут только что узнала, точно не розыгрыш, и решила вмешаться. — Кьюбей! Ты это что, серьёзно?!.. — она поднялась на ноги и встала перед ним. — Всё, о чём вы тут говорите — правда?! — Это правда, Саяка!.. Ты же знаешь… что я тебе никогда не вру… — сказала за Кьюбея Мадока, вытирая слёзы. Саяка посмотрела на Мадоку, снова на Кьюбея. Её затрясло. — Как?!.. Да как ты мог?! — она едва удержалась, чтобы не схватить его за шею и не сбросить вниз. — Ты… — Это просто плата за ваши желания. Не более того. И позвольте ещё раз напомнить, что вы сами согласились. Подобная сделка не бывает односторонней. Это глупо, если вы с самого начала об этом не подумали. Хотя у многих из вас и было на это время. — Глупо?! Саяка обернулась — позади неё стояла Кёко, и по ней было видно, что теперь она не просто зла, теперь её буквально переполняет жажда крови. Более того, в глазах волшебницы виден был настоящий огонь. Магия переполняла тело Сакуры Кёко, и для Кьюбея это не сулило ничего хорошего. — Ты сказал «глупо», да?! — заорала на Кьюбея Кёко. — Обманул нас, а мы же ещё и конченые дуры по-твоему, да?! — Слово «обманул» для меня не имеет смысла, — Кьюбей помотал головой. — Вы, люди всегда, так. Любите обвинять других, если ошибаетесь или неправильно понимаете ситуацию сами… Кёко сжала рукоять копья в ладони, готовясь его использовать по прямому назначению. — Ублюдок!!! Она с размаху метнула копье прямо в Кьюбея. Хомура инстинктивно закрыла собой Мадоку. Саяка едва успела отпрыгнуть от атаки разбушевавшейся волшебницы, возмущенно закричав: — Эй, ты с ума сошла?! — Заткнись! Кьюбей, уклонившийся было от летящего в него копья, проследил, как оно возвращается в руку волшебницы. Окинул Мадоку и Хомуру взглядом на прощание. И всё-таки совершил свой прыжок во тьму. — А ну иди сюда, тварь!!! Я с тобой ещё не закончила!!! — грозно закричала Кёко ему вслед. — Зато я закончил. Но мы ещё встретимся. Прощайте, — спокойно ответил Кьюбей, и в голосе его звучали нотки безжалостного безразличия. Девушки в бессилии смотрели, как он убегает прочь. И потому все вчетвером увидели, как его тело разрывает в клочья яркая синяя вспышка. Затем до них донесся и звук, хлопок, в котором Хомура безошибочно узнала пистолетный выстрел. — А это ещё кто?.. Мадока первой заметила, что на мосту, помимо них, появился кто-то ещё. Все повернулись туда, куда она указывала. В десяти метрах поодаль стояла девушка не старше них самих, в форме, отдалённо похожей чем-то на форму полицейского. Мадока сразу поняла, что это волшебница, но кое-что в ней её очень пугало. Вокруг этой девушки парило что-то похожее на полупрозрачное облако тёмно-фиолетового цвета. В полутьме это действительно выглядело чем-то пугающим или завораживающим. — Я узнаю… эту магию, — произнес Кьюбей, появляясь возле волшебниц. Хомура раздраженно посмотрела на него. — Не может быть! — Что за?!.. — отреагировала Кёко. Для неё стало неожиданностью увидеть Кьюбея снова живым, когда его только что убили. — Его бессмысленно убивать. У него много тел, и потому он постоянно возвращается, — сказала Хомура красной волшебнице. — Запомни это на будущее. Кёко лишь отмахнулась, что-то несвязно пробурчав. Саяка и Мадока смотрели на девушку в форме. — Шион Чисато… Это ведь ты, правда? — Кьюбей обратился к появившейся волшебнице, но та не отвечала. Она очень странно себя вела. Опустив пистолет, Чисато медленно двинулась к Хомуре и остальным. И в свете фонарей волшебницы увидели нечто, что действительно могло напугать. Зияющую рану на груди. Едва засохшие бурые пятна крови. Белёсые, пустые, безжизненные глаза. Чисато остановилась. Затем из-за её спины слева, будто появившись из ниоткуда, появилась вторая волшебница. Светлые волосы, волшебное одеяние белых и желтых цветов. Крови не было — только те же пугающие мёртвые глаза. — Канадэ Харука… Но как? — продолжал завороженно называть имена Кьюбей. Да, он определенно знал прибывших. Харука, окутанная желтоватым светящимся туманом, встала возле Чисато. В её руках появились короткие клинки, которые она держала, опустив. Хомура хотела было обратиться к прибывшим… как вдруг из-за спины Чисато в облаке бледно-красной дымки появилась и третья волшебница. Она встала справа. Судя по удивленному возгласу Кьюбея, девушку в окровавленном бело-розовом одеянии и с огромной косой в руках звали Наруми Ариса. Ее пустой взгляд казался самым злобным. Кёко увидела в нем… ненависть. Ненависть ко всему миру. — Вы ещё кто такие? — первой заговорила с волшебницами Саяка. Она была ужасно бледной, сказывалось все, случившееся с ней. Но она держалась. — Вы волшебницы, как и мы, но зачем вы пришли? Троица молча взирала на Кьюбея. Тот поглядывал в сторону магистрали, по которой проезжающие автомобили разметали его останки. — Инкубатор… Кто эти волшебницы? Что за чертовщина с ними произошла? — посмотрела Хомура на Кьюбея. — Нет, этого не может быть! Просто невозможно, — он повернулся к ней, и в круглых красных глазках Хомура на мгновение увидела несвойственный Инкубатору страх. — Они… они точно мертвы. Все они уже мертвы. Понимаешь? — Это уж точно. Мертвее не придумаешь. А та, что в желтом… Канадэ Харука, верно? Я правильно понимаю, что… — Правильно. Акэми Хомура… я советую вам уходить сейчас же. Не стоит связываться с ними. — То же самое можно сказать и о тебе, Кью-чан, — раздался голос сверху. Все подняли головы, чтобы узнать, кому принадлежит эта фраза. У неё были тонкие косички, странные шарообразные приспособления, прикрепленные к голове, и заколка-Самоцвет в волосах. Зелено-белое платье с оголенными плечами, рукавами-раструбами и широким подолом. Огромные металлические перчатки, светящиеся магическим светом. Черные сапоги-чулки с зелеными подошвами, достающие ей выше колен. Её глаза были ярко-зелеными, они буквально лучились магией, и это разительно отличало девушку от остальных прибывших к ним. — Хината Мацури… — Кьюбей не посмел двинуться. Теперь Хомура отчетливо видела ужас в его глазах. — Значит вот кто за всем этим стоит… ты смогла как-то выжить. Я чувствовал… какой-то всплеск магии. Но это не похоже на тебя… — Я прошу тебя, Кью-чан, оставить этих девочек, — по тону Хинаты Мацури было слышно, что она не просит, а требует. — Я не позволю, чтобы они остались в твоей власти, не дам повториться нашей истории! — Никто над ними не властен, кроме судьбы, — Кьюбей попятился назад и уткнулся в сапог Кёко. — Судьбы каждой волшебницы… которой тебе удалось избежать, Хината Мацури. — Я не буду повторять дважды, — голос Мацури стал жестче. — Этих девочек ты трогать не станешь. — Хината… Мацури-сан?.. — заговорила Хомура с волшебницей в зеленом. — Я правильно понимаю… Вы прибыли с миром? — Ты абсолютно права, Акэми-сан, — улыбнулась Мацури. — Вам нечего бояться. Сакура-сан, — она обратилась к Кёко и та дернулась, будто от удара током. — Откуда ты знаешь наши имена?! — Я буду благодарна, если ты уберешь копьё, — Мацури говорила ласково, с практически материнской теплотой в голосе. — Мы не станем нападать на вас. — Уберу, когда объяснишь, кто ты, откуда нас знаешь, и почему те трое выглядят так, будто поднялись из могилы, — огрызнулась Кёко. — Именно! — поддакнула ей Саяка слегка дрожащим голосом. — А даже если нападёте… мы вас не боимся! Мадока ничего не сказала. Она просто смотрела за спину Мацури, туда, где находился ещё кое-кто. Ещё одна волшебница. Кто она? Почему она не выходит? — Я всё объясню чуточку позже, — Мацури покачала головой. — Но сначала… нужно закончить начатое. — Что ты собираешься делать? — снова подала голос Хомура. Она поняла, что хочет досмотреть это «представление» до конца. Хотя бы потому, что впервые за долгое время это было чем-то совершенно новым. Такого в таймлайнах Хомура не видела никогда. — Не я… а она, — кивнула Мацури. И сделала шаг в сторону. — Глазам… своим не верю, — изумленный Кьюбей был не в силах сдвинуться с места. — Не может… быть… Нет. Это иллюзия. Обман! Они все мертвы, Акэми Хомура, и вам нельзя… Его прервал искажённый, приглушённый девичий голос. — …Верно. Они мертвы… Но даже мёртвые не лежат в могиле, если им всё ещё есть, за что сражаться. Мадока, Хомура, Кёко и Саяка увидели, как с неба изящно спускается ещё одна девушка — в серой куртке-плаще с белыми линиями, чёрных шортах, подпоясанных белым ремнём, и высоких сапогах на низких каблуках — последние крепились к шортам с помощью ремешков. У волшебницы этой были длинные бело-серебряные волосы, завязанные в хвост, а лицо её скрывала маска белой лисы — с красными линиями, клыками и широкими вырезами для глаз. Мацури взяла её за руку, и вместе они приземлились перед остальными. В полутьме все чётко увидели красные глаза серой волшебницы, рубинами сияющие в прорезях маски. — Добрый вечер, волшебницы Митакихары, — поклонилась волшебница в маске. — И тебе… Инкубатор, — волшебница положила ладонь на маску, собираясь снять её. — Помнишь меня? — Вот как… — он смотрел только на неё, не в силах отвести взгляд. — Значит… не Мацури. А ты! Ты за всем этим стоишь… Амано Судзунэ!