Жестко

Ты мечешься из стороны в сторону. Кричишь мне что-то, не замечая моих наушников. Я лишь незаметно посмеиваюсь. Песня кончается, и я слышу одну фразу "подонок". Нет, не подумайте. Меня это не выбило из колеи, просто надоел этот шум. Я хочу послушать чистой музыки или твои крики отдельно, а лучше стоны. Я медленно подхожу к тебе, и ты замолкаешь. Наступает тишина, которая режет слух. Очень режет. Я кладу свою измазоленную барабанными палочками руку тебе на подбородок и тихо шепчу: - Прости меня, - ты вздрагиваешь. Ты всегда вздрагиваешь от моих прикосновений. Все твои точки я вызубрил еще в первую ночь. С первого стона, сорвавшегося с твоих губ. Черт, а как тебя зовут? Алина или Алиса? А, плевать. Все равно через пару часов сяду в автобус и уеду из этого города, никогда больше не вспомню про тебя. - Прости, - и в это прости я вкладываю действительное сожаление. Я наверное для тебя что-то значу, но ты для меня нет. Обидно. Противно, но что поделаешь. Я по - другому не умею. Тихий всхлип. Ты плачешь. Прижимаю тебя к своей груди с некой нежностью, которая редко, но преобладает во мне. - Тоша, ты можешь пообещать мне одну вещь? - говоришь ты, подняв свою голову и смотря на меня стеклянными глазами, полными слез. Они такие большие и глубокие. Мне даже больно, что я тебя использую. - Нет, ты же знаешь, - и снова всхлип, уже более громкий. - Держи. Я даже рада, что отдала свою девственность такому как ты, - даешь мне какую-то бумажку и просто выходишь из комнаты. Без особых истерик. Высказалась. Поревела. Ушла. Ты даже не хлопнула дверью. Миилая. Я кладу бумажку в карман и выхожу из дома, натягивая кепку. Подхожу к синему зданию и смотрю, как ребята собирают свои вещи. - Эй ты, Мудила! - обратился ко мне Женя. - Да, любимый? - с долей сарказма протянул я. И лишь Влад усмехнулся, то-ли своим мыслям, то-ли нашим "нежностям". - Неси сумки до автобуса. Здесь грязь, не проехать, - кивнув, я беру пару сумок. Чертов дождь решил лить до середины июня. С чего бы это? Перехватив сумки, встретил Мауса, который шел и тихо матерился про себя из-за того, что мы повесили на него основную часть сумок. Я добродушно снял с него одну, на что он удивленно на меня посмотрел. Мог бы и спасибо сказать. Мы кинули сумки, и только Влад проронил одну фразу: - Еще один такой шумный лагерь, и я взорвусь. Да, эти лагеря действительно выматывают. Да еще и эти сексуальные вожатые. Черт бы их побрал. Не могли что-ли старых бабулек набрать? У меня сил было бы больше, хоть и удовлетворенности меньше. Мы сели в автобус, и я задремал под привычный храп.