***
После шестого урока, стоявшего в расписании последним, уставшая Сана поплелась в учительскую. Чтобы вытерпеть этот день, оставалось совсем чуть-чуть и чуть-чуть безобидного успокоительного в виде зелёного чая девушке сейчас точно не помешало бы. Так как молодожёны сегодня уже посещали учительскую, Минатозаки понадеялась, что сейчас их там не встретит. Так оно, к счастью для неё, и произошло. В учительской сидела лишь НаЁн. Девушки поздоровались, потому что за сегодня виделись в школе впервые по понятной причине под названием «я сижу либо в классе взаперти, либо шатаюсь по улице». – Учитель Им, – позвала Сана НаЁн, что сидела в кресле, перекинув ногу на ногу, и как всегда листала новейший выпуск одного известного журнала о моде. – Да-а? – протянула та, не отрывая глаз от глянца. Чтобы хоть как-то отвлечься, японка решила обсудить недавно увиденное с подругой. – С какого возраста обычно подростки лишаются девственности? — наливая себе воду в чашку из кулера, задумчиво спросила Минатозаки. НаЁн от удивления приподняла брови и медленно перевела взгляд на тихую и стеснительную учительницу японского. Даже статья о новой весенней коллекции не смогла удержать её внимание. – С чего это вдруг такие вопросы? – Просто, – замямлила Сана, когда у неё в голове всплывали эпизоды с ДжеБомом и той девушкой из класса 1-2. – В моём классе есть мальчик, и он.. эм.. такое вытворяет с девочками.. как бы сказать.. Ну, в общем, ты поняла! – покрасневши, выдала она. – Я беспокоюсь за здоровье этих ребят, вот... Учитель Им закрыла журнал и положила его на стеклянный столик перед собой, а сама облокотилась на кожаный подлокотник кресла. – Ты такая милашка, Сана-чан. Намного милее, чем твои дети. – Что ты имеешь в виду? — искренне не понимала девушка, повернувшись к старшей лицом и облокотившись спиной о шкаф. – Ты ведь девственница, верно? – абсолютно спокойный, прямой вопрос от НаЁн прозвучал как риторический. По поверхности чая пошли зеленые волны – то были дрожащие руки Саны, что только и могла стоять, выпучив испуганные глазки, и издавать под нос какие-то непонятные звуки. — Я так и знала, — подытожила Им. — Небось, всё это время хранила себя для Марка. — Ну... да. Мне казалось, что первый раз должен быть с человеком, которого любишь. — Ещё скажи, что до свадьбы ждать собиралась. Ох уж этот навязанный шаблон, — закатила глаза брюнетка. — Скольких девиц он лишает удовольствия. Правда, и количество абортов сокращает, тут уж не поспоришь. НаЁн развернулась на кресле ровно, по-королевски положила руки на поручни и принялась рассуждать. — Первый секс это разве такая большая штука? Последующие куда лучше. Первый поцелуй тоже обязательно должен быть с кем-то особенным? — девушка была как будто чем-то раздражена, пока говорила всё это, а затем успокоилась и откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза. — В своей жизни, по крайней мере, я не отвечала "да" на эти вопросы. — Онни, а ... как это было у тебя? — решив, что уровень их дружбы с НаЁн всё-таки позволяет спрашивать нечто настолько личное, Сана задала этот вопрос, хотя всё равно сильно смущалась. Брюнетка с хитрецой стрельнула взглядом в младшую, не меняя положения головы. — Я просто хотела это сделать и сделала. С первым встречным, у которого в кармане был презерватив, — с некой гордостью нарушившей негласное правило девушки говорила она, после чего довольная улыбка поползла по её лицу. — Просто с-с-секс... и никаких чувств? — по Сане было видно, как она смущалась произносить это слово. — Так разве правильно? Так можно?.. НаЁн громко рассмеялась. — Зайка моя, а кто сказал, что нельзя? — Не знаю, — сжалась Сана, продавливая пол с каждым словом в этом диалоге по сантиметру вниз. НаЁн ставила бедную маленькую и очень красную Минатозаки в жутко неловкое положение, особенно своим смехом. — Конечно, ощущения не те, что с человеком, которого ты любишь, — продолжила говорить учитель Им. — Но тоже пойдёт. Главное помнить про защиту. — А тебе не казалось тогда, в твой первый раз, что ты поступаешь... грязно? — задумавшись, Сана потёрла шею. — Хотя я не уверена, что это именно то слово, которое может описать мои мысли. НаЁн вздохнула и придалась воспоминаниям. Улыбка постепенно сменилась меланхолией на лице девушки, а вернее женщины. — Честно говоря, мой первый раз был больше из мести к бывшему, за которым я бегала восемь лет и которого впоследствии застукала в постели со своей лучшей подругой. Мне лишь хотелось показать в ответ, что я так же, как он, могу спать с кем попало. Что мне так же плевать на него, как ему на меня, — девушка злостно усмехнулась и чуть тише добавила: — И кто ещё из нас грязный после этого? Я, мой бывший или эта "подруга"? — далее НаЁн резко переменила серьёзный настрой на более лёгкий и провела ладонями по самым аппетитным частям и линиям своего тела. — Да и в двадцать лет такое тело невинным оставлять было жалко. Просило ласки, — она, раззадориваясь, игриво встряхнула плечиками. — Я всё для себя решила. Так нафиг мне было ждать у моря погоды? Просто взяла ситуацию в свои руки. — Тебе тогда было двадцать? — удивилась шатенка, на что НаЁн кивнула. — Но, Сана, это всего лишь моя история, — мягко добавила старшая. — Тело твоё и только тебе решать, как его использовать. Не слушай никого, кто говорит, что после двадцати девственников на квадратный километр не сыщешь, и не пытайся повторить стиль жизни "да у меня вчера был секс", — Им вздохнула. — Во всём этом больше вранья и понтов, чем правды. Делай сама так, как посчитаешь нужным. — Думаю, ты права, — промямлила Сана, покивав. — Так ты хочешь попробовать или что? — с любопытством спросила НаЁн. — Даже не знаю... — растерялась японка. Не приходилось ей думать в том ключе, в котором не было Марка. Но сейчас один этот факт начинал раздражать. Ради чего она столько ждала? Ради того, чтобы быть приглашённой на свадьбу, где белое платье предназначалось не ей? — Если не можешь ответить "да" с полной уверенностью, то лучше забей, — завершила свою поучительную лекцию учитель Им и с ужасом посмотрела на наручные часики. — Божечки, да я тут с тобой заболталась! Всё, бывай, Минатозаки-сонсенним, я побежала на седьмой урок, — сказала НаЁн и галопом поцокала на выход, но у двери остановилась и на секунду обернулась. – А, и передай ДжеБому, что если он ещё раз дотронется до ЧеЁн без презерватива, то я расскажу об этом её отцу. А уж министр обороны долго сюсюкаться не будет. Дверь захлопнулась, оставляя Сану вновь один на один со своими мыслями. Если так подумать, то вот хранишь ты себя для одного, а он снашивается с твоей лучшей подругой или вообще женится. Error 404. Ведь Сане уже было целых двадцать три года. Почему другим можно, а ей нельзя? Кому в этом возрасте нужна невинность? Монахиням? После подобных мыслей у Минатозаки появлялось странное желание испортить, испачкать себя и поскорее расстаться с этой ниточкой, которая связывала её с Марком. Но надо ли прыгать в постель к первому встречному просто ради того, чтобы избавиться от осточертевшей невинности? А, может, стоит просто попробовать ради интереса с каким-нибудь знакомым? Недавно Сана узнала, что некоторые девушки вообще продают свою девственность на аукционах за баснословные деньги. Подзаработать можно заодно. Тоже ведь вариант? Или, как НаЁн, стоит закончить всё под заглавной буквой Мести? Но, главное, этого ли всего действительно хочется Сане сейчас?.. Девушка не была уверена в своих чувствах.***
— Мне обязательно надо надевать эти ушки? — держа в руках детский обруч с чёрными кошачьими ушами, недоумевала Мина в гримёрке стрип-танцовщиц. Это была небольшая мрачная коморка. Свет исходил лишь от ламп больших панорамных зеркал у туалетных столиков. В помещении было достаточно душно, а в придачу с витающим в воздухе сигаретным дымом, смешанным с приторно-сладкими женскими духами, дышать становилось практически невозможно. По всему полу и стульям были разбросаны костюмы, если эти тряпочки, конечно, таковыми можно было назвать — латексные, с пайетками, вельветовые, имитирующие кошечек, медсестёр, учительниц, нянь и так далее. Помимо Мины, тут также находилось трое дам. Одна из них редактировала фоточку для Инстаграма, сидя, закинув нога на ногу, на пуфике в углу. Вторая же красила губы помадой чёрного цвета у зеркала, готовясь к выступлению. А третья — стояла в деловом костюме напротив Мины, своими требованиями вгоняя ту в состояние, граничащее между крайним недовольством и обмороком. — Обязательно, — высокая блондинка с каре, бейджик которой гордо гласил Ю ЧонЁн, стояла перед новой работницей и сверлила ту своим фирменным вечно всем недовольным взглядом. — Менеджер Ю, я, конечно, всё понимаю, но... — до последнего пыталась возражать Мина. — Вы сами согласились, — перебила девушку ЧонЁн. — Так что, будьте добры, следуйте всем требованиям, а не капризничайте. У нас тут не детский сад! — швырнув обруч на столик рядом с Мюи, она громкими ударами каблуков вышла из гримёрной. — Вот истеричка, — себе под нос высказалась красящая губы девушка. — Я думала, у неё вчера месячные закончились. Но, похоже, что нет, — добавляла вторая. — А разве бывают дни, когда у неё их нет? Девушки мерзко посмеялись, не отрываясь каждая от своего занятия. — Эй, новенькая, — закрыв помаду, брюнетка посмотрела через туалетное зеркало на Мину. Японка чуть обернулась и немного напряглась, хоть и старалась всячески это скрыть. Перед такими змеями, как они, нельзя было показывать слабость. Девушка с чёрной помадой на губах порылась под столом и вытащила какую-то бутылку. — Это ведь твой первый выход. Не хочешь бахнуть для храбрости? — раззадоривалась танцовщица, расплываясь в хитрой улыбке. Вторая девушка даже от телефона оторвалась: выходки Чон СоЁн интриговали побольше Инстаграма. — Тебе разве не страшно? Так хоть расслабишься и раскрепостишься, — продолжала дьявольски мяукать СоЁн, поглаживая бутылку и с каждым шагом становясь ближе к Мине. В словах этой пугающей девушки определённо присутствовал смысл. Мина представить не могла, как в трезвом уме и ясной памяти сможет в танце раздеваться перед кучей народу. И проблема заключалась вовсе не в её навыках. Когда-то давно Мюи занималась танцами, поэтому выучить движения к своему номеру ей не составило труда, хотя никаких трюков с шестом поворачивать она не могла – на это танцевального образования уже не хватало. Направление с пилоном являлось отдельным стилем танцев, к которому не подготовленные не допускались. Но и в этом не было особой проблемы, потому что, как сказал администратор: "Потрёшься в конце о шест разными частями тела, и сойдёт". Не отпускало чувство стыда, за которым стоял пока еще здравый рассудок. Алкоголь вполне мог отключить эту ненужную эмоцию на сцене. Ну, или, по крайней мере, притупить. — А если ЧонЁн об этом узнает? Её ведь уво... — СуДжин, захлопнись, — отрезала брюнетка, разъярённо стрельнув взглядом в блондинку. — Хорошо-хорошо, молчу, — надула свои накаченные губки та и уставилась обратно в телефон. СоЁн вновь посмотрела на Мину, будучи практически уверенной в том, что новенькая струсит после слов СуДжин. Но на её удивление та протянула ей руку, чтобы взять бутылку. — Я тут всего на одно выступление, — ответила она и удивленно переглянулась с подругой, плохо скрывая предвкушение. — А ты не промах, — довольная таким ответом, СоЁн с поднятым краешком губ протянула бутылку Мине. — Оно крепкое. Так что не пей много, а то со сцены свалишься. Мюи кивнула. Её выход состоялся уже через полчаса, поэтому терять нельзя было ни единой минуты. Девушка открыла крышку и сделала несколько глотков, пока спиртное до боли не обожгло гортань, и она вынужденно не отдёрнула от себя пузырёк. — Айгу-у-у... — зацокала СоЁн, поморщившись. От одной мысли о виски ей становилось хреновенько, а эта новенькая так бодро его глотала. Впечатляло. СуДжин также краем глаза поглядывала в их сторону и морщилась. Чон вновь порылась под столом, на этот раз доставая оттуда хлебушек. — На, закуси хоть, — она протянула кусочек японке. Мина лишь вытерла губы от капель и сухо отрезала: — Не нужно.***
Те танцовщицы, что готовились выйти на сцену, ожидали за кулисами. Туда же в скором времени Мюи привёл администратор. Но если перед СоЁн и СуДжин можно было расслабиться, то перед этим персонажем палиться уже не стоило. Объективно говоря, любой бы заметил не совсем трезвое состояние девушки, но только не этот вечно суматошный мужчинка. Пока они поднимались до сцены, его уже раза три чуть не угнали по каким-то не менее важным делам, которым он, однако, говорил "нет, чуть позже". Мине всё это было только на руку, потому что алкоголь определённо давал... В голову. В печень. И по ногам, заставляя придерживаться время от времени за стены, когда мужчина отворачивался. В какой-то момент девушка перестала осознавать, кто, где, зачем и она ли это вообще. Раздевал уже сам бит, пульсирующий глубоко под кожей. Прожекторы вертелись, как на барабане, разыгрывая приз быть в их королевском свете. Мужские похоти отражались в стеклянных шарах под потолком. Голова кружилась и уплывала одному лишь дьяволу известно куда. В таком состоянии предложи кто японке траву, она бы как минимум задумалась, как максимум – согласилась беспрекословно. А почему нет? Если это поможет сделать только лучше. Заиграла та самая песня, под которую должна была танцевать Мина. — Твой выход, — шепнул рядом стоящий админ на ухо девушке и чуть подтолкнул её. Эти слова прострелили голову и заставили вмиг протрезветь, как, знаете, бывает, когда пьяному вдруг говорят, что он потерял где-то паспорт. В таких ситуациях проблема выходит на первое место. В случае Мюи момент настал сейчас, и необходимо было прекратить мять титьки, чтобы наилучшим образом продемонстрировать их на сцене. Так несколько секунд осмысления были раздавлены решительными шагами вперёд. Несмотря на оставшийся туман в голове, она шагала на высоченных каблуках от бедра, как профессионал, а лёгкое пошатывание только добавляло девушке развязности. По крайней мере, так оно было воспринято кошельками, сидящими по ту сторону экрана. Самые богатые папики уже похабно улыбались и тянулись к купюрам, готовясь выбрасывать на новую девчонку деньги за зрелище. А утончённые ценители ночного времяпрепровождения, для которых раздевающиеся женщины были не больше, чем фон, застыли с бокалами дорогущих напитков в ожидании дальнейших действий новенькой жгучей брюнетки. Она встала по центру спиной к зрителям и под затухающий бит опустилась в мостик с такой тягучестью, лёгкостью и гибкостью, словно поломала себе кости – подобного начала не ожидал никто в зале. Девушка заинтриговала собой и своим выступлением. Пугающая и даже жуткая улыбка проскользнула у неё на лице, а затем Мина спустилась на пол и, имитируя кошечку, в которую была одета, зашагала к краю сцены, выгибая спину и виляя бёдрами. Почему люди стремятся быть на сцене? Им нравится показывать, что они чего-то стоят, что могут чем-то удивить и заинтересовать. Им нравятся, когда на них смотрят и ими восхищаются. Японка под кошачью вставку в песне "мяу" поиграла своими "лапками", лишь на секунду притворившись милой киской, после чего вместе с грозным басом от сабвуфера на сцену выпрыгнула развязная и опасная пантера. Мина строптиво взмахивала волосами, грудью прокатывалась по полу, а длинные обнажённые ноги вертели колёса. Извращённые придурки в зале, как загипнотизированные коты, наблюдающие за игрушечной палочкой, вертели головой следом за ногами девушки. Стоит ли говорить, что на сцену уже была брошена ни одна купюра? На сцене происходит выражение себя – своего рода диалог, который человек ведёт со зрителем без слов о своих самых сокровенных секретах. Одним лишь телом. На сцене раздевается душа. Девушка вновь встала спиной к зрителям и под возбуждённые свисты из зала начала дразняще медленно спускать с себя короткую чёрную шубку, оставаясь в одном кожаном топе с металлическими подтяжками. Следующими она выбросила ненавистные ушки и кошачьи перчатки с когтями. Самые заядлые извращенцы ловили каждую вещь, чуть ли не капая на неё слюнями. Правильно это или нет, но Мина почувствовала себя как никогда желанной. Пусть даже так, пусть даже теми, кому на неё объективно плевать. Возможно ли, что сцена являлась для некоторых артистов спасением от гниющего одиночества? Вполне. Кому-то она поднимала самооценку? Весьма. Термин всем сносящим крышу на сцене ощущениям определённо: Эйфория. Но только тогда, когда на сцене ты. ЧиМин об этом не знал так же, как и о том, что прямо сейчас вытворяла Мина. Он просто вышел в мужской зал, где на него не обращали никакого внимания. Он всего лишь хотел передохнуть перед своим выступлением, которое начиналось через час, но взамен увидел это. Какого смотреть на любимого человека, раздевающегося перед десятками похотливых глаз жестоких и извращённых мужчин? Спросите вы. — Пиздец... — как сейчас, ответит вам офигевший от зрелища шатен. Теперь ЧиМин уже никогда не забудет эту пульсирующую по венам злость, стекающие с висков капли страха и вкус стыда на языке. Но самое худшее – ревность, ведь он мог смотреть на Мину снизу, будучи лишь одной из пятидесяти пар глаз. На сцене она принадлежала всем одновременно, а не ему одному, и это прожигало лёгкие сильнее самых крепких сигарет. Из обеих кулис появились два стриптизёра, которые, судя по всему, также являлись частью номера. Вот этого Пак терпеть уже не мог. Бомба замедленного действия открыла огонь. Он подорвался с места и стащил девушку со сцены, ловя спиной её ошарашенный взгляд и недовольные стоны. Однако как бы она ни рыпалась, силой ей было не тягаться ЧиМином, который с каждым её шевелением только сильнее сжимал запястье. Они вышли на улицу через запасной выход, волоча следом по земле запах клубного разврата. Свежий холодный воздух просачивался под одежду, которой так постыдно мало было на телах обоих. Они встали рядом со стеной. Вокруг не виднелось ни души, ведь главный вход находился с противоположной стороны. Разве что на фоне еле слышимо играла клубная музыка. — Какого хера мне приходится тащить тебя со сцены в этих тряпках?!? — парень был вне себя от злости. — Совсем ебанулась?! Это ты так отомстить мне решила? Мина лишь пыталась не закрывать свои слипающиеся глаза и устоять на ногах, потому что в сон клонило жутко. Алкоголь всегда так действовал на неё, а сегодня добавлялся ещё и стресс. Сознание отключалось буквально на ходу, и даже крик пылающего гневным матом ЧиМина не действовал ободряюще. На сцене она была почти что трезвой, вне сцены – контроль снова был утерян. — Как тебе вообще в голову пришло соваться туда? Сука, зачем?! — парень отошёл чуть в сторону, переводя дух, потому что смотреть на неё не мог как минимум в таком грязном виде, как максимум из-за её безрассудного поведения. А если бы с ней что-то случилось? Если бы какой-то мужик начал нешуточно домогаться? Пак извергал злость, как вулкан лаву. Но сердце вмиг замерло, стоило Мюи лишь слегка подать голос. — Я поняла, что чувствовал ты, находясь на сцене, — Мина дрожащими от холода пальцами вытащила из маленького кармашка на шортах пуговицу, которую ЧиМин во время своего выступления уронил тогда, и протянула парню, с болью посмотрев ему в глаза. — Теперь и ты понял, что чувствовала я, глядя на тебя из зала... — договорила она и повалилась вперёд. Пуговица упала на землю и откатилась под стоящую неподалёку машину. Пак еле как успел подхватить девушку. Бедное разбитое тело буквально стекало по рукам. Он бесконечно винил себя за то, что довёл её до такого состояния, довёл до таких отчаянных мыслей и поступков. — Что с тобой? Открой глаза! Нет, нет, нет... — у ЧиМина началась паника. Он дёргал и тряс девушку, но она не шевелилась. В конце концов, от собственной беспомощности парень притянул её к себе, закрыл глаза и заговорил тише. — Прости, — сильнее прижимая Мину к себе, он повторял это, словно воскресную молитву. — Прости, прости, прости...***
После слов: "Пусти. Нам надо поговорить" ЧонГук дал Сане зайти внутрь своей квартиры. Она целенаправленно пошла в его спальню и встала у стены. Парень не спеша прошёл за ней следом и сел на свою кровать, ожидающе глядя на учительницу. Она долго молчала, не отрывая взгляда от пола. В конце концов, ей просто хотелось избавиться от невинности. Действительно, что в этом особенного и ценного? Так ведь она сможет отомстить Марку? Разорвать с ним все связи и отпустить. Да и человек-профессионал в этом деле находится всего через несколько дверей. У них ведь "взаимовыгодные" отношения, поэтому у него нет причин ей отказывать. Ему просто надо отнестись к ней как к клиенте всего раз. Так японка взяла деньги — свой пропускной билет к услугам Чона — и пошла. — Что вы хотели? — спросил он, даже приблизительно не догадываясь о причине прихода Саны в его квартиру так поздно. А если догадки и были, то они находились слишком далеко от правды. — Давай сделаем это. Всего раз. Она посмотрела на него безрадостным и абсолютно не стесняющимся взглядом. ЧонГук сразу почувствовал её плохое настроение. Парень удивился, но не столько несвойственной девушке ауре, сколько тому, что она сказала. Он прекрасно понимал, что она подразумевает. — Вы действительно этого хотите? — сощурившись, переспросил он. Сана отвела глаза. — Да. ЧонГук серьёзно и молча смотрел на девушку, возможно, где-то глубоко внутри даже жалея её. — Вы лжёте. Поверьте, легче не станет. — Хотя бы попробую... Я пришла с деньгами, так что не беспокойся. — Мне не нужны ваши деньги, — отрезал парень. Его оскорбляло подобное к себе отношение. — Тогда замолчи и приступай! — выкрикнула она, но одновременно на глазах выступили слёзы. Сана закрыла лицо руками, сползла вниз по стене спиной и заплакала. Она хотя бы раз срывалась на ЧонГука? Нет. Была с ним груба? Тоже нет. Хотя бы раз плакала перед ним? И снова нет. Однако и сейчас ей этого не хотелось, не хотелось раскрывать нараспашку то, что творилось внутри. Ни перед кем. А тем более перед ним. Но почему тогда она здесь? Минатозаки держала всё в себе, потому что находилась в школе, где было слишком много людей: остаться незамеченной было невозможно, да и на работу личное влиять не должно. Она держалась, терпела и привыкла. Сердце щемило, но слезы не лились. Опустошённое состояние, но двигаться возможно. Словно марионетка на автопилоте. Она хотела всё сделать быстро, отчаянно и величественно, но её хватило всего на пару предложений до того, как из глаз полились слёзы. Почему они вообще появились? — Вы же не думаете, что я вас успокаивать сейчас буду? Всхлипы прекратились. Сана вытерла ладошками лицо, но глаза быстро покрылись новым слоем влаги. Судя по тону, успокаивать он действительно не собирался, а скорее хотел отчитать. Девушке стало гадко от самой себя, потому что она чувствовала себя жалкой попрошайкой. — Знаете, сколько я таких видел? — продолжал он, отчего-то начиная злиться. — Сколько клиенток приходило ко мне, желая, чтобы я их утешил? Когда вам плохо, то вы все одинаковые. Есть всего несколько причин, по которым вам хочется мужчину в подавленном состоянии, — ЧонГук чуть наклонился вперёд и поставил локти на колени, нависнув над Саной. — Первая – неуверенность в себе, стресс. Сексуальность помогает избавиться от внутренних сомнений и страхов, ощутить себя востребованной и оттого более уверенной. Вторая – ревность. Вы можете заменять нами другого мужчину и делать то, что с ним не доступно, на что не хватило смелости. Некоторые особо гордые прикрываются местью. ЧонГук говорил то, что не мог сказать клиентам и отчасти испытывал от этого некоторое удовольствие, пока Сане становилось только хуже. Обычно бы он не стал заходить так грубо и так далеко, но данная тема разбивала все цепи его самоконтроля и всего того, что он усердно держал в себе многие годы. К тому же, она опять пришла сюда из-за него. Это бесило ещё сильнее. Все их отношения строились на Туане, значит, и закончить следовало именно им. — Вместо того, чтобы сохранить своё достоинство и как-то действовать, женщины идут к нам, потому что мы не имеем права их послать и обязаны угождать, — раздражение в голосе Гука сменилось на более мягкий тон, и в целом парень успокоился. — Поймите, таким поведением вы лишь очередной раз доказываете, что не способны получить его. Сана выслушивала всё это и сильнее сжималась. Возможно, она вела себя по-детски, идя на поводу эмоций, но с другой стороны... что в этом такого? — Мне уже и пострадать нельзя? — Сана подняла глаза. ЧонГук не ожидал такого дерзкого вопроса, брошенного прямо в лицо. В комнате на несколько мгновений повисла тишина. — Возможно, то, что ты говоришь, это правда. Хотя нет, — она чуть наклонила вниз голову, — ты как всегда абсолютно прав, — а затем вновь подняла глаза на парня. — Но ты не задумывался, что нам это необходимо? Чтобы нас пожалели, утешили. Мы не машины. В какой-то момент мы все бываем слабыми, — Сана выплёскивала всё это, параллельно осознавая, что сейчас ей был нужен вовсе не секс. — Есть куча разных способов, чтобы восстановить силы, — отвечал он, ни на миллиметр не отдалившись от её прыти. — А если так хочется жалости, то не лучше ли обратиться к семье или друзьям? — А если нет ни того, ни другого? — голос Саны слегка дрогнул. — Да ты ведь и сам такой. За всё это время я ни разу не видела в квартире твоих родственников. В школе ты ни с кем не общаешься. Похоже, что ты целиком себя содержишь сам. А учитывая твои планы на будущее, тебе необходимо много денег на университет. Разве есть кто-то, кому ты выливаешь душу в тяжёлые времена? — она замолчала, ожидая ответа, но ничего не услышала. — Думаешь, что работаешь стриптизёром только потому, что эта работа приносит хорошие деньги? Убеждён, что терпишь всю эту грязь ради прекрасного будущего? Это совсем не так! — девушка зажмурила глаза и ударила по полу. — Ты слишком рациональный для подобного бреда. Твоя работа – это твой способ самоутвердиться. Сана видела, как он менялся: на лице появлялось всё больше ноток боли, но он пытался держать себя в руках. Она чувствовала, что попадает верно, поэтому приобретала большую уверенность в словах, и уже не могла остановиться. — Разве может быть низкая самооценка у того, кого хотят тысячи женщин? Но тогда выходит, что именно они поддерживают и утешают тебя, когда тебе плохо, — японка слегка усмехнулась. — Как ты и сказал, твоя сексуальность помогает избавиться от внутренних сомнений и страхов, ощутить себя востребованным. — Замолчите! — выкрикнул Чон, долбанув рукой по стене около её головы. Всё же она попала слишком верно и слишком больно. Он сорвался. Вены на висках просвечивали, и по ним стекали капли пота. Сана замерла от подобной резкости, но даже такие эффективные прежде попытки не могли её остановить. Если не сейчас, то навряд ли она ещё когда-нибудь решиться высказать ему всё, что думает. И она уже как бы открыла рот, чтобы продолжить, но снова замерла. Теперь от удивления. Из его глаза выкатилась слеза. Комната наполнилась глубокой тишиной. — Да, у меня нет родственников и друзей. Да, моя грязная работа доставляет мне удовольствие и помогает в психологическом плане. Мне нравится, что женщины смотрят на меня и до ужаса хотят, нравится чувствовать себя востребованным и нужным, даже если они просто пользуются мной для удовлетворения своих похотей. Да, — он сделал паузу и искривился в мучительной усмешке, — я жалкий. Ты счастлива? Вся обида и злость, с которыми Сана отчаянно ворвалась в квартиру, разбились подобно упавшей на пол тарелке. Она поднесла руку к его лицу и большим пальцем аккуратно стёрла влажную дорожку, после чего мокрые глаза обоих встретились. Они смотрели друг на друга долго. Было в том нечто глубокое и чувственное. Утешение без слов. Сана впервые видела парня таким. Она не чувствовала себя маленькой девочкой, а он не казался взрослым. Перед ней сейчас находился просто человек со своими слабыми сторонами, которых, казалось бы, и нет вовсе. — Значит, не просто так говорят, что в других людях нас раздражают наши же недостатки. Прочие мы просто не замечаем, — девушка улыбнулась, слегка наклонив голову. Она не знала, какой красивой была в его глазах. Он обвил обеими руками лицо Саны и притянул для поцелуя, оставляя привкус соли на губах от слёз. А японка от неожиданности даже не закрыла глаз, ведь ЧонГук впервые поцеловал её... первым.