Беспризорник

По оттаявшим и перемешанным с грязью улицам стремительно неслись опаздывающие школьники. Большинство уже раскладывали учебники в лицее, но самые ленивые еще только добегали до главного входа. Были и те, кто еле тащился к дверям школы. Рыжий десятиклассник, прикусывая фильтр дымящейся сигареты и перекинув вельветовую куртку через плечо, развязно шел по улице, через забор наблюдая за окнами своего класса — и как только занял ряды комсомолов? Но, тем не менее, на груди поблескивал красный значок, рыжие волосы небрежно перебирал ветер, подсознательно навевая образ отличника-хулигана этому странному нескладному человеку. По сути он являлся твердым хорошистом, но все учителя знали, что если бы не халатное отношение к учебе, он стал бы гордостью лицея. Но на руках они пока имели прогуливающего, временами пьющего и острого на язык подростка. Все таким же неспешным шагом он пересек стенд с расписанием, будто не слыша замечания уборщицы о второй обуви и весне, тяжело вздохнул и затушил сигарету. Как-никак, директор все же не посмотрит на его общую успеваемость, если его застукают за курением. Без стука входит в класс и увиливает на свое место. Не закончив какое-то важное правило, его классный руководитель — Руслан Эдуардович, красноречиво поджал губы и резким громким тоном попросил опоздавшего встать. — Почему вы, товарищ Поперечный, позволяете себе такое безответственное и неуважительное отношение к учебе и ко мне? — сдержанно поинтересовался учитель, без особого удовольствия наблюдая за тем, как Данила невозмутимо вздергивает брови и перекатывается с пятки на носок. — Потому что ваш предмет мне не интересен и я хочу спать, видите ли, люди иногда так делают, — сделал упор на последние слова Даня. — Мало ли что вам там не интересно! Вы не должны так безответственно относиться к урокам! Вот, например, где ваше домашнее задание за последние пять уроков? —как будто искренне поинтересовался Руслан, цинично вскидывая брови. — Его, — сделал паузу Данила, — Его съело ваше чсв так же, как и мозги окружающих вас. Весь класс шумно отреагировал на дерзость парнишки, обернулись сначала на него, а потом на учителя. Он застыл в неестественной позе, будто его неожиданно залили бетоном. На носочке, тот, кажется, что-то хотел сказать — он стоял так около минуты. Пауза затягивалась, видно, как Руслан Эдуардович сейчас прокручивает в голове, сколько доносов он должен был сделать и как он жалел, что каждый раз оставлял бумаги в своем столе, а Поперечный все стоял. Стоял и довольно смотрел на поощряющих его одноклассников. — Дневник на стол и вон с моего урока, — невозмутимо и даже легкомысленно, будто ему совершенно все равно, сказал Руслан, подходя к столу и ровно усаживаясь за ним, беря ручку и нервно постукивая ею по столу. Данила нехотя потянулся, взял недавно отброшенный к парте портфель, достал дневник. Медленно прошел к столу учителя и кинул на него пресловутый документ, весь помятый и изрисованный. Также прошел к двери, намекая, что ему ни жарко, ни холодно от выходок учителя. — После этого урока ко мне в кабинет. Не придешь — можешь и в школу больше не приходить, — все таким же спокойным и выбешивающим тоном сказал Руслан, прослушал, как громко захлопывается дверь за учеником и продолжил урок. Данила не был разочарован, скорее, просто оценивал ситуацию с точки зрения реалиста. Как минимум— его отчитают и поставят кол за поведение, как максимум —направят за дерзость к директору, или прибавят к минимуму помощь в библиотеке или уборщицам. Его не пугали грязные вонючие тряпки или пыльные книги —его вообще ничего не пугало. Поперечный сел у двери и достал тетрадь, специально отведенную под рисование. Чего там только не было: от пауков до цветов, от красивых набросков прохожих до непристойностей, от метких и аккуратных портретов понравившихся людей до изуродованных одноклассников. И сейчас его жертвой становится его «обожаемый» учитель, с которым они на ментальном уровне даже не ладили. Он не понимал Данилу, все время слепо следовал правилам. Выводит ровный лоб. Он не видит того, что творится внутри Данилы кроме пофигистичности и дерзости. Легкими движениями намечает глаза. Он не хочет почувствовать его, гребанный нарцисс. Рука уверенно ведет карандаш и вырисовывает нос. Руслан всегда говорит не то, что нужно. Губы, на рисунке расслабленные, расползаются в улыбке, но лишь уголками. Все заканчивается осторожным, совсем не волевым подбородком и тонкой шеей. Он никогда не позволял прикасаться к себе и не прикасается к другим. Данила небрежно штрихует волосы. И понимает — получилось не то, что он хотел. Рассерженно смотрит на красивый рисунок, которым можно даже хвастаться перед одноклассниками, если бы это было не так по-пидорски. Но вместо того, чтобы смять, убирает тетрадь с рисунком в портфель в аккурат со звонком. Проводив прикрытым взглядом одноклассников, перешептывающихся о нем, он завернул в кабинет. Руслан мерил шагами кабинет, выдавая нервозность и прикрывая сложенными за спиной руками желание вдарить Даниле в сплетение. Когда он услышал шаги, пришлось обернуться. Эдуардович быстро пересек кабинет и захлопнул дверь на замок. Такой жест не остался незамеченным для Дани и он уже мысленно приготовился к чему-то серьезному. — Я требую объяснений вашему непристойному поведению. Это насколько надо быть невоспитанным и бессовестным учеником, еще и комсомолом — не понимаю, как тебя угораздило, чтобы так относиться к посторонним? —негодовал Руслан, подходя к ученику все ближе. — На правду не обижаются, Руслан Эдуардович. Я отношусь к людям честно и не собираюсь льстить вашему самолюбию или самолюбию других, — протянул Даня, чуть чуть отклоняясь, но не отходя от нависшего над ним учителя. — Ну, во-первых я тут буду говорить, что и как. Ты ведь не такой уж глупый, как сперва кажется, но почему ты и понять не хочешь ничего? В то время, когда я учился, за такое и отхлестать могли. Ладно, в последнее время учителя терпят. Но среди нашего коллектива почему-то только ко мне ты так относишься. Дмитрию Александровичу ты и слова не скажешь, только с восьмым марта поздравляешь и иногда крадешь мел. Зилью Радиковну постоянно смешишь, хоть и срываешь уроки. И только ко мне ты приходишь с опозданием, огрызаешься, кидаешься бумажками и так далее, перечислять твои пакости можно долго! — Потому что вы мой самый нелюбимый учитель. Все другие относятся к ученикам не так серьезно и напыщенно. Умейте пошутить, что ли, —Данила хмыкнул и отвернулся. Руслан несколько секунд помолчал, бегая глазами по рыжему отморозку. Обдумал резкие действия, счел их допустимыми и резко дёрнул ученика за галстук вниз. Наклонившись над рыжей головой, которая даже не пискнула, почти касаясь губами уха, он шумно выдохнул, сбавляя обороты и понимая, что еще немного и весь его воспитанный образ полетит к чертям, прямиком… к Даниле Поперечному. Раздался змеиный шепот, который пробирался мурашками по телу. —Чтобы я не видел даже намеков на такое отношение ко мне, ясно? Данила вжал голову в плечи от горячего дыхания и неприятного тона, режущего ухо. Кажется, что на него вылили самый крепкий концентрат ненависти. Несмотря на свой принцип «стоять до конца», он отшатнулся от учителя. Сразу спохватился и смерил его злым взглядом, но Руслан увидел момент беспомощности в глазах ученика, чем остался доволен. — Видеть бы тебя не хотел, но в воспитательных целях останешься со мной перемывать кабинет. Все же вас собрать трудно, а так наконец появилась помощь, —учитель потер руки и пошел к шкафу, доставать тряпки и вёдра для уборки. — Отбираете работу у наших уборщиц? — фыркнул Данила, скидывая сумку с плеча и следуя за учителем. Сразу виднелась разница в росте — угловатый и худой Данила чуть ли не на полторы головы отставал от плавного и аккуратного Руслана и казался на его фоне еще серее и больнее, чем есть. И сейчас Поперечный смотрел на ровную спину и завидовал идеальной осанке преподавателя. Тот решил не реагировать на последнее высказывание подростка и, передернув плечами, он вывалил из шкафчика в конце класса ворох тряпок и два ведра. — Иди наливай воду, — указал Руслан уже мягким и спокойным тоном — все недовольство уже было вывалено на пионера, и выдал мальчишке ведра. Даня промолчал, только недовольно скривился, когда дужки ведер скрипнули и, отперев дверь, вышел в опустевший коридор. Как он будет объясняться перед учителем математики, урок которого он сейчас безбожно прогуливает, он не знал. Руслан хоть и был «прилежным мальчиком» среди учителей, но на сторону Поперечного он не встанет. Максимум, что он сделает — невинно пожмет плечами и скажет, что вообще его не видел. И на том спасибо. Пока он наливал воду ему пришлось бороться с желанием закурить и послать все к чертям. Но сигарет в кармане не осталось, а послали уже его. Не словами, но взглядом и сердцем точно. — Теперь куда эту воду? —протянул Даня, когда вошел в кабинет русского языка. — Можешь вылить себе на голову. А если сам еще не додумался, то просто принеси ее сюда, — попытался добродушно улыбнуться Руслан и снял бежевый пиджак —предусматривал возможность запачкаться в пыли. — Шутки у вас, конечно… —Данила, кажется, тоже начал расслабляться, бросил сумку в другой конец класса и протопал к учителю. Тот, к слову, успел вскочить на стул перед огромным шкафом, поэтому Даниле пришлось долго держать ведро на уровне головы, пока Руслан с садистскими намерениями медленно смачивал и полоскал тряпку. Потом велел Даниле повторить его действия и приниматься за уборку пыли с бюстов ученых, писателей, с книг и верхних полок, до которых никто не дотягивался. — А, эту книгу я несколько раз перечитывал, очень любил, —будто для себя, очень тихо сказал Руслан, но Данила обернулся и успел заметить, как в руках учитель вертит книгу Оруэлла «Скотный Двор». — Но это же запрещенная литература! — Поперечный даже несколько раз моргнул, проверяя, померещилось ли, —Откуда она у вас? — А твое ли это дело? —недовольно нахмурился учитель, но, правильно расценив ситуацию, все же ответил, — Мне привез ее профессор, у которого я учился после школы. — Ладно, тогда другой вопрос. Захера вы ее храните в школе, да еще и на полках, на которые может заглянуть каждый?! — Книгами на этих полках мало кто интересуется даже из учительского состава, что уж говорить о вас, учениках. Я вообще удивлен, что ты знаешь о такой книге! — Руслан поморщился от выражений своего подопечного, снова помедлил, думая, рассказывать ли неприятный инцидент, — Меня уже уличали в хранении запрещенной литературы дома и иногда приходят с проверкой. А самый лучший способ спрятать — положить на самое видное место. Никто и не будет думать, что среди справочников и хрестоматий есть такое. Эдуардович украдкой с нежностью посмотрел на почти новую обложку, мазнул по выделяющемуся названию подушечками пальцев и поставил книгу обратно, на свое законное место. Уже нервно продолжил вытирать пыль, не смотря на Данилу, но все равно ожидая от него ответа. Данила, кажется, внутри себя что-то переосмысливал. Учитель-ангел не такой уж и чистый. За такое и в тюрьму можно загреметь, а не просто попасть на учет. Соблазн сдать учителя со всеми потрохами и стать гордостью для родителей и школы был ох как велик. И Данила бы сдал его, еще бы приукрасил для большего срока, но он был бы для себя последней тварью, если бы так поступил. Было что-то в этом монологе его горячо ненавистного учителя настолько личное, что даже сам Данила не имел права это слышать. Это было его дело, что любить и что читать. И не должен был он рассказывать все это, но не побоялся, поделился. В конце концов, Даня знал про тысячу и один донос, которые все еще не попали к директору. Он, можно сказать, был в долгу перед Русланом. Данила заметил, как нервничает учитель и даже усмехнулся: мол, все мы люди. Даже такой идеальный и стерильный учитель может от растерянности бегать глазами по названиям, беззвучно шевелить губами, читая слова и не знать, куда себя деть. — Что, ручки то задрожали? —решил сделать подлое вступление ученик, но увидев, как рвано вдохнул учитель, тут же пошел на попятную, — Не бойтесь вы так, не сдам я вас. Думаете, мне от этого легче будет? Руслан повернулся к Даниле, намереваясь что-то сказать. А у Дани перехватило дыхание: он буквально видел, как нервозность сменилась немой благодарностью в светлых глазах. Таким — совсем приземленным, обычным человеком Руслан ему нравился больше. — И правда. Новый учитель точно не будет терпеть твое поведение, просто напишет пару раз директору и прощай твое хорошее будущее, вслед за моим, — усмехнулся Вихлянцев, — Будь добр, подай ведро. —А самому вам спуститься трудно? Ножки откажут? —недовольно сморщился Данила, снова поднимая ведро на уровень головы. Даня, вроде, не был настолько щуплым, чтобы не выдерживать всего несколько литров воды и железное ведро на плече. Но руки дрогнули и Даня понял, что сам себя окатил водой только по обжигающей боли в теле от холода. — Растяпа, — Руслан все же спрыгнул со стула под матерное шипение ученика, чавкнул по воде остроносыми ботинками и осмотрел Данилу, — Пойдем в лабораторную. Они зашли в маленькое помещение, отведенное учителям для одежды, тетрадок и небольшого количества личных вещей вроде сумок и второй обуви. Руслан осмотрел все шкафы в поисках того, чем можно было бы вытереть и согреть непутевого подопечного, но, как назло, ничего из своего он не хранил в школе. — Снимай рубашку пока, —бросил Руслан парню, выходя из помещения за пиджаком, —Все же, у нас не лето тут и заболеть ты даже сейчас можешь! Уже стуча зубами, Поперечный стянул с себя прилипающую к телу ткань и отбросил ее на стул, продолжая ежиться от каждого свежего сквознячка. — Вот, — Руслан одним движением укутал его в пиджак, на несколько размеров больше для Данилы и растирающими движениями прошелся по телу парня, не оставив без внимания даже руки. — Теперь пиджак холодный, —уже довольно возмутился Даня чтобы скрыть смущение от прикосновений к себе. Он к такой дичи не привык, его к такому не готовили. — У меня больше ничего нет! Разве что рубашка, но ее я тебе не отдам, — Развел руками Руслан. — Вот заболею из-за вас, потом вам же придется сидеть со мной и подтягивать меня по предмету, — Поперечный включил капризного ребенка и демонстративно отвернулся от учителя. Минуту ничего не происходило, но потом на Данилу упала приятно пахнущая белая рубашка. Он не ожидал такого успеха от своего предположения, но внутренне даже порадовался маленькой победе. Сомнительной, но победе. А ведь правда, если бы Руслан сам бы даже предложил, он бы взял рубашку? Нет. А сейчас что делать? Ну уж точно не отступать. Данила вынырнул из пиджака и тут же обернулся в рубашку. Она была еще теплая от хозяина и пахла хорошим парфюмом, который Дане и не снился даже. Она тоже была намного больше парня, но его мало смутили даже свисающие на сантиметров десять рукава. — Чай будешь? — повседневно, но только ради того, чтобы скрасить неловкое молчание, предложил Руслан, уже подогревая воду, — Тебе придется пропустить больше уроков, чем мог, а я приду домой намного позже, чем мог. Думаю, люди не поймут, если ты будешь шататься по школе в моей одежде. — Подумают, что мы с вами «того»? — усмехнулся Даня, положительно кивнув перед этим на предложение чая. — Может, даже и так, —хмыкнул Руслан, тоже начиная веселиться от ситуации, — Надо будет сказать твоему учителю физкультуры, чтобы больше с тобой занимался, а то не тянешь ни гранит науки, ни ведра. — Сами попробуйте, а потом уже рассуждайте! — взвился Данила, — Вы то у нас точно силач, на плечах девчонок таскаете! — Девчонок не таскал еще, вот женщин — пожалуйста, — на несколько секунд голос стал обычным, высокомерным и невыносимым, — А ты, кажется, ни тех, ни других даже рядом не чувствовал. — Слабо верится, — сощурился рыжий ученик. — Судя по тому, как ты держишь ведра — конечно слабо. — Да хватит вам! Ставлю… —Данила вспомнил, что денег у него нет и даже запнулся, —Ставлю свою тетрадь для рисования, что вы и меня поднять не сможете! — В этой тетради много твоих рисунков, а, Малевич? —Руслан наконец отвернулся от стола и встал напротив Данилы. — Предостаточно, на аукционе за них дадут больше, чем ваша зарплата. Или вы струсили? —гнул свое Даня. — Ты меня «на слабо» пытаешься взять? А не слишком ли ты обнаглел, Поперечный? — Значит, не можете. В следующий раз, на уроке физкультуры я приглашу вас позаниматься немного, мы закружимся в скакалках, отжимания, мы будем держать друг другу ноги на выпадах… — не успел рыжий закончить свой красочный рассказ, как его, будто пушинку, подхватили под руки, как котенка и несколько раз прокрутили на месте, —Поставьте меня обратно! От неожиданности Даня растерялся, по-детски взглянул на Руслана и крепко схватился за его руки. Сделал он это хорошо — до побеления пальцев, чтобы если не остались синяки, то хотя бы было неприятно. — Теперь веришь? — Руслан стряхнул Данилу обратно на диван и пошел к маленькому шкафчику с различным печеньем и конфетами — как правило, общими. — Да, верю, — только и сказал Даня, — Ощущения схожи с теми, когда застреваешь на турнике. — Хоть на дереве, — Руслан закатил глаза и вручил наконец Поперечному кружку ароматного, но старого чая, —Ты обещал какую-то тетрадку, если я тебя подниму. — Так вы серьезно? Я же пошутил! — А я нет. Сказал, как отрезал. Данила недовольно поджал губы, но пошел за портфелем, достал потертую тетрадь, сначала хотел пролистать и вырвать все некрасивое и непристойное, но одернул себя. Почему это его должно заботить, что увидит там учитель? Он все равно ничего ему за рисунки не сделает. Не должен был сделать. Однако, последний листок… — И даже не думай ничего вырывать, — окликнул ученика Руслан Эдуардович. Он стоял в дверном проеме, облокотившись о него плечом и насмешливо подняв брови. — И не собирался, — в той же манере ответил он и, подбежав, всучил учителю тетрадь, — Только при мне не смотрите, потом просто сразу выдайте мне весь срок, который я должен буду отсидеть за некоторые вещи в ней, хорошо? — Подсчитаю все вплоть до секунд, — Пообещал Руслан. Даня не ответил, лишь хмыкнул и снова скрылся в лабораторной. На этот раз тишина никого не смущала. Кажется, между ними была объявлена пауза: враждующие стороны могли спокойно посидеть рядом, осмысленно помолчать, поразглядывать друг друга и попить вкусный чай. Завтра, конечно, они снова будут готовы вывернуть друг друга наизнанку, вытрясти всю душу или что там у этих двоих вместо нее, и довести до белого каления. Скорее всего, они даже забудут об этих спокойных минутах. А пока что — чай и они, друг напротив друга. Данила думал о чем-то своем, временами зависая на одной точке, а Руслан подмечал малейшие детали в юноше — то ли чтобы занести под графу «важно» и не забывать эту картину, то ли чтобы внутри высмеять каждый недостаток лица, мимики, стеклянных глаз. Несмотря на то, что молчание затягивалось, чай закончился, а Даня клевал носом в углу дивана, и рубашка его уже высохла, и даже пиджак Руслана, тот не гнал его из лабораторной. Следующий учитель, который должен был вести здесь урок, заболел, до вечера еще долго, Данила не мешает. Последнее несколько выбивалось из стереотипов Вихлянцева, но он решил не тормошить ученика. И, кажется, ему понадобится шесть освобождений, каждому учителю по одному, чтобы поверили в реальность причины отсутствия этого не путевого, странного, но вполне терпимого ученика.