***
Pov Гроувер При-и-ивет! Я Гроувер Ундервуд, сатир. Мало кому дают второй шанс после какого-то проступка, а я тот самый, кому дали, даже третий... Многие знают о похождениях отважного сатира (я все еще говорю о себе), но никто не знает, как тяжело у меня с личной жизнью. Все не задалось с рождения. У большинства сатиров и фавнов фразы на руке с самого появления на свет. Я же и тут отличился: о первых словах родственной души я узнал по человеческим меркам. У нас с вами разные периоды жизни, например, когда мне было около двадцати человеческих лет, это было около 12 по нашему. Обычно, в этом возрасте, как раз во время развития во взрослого, у людей и полубогов появляется надпись на руке. У меня, как вы догадались, это произошло в 20 лет... Я бы даже сказал не фраза на руке, а гневная триада. "Еще один гадкий сатир!" Обидно все же. Я был уверен, что продолжение будет еще хуже, чем начало этого чудного диалога.***
Pov Можжевелка Жизнь лесной нимфы довольно однообразна. Сидишь у своего куста или дерева, и следишь за всеми. Далеко уйти не можешь, ведь если уничтожат твоё растение, то уничтожат и тебя. Поэтому моим любимым занятием было наблюдение за полубогами с холма. Но даже такое незатейливое хобби можно испортить. Например, во время захвата флага часто прибегают вооруженные полукровки к Кулаку Зевса, рядом с которым и находится мое растение. От этих подростков можно ожидать чего угодно, что может навредить беспомощному можжевельнику. В остальном все очень скучно. Другие нимфы и дриады думают лишь, как поиздеваться над сатирами: строят им свои зеленые глазки, а когда бедное существо подбегает к ним, превращаются в дерево, и сатир со всего размаху врезается в него. На самом деле им приятно их внимание, хоть что-то происходит в монотонной жизни. Небольшим праздником становится, когда кто-то обращается за помощью. Поэтому большинство нимф и дриад с радостью поболтают с любым подошедшим, укажут дорогу и сделают всё, чтобы оказаться полезными. С другой стороны, каждый в тайне надеется, что прохожий скажет заветную фразу. На моём запястье красовалась надпись "О боги! Простите!". Ожидание родственной души было тоже своего рода развлечение. Другая интересная забава — "Совет козлоногий старейшин". Лично я практически почетный член каждого собрания. Несомненно приятно узнать, что же происходит в мире, пусть и не во всём, а лишь среди сатиров, которые тщательно отыскивают новых полукровок или отправляются в поиск. Но одно такое, казалось бы не особо важное собрание, оказалось для меня судьбоносным.***
Pov Гроувер Каждый может ошибаться. И порой ошибка может привести к серьезным последствиям, а в моем случае — трагическим. По моей вине погибла дочь Зевса — Талия, хоть позже она и воскресла, тем не менее это сказалось на моей самооценке и общем состоянии. Жить с виной на плечах непросто, а от осуждения окружающих груз становится лишь тяжелее. Но если твою оплошность обсуждает самый влиятельный в мире природы орган — "Совет Козлоногих старейшин", то груз не тяготит существование, а буквально давит тебя. Будто ты должен держать небо, но вместо этого оно падает на тебя, стремясь сравнять с землёй. Вот поэтому мне было не очень-то комфортно в компании старейшин. Весь день до собрания я чувствовал себя ужасно, периодически выпадал из реальности... Даже музыка не могла меня отвлечь от надвигающегося события. Да что там музыка, даже энчилады и жестяные банки не помогали. В общем, день был потрачен впустую... До одного судьбоносного момента... Я зашёл в лес, на поляну. Солнечный свет померк. Ясное небо и прозрачный воздух начали давить на меня. Звуки окружающего мира исчезли, осталось лишь бешеное биение сердца. В глазах помутнело. Силуэты влиятельных сатиров расплывались перед глазами, преобразовываясь в огромных монстров. Эти монстры могли убить меня, не притрагиваясь, уничтожить лишь своим решением. Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Несмотря на начавшуюся панику, ощущался запах леса. Немного горьковатый аромат сосны и лёгкая сладость цветов, свежесть травы и тонкое дуновение можжевельника успокаивали меня. Природа напоминала мне о том, кто я. Я открыл глаза. Перед Советом стоял какой-то другой сатир, после которого был я. Ужасающая очередь. Кто-то из старейшин бросил на меня секундный взгляд. Внутри все похолодело, я почувствовал себя таким ничтожным и жалким. А ещё ужасно одиноким. Я поторопился отойти в сторону, чтобы не попадаться на глаза раньше времени. А на душе скребли Немейские львы. Я все продолжал пятиться назад, пытаясь успокоиться, вернуться в реальность. Копыто зацепилось за какую-то ветку и, я, с присущей мне грацией, свалился на землю. Удивительно, но эта земля оказалась довольно мягкой... —Ещё один гадкий сатир! Оказалось, мое падение смягчила нимфа или дриада. Теперь то я точно вернулся к реальности. —О боги! Простите! Я начал неуклюже вставать с бедной девушки. Под нос всё бормотал извинения, быстро отряхиваясь. Наконец поднявшись, протянул нимфе руку. Я поднял глаза, наши взгляды пересеклись. От смущения я немного покраснел, а она слегка позеленела... Девушка взялась за предложенную руку, и я притянул ее к себе, не в силах оторваться взгляд от ее невероятно зелёных глаз. Мы стояли очень близко, казалось, что она может слышать, как громко бьётся мое сердце, пытаясь вырваться из груди. Поняв, что случилось, я хотел было показать ей запястье, рассказать о ее красоте и обо всём на свете, но не мог и пошевелиться. — Меня зовут Можжевелка. — Гроувер Ундервуд! - раздался голос позади. Ужасающая очередь дошла до меня... Я с трудом вышел на поляну, в центр всеобщего внимания. Всё вновь покрылось туманом. Но не волшебным, как у Гекаты, а самой обыкновенной, невесть откуда взявшейся пеленой. Пока старейшины обсуждали мою судьбу, я был в параллельной вселенной. Ощущение будто ныряешь под воду: всё те же размытые силуэты, всё те же приглушённые и невнятные звуки. Под этой водой, в этой вселенной, я видел зеленые, как свежая трава, глаза. Только мысли о (моей?) Можжевелке. Наконец, властный голос заставил меня вынырнуть. — Гроувер Ундервуд. Совет после обсуждения всех за и против решил дать вам ещё один шанс. На этот раз последний. Вы отправитесь в поиск, где докажете, что достойны звания "защитник". Разумеется, ваш срок — до летнего солнцестояния. — Спасибо,- робко проблеял я. — Ступайте. Мои копыта еле слушались, но я все же ушёл с поляны. Мои мысли вновь вернулись к Можжевелке. Нимфа робко стояла у края поляны, опустив взгляд. Ноги тряслись, копыта зацепились за ветки и камни, но я всё-таки подошёл к Можжевелке. Она не поднимая взгляда, делала вид, что не заметила меня. Ждала первого шага. — П-привет? - получился скорее шажочек, но всё же это привлекло внимание. Она посмотрела мне в глаза довольно уверенно и смело. Но сатиры могут чувствовать эмоции, поэтому я знал, что Можжевелка в смятении, будто потеряна. Она подобна ученику у доски, который не может ответить на вопрос учителя, ученику, который ждет подсказок, хотя бы едва слышный шёпот, всего одно слово, чтобы спастись, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь. Я протянул ей руку, где красовалась её фраза. Девушка с готовностью показала мне и своё запястье. Все сомнения и переживания улетели в Тартар. Я чувствовал как счастлива она, что преумножало и мои собственные чувства. — Так, выходит, что теперь... - начала она — Ви-идимо да. Да? Она улыбнулась мне и моему смятению. Ничего прекраснее этой улыбки я не видел. После чего её губы коснулись моих. Теперь она спасла меня у моей собственной "доски жизни". Это было нежно и трепетно, мы ещё боялись потерять свое хрупкое новое счастье. Но от этого первого и робкого поцелуя началась наша история, где больше не было места одиночеству. История, где мы спасаем друг друга снова и снова.***
Pov Можжевелка В тот судьбоносный день решалась судьба многих сатиров. Я не очень внимательно следила за ходом обсуждений Совета. Пара дриад, деревья которых росли у поляны, шептались о каком-то сатире, по вине которого погибла дочь Зевса — Талия, которая на тот момент прибывала в обличье сосны. Тот самый знаменитый сатир, которому, наверное, нелегко живётся, ведь столько вины и осуждения... Я тут же начала внимательнее вслушиваться в ход суда. Я настолько увлеклась процессом — дело было об одной моей знакомой наяде и ее интрижке с сатиром — что совершенно не заметила, как солнце передо мной что-то заслонило. Но неладное я слишком поздно почувствовала. А ещё я почувствовала, как падаю, а сверху на меня наваливается какое-то тяжёлое существо. После первичного шока, я поняла, что это сатир. Никакого с ними сладу! — Еще один гадкий сатир! — <i>О боги! Простите! - он быстро соскочил с меня. Моя фраза произнесена? Пока я думала об этом, сатир протянул мне руку. Взявшись за нее, он подтянул меня к себе. Я посмотрела в глаза того, кто мог стать моей родственной душой. Пересечение взглядов ударило меня молнией. Теперь я была уверена, что он создан для меня. Но подхожу ли я ему? — Меня зовут Можжевелка, - эти слова давались мне с трудом, но я должна была выяснить всё. Грозный и громкий голос позади позвал Гроувера Ундервуда. После этого мой не такой уж и гадкий сатир побрел на поляну. Теперь я знала его имя, теперь я знала, кто он. От этого в груди потеплело, наверное, в тот момент на моём можжевельнике появился цветок. Мои мысли скакали от Гроувера к поиску, в который его собрались отправить. А вдруг он не вернётся? Он же может погибнуть. Я смотрела на землю под ногами, пытаясь понять, стоит ли начинать что-либо, стоит ли показывать запястье. — П-привет? Гроувер уже был около меня, а мой прежний запал и решительность кинули в Лету. Я посмотрела на него в надежде, что это поможет мне решиться хоть на что-то. Он протянул мне руку. С моей фразой. Ну раз сама природа создала нас друг для друга, тогда зачем какие-то "а что если". Я показала свою руку в ответ. Больше никаких страхов. Только лёгкое смущение. — Так, выходит, что теперь... - начала я — Ви-идимо да. Да?- Гроувер забавно стеснялся, и мне не удалось сдержать улыбку. Я решила, что он разрушил мою нерешительность и мои страхи, он спас меня, так почему бы мне не спасти его? Почему бы не прижаться к его губам? Почему бы, наконец, не обрести счастье? Почему бы не спасать друг друга снова и снова?