Три поцелуя для фермера

— Мам, пап, я дома! Кларк хлопает дверью, бросает у входа школьную сумку, выуживает из холодильника апельсиновый сок и жадно пьёт прямо из бутылки, смывая с языка дорожную пыль после сверхскоростной пробежки. — Что на ужин? И кстати, где ужин? — Что ты орёшь? — Громко шепчет Марта, спускаясь со второго этажа. Негодующе округляет глаза и вырывает у него из рук нелегальную тару. — Сколько раз говорить, пей из стакана. — А что случилось? Кларк удивлён не её поступком, мама регулярно ругала и его, и отца за такие проделки. — Почему ты шепчешь? — Потому что в твоей комнате спит Лекс Лютор. Сердце парня заколотилось о рёбра с частотой автоматной очереди. Все свои суперсилы он сейчас готов поменять на способность не краснеть до ушей. — А почему он спит в моей комнате? — Потому что два часа назад он приехал сюда на машине, за рулём, пьяный, как вино. И объясни-ка мне, Кларк, что он имел ввиду, повторяя «бог троицу любит»? Марта подозрительно вглядывается в испуганное лицо сына, мечтающего оказаться сейчас где угодно, только не дома, так как точно знал что значат слова Лютора. *** Первый раз он сам поцеловал Лекса, почти случайно, запутавшись в своих, неловких от постоянно контролируемой силы ногах, споткнувшись и прижав его к бильярдному столу. Просто этот тонкий шрам на верхней губе друга никак не давал ему покоя. Он разглядывал его постоянно, когда Лекс говорил, молчал, смеялся, улыбался, пил, ел... Постоянно. Это было очень странно. И непонятно. Потому что дальше «любования» его мысли не заходили. Зато, когда он оказался так близко, прямо напротив такой интересной детали лица друга, не сдержался. И провёл языком по этому очевидному несовершенству. И втянул в рот губу, как бы проверяя, не мешает ли этот белёсый рубец целоваться. Он не мешал, совершенно точно. Кларк отпрянул сам, успев запомнить искру промелькнувшего возбуждения, когда Лекс в ответ сжал своими губами его нижнюю губу. Как ни в чём не бывало, невозмутимый Лютор пожал плечами, мол «бывает», повернулся, перехватил кий, и послал шар точно в лузу. Вот после этого Кларка и захлестнули фантазии, которым он благоразумно не давал хода, продолжая украдкой пялиться на губы друга. В прошлый вторник Лекс подвёз его из Тэлона на ферму, и он упустил момент, когда дружеское прощание неприлично затянулось, скатившись в банальную предвкушающую паузу. Тут-то Лекс и притянул к себе его голову, и поцеловал с языком и покусываниями, уверенно поглаживая большим пальцем залившуюся краской, по-юношески бархатистую, скулу. Только заходя в дом Кларк опомнился от ванильных мыслей и жара в нацелованных губах: ведь эти запретные шалости могли увидеть родители! Наверно, мама видела, иначе бы не смотрела на него сейчас так, как будто нашла у него под подушкой спички и дневничок с откровениями по поводу поджога амбара. *** — Не знаю, мама, он же выпил, мало ли что у него случилось. Может разбудить и отвезти домой? — Кларк делает предельно честное и участливое лицо, скрестив за спиной пальцы. Несколько секунд Марта пытливо смотрит в глаза сына, и, наконец, расслабляется, видимо приняв решение. — Пусть спит. Но тебе придётся разделить с ним сегодня комнату. Софа в гостиной слишком мала для тебя, а в амбаре холодно. В животе Кларка пляшут джигу маленькие чёртики, но он только обречённо и очень натурально вздыхает, подтверждая свою самоотверженность в глазах матери. Он учит уроки за столом в гостиной, если можно так назвать бездумное скольжение взглядом по одним и тем же строчкам в учебнике и рисование сердечек на полях. Он слышал, как Лекс встал, воспользовался ванной и снова рухнул на кровать. Господи, как тихо надо себя вести, чтобы скрыть то, чем очень хотел заняться Кларк с их неожиданным гостем. Он из-под чёлки следил за мамой, замешивающей тесто для завтрашних кексов, за отцом, разбирающим очередные счета. Нет, не сегодня… Еле дождавшись девяти, он, стараясь не бежать, поднялся к себе в комнату.