Наслаждайся тишиной

      Пасмурные дни изредка сменялись солнечными. Гораздо чаще небо нагромождено и солнечный свет не рассекает светлые облака. Лишь зеленая листва, да резкие похолодания напоминают о том, что время движется.       Какаши не ощущал его ход. Академия сменялась рутинными занятиями по дому с редкими вылазками на рыбалку или бесцельными прогулку по лесу, вдоль скал, главное чтобы подальше от людей. Одно пространство сменяет другое. И так время движется по кругу.       Он возвращался в дом и подолгу стоял у места где когда-то случилась та ночь. Лишь когда ноги затекали, а мысли и не думали приходить в голову, парень садился в старенькое кресло и смотрел, как солнечные лучи ложатся на место, где когда-то умер отец.       Гнетущего чувства не поглощало изнутри. Не было и отчаяния с примесью боли утраты. На месте, чуть ниже бьющего сердца — гнетущая пустота. Словно вакуум образовался меж ребер, забирая все разрушающие эмоции. Взамен же он требовал и простые ощущения, вроде вкуса свежеприготовленной еды, желания просыпаться по утрам и хоть какого — то взаимодействия с живыми людьми. Он забрал все, что глупые люди называют чувствами.       — Слушай, а ты гений, — произнес восхищенный голос позади. — Я хочу провести с тобой всю свою юность.       Гай стоял позади и рассматривал, как Хокаге объясняет что сделал Какаши, чтобы блокировать удар в лоб. Третий объяснял как использовать японскую походку, чтобы зайти за спину противника. Хокаге говорил много и ясно, но слова не до летали до слуха парня. Все движения доведены до такого автоматизма, что ноги будто сами встают в боевую стойку. Отец всегда говорил, что есть азы которые необходимо знать и если шиноби не может перенаправить чужую силу в свою пользу, то он и не шиноби вовсе.       — Ты мой вечный соперник, Хатаке Какаши, — с искрами в голосе выпалил зеленый комбинезон.       — Правда? — бесчувственным голосом спросил парень.       — До самого заката юности я буду идти с тобой в колено, — сжав кулаки, Гай шагнул вперед, встречаясь с ледяным взглядом темно-серых глаз.       — Здорово, — полушепот растворился в шуме обыкновенной лекции.

      За зимней стужей всегда следовала весна. Крошечные сугробы в деревне растворялись и превращались в лужи, что мешают пройти вдоль избитой дороги.       — Подождите, девушки! — крикнул джонин с лукавой улыбкой, поглядывая на подруг. Мгновение, простые печати сложились и под восхищенными охами гражданских, выросла тропа из камня. Выбоины заполнились щебнем и вода потекла вдоль тропы, образуя крохотный ручей по бокам.       — Всегда рад помочь двум очаровательным дамам, — пролепетал мужчина. Его напарник глубоко закатил глаза и пошел в другую сторону, оставляя сокомандника восхищенным девушками.       — Слушай, если опаздаем, то виноват будешь ты, — бросил зеленый бронежилет, ступая прямо по лужам.       — Ты еще противнее малолетки! — пробурчал мужчина и пошел догонять товарища, предварительно откланявшись девушкам.       — За такие сравнения можно и по морде получить, — обиженно буркнул парень, вступая в лужу. — Это мерзавец хотел оставить отряд гибнуть. «Мы же выполнили миссию», — так он сказал?       — Да, — кивнул джонин с шрамом вдоль лица. — Еслиб не капитан, то порезали бы как куриц.       — И ты не кадрил бы девчонок.       — А ты не нудил, — с улыбкой произнес мужчина, по-дружески толкая напарника.       На стыке двух главных улиц Конохи показалась серая капна волос. Мальчик шел медленно и сосредоточенно. Его взгляд блуждал по страницам книги, зажатой в правой руке. На удивление, он не встретился ни с одним человек, мастерски маневрируя в толпе. Блик от сияющего новизной протектора привлек взгляд товарищей.       — Ну как говорится, вспомнишь кхе-кхе, вот и оно! — под гогот джонинов Какаши шел прямо и не подавал вида, будто и вовсе не слышал их слов. Лишь побелевшие костяшки пальцев, да сжатая страница книги, которую он читал уже неделю, выдавали истинную картину. Какаши Хатаке — гений, которому не место в рядах шиноби. Ведь все знали, что он пожертвует любым товарищем, поставив превыше всего выполнение миссии. О чем и говорили тяжелые раны, пробитые жилеты и возросший список навернувшихся солдат. Даже опытные джонины поражались тому, как один человек может подставить многих, при этом оставаясь чистым.       — Как вообще его держат, — с ненавистью сказала продавщица в чайной лавке. Пока дымка от зеленого чая расходилась также быстро, как сплетни в Конохе, женщина подсчитывала прибыль от одиноких дам. Достаточно знать историю каждой, а от того и видно куда давить. Собрав все сплетни воедино, она обсуждала с соседками последнии новости. — Он бросил того милого мальчишку с синими глазами.       — А, такого худого? — переспросила глуховатая дама, прося еще кружечку молочного улуна.       — Да, такого худого! — со злобой сказала женщина, стукнув чашкой.       — А куда бросил? — с удивлением спросила красноволосая женщина, отпив маленький глоток. Пока теплая жидкость растекалась по горлу, она провожала взглядом мальчика и что-то прикидывала в голове.       — Да, на верную смерть бросил! Бессердечный ублюдок, — харкнув в место, где медлительно шел парень, она продолжила разглагольствовать, но красноволосая уже не слушала.       Осуждения, как и все бессмысленные речи она оставляла далеко позади себя. А потому, сложив, несколько рё и кружку недопитого чая, женщина поспешила вслед парню.       «Нет, не парня. Еще мальчика, — подумала она, нагнав ускользающую в толпе фигуру».       Макушка вздыбленных волос доходила ей всего лишь до талии. Кровавая Хабанера преграждала путь парню, но тот излюбленными движениями обходил ее так, что она чувствовала себя неповоротливой. А при уровне ловкости, как у разведки — это было оскорбительно. Но злые мысли отступали также моментально, как и приходили. Тяжело держать гнев в добром сердце.       — Хей, — произнесла женщина, протянув руку. Едва ли не нежно, она коснулась его плеча.       От чужого прикосновения генин напрягся всем телом и уже готов был схватиться за кунай. Но что-то внутри заставило его замереть. По бледной коже пробежали мурашки. Будто кипяток прилил к щекам. Чужая ладонь на плече отшельника. Нежное и похожее на материнское прикосновение, не дарило желания отойти или защититься. Он почувствовал как ее рука сжало плечо сильнее. Мгновения казались часами, перед тем как в серых глазах отразилось зеленое платье и ручьи кровавых волос.       — Привет, — поздоровалась она, неловко оторвав от него руку. Пунцовая краска застелила бледные щеки. Женщина стушевалась, но продолжила своим милым голосом.       — Ты не знаешь меня, но я многое знаю о тебе. Минато часто о тебе рассказывает… — не увидев реакцию на свои слова или малейшую заинтересованность, Кушина помолчала.       — Слушай, а ты любишь сладости?       — Ненавижу, — моментально ответил парень.       — Может тебе нравится рамэн? Я его просто обожаю, даттебане! Когда вылавливаешь свинину из этого бульончика, а лапша такая красивая лежит под листьями нури. Ах, — Кушина закатила глаза и сложила руки на груди в мечтательном жесте.       — Эммм, — генин покраснел так густо, что казалось маска не сможет скрыть его неловкости.       — Что? — удивленно спросила Кровавая Хабанеро.       — Я не ел рамэн, — выпалил парень, почисав затылок. Всем своим видом он показывал неловкость этой ситуации.       — Да, ты гонишь, даттебане! — схватив себя за голову, она удивленно рассмотрела парня и не теряя драгоценных минут, взяла его за руку, потащив в сторону ресторана Теучи. Прямо по тропинки, с которой Какаши никогда не сворачивал.       Мальчик смотрел на расстекающийся водопад кровавых локонов и ловил сильный аромат вербены. Женщина так крепко сжимала его руку, что он чувствовал лишь желание идти за ней. Что-то в разуме мальчика сдвинулось. Теперь уже не он один идет по протоптанной дороге от резиденции Хокаге к дому, а впереди человек и забытое под слоями злости и безразличия — спокойствие.       — Привет-привет! — громогласно поздоровалась Кушина, отперев платки с иероглифами.       — А, Кушина? Как там Минато? Давно его не видели. Совсем в дела ушел, — растроенно пробурчал старичок, протирая фарфоровые тарелки. — Хоть ты не забываешь заглядывать.       — Как будет время обязательно зайдем. Я же сама готовить учусь! Ох, как хотела рассказать тебе, старичок Теучи. Кстати, я сегодня с другом, — женщина опустила маленькую руку и плюхнулась на любимое третье место. С видом на сковородку, где уже жарилась ее любимая свинина. — Какаши, заходи не стесняйся.       Оробевший мальчик пошатнулся, но уверенно направился к четвертому стулу. Поближе к Кушине и подальше от старичка Теучи.       — А это что за юный гость? — поинтересовался старичок, с любопытством оглядывая серую макушку.       — Потом познакомимся. Накорми нас! — Кушина Удзумаки жалобно сложила руку на груди, выпирая нижнюю губу.       — Как обычно? — добродушно спросил хозяин.       — Да! — от счастья завопила женщина. — Двойной мисо — рамэн со свининой. Мне и моему другу, — подмигнув, она стукнула Какаши по плечу. И получила в ответ искренний смех старичка.       — Другу? — бесчуственно прошептал парень, так чтобы только Кушина его услышала.       — Да, — уверенно сказала она. — Я не погоричилась в выражениях. Просто у меня предчувствие… — улыбающиеся глаза сменялись задумчивым взглядом куда-то поверх серых глаз, но ниже бровей.       Одно было ясно. В голове этой женщины плескался глубокий ум, который тяжело разглядеть за напускной веселостью. Но Какаши смотрел слишком пристально и слегка отошел от впечатления.       — Я пойду домой, — сказал он, вскакивая со стула. Не одарив Кушину или старика Теучи лишним словом или взглядом, он удалился так же моментально, как и появился в этом заведении.       — Ох, как грубо… — Пробурчал лапшичник, приготовив второе блюдо.       — Да, у него серъезные проблемы и не только с манерами, но я это исправлю, — с теплой улыбкой произнесла Кушина, заправив красную прядь за ухо. — Можешь начинать готовить третью тарелку, нужно хорошо подкрепиться перед миссией! — Поблагодарив богов за еду, она разломала палочки и принялась уплетать лапшу за обе щеки. То и дело уходя мыслями куда-то далеко, отчего цепкий взгляд становился стеклянным.