***
На следующее утро начались сборы. Иккинг переоблачился в свой концертный костюм: чёрную рубашку, чёрные брюки и чёрные туфли. Думал надеть пиджак, но после того, как Астрид назвала его забавным, отбросил его в сторону. Хедер рассмеялась, Иккинг покраснел, одна Астрид ничего не поняла. Хотя не одна, на пару с Беззубиком, недоумённо смотрящем на хозяина. Иккинг же собрал все нужные ему вещи, и, забросив их в машину, отправился занять чем-нибудь день. Хедер час пыталась понять, какое платье лучше выглядит, чёрное или красное. В итоге, не придя к выходу, обратилась за помощь к Астрид. Девушка сразу определила, что чёрное будет удобнее в плане движения, потому без лишних раздумий указала на него. Хедер немного колебалась, понимая, что фиолетовоглазая руководствовалась не красотой, но всё же послушала её, и надела чёрное. Сама Астрид даже не подозревала, что ей уготовила судьба, в лице голубоглазой девчушки. Хедер утащила Астрид к себе в комнату, и стала выбирать для неё платье, потому что: «Ты на концерт идёшь, а не на рынок». Астрид не знала, в чём разница, но надеялась понять в ходе дела. В итоге Хедер увлеклась, и заставила фиолетовоглазую примерить пять платьев, кучу всяких украшений, которых у Хедер, как и у любой другой девушки было в количестве легиона*. В итоге, увидев себя в зеркале, Астрид прозвала себя пасхальной ёлкой, на что Хедер рассмеялась, и сказала, что ёлки на рождество ставят, а не на пасху. В четыре вечера компания собралась у машины. Иккинг пришёл первый, и ждал девушек. Увидев сестру, он лишь улыбнулся. Когда же на пороге появилась Астрид, парень потерял дар речи. Тёмно-фиолетовое платье, под цвет глаз девушки, чёрные волосы с золотыми кончиками — Хедер помогла их покрасить, но по какой-то причине они полностью золотыми не стали. Золотое ожерелье на шее. Девушка была прекрасна и без косметики, так её ещё и Хедер разрисовала. Тёмная помада, имеющая слабый вишнёвый оттенок. Иккинг почему-то провёл аналогию с вампирами из дешёвых фэнтезийных сериалов. Только Астрид была столь прекрасна, что тянула только на роль королевы ночного народа. Хедер еле сдерживала смех, видя состояние брата. Как тот медленно отходил от шока, неотрывно осматривая фиолетовоглазую с ног до головы, стараясь не упустить ни одной детали. Иккинг раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но ничего дельного в голову не лезло, лишь обрывки мыслей. Астрид мгновенно вывела его из его состояния, задав всего один вопрос. — Чем поход на рынок отличается от похода на концерт? Одеждой? — нахмурившись спросила девушка. Хедер засмеялась, ухватившись за открытую дверь, чтобы не свалится на землю. Иккинг несколько раз моргнул, закрыл рот, и вернулся в реальность. Суть вопроса заставила его повторить этот вопрос в голове минимум четыре раза. — Эм… нет. На рынок ты идёшь, чтобы что-то купить, а на концерт, чтобы послушать музыку, окунуться в искусство, — ответил наконец парень. Астрид понятливо кивнула, и села на заднее сиденье. Хедер заняла место рядом с водителем, а место водителя, что и естественно, занял Иккинг, единственный, кто среди этой компании имел права. Астрид с интересом рассматривала приборные панели автомобиля, подмечая, где и что располагается. Иккинг завёл машину, и направил её к выезду. — Дом закрыла, ключи со мной, — перечисляла Хедер. Иккинг вывел машину на шоссе, и развернулся в сторону Виндзора.***
Машина въехала на парковку у здания филармонии. Иккинг сразу приметил жёлтый автобус с надписью «Дети», заказанный специально для перевозки сироток. Валка оплачивала транспорт своими деньгами. Из-за автобуса показались чьи-то любопытные карие глаза. После послышался возглас, и в поле видимости появилась толпа детей, самых разных, от семи до шестнадцати лет. Иккинг улыбнулся, и вылез из машины. Самые младшие галдели наперебой, а старшие спокойно поприветствовали старого друга рукопожатием, как уже было не раз. Иккинг рассмеялся, и влился в поток их слов. Хедер вылезла, и с улыбкой на лице смотрела, как дети обступили скрипача. Астрид же испуганно озиралась по сторонам, не зная, что ей делать. Хедер заметила это. — Вылезай, они тебя не съедят, — усмехнулась девушка. Астрид посмотрела на голубоглазую, а после, осторожно открыла дверь, и вылезла из машины. Дети не обратили на неё никакого внимания, что слегка успокоила девушку. — Они не опасны? — спросила Астрид. Хедер рассмеялась, услышав такую характеристику детей. Астрид не общалась с этими маленькими человечками, наблюдала за ними только издали. — Очень, — отсмеявшись бросила Хедер, но тут же нахмурилась. Астрид слегка наклонила голову, а Хедер почувствовала, как фиолетовоглазая приготовилась к бою. — Это сарказм, — осадила она её. Астрид, слегка приподнявшая тёмно-фиолетовый подол платья, отпустила его, возвращая в прошлое положение. Хедер нахмурилась. — Ты взяла кинжал? — спросила она. Астрид кивнула. — И… где, боюсь спросить, ты его прикрепила? — К ноге, — ответила девушка, собираясь показать, как Хедер становила её, схватив за руку. Не хватало ещё портить детям психику. — С ума сошла? — Астрид непонимающе посмотрела на Хеддок младшую. — Не при детях же? — Что не при детях? — не поняла Астрид. Хедер хлопнула себя ладонью по лбу. — Платье не задирай. Жест крайне пошлый, и в данной ситуации неуместен, — упрекнула её девушка. Астрид пожала плечами, разглаживая платье. Вопрос: «в какой же уместно», девушка удержала при себе, отметив её как запретную, в случае, если рядом находятся дети младше пятнадцати лет. Во всяком случае, так Астрид поняла слова о том, что подобное в современном обществе не принято. Иккинг наконец выпутался из объятий детей, и обернулся. В стороне стояла немолодая женщина с седыми волосами, среди которых почти не осталось чёрных прядей и добрыми голубыми глазами. Парень улыбнулся, и подошёл к матери. — Привет, мама, — сказал он, обнимая женщину. — Иккинг, как я рада тебя видеть, — ответила ему мать. — Рассказывай, как живёте? Хедер освоилась? — Иккинг усмехнулся, и стал рассказывать о жизни своей. Сама же Хедер наблюдала за этим со стороны. Вдруг нечто маленькое приблизилось к девушкам. Девочка, лет семи, не больше, подошла к Хедер, и с интересом рассматривала её. Девушка приветливо улыбнулась, а ребёнок слегка осмелел. — Привет, — сказала Хедер. Ответа не последовало. Хедер подумала, что девочка просто стесняется её, но та взяла её руку, и осторожно потянула к остальным. Астрид несколько секунд смотрела на девочку. После открыла рот, собираясь уже что-то сказать, как замерла. В голове фиолетовоглазой что-то повернулось. Она отчётливо поняла, что о таком громко не говорят, потом наклонилась к уху Хедер, и тихо сказала: — Она немая, — Хедер замерла. После удивлённо посмотрела в глаза Астрид. Нет, фиолетовотглазая не шутила, это Хедер сразу поняла, поскольку её чувство юмора, начавшее себя проявлять всего пару дней назад, крайне странное, но всё-таки не жестокое. — Оу… — протянула голубоглазая. После вновь посмотрела на ребёнка. Девочка продолжала настойчиво тянуть Хедер к остальным. Голубоглазая поддалась усилиям ребёнка. Её встретили не так бурно, как давно известного в их кругах скрипача — Хедер не выступала перед ними, общалась редко, когда приезжала к матери на работу. Валка, заметив дочь, переключилась с расспросами на неё, оставив Иккинга своим подопечным. Какой-то парень подошёл к скрипачу, и что-то у него спросил, косясь на фиолетовоглазую. Музыкант так же посмотрел на Астрид, и улыбнулся. После кивнул. Парень обратился к парню десяти лет, и что-то ему сказал. Парень кивнул, и направился к Астрид. — Чего в стороне стоишь, как не родная? — весело начал он. Фиолетовые глаза быстро изучили парня. Смелый, наверняка любит похулиганить, но знает меры допустимого. Жизнерадостный. Изучение остановилось на зелёных глазах парня. Парень остановился. Они сверлили друг друга взглядами. Астрид видела, как изменяется его лицо, от радостного, на непонимающее, а потом испуганное. В его глазах отражался огонь. Парень сделал шаг назад. Астрид удивлённо изогнула бровь. Что такого она сделала, что так напугала мальчонку? Тот же развернулся, и бросился бежать к группе. Парень, который отослал его, заметил это. После стал слушать сбивчивый рассказ товарища, который не слышали ни Валка с Иккингом и Хедер, занятые разговором, ни Астрид, так и оставшаяся стоять рядом с машиной. Парень, который видно был один из главных среди них, нахмурился, и направился прямо к Астрид. Иккинг заметил это, но не понял, что произошло. — Ты чего ребёнка напугала? — в голосе слышалась явная угроза. — Я его не трогала, — спокойно ответила Астрид, складывая руки за спиной. Парень почувствовал дуновение холодного ветра. Их взгляды встретились. — Тогда чего он убежал от тебя, словно ты владыка Хельхейма? — менее уверенно спросил он. Астрид закрыла глаза, обращаясь к искалеченной памяти. Хельхейм, если она не ошибалась — ад в скандинавской мифологии. Богиня, что правит им — Хель. Но Астрид имеет другое имя. — Хельга не моё имя, — ответила девушка, вновь открывая глаза. Парень, уже расслабившись, вновь напрягся. Его почему-то пугал этот взгляд. Бесконечный, поглощающий, гипнотизирующий. В нём сочеталась пустота, неведение с чем-то совершенно иным. Он видел, что девушка растеряна, не знает, как вести себя в ситуации, в которую попала, но при этом кажется, что она знает что-то, чего не знает никто. — Тебя звал Иккинг, — продолжить спор парень не решился, и, сообщив нужное, отправился к остальным. Но он чувствовал её взгляд на себе. Слегка растерянный… что она сделала не так? Но девушка направилась к Иккингу, медленно, неуверенно. Валка уже заметила её, заметила и то, во что была одета пока неизвестная девушка. Женщина слегка улыбнулась, и посмотрела на сына, но тот не спешил объясняться. Астрид слегка ускорила шаг, благо она отказалась брать туфли с каблуками, которые предложила Хедер, и предпочла им более удобные однотонные, без каблуков, в которых девушка даже пробежалась, проверяя, насколько те удобны. Вообще, она предпочитала всё удобное всему красивому. Хедер с трудом заставила её надеть платье. Дети расступились перед ней, чувствуя холод, что-то чуждое. Фиолетовоглазая остановилась перед Иккингом. Парень улыбался, видно ожидая контакта, но Астрид на него не шла. — Сын, может представишь свою подругу? — наконец спросила Валка, которую забавляло поведение Астрид — девушка поворачивала головой из стороны в сторону, ожидая нападения, со стороны, судя по всему детей. — Она может представиться сама, — сказал парень, предлагая Астрид попробовать самой сформулировать мысль. — Если что, я дополню, — добавил парень. Валка слегка изогнула бровь. — Я Астрид, — просто ответила фиолетовоглазая, и замолчала, не особо понимая, что именно от неё хотят. Хедер рассмеялась, Иккинг улыбнулся. Валка всё ещё не понимала, кто перед ней. — Астрид, когда человек представляется, задача рассказать другому о себе, — фиолетовоглазая кивнула, и хотела продолжить, как её прервала уже Хедер. — Опусти ненужные подробности, — попросила голубоглазая. — Какие подробности считать ненужными? — с ходу спросила она. Хедер нахмурилась, пытаясь придумать, что ответить. Иккинг тяжело вздохнул. — Ладно, на этот раз я тебя представлю, но дальше будешь сама, — сказал он, поворачиваясь к матери. — Мама, это Астрид. Наша подруга. Ныне имеет некоторые сложности в жизни, и мы ей помогаем. Временно обитает с нами. — Что ты называешь сложностями? — продолжая улыбаться спросила женщина. Иккинг не хотел говорить, ведь это могло заставить её волноваться. И правда, сын живёт под одной крышей с девушкой, у которой отшибло память. — Амнезия, — поняв, что Иккинг не намерен отвечать на поставленный вопрос, за него ответила Астрид. Иккинг и Хедер синхронно прикрыли лицо ладонями, а вот Валка сменила доброжелательное выражение лица на растерянно-удивлённое. — Ты могла бы и промолчать, — тяжело вздохнул парень. Астрид нахмурилась. — Зачем? — спросила она. — Разве мать — не самый дорогой и важный для человека человек? Разве можно что-то от него скрывать? — вновь заложив руки за спину спросила фиолетовоглазая. — Ты опять поняла всё буквально… — так же обречённо сказала Хедер. Валке надоела эта неопределённость. — Так, ребятки, — встав между ними, сказала она строгим голосом. — Сейчас у нас концерт, и Иккингу между прочим играть. Послушаем концерт, я отошлю машину с детьми, и мы разберёмся, кто откуда взялся, кто что хочет скрыть, и что вообще тут происходит. А сейчас, концерт! Идёмте, дети, — обращаясь уже к своим, сказала она, и направилась к зданию. Трое смотрели ей вслед. Астрид пыталась понять, что вызвало такую странную реакцию её друзей. Она стала более раскрытой, как хотел Иккинг, перестала скрывать всё внутри себя, и тут её ругают за то, что она сказала что-то не то? И как понять, что можно говорить, а что нельзя? Хедер отвесила фиолетовоглазой увесистый подзатыльник, и направилась следом. Астрид удивлённо смотрела ей вслед. — Астрид, всё немного сложнее. Нужно понимать, что ты говоришь, и кому. Маме не следовало этого говорить, — сказал парень, вытаскивая скрипку из машины. — Но как понять, что можно говорить и кому? — спросила девушка, продолжая наблюдать за уходящей группой. — Информация делится на общую и сокральную. К общей относится имя, другое, что известно каждому, — сказал Иккинг. — Её можно говорить кому угодно. Сокральная же предназначена для себя самой, и для близких тебе людей. При том, она может быть сокральной в разной степени. От просто неудобных моментов жизни, утечка которых не повлечёт за собой серьёзных последствий, до той, которую даже близким рассказать нельзя. Учись классифицировать информацию. Иначе можешь чего лишнего сболтнуть в будущем, — девушка кивнула, запоминая его слова. — Иди в зал. После концерта разберёмся, что с этим всем делать… — холодно сказал парень, и направился к чёрному ходу. Астрид проводила его взглядом. После посмотрела на главный вход. Вдруг она поняла, что осталась одна. В груди всё сжалось, хоть причины страха нет. Ей отчётливо показалось, что её бросили. И правда, она подвела их, сказала то, чего не должна была. Станут ли они помогать ей после этой ошибки? Неужели для них это так важно? Астрид заставила себя успокоится. Несколько раз тяжело вздохнула, и быстрым шагом направилась к парадному входу.***
Под сводами зала звучала чарующая музыка людей, давно исчезнувших из мира, но живущих в памяти последователей. Зал, впервые за год собранный полностью, после рождественского концерта, с замиранием сердца слушал переливистые мелодии оркестра. Рубинштейн стоял в чёрном костюме, перед ним находился его оркестр, в таком же чёрном одеянии. Сам дирижёр унёсся в мир музыки, сбегая от земной боли, преследующей его с момента появления последних исполнителей в репетиторие. Вообще, голова болела не только у дирижёра. Весь зал чувствовал непонятное недомогание. Астрид сидела недалеко от Хедер, и слушала. Сначала ей казалось это бессмысленным, но вскоре она начала погружаться в свой внутренний мир, а музыка создавала идеальную для этого атмосферу. Спокойная, размеренная, помогала скрыться от мира внешнего, чем фиолетовоглазая сразу воспользовалась. Мир прост… или нет? Думать, что кому можно говорить, а что нельзя. Как понять, что есть это самое сокральное, а что обыденно? Как на зло, помощи нет от тёмных глубин разума. Девушка атаковала барьер, и почувствовав ответную волну боли, тихо зашипела, схватившись за голову. Она и не заметила, как за ней пристально наблюдали голубые глаза одной определённой особы. Почему это всё происходит с ней? Как уже поняла Астрид, у всего есть причина. Где же причина её бед? Почему она не помнит что-то, настолько важное? И почему не способна вспомнить, как вспоминала, как пользоваться ложкой… или она никогда этого не знала? Быть не может. Как она жила раньше, если таких основ не знала? Словно варвар, не человек. Нужен кому-то варвар? Нет… но как ей быть? Она старается понять, но не может. Неужели она правда такая глупая? Что если эта глупость — одна из причин исчезновения памяти. Девушка углубилась в себя, строя всё более тёмные и тёмные мысли. Мелодии сменяли друг друга. Астрид сжалась в комок на кресле, даже не воспринимая музыку. Где-то на заднем ряду от подскочившего давления стало плохо старушке. Распереживалась, вжившись в музыку, вероятно. Дети кутались в пледы, которые взяли с собой — в зале было холодно, но даже оркестранты не помнили, чтобы на столько. Отопление вышло из строя. Мигнул прожектор. После ещё раз. Ещё один слушатель свалился на пол в приступе эпилеписии. Его друг нашёл какой-то шприц в кармане, и принялся делать инъекцию, чтобы спасти жизнь больному. Но всё это Астрид не замечала. Её глубинные мысли разрушали самооценку девушки, превращая в ничтожество, тварь неблагодарную. Вскоре к залу прибыла скорая помощь. Они забрали старушку. Их появление нарушило поток мыслей фиолетовоглазой, заставив резко обернуться. Этим воспользовалась Валка, пересаживаясь к Астрид. Фиолетовоглазая удивлённо посмотрела на женщину, но тут же отвернулась. Запустив руки в волосы, слегка растрепав их, Астрид вновь обратилась к потоку мыслей. — Неважно выглядишь, — тихо сказала Валка. Астрид вздрогнула, и широко раскрыв глаза устремила взгляд прямо в голубые глаза женщины. — Что? — не поняла взгляда Валка, хотя отлично прочла в нём внутренний конфликт, внутреннюю борьбу, боль и страх, и огонь. Словно всё вокруг горит, рушится. Видение исчезло так же быстро, как и появилось. — Если я не способна соответствовать даже в такой мелочи, почему вообще пытаюсь походить на человека? — тихо, саму себя спросила девушка. — Ты придаёшь этому слишком большое значение. Ну подумаешь, сболтнула лишнего, с кем не бывает? — Валка словно пыталась приободрить собеседницу, но информации о Астрид почти не было — Хедер отказалась о неё говорить, ссылаясь на брата, запретившего ей говорить. — Может, расскажешь что-нибудь о себе? — Как же концерт? — спросила Астрид, уставшим взглядом осматривая музыкантов. Валка усмехнулась. — Это мелочь. Так, расскажешь, откуда появилась в жизни моего сына? — сказала знаю — Я… я ничего не помню, — девушка не знала, правильно ли поступает, говоря с ней, но тут она сама спросила. — Не знаю, кто я, откуда. Первое, что я помню — тёмное шоссе и Иккинга. Он подобрал меня, и подбросил до города. Потом… потом я ушла. Несколько дней скиталась по улицам, не зная, кто я, или что я такое. Увы, мир мне не был знаком. Первые, кого я встретила, напали на меня. Единственный, кто успел рассказать о себе и показался мне более менее хорошим, был он. Единственный вариант был найти его. Я думала, он просто подскажет, что делать, но он… он предложил мне пожить с ним. Я хотела отказаться, но одиночество… оно пугало меня больше чем смерть. И сейчас пугает, — Астрид пыталась унять дрожь в теле. — Успокойся, ничего не случилось, — мягко сказала женщина. — Или… ты считаешь, что за подобное он бросит тебя на произвол судьбы? — фиолетовоглазая не ответила, но Валка знала, что попала в точку. — Иккинг хороший человек, уверена, ты это уже видела. Однако ты слишком мало его знаешь, иначе бы понимала, что даже в состоянии, близком к безудержному гневу, он не сделает чего-то подобного. Ты понимаешь всё слишком буквально… — Я неполноценна, слаба, — опустив голову ещё ниже, сказала Астрид. Валка положила ей руку на плечо. — Как могу я жить, если не понимаю основ? — Успокойся, — вновь сказала женщина. — Ты не сделала ничего плохого. Слишком много переживаний из-за одного лишнего слова. — Я видела, как он отреагировал на него, — тихо, почти не слышно ответила Астрид. Валка не услышала её. На этом и закончился их разговор. Где-то через пол часа прозвучали финальные аккорды последнего номера. Оркестр поднялся, и, поклонившись, покинул сцену. Астрид встала, и намеревалась уже уйти куда-нибудь в угол, как Валка ухватила её за руку, и, буквально удержав, направилась к входу, на ходу начиная восхищаться концертом. Астрид не понимала, чего от неё хотят, не знала, что отвечать. Понравился ли ей концерт? Да. Что ещё нужно? Но нет, Валка не выпускала девушку из своих, как оказалось цепких рук, и довела до Хедер, которая, видя такое, была слегка удивлена. — Хедер, дорогая, проследи, чтобы она никуда не сбежала, — попросила Валка, и, передав Астрид дочери, обернулась к детям. — Понравилось выступление? — послышалось общее «Да!». — А что больше понравилось? — начался галдёж. Каждый называл самый понравившийся ему номер, но похоже Валка даже не слушала их. — Очень хорошо, а сейчас, нам пора ехать. И да, ребята, я с вами не поеду, встретимся мы с вами завтра. У меня появилось важное дело. Потому оставляю вас на Майка, — парень семнадцати лет кивнул. — Ведите себя хорошо, слушайтесь его, завтра спрошу, — строго сказала женщина. Дети закивали. — Отлично. Тогда идём одеваться, и в автобус. Валка увела детей. Хедер осталась стоять рядом с Астрид, не зная, что делать. Хедер сговорилась с Иккингом, что они пока что не будут говорить об амнезии Астрид, чтобы лишний раз не волновать её, но то, что Хедер видела только что, показало, что она не только спокойно к этому отнеслась, но заинтересовалась девушкой. О чём они говорили, Хедер не знала, но почему-то знала, что это далеко не концерт и цветочки с птичками. И верно, учитывая, как со стороны выглядела Астрид… словно её скрутили внутренние демоны с которыми она тщетно боролась. Хедер вновь посмотрела на фиолетовоглазую. Та выглядела, словно предстанет перед страшным судом. Только сейчас, обдумав всё, Хедер поняла, какую ошибку совершили она с Иккингом. Во первых, следовало предупредить Астрид, учитывая, что она понимает всё буквально, и воспринимает вещи совершенно по другому. Во вторых, они слишком остро отреагировали на её слово, что повлекло за собой эту волну самобичевания. Хедер догадывалась, какие мысли крутятся в это чёрно-золотой голове. Даже совесть проснулась, истошно вопя: «Хедер, ты дура, да и братец твой не лучше». — Хедер? — осторожно обратилась Астрид. Но мысль застряла, не намереваясь превращаться в слова. — Прости меня, — тихо попросила Астрид. Девушка вновь обозвала себя последними культурными словами. — Астрид, успокойся. Мы слегка погорячились. Ничего страшного не произошло. Просто… не всегда успеваешь вспомнить, что говоришь с кем-то, вроде тебя, кто мыслит иначе, — Хедер улыбнулась, пытаясь приободрить златовласую. Это не помогло. Хедер слегка запаниковала, по поводу того, что они с Иккингом разрушили всё, что они построили за эти несколько дней, вновь закрыв девушку в себе. — Мы боялись, что мама будет волноваться, если узнает, что с нами под одной крышей живёт человек с отшибленной памятью. А ей волноваться нельзя. Однако, как я вижу, она спокойно к этому отнеслась, а значит проблемы нет. Тут к ним подошёл уставший Иккинг с футляром в руках. Сначала он не заметил состояние окружающих, а именно, мрачную Астрид, всё ещё не понимающую, что ей ничего не будет, и мрачную Хедер, понявшую, что взывать в разума Астрид смысла нет, она отключилась от реальности, вновь копаясь в себе. — Иккинг, объясни ей, что мы её ругать не собираемся, — попросила сестра. Парень непонимающе посмотрел сначала на одну, потом на другую девушку. — Она похоже опять буквально приняла всё, что мы наговорили, хотя сказали мы не много. — Скорее приняла то, как вы это сказали, — послышался голос Валки за спиной. — Это как с детьми. Они остро воспринимают интонацию. Только в отличии от детей, она боится вас разочаровать, — тройка посмотрела на женщину. — Этот страх испортил ей вечер хорошей музыки — вместо наслаждения этими прекрасными творениями, она копалась в себе, и мне не удалось выдернуть её оттуда. Кстати, Иккинг, ты намеревался от меня что-то скрыть? — хитро улыбнувшись спросила мать. — Прости, мам, — замялся парень. — Просто знаешь, это немного странно, жить под одной крышей с человеком, кто не помнит ничего. Я подумал, что ты можешь начать волноваться, и решил, что будет лучше тебе не знать, что ей память отшибло, — ответил парень. Валка шире улыбнулась. — Иккинг, за время работы с детьми, я научилась понимать многое, не только в детях. Ты думаешь, я не заметила, как она неуверенно держится, если вас рядом нет? Заметила бы. Вы двое, словно её проводники, без вас она ни на что не способна. Нормальный человек так не ведёт себя, только больной на голову, или же забывший основы. И я бы волновалась больше, если бы гадала, что же с ней. Так что хорошо, что она сказала. Мне теперь спокойнее, — Хедер и Иккинг переглянулись, а Астрид нахмурилась, пытаясь понять, к чему всё это. — Память — дело наживное. Не важно, кем человек был в прошлом, главное, кем он является сейчас. — Прости мам, — выдохнул Иккинг. — Ты права, не следовало мне этот спектакль устраивать. — Какой? — слегка осмелев, спросила Астрид. — Да… — не найдя, как правильно и просто сформулировать мысль, Иккинг махнул рукой. — Это сложно объяснить, а у меня голова раскалывается… — Предлагаю отправится домой, и нормально поужинать, — предложила Хедер. — А Иккинг завтра отвезёт маму в Лондон. — Согласна, — отозвалась Валка. — Чур, веду я. Иккинг устал, ему нельзя за руль, — сказала женщина. Иккинг хотел что-то возразить, как мать прервала его. — Возражения не принимаются.***
Валка и Иккинг вместе приготовили ужин на четверых. Женщина рассказала Иккингу то, что поняла от короткого разговора с Астрид. Парень видел привязанность фиолетовоглазой, но не знал, что она привязалась к ним так сильно. Не знал он, что она не может нормально жить одна. Просто не знает, как. Ей нужна помощь, нужен совет. И Иккинг с Хедер являлись первыми, и лучшими её друзьями «Нового мира». Без них она могла вечно скитаться по улицам, не зная, что делать. Просто делала бы первое, что приходит в голову. И скорее всего, либо замёрзла бы насмерть, либо бы убили где-нибудь. Про разных маньяков, и других людей, что могли просто воспользоваться наивностью девушки, и говорить нечего. Парень только сейчас понял, насколько он сам привязался к странной фиолетовоглазой, ведь вариант её конца отдал неприятным ощущением, заставившим его скорее сменить тему. Ужинали они все вместе. Сначала Астрид хотела остаться наверху, но её оттуда выманила Валка. За разговором, Иккинг ещё раз попытался объяснить ей, что есть что, и на вопрос: «Как же понять, что относится к личному, а что к общедоступному», ответа не нашёл. Для Хеддоков это было естественно, а вот для Астрид далеко не очевидно, и они просто не знали, как ей это объяснить. В конечном итоге, Валка пообещала посмотреть ответ у её сироток, которые наверняка его имели, и приглашала всех троих в Лондон, на недельку. Иккинг тут же вспомнил про полёт в Италию, о чём тут же проинформировал мать. Она тут же связала Астрид и эту страну, и на вопрос: «Это из-за Астрид», тут же получила утвердительный ответ. Тогда Иккингу пришлось пересказывать всё, что случилось, пока у них гостил Дагур. Валка была не против полёта, но поставила условие, ближайшую неделю провести в Лондоне с ней. Никто спорить не стал, плюс, Иккинг намеревался показать Астрид столицу. Была лишь одна проблема — документы. Но Валка сказала, что поднимет старые связи отца, и сделает ей документы, при том все. Только сейчас Иккинг вспомнил, что для полёта нужен загранпаспорт, который, как ни странно, у него с Хедер был, сделали на всякий случай. А вот Астрид его не имела. На этом и порешили. Этой ночью все спали, как убитые. Лишь Валка не спала. В тёмной гостиной, стояла и смотрела в окно, где размеренно стучал дождь, начавшийся незадолго после появления Хеддоков в доме. К женщине постукивая лапами по паркету подошёл Беззубик. Валка потрепала пса по голове. — Что, дружок, не спится тебе? — спросила она собаку. Та подставила ей белую голову. — А что ты думаешь об Астрид? — спросила она пса, словно тот мог ответить. Но пёс лишь довольно заурчал, как кот, что было странно, но факт. — Нравится она тебе? — пёс мотнул головой вверх, внизу. — И мне нравится. Невинна, словно дитя. По сути, она и есть дитя, только во взрослом теле. Ни капли лжи, ни капли притворства. Откуда появилось это дивное создание? — спросила она. Пёс глянул на женщину, потом на звёздное небо, изредка появляющееся среди облаков. Потом на траву во дворе. Валка поняла мысли пса. — Ну уж нет, извазюкаешься в грязи, а мыть тебя кто будет? — весело спросила она. Пёс не стал настаивать. Просто сел рядом, продолжая смотреть на улицу, как и его хозяйка, и думать… Валка была уверена, что это только начало. После Италии, наверняка ещё куда-нибудь рванут. Ведь узнав тайну кинжала, нужно будет ещё найти место, где его создали, и это вряд ли будет там же. Мысленно, мать благословила детей своих и подопечную на это путешествие, в поисках себя. Ведь каждый должен найти своё место в мире…