Улыбка
8 октября 2018 г. в 13:32
Они собрались закрывать магазин, и Клен уже выключил механического дракона над головой у Оливии, тот попыхтел еще пару секунд и затих.
Дверь открылась, вошел приятно упитанный молодой человек в недорогом, но ярком костюме зеленого цвета. В петлице его пиджака сидела маленькая золоченая лягушка, она глядела на все широко и непонимающе. Оливия засмотрелась на чудную брошку и чуть не выронила совсем новый мыслемол.
— Добро пожаловать, — донесся из-под прилавка голос Клена, он заклеивал коробки со смешинками, чтобы не высыпались, как в прошлый раз.
— Добро, — повторила Оливия.
Покупатель подошел к ним и улыбнулся, широко и по-доброму, спросил у девушки:
— Вам нравится моя улыбка?
— Очень.
Он улыбнулся еще шире и добрее, немного повернул голову к свету:
— Замечательно. Вы бы могли мне ее поменять?
— На что?
— На серьезный взгляд.
Улыбка была просто замечательная: искренняя, детская, — у Оливии никогда такой не было, поэтому идея обмена ее искренне озадачила:
— Для чего?
— Для того, чтобы смотреть на жизнь.
Оливия хотела еще что-то спросить, но тут вынырнул Клен и придирчиво осмотрел улыбку под увеличительным стеклом, даже потрогал руками.
— Ну, на четверочку с плюсом ваша улыбка. Давно носите?
— Сколько себя помню. Нет, может, и дольше, я просто не помню.
— Значит, поменять хотите?
— Хочу.
Клен прикинул на глаз нужный размер взгляда и пошел на склад. Едва он скрылся, Оливия продолжила задавать вопросы:
— Зачем же вам так серьезно-то?
Молодой человек охотно принялся объяснять:
— Понимаете, сколько себя помню, а память у меня очень даже, я все время вел себя очень легкомысленно. Влюблялся с первого взгляда, учил анекдоты, ходил в шапито. Тогда мне улыбка была очень даже. А сейчас я из нее вырос. Ну, подумайте сами, разве можно с таким выражением лица, — он улыбнулся еще приятнее прежнего. — Говорить о политической нестабильности соседствующих стран или, скажем, о росте инфляции?
— А может, лучше об этом не говорить вовсе?
— Нет, так нельзя, тогда решат, что я вовсе дурак. Не то чтобы я шибко умен, но, согласитесь, обидно.
— А влюбляться? Влюбляться вы тогда будете как?
— Так же, как и говорить о политике, серьезно. Возможно, даже насовсем, и уж точно не с первого взгляда, а после исчерпывающего анализа.
— Вот, пожалуйста, — сказал Клен и поставил на прилавок большую коробку. — Все самое свежее и актуальное. Вот, посмотрите хоть этот, — доставая противно шелестящий целлофановый конверт. — Известная фирма, массовое производство.
Он помог покупателю примерить взгляд. Оливия подала зеркало. Да, взгляд был неплох. Никакого дурацкого изгиба брови или лишней морщинки. Все очень гладко, подробно. Но неестественно, даже лягушка в петлице посмотрела на отражение враждебно.
— Очень, — восхищенно сказал молодой человек. — Беру.
Ах, сказать бы ему, но Оливия просто принялась выписывать чек. Улыбку снимал Клен. Ловким и быстрым движением, как будто пластырь оторвал, велел убрать в пакет.
— Совсем другое дело, — все глядя на себя, говорил человек. — Спасибо вам большое.
— Всегда пожалуйста.
Оливия дописала чек и, убедившись, что Клен точно ушел, побежала догонять покупателя:
— Я вашу улыбку спрячу. Если что-то вдруг… Вы приходите, мы поменяем, даже без чека.
Молодой человек взглянул на нее по-доброму, пусть и серьезно, и захотел улыбнуться. Но опомнился, просто кивнул и закрыл за собой дверь.
Конечно, Оливия не смогла убрать улыбку в пакет, завернула в платок и перед тем, как спрятала в нагрудный карман, долго гладила и утешала:
— Все будет хорошо, вот увидишь.
Ночью Оливия положила брошенную улыбку рядом с собой, опасаясь, что той будет одиноко, но утром, проверив сверток, не заметила никаких изменений. Улыбка оставалась по-прежнему просто улыбкой, широкой и легкомысленной, она словно и не скучала по своему хозяину. Может, он вовсе не был ей нужен?
Через месяц Клен смог продать улыбку за хорошую цену и остался собой страшно доволен.