***
— С вами всё нормально? — спросила женщина — одна из организаторов этой музыкальной премии. — Да, всего лишь волнуемся перед выходом, — Джису натянула улыбку и ответила за всех девушек. — Через минуту ваш выход, — пояснила женщина и вскоре куда-то исчезла. Девушки молча устремили взгляд в пол. Каждая думала о чем-то своём, но у всех в душе было неспокойно и тревожно. — Онни, мы же можем уйти сразу после нашего выступления? — спросила Чеён, с надеждой взглянув на Джису. — Думаю, если мы скажем, что плохо себя чувствуем, то да, можем уйти сразу… Но вы разве не хотите немного подольше тут остаться, посмотреть другие выступления? — Я сегодня действительно плохо себя чувствую… Как-нибудь потом посмотрю, не сегодня, — ответила Чеён. В комнату снова зашла та женщина. Девушки тут же поднялись и ответили: — Да, мы уже идём. Всё четверо вышли. Оказавшись на сцене, они вдруг почувствовали большое напряжение. Что-то или кто-то неприятно сковывал все движения. А ощущение сотни взглядов на себе приносило немалый дискомфорт. «Ещё чуть-чуть и я сойду с ума от этих взглядов» — Розэ пыталась найти в этом сияющем океане хоть несколько розовых молоточков, но взгляд цепляли почему-то только белые круглые бомбочки. Пак казалось, что все они смотрят на неё осуждающим взглядом. Она не могла избавиться от ощущения ненависти в свою сторону… Ей до сих пор казалось, что её ненавидят из-за той статьи. «Поскорее бы это закончилось…»***
Чонгук чувствовал слабость по всему телу. И он прекрасно понимал, откуда она взялась и почему сейчас ему так плохо. Во-первых, сегодня он не смог нормально пообедать, а завтрак его и вовсе вышел наружу стоило только первой ложке попасть в рот. В итоге почти с самого утра Чон ходил голодный. Живот временами недовольно урчал, требуя от хозяина хоть какого-то перекуса. Чонгук на все звуки из желудка отвечал одним и тем же: делал несколько глотков воды. Не надолго, но живот умолкал. Второй причиной слабости и ужасного состояния были недосып и усталость. Чон плохо спал этой ночью: сегодня ему снились кошмары, он то и дело просыпался и не мог заснуть часами. Ворочался, крутился с боку на бок, делал всё возможное, а сон так и не появлялся. Приходилось заниматься посторонними делами. Так за ночь Чон успел и книгу почитать, и музыку послушать, и даже пять раз повторить танец, с которым сегодня он должен был выступать. И третьей, самой важной причиной была как всегда Лиса… Она прошла мимо него в эту секунду. Гук даже почувствовал аромат её духов. Внутри всё скрутило в невыносимой боли. Воспоминания взрывами пронеслись в голове. Он хотел закричать, но, вспомнив, где находится, лишь тихо промычал в плотно сомкнутые губы. — В-всё нормально? — Чон встретился глазами с Тэ. Его обеспокоенное лицо говорило всё за себя. В этот момент Чонгук понял, что зря столько времени обижался на него. — Конечно, блин, нет. Только что она прошла тут, даже не взглянув на меня. — Ну, было бы странно, если бы сейчас она это сделала… Ты же помнишь, где мы находимся, тут один неверный взгляд и фанаты сразу же начнут строить теории… Это не совсем то место, где ты можешь вести себя, как дома. — Я понимаю, но всё же… Агх, ещё и голова начинает болеть, — вид младшего был мягко говоря не очень. Его состояние могли заметить даже фанаты, которые находились на большом расстоянии от него. Мало того, что его бледное лицо сильно выделялось на фоне его тёмной одежды, так ещё и лицо это не улыбалось и выглядело печально, грустно и болезненно. Тэхён начал сильно переживать за друга. Он вполне мог упасть в обморок в любую секунду. А быть свидетелем (и даже возможно причиной) того, как Чона отправят в больницу, Тэхёну вообще не хотелось. — Хён, — Тэ позвал Намджуна. — Гук не очень хорошо себя чувствует, нам лучше вернутся сразу после нашего выступления. — Нам в любом случае придётся ждать конца. Мы выступаем последние, — Ким посмотрел на состояние младшего. Взгляд того был мутным, глаза неестественно блестели, а кожа казалась фарфоровой и выбеленной, будто он только что макнулся лицом в белую пудру. — Насколько всё плохо? На ногах стоять может? — Да всё со мной нормально, не разводите панику, — Гук отвернулся. Да, он соврал, но сейчас главным для него было хорошее выступление, которое он так усердно тренировал ночью вместо здорового сна. — Ладно, если станет совсем плохо, обязательно скажи… Чон кивнул, из всех сил натягивая слабую улыбку. Если быть честным, то уже сейчас он чувствовал себя совсем плохо. Ноги то подкашивались, то немели. По телу почти каждую минуту проносился холодок. Временами бросало в небольшой озноб. Становилось то до невозможности жарко и душно, то до ужаса холодно. В добавок ко всему, непрекращающаяся головная боль давила на виски и мешала нормально думать. А теперь ещё Лиса сидела прямо перед ним…***
— Что? А почему нет других мест? Я н-не хочу тут с-сидеть, — Лиса шла за Джису и уже видела место, куда им придётся сесть. — Я не виновата, что мы вышли самые последние… Просто представь, что мы их не знаем, и улыбайся как обычно, — прошептала Джису. С каждым шагом уверенность Ким куда-то пропадала. Держать улыбку становилось сложнее. Джису сама переживала, хотя и старалась казаться спокойной. Вот они уже пришли. Удерживая свои кричащие эмоции, девушки коротко и быстро поклонились и присели на свои места, уже чувствуя на себе их тяжёлые взгляды. — Джису, нам нужно пересесть, — едва слышно прошептала Чеён на ухо подруге. Сейчас под взглядом Чимина она переставала себя контролировать. Желание повернуть голову и встретится с его глазами овладевало ей всё больше с каждой секундой, проведённой под этим пристальным взглядом в спину. — Мы не можем… Потерпи, пока кто-нибудь не уступит место… «Но потом будет поздно…» — мысленно ответила Пак, чувствуя как быстро бьётся сердце. По коже пробежались мурашки, как только она снова вспомнила, кто сидит прямо позади неё. — «Скорее бы это кончилось…» Розэ вздрогнула, когда услышала усмешку и его голос. По телу пронёсся разряд тока, напрочь убивающий в ней всё спокойствие и хладнокровие, которого и до этого едва ли хватало. — Я скучал по тебе… — Чеён закрыла рот ладонью и прикусила губу. Глаза невольно наливались слезами. Она задержала дыхание, чтобы случайно не всхлипнуть, но от этого становилось лишь хуже. Терпеть уже не получалось…***
Лиса как застывшая кукла сидела в одном положении, направив свой стеклянный, неподвижный взгляд куда-то в сторону сцены. Она боялась вдохнуть, боялась пошевелиться и вообще сидеть. От Его присутствия становилось страшно до дрожи в коленках, которую она тоже всеми силами пыталась сдержать. Улыбка на лице, казалось, была нарисована. Вся Лиса сейчас была похожа на один большой, неподвижный рисунок, застывший во времени. Только вот одно она не могла остановить: своё сердце и бешеный поток мыслей в голове. Первое — стучало почти у самой глотки. Лиса слышала своё сердцебиение прямо в голове. Второе — картинками проносилось в сознании. Манобан хоть и смотрела на сцену, но думала по-прежнему о своём. От мыслей о том, что Он сидел прямо за ней, становилось страшно и жутко. Лиса не видела его взгляда, даже не смотрела на него, когда пришла сюда, но она чувствовала, как его мысли протыкают её острыми иглами. Но хуже всего было то, что прямо сейчас она слышала его тяжёлое дыхание и слабый шёпот, адресованный именно ей…***
Тэхён вздыхал каждую минуту. Его взгляд постоянно метался со сцены, на Джису. Он смотрел на её волосы, глазами следил за каждым её движением и ловил аромат её чудесных духов. Сейчас вспоминая дни, когда они проводили время вместе, Тэхён чувствовал как внутри что-то неприятно тянуло и кололо. Он бы действительно многое отдал за то время и возможность снова так жить. Только от одной улыбки Чичу Тэхён улетает на седьмое облако от счастья. И так хочется снова её увидеть, что от осознания невозможности этого парень злится и хмурит брови. Снова остаётся только вздыхать и смотреть на её изящную спину, тонкие плечи и струящиеся волосы…***
Дженни давно перестала вслушиваться в происходящее. Сейчас в её голове решалось куда более важное дело. Ей нужно было столько всего обдумать и проанализировать, что ни о каких выступлениях и речи быть не могло. Больше всего места в её голове, конечно же, занимал Намджун, взгляд которого сегодня её так удивил, что до сих пор Дженни сомневается в том, что позади неё действительно сидит он. Когда Дженни встретилась с ним взглядами, между ними будто висела пропасть с глубиной в тысячи метров. Холодная, бездонная пропасть, застланная густым туманом настолько, что Намджуна невозможно было узнать. Создавалось впечатление, будто там и не он был, а совершенно другой, неизвестный для Дженни человек. Более того этот Намджун действительно вёл себя так, будто они никогда не были знакомы: он поклонился чересчур низко, улыбнулся как-то иначе и даже произнёс вежливое «здравствуйте», будто перед ним была не Дженни, а какой-нибудь уважаемый директор компании. Всё это не давало девушке покоя и она тревожно перебирала в голове все возможные варианты объяснения этого странного поведения с его стороны. «Может, я что-то не то сделала?.. А может, он так специально, чтобы отвлечь внимание других?.. Но тогда это ещё больше привлекает внимание… А что, если у него амнезия и он вообще меня не помнит? — от этой мысли неприятно кольнуло в груди. Хоть Дженни и была немного в обиде на него, но уж точно не хотела заканчивать всё это вот так. — Да не может же он взять и так просто всё забыть?! Он, наверное, пошутил?.. Хотя, его лицо было очень серьёзным… ДА ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК, КИМ НАМДЖУН?» — внутреннее возмущение вышло наружу в виде недовольного вздоха и нахмуренного взгляда себе за плечо. Дженни могла разглядеть только небольшую его часть. Всё же повернуть голову назад было нельзя (уж слишком это было подозрительно), поэтому приходилось видеть только его правое плечо и небольшую часть лица. От его невозмутимого и спокойного вида Дженни злилась ещё больше. «Да кто он такой, чтобы так себя вести? Неужели его ни капельки не волнует то, что я сижу прямо перед ним?! Глупый Ким Намджун, кого ты из себя строишь? — Дженни повернулась обратно к сцене. Её нижняя губа немного надулась и выпятилась вперёд, высказывая обиду и недовольство девушки. — Неужели ты действительно так просто меня забыл?.. — Дженни невольно начала моргать чаще. Глаза неприятно защипало, будто эта горькая обида попала именно на них. — Успокойся, Дженни, ты не должна снова плакать из-за него… Он не стоит моих слёз…» — с этими мыслями Ким поджала губы и неподвижным взглядом уставилась на сцену…***
Не знаю, было ли это чудом и подарком с небес или просто случайностью, которая так же внезапно могла сотворить что-нибудь другое, но Пак Чеён сидела сейчас прямо передо мной. Её тонкие плечи бархатом кожи манили к себе, её тихое неровное дыхание, которое она пыталась скрыть, ещё сильнее меня приягивало. Одно осознание того, что она сидела в полуметре от меня просто затуманивало весь разум и сознание. Я уже не видел и не слышал ничего кроме неё. В голове взрывались такие яркие и до ужаса громкие фейерверки, которые подкидывали настолько безумные, но привлекательные идеи, что мне не оставалось ничего, кроме как выполнить их все. — Я скучал по тебе, — было одной из идей, которые всплыли в голове, и я выпалил это так неосторожно, что помимо Чеён это услышал и рядом сидящий Хосок, который сначала с удивлением, а потом с явным недовольством взглянул на меня. — Даже не начинай! — он легонько ударил меня в бок и одним лишь взглядом послал мне угрозу, которую я без труда принял и расшифровал. — Понял я, понял, — я улыбнулся другу и похлопал его по плечу, демонстративно отворачивая голову в сторону сцены. Я же типо «выступление смотрю». Хотя план мой вовсе не включал что-то подобное, однако Хосоку это вовсе не обязательно было знать. Тем временем краем глаза я заметил как едва заметно подрагивали её плечи. Я мог поклясться, что причиной этой дрожи был именно я и, к сожалению, причиной всхлипа, вдруг резко ударившего по моим ушам, тоже был я… «Прости, Чеён-и~, я обещаю, что этот день будет последним плохим днём в нашей жизни…»***
— Я выйду на пять минут, — бросила Чеён и почти побежала к выходу. — Но мы же только пришли… — Джису вздохнула, прекрасно понимая причину и ухода Чеён, и её дрожащего голоса. Этот день явно будет пыткой для них. Сама Джису всячески старалась забыть о тех, кто сидел сзади. Удавалось это, к удивлению девушки, вполне успешно. Она с удовольствием смотрела на выступления других групп, ни на что не отвлекаясь и даже не вспоминая о соседях сзади. Но, как и ожидалось, это не продлилось долго. Отвлёк её шум и возня, которые доносились откуда-то со спины. И сколько же усилий Ким пришлось приложить, чтобы не обернуться. — Хён, мы пересаживаемся, пошли, — услышала она голос Тэхёна. В голове сразу же промелькнули тёплые воспоминания, греющие душу… — Хорошо, — одно слово и Джису успела и умереть и ожить за секунду. Голос, который так давно она не слышала появился настолько внезапно, что даже улыбка с лица Джису куда-то бесследно исчезла. От этой волны тока по всему телу от одного лишь слова Ким не удержалась и повернула голову. Джису успела увидеть только удаляющуюся спину Юнги и его тёмную макушку головы. Сердце пропустило удар, от которого все органы внутри пошатнулись и чуть не упали. Отчего-то вдруг стало грустно и тоскливо, хотя на сцене сияли такие же яркие огни, а музыка всё так же не переставала играть. Что же изменилось? Почему стало так неуютно и холодно? Джису знала ответ и всё равно продолжала себя уверять в обратном. «Что с тобой не так, Джису? Почему ты ведёшь себя как маленькая влюблённая девочка?»***
— Пятьдесят вторая причина… — глаза Лисы нервно забегали по помещению. Шёпот, казалось, прямо сейчас медленно её убивал. Он резал её неторопливо, наслаждаясь тем, как плечи девушки содрогаются от каждого тихо произнесённого слова. Смерть сидела прямо позади неё. — Горят в огне последние страницы. В глазах последняя виднеется слеза. В груди сидит бескрылая синица. И не взлететь и отпустить нельзя… — Пожалуйста, хватит, — шепчет Лиса и зажмуривает глаза, совсем забывая обо всём, что происходило вокруг. Но тяжёлый шёпот продолжал давить, прижимая Манобан к стене из раскаяния и непреодолимого чувства вины. — Во сны опять приходишь ты. И взгляд холодных карих глаз Меня кромсает на куски, И так же больно, будто в первый раз. — Остановись! — грудь поднимается всё чаще, сердце бьётся о рёбра, глухим стуком ударяя в уши, а тот же шёпот продолжает убивать… — Моя любовь уже сгорает Мои слова уходят в пустоту. Твоё молчанье так же убивает. И моё пламя близится к концу. Лиса уже ничего не говорила. Эмоции внутри неё смешивались и, не переставая, давили на уже давно измученное сердце. Хаос из мыслей в голове приносил лишь ещё больше страха. — И вот сейчас я снова тебя вижу. Казалось бы, чего ещё желать? Но счастья своего я не услышу. Могу лишь только слёзы собирать. — Перестань! Прошу-у-у, — Лиса держалась из последних сил. Из груди уже вырвались жалобные просьбы прекратить, хотя светловолосая с усердием пыталась топить их в своём страхе. — Горят в огне последние страницы. В глазах последняя виднеется слеза. И тонет в пепле моё раненное сердце. Ты поломала, ты убила, ты смогла… Шёпот прекращается так же резко и, оставляя за собой лишь обжигающее, неприятное, давящее в груди чувство, куда-то исчезает. Лиса на секунду оглядывается назад и уже не видит позади себя ни Чонгука, ни даже малейшего признака на его присутствие. Но от этого легче не становится. В груди неприятно колет, а строчки, только что услышанные, кажется, медленно и мучительно убивают изнутри, разрывая сначала лёгкие, отчего девушка сразу же начинает дышать чаще, а потом выедая и сердце, которое от этого едва ли не останавливается и не умирает прямо внутри тела. «Мне же не показалось… Он точно был сзади…» — Лиса начала озиратся. Искать долго не пришлось. Наткнувшись на холодный взгляд, будто пускающий в неё отравленные стрелы, Лиса моментально находит расположение Чонгука и уже с прежним страхом и скованностью отворачивается обратно. И кажется, что одна из этих стрел всё-таки попала в цель. Неизвестно куда именно, но яд распространился уже по всему телу. Внезапно чувствуется напряжение, страх, сменяющийся волной необъяснимого чувства вины. Лиса пытается отречься от только что пережитых эмоций, но те лишь в большей силой накрывают её с головой, не позволяя ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни произнести даже слово. Горький осадок на душе не позволяет теперь так же безмятежно натянуть улыбку. Вместо этого на лице выражается только страх и потерянность, как у ребёнка, который вдруг неожиданно увидел кошмар и теперь боится оставаться один. Лиса пытается восстановить дыхание и успокоить бушующее сердце. Удаётся это непросто и далеко не сразу. Но рука подруги, так кстати оказавшаяся совсем рядом, помогает хоть немного почувствовать долгожданное спокойствие. — Ничего, если я подержу немного твою руку? — испуганные большие глаза устремляются на Дженни, которая не сразу понимает происходящее. — Да-да, конечно, — уже мягко отвечает она спустя пару секунд, и её тёплая ладонь нежно накрывает холодные руки Манобан. — Ты замёрзла? — Нет… Всё уже в порядке, — с пришедшей заботой становится хорошо, даже несмотря на недавнюю бурю в душе. Лиса уже улыбается и постепенно полностью приходит в себя. Одно из испытаний было пройдено, но сколько ещё таких же ожидало впереди, никто не знал. Лиса лишь надеялась, что остаток дня пролетит тихо и незаметно, без проблем и происшествий…***
Чеён боялась этого как огня. Ещё задолго до этого момента она предпологала, что всё именно так и будет. Она знала Чимина, знала, что он не отпустит всё это просто так. Он не был тем, кто быстро сдаётся, и сейчас Чеён ненавидела в нём это качество. Вот как теперь быть? Вернуться и продолжать держаться и делать вид, будто ничего не происходит? — но Чеён так не может, ведь только что она не выдержала и так позорно убежала подальше от собственного страха (но страх преследовал её и тут, в кабинке туалета, когда Чимина рядом даже не было). Тогда что же остаётся? Сидеть до конца мероприятия в туалете и прятаться от всех людей? — но это же так глупо и странно! Что подумают люди? Ведь такое её поведение заметят почти сразу же, а выступать придётся всё равно… Но как же тогда быть? Ответа на этот вопрос Чеён не могла найти, сколько бы не старалась. Всё сводилось либо к тому, что она снова оказывается одна в туалете, прячась от Него, либо к тому, что она сдаётся и терпит поражение в объятиях Чимина, за что потом расплачивается своей карьерой. Но ни то, ни другое её не устраивало. Каждый вариант уже заведомо казался поражением. — Что с тобой не так, Чеён? Почему невезение всегда на твоей стороне?.. — даже этот вопрос остался без ответа. Чеён чувствовала себя настолько глупой и беспомощной, что становилось мерзко и противно от самой себя. Но Пак, набрав в лёгкие побольше воздуха и с напряжением его выпустив, всё же мужественно решает вернуться в зал. Удивление быстро охватывает девушку, как только та замечает отсутствие Чимина и группы. Становится даже легче и спокойнее на душе, когда наконец пропадает этот колкий взгляд в спину. Но опять всё не так! Чеён хоть и нашла решение своей маленькой проблемы, но полное удовлетворение не получила. Почему-то снова стало грустно и отчего-то даже обидно. Пустота позади себя стала ещё более неприятной, чем Чимин со своим испытывающим взглядом…***
Когда сзади чувствовалась уже пустота, время начало лететь с незаметно быстрой скоростью. Довольно скоро наступила очередь выступления девушек. Сцена сегодня была как никогда большой и неуютной. Почему-то вместо привычной уверенности в своих силах появились только скованность, настороженность и даже странный, потаённый страх. Дженни была чересчур рассеянной. Забывала строчки из песни, иногда вместо одного движения в танце делала совсем другое. Взгляд её постоянно что-то искал, высматривая кого-то в толпе. В итоге после выступления Дженни получила выговор. Ещё и в добавок запретили покидать музыкальную премию, не дождавшись конца. Но даже после выступления её потерянность никуда не пропала. Девушка всё так же что-то бормотала себе под нос и не вникала в происходящее вокруг. Даже когда фанаты вдруг замолчали и музыка остановилась, Ким продолжила смотреть себе под ноги и думать о своём…***
Джису тоже по непонятной причине слишком сильно волновалась. Она хоть и не забывала текст песни и не путала движения, но всё равно на сцене выглядела так же потерянно, как и Дженни. Улыбка куда-то пропала и теперь лицо старшей Ким выглядело так непривычно, грустно и немного напуганно, что даже фанаты заметили эту странную перемену в настроении. Только под самый конец выступления Джису наконец улыбнулась. Но и та улыбка не продержалась долго и почти сразу исчезла. И даже сейчас, когда в мертвецкой тишине можно было почувствовать нарастающий страх и панику, Джису не улыбалась…***
Чеён трясло. Все её движения в танце становились какими-то чересчур резкими и оборванными. Голос иногда срывался, иногда дрожал. Это выступление явно входило в топ худших и это доказывало ещё и настроение Чеён. Она знала, что где-то там сидит Чимин и смотрит прямо на неё. Расстояние между ними в этот момент будто сокращалось и от этого Розэ чувствовала напряжение, то самое, которое постоянно давило на лёгкие и мешало дышать. В итоге дыхание сбивалось, а голос предательски дрожал и срывался. Всё время Пак была как на иголках. И теперь, среди испуганных глаз, обращённых на сцену, Чеён поняла, что она не единственная, у кого сегодня самый ужасный день…***
С того момента, как Лиса услышала 52 причину, она всё не могла до конца успокоиться. Вроде бы уже все страшные мысли ушли и руки больше не трясутся, а внутри всё равно что-то мучительно разрастается и колется. Но выступать надо было, все свои волнения нужно было выкинуть и оставить за пределами сцены. Но даже с осознанием этого факта Лиса не могла. Это что-то внутри неё только сильнее приростало к ней. Она не могла избавится от этого ноюще-тянущего чувства где-то там внутри, возле сердца. Это чувство давило и на рёбра и на лёгкие. Тревога нарастала, а Лисе нужно было выступать. С горем пополам она это сделала, на удивление, даже без ошибок и вполне уверенно. Но стоило только спуститься со сцены и вновь остаться с своим разумом и телом один на один, как тревога вновь вцепилась в неё и начала забирать все силы. На сцену вышли BTS. Заиграла до боли знакомая песня… И текст её становился теперь другим, будто в эту минуту что-то вдруг перевернулось. Лиса вслушивалась в строчки и с каждым мгновением чувствовала то самое нарастающее тревожное чувство, пожирающее её изнутри. Ради тебя я бы смог притвориться счастливым, даже когда мне грустно. Ради тебя я бы смог притвориться сильным, даже если мне больно… Глаза случайно зацепились за его исхудавшее тело. С каких пор Чонгук стал таким? Почему только сейчас Лиса заметила эту уже не здоровую худобу? В его движениях читалась слабость и усталость. Несмотря на старания, которые он прилагал, его тело предательски выдавало дрожь… Я надеялся на идеальную любовь, надеялся скрыть свои слабости. Мечтая о несбыточном, я вырастил цветы, неспособные зацвести. Лиса замерла. Сердце глухо ударило болью по вискам. Когда голос Чонгука так изменился? Почему раньше Лиса не заметила этот ослабевший голос? Чонгук пел надрывисто. Голос его срывался несколько раз. И пел он тише обычного, будто из последних сил… Липкое и мерзкое чувство чего-то ужасного, что скоро может произойти, горьким осадком копилось на сердце. Лиса понимала, что сейчас вот-вот что-то произойдёт…***
Дженни безотрывно смотрела на Намджуна. Она по-прежнему видела в нём будто чужого человека. А знала ли она его вообще? Почему Дженни считает, что знакома с ним всю свою жизнь, хотя на самом деле общалась с Намджуном не больше месяца? Почему тот самый Намджун, в которого Дженни когда-то влюбилась вдруг стал чужим, и не Намджуном вовсе?.. Началась Его партия. Девушка внимательнее начала вслушиваться в слова. Я не знаю, почему ты грустишь, не знаю. Улыбнись, скажи, что любишь меня, Посмотри на меня, забывшего о самом себе, На меня, неспоспособного тебя понять… Возможно, Ким сошла с ума, но именно на этих словах Намджун посмотрел на неё. Его призрачный, стеклянный взгляд на секунду будто прояснился и стал таким глубоким и чёрным как бездна, из которой начали выходить его настоящие эмоции. Прошла третья, четвёртая, пятая секунды, а его взгляд был так же прикован к Дженни. Он будто что-то говорил. Хотел как-то до неё докричаться, но она не могла прочесть. Более того, Дженни отвернулась первая, оставив просящий о помощи взгляд Намджуна непрочитанным…***
Напряжение росло. Лиса чувствовала его каждой клеточкой тела. Она смотрела на эту сцену и не могла поверить своим глазам. Чонгук практически задыхался на этой чёртовой сцене. Он жадно глотал ртом воздух и пытался поспевать за танцем и песней. Но то и дело он терял контроль над своим телом и падал на колени. Потом вновь поднимался, как ребёнок, пытаясь что-то кому-то доказать, и снова продолжал этот чёртов танец. Он должен был остановиться и прервать этот ужас. Найти врача, хоть какую-то помощь, но никак не убивать себя прямо на сцене на глазах у нескольких тысяч людей. Но он настойчиво пытался что-то доказать… И Лиса прекрасно понимала что и кому он пытался доказать. Манобан знала, что она сама является этой причиной. Всегда ею была. Причиной тому, что Чонгук влюбился в неё. Причиной тому, что Чонгук притворился другим человеком, чтобы её обрадовать. Причиной тому, что Чонгук сейчас из последних сил пытается продержаться до конца. Причиной тому, что сейчас он едва ли может дышать…