Тяжёлая артиллерия Пак Чимина

На благо общества Чимин старался не подходить близко к Юнги во избежание кровопролития. Он честно не понимал, почему у хёна такое категорично-отрицательное отношение к сексуальным меньшинствам, но решил, что лезть с расспросами не будет: своя шкура ещё дорога. — А теперь знакомимся, — объявил Намджун, когда все палатки были поставлены, спальные места распределены, еда приготовлена и уже съедена. — Представляемся по такому принципу: первый называет своё имя и прилагательное, с которым себя ассоциирует, следующий называет имя и прилагательное прошедшего игрока и только потом говорит своё, третий человек повторяет за первым и вторым, а потом уже называет себя и так до конца. Давайте я буду первым… Намджун, ответственный. И не поспоришь ведь — слишком много обязанностей он берёт на себя, делая их совершенно, облегчая трудовые будни остальным. Атмосфера стояла над поляной донельзя дружная и спокойная. Сейчас, когда цель была достигнута, никто не следил за течением часов. А зачем? Сокджин тем временем в кастрюле кипятил воду для очередной порции чая: — Возьми кого-нибудь, и идите соберите каких-нибудь трав для заварки, — попросил Ким сидящего рядом Тэ. Блондин сначала не понял, о чём говорит его друг, но, когда всё же дошло, радостно закивал головой, вскакивая с места, а потом так же резко садясь. Он очень хотел пойти с Чимином, но Чонгук… С Чоном он хотел всегда и всего. В такие моменты его сердце разрывалось между предельным дружеским чувством к Чиму и вселенским обожанием и любовью к Гукку. Собственно, а что мешает ему позвать их обоих? Его взгляд не вовремя зацепился за красноволосого, что миленько общался с какой-то рыженькой малышкой с потока. Ну да, красивая, но Тэхён-то лучше! — Пошли травку собирать, — буркнул Тэ, не скрывая резко опустившегося на самое дно плохого настроения. — Курить? — Пить. Их диалог был крайне содержательным, на что Пак лишь хмыкнул, безошибочно определяя причину кислого лица друга. — Хэй, Чон, пошли с нами! — тут же крикнул Чимин, махая ему рукой и не давая шанса на отказ. Но бес и не собирался отказываться. Быстро извинившись перед одногруппницей, он ретировался в сторону двойки друзей. Чимину было всё ясно с первого взгляда на Чонгука… Тот тоже был по уши влюблён в своего (именно своего, личного) хёна, но Пак ничего не говорил принципиально, ибо он считал, что отношения — дело очень интимное и должно обсуждаться только между двумя. — А что, собственно, надо собрать? — вдруг остановился Тэ, — Я не слишком силён в ботанике. — Как и во всём остальном, — продолжил за него сероволосый. — Ну, если к чаю, то можно оборвать листья вон с тех кустарников, — он показал в сторону большого куста с ягодами. — Вы идите вместе, а я пойду поищу чего-нибудь ещё, — и, не давая возможности что-либо ответить, уходит. На самом деле выбора для сборов не было, так как кроме одуванчиков и пары веточек пихты не было ничего. — Хватит? — спросила тройка, возвращаясь с маленького похода. — Вполне, — улыбнулся Джин, — спасибо. Все занимались своими делами, поэтому и сдружившияся семёрка сидела отдельно от всех, но сидела молча. Тэхён наблюдал за облаками в небе. Чонгук изучал идеальное, по его мнению, лицо блондина. Хосок играл вместе с Намджуном и мамкой в карты. Юнги сидел и просто наблюдал за адептами, пытаясь бороться с навалившейся сонливостью. — Хён… — тихо и несмело начал Чимин. Он, весь такой альфач, действительно превращался в пугливого ослёнка перед брюнетом, — может ты пойдёшь в палатку? Ты очень устало выглядишь. Мин уже было открыл рот, чтобы сказать любимое: «пидорам слова не давали», но, увидев большие, полные неведомого страха и отчаяния глаза Чима, закрыл обратно. На самом деле, Юнги был не гомофобом, и даже абсолютно нейтрально относится к представителям голубого мира, только вот… Его сильно напрягало то, что один тут весь такой шлюховатый человек трётся в их компании. К такому его жизнь не готовила. Причём то, что Тэ тоже был той стороны, его не заботило. Главной причиной было то, что Тэхён, весь из себя инфантильный и любвеобильный, с самого начала знакомства смахивал на гея поведением, характером и внешностью… Но Пак в его глазах выглядел абсолютно не таким, что вводило в диссонанс разум брюнета, поэтому он в последнее время слишком много наблюдает за Чимином, чтобы воочию увидеть признаки гомика… И тут вот тоже всё рвалось пополам. С одной стороны все его движения излучали голубую ауру: от походки и до манеры разговора. Но Юнги всегда старался мыслить рационально, из-за чего вторая сторона говорила о том, что ну как бы и натуралы так могут ходить, взять того же Хосока с его ебанутыми шутками, а если человек может смахивать на натурала, значит он нормальный. Хотя по части гейских шуток впереди всея Кореи был Чонгук, этот мелкий засранец, что мнил себя взрослым. И да, Юнги тоже знал, что Гук влюблён в Тэхёна, и что Тэ в беса. Это слишком очевидно. Особенно для Мина, что всегда наблюдает за людьми, подмечая все детали. Так вот… Природа его неприязни именно к Чимину была в том, что с Кимом и Чоном всё было ясно — они видели только друг друга, а Пак не видел никого, от чего все его действия, даже, блин, обычный взгляд, казался раздевающим и провокационным, будто распространялся для всех (для Юнги в том числе), что и смахивало на типичную шлюху с перрона. Мина тошнило от этого. Юнги не ответил, но молча встал и направился в палатку. Чимин облегчённо выдохнул. Ему никуда не деться и спать придётся с гомофобом, как он считал, поэтому он планировал пойти лечь спать тогда, когда брюнет точно уснёт, чтобы не бесить его. А то, что Пак раздражает хёна, он знал, отчего ему было слегка неловко, а в голове крутилась жалкая мысль: «я же не виноват, что я такой, неужели сложно сделать хотя бы вид, что ему плевать», но Чим тут же её прогонял — не нужно ему понимание этого злого карлика. — Завтра пойдём к реке, — сказал Джун, выигрывая карточную партию. — Купаться будем? — тут же загорелись глаза Тэхёна. — А член не отморозишь? — хмыкнул Чонгук, лёжа у старшего на коленях — это норма в их взаимоотношениях. Тэ немного притупил глаза — он не был стеснительным, но когда его малыш Чон говорил о подобном, отчего-то становилось до жути неудобно. — Ну так я в трусах, — неуверенно пробормотал Тэ. — Хён, ты же любишь тепло, а там может быть холодно, — промурлыкал красноволосый, невесомо надавливая затылком на внутреннюю сторону бедра. — Если будет холодно, то никто никуда не пойдёт, — отчеканил Джин так, что сразу понятно, за кем последнее слово. Темнота накрывала лагерь плотным одеялом; учителя зажгли портативные фонари, а ученики, что всё ещё сидели под открытым небом, утеплялись кофтами или куртками. Каждый занимался своим делом, и всем было хорошо просто от осознания того, что они рядом, что вместе. Никто из их компании ещё не думал над тем, почему всё так сложилось… А спокойный вечер с еле ощутимым прохладным ветерком и с чаем в руках наталкивал именно на такие разговоры. — Тэ, ты никогда не рассказывал, как вы все познакомились, — шёпотом, но громким, произнёс Чимин, чтобы его услышал не только блондин, но и все остальные. В высокой траве начали просыпаться цикады, воспевая трещётками приятную мелодию. Весь мир крутился вокруг этой поляны, окутанной волшебством момента. — Ха, — резко выдохнул Ким, сплетая разорвавшиеся мысли в единую хронологическую нить, — давай по порядку… Как только я уехал из Пусана и перевёлся в новую школу, то встретил Гукки на школьной экскурсии. Я тогда был всеми не понят и брошен, — наигранно начал Тэхён, — а потом этот золотой лучик яркого света в огромных розовых очках в форме сердечек и с бантиком на голове озарил мой путь… — Я тогда проиграл желание! — моментально возмутился до этого спокойно лежавший хубэ. — Не имеет значения. Это ничего не меняет, — улыбнулся блондин, легонько вороша красные пряди друга, — он был мелким, да ещё и на два года младше меня, но я, повторюсь, ещё ни с кем не сдружился, а потому хватался за единственную соломинку, что попыталась вытащить меня… — Говоришь так, будто у тебя не было другого варианта, — вновь вставил своё слово Чон. — И правда не было, ты ж мне и шанса на отказ не дал: как прилип пиявкой, так больше не отлипал. И вообще, молчи, не видишь — старший говорит! Гукки дружил, точнее просто общался на тот момент, с Чимином и пригласил того на день рождения, где мы и встретились. Так мы и слиплись в комок, а вот с Намджуном всё интереснее. Мы встретились в полицейском участке! Он был с рассечённой губой и лицом, полным синяками. Видимо, за драку притащили в обезьянник… — А ты-то что там делал? — искренне удивился Пак, больше переживая по поводу того, что Тэ не рассказывал ранее об этой ситуации. — Мне стыдно было, — рассказчик немного помолчал. — Я якобы у одноклассника во время прогулки деньги украл, вот он и потащил меня к полиции — разбираться. Естественно, разбираться никто не стал, и с меня потребовали вернуть жалкие пять тысяч вон. — А Джун при чём тут? — Молчи. Так вот… Намджун решил сыграть образцового старшего и, сказав, что он мой родственник, сам заплатил за меня и пригрозил пальцем, а потом попросил проводить своего неродивого племянника домой. Тогда мне он показался очень крутым, но на деле он просто хотел побыстрее свалить оттуда… Хитрый план, однако, был. Но я не был бы собой, если бы не начал приставать к нему. Мне тогда было шестнадцать, а ему семнадцать, и вот как-то мы сдружились. Я, если честно, сам не понял. А там, где Джун, там и Джин, это как аксиома. — А Юнги и Хосок? — тихо спросил Чимин. — А с ними все просто. Намджун общался с Хосоком, а Сокджин с Юнги, и как-то мы все собрались вместе, а с того раза впредь собирались исключительно шестёркой. — Мы с Хосоком в одной школе учились, — решил вспомнить былое розововолосый старший, — мы были в параллельных классах, а познакомились на спортивных соревнованиях, где нас определили в одну команду. — А я вот с Юнги… — начал было говорить Джин, но остановился, нервно кусая губу. — Ну, в общем, я познакомился с ним на похоронах его тёти. Он был к ней очень привязан и после её кончины стал полностью морально убитым. Я встретил его впервые в тёмном углу, где он сливался с тенью в своём чёрном костюме и с опущенной чёрной макушкой. Он плакал, даже не так, рыдал, давя всхлипы рукавом пиджака… Вы только не говорите, что я это рассказал, а то он и убить за такое может, — немного сменив тему, улыбнулся Джун, чтобы разбавить нагнетёную мутную обстановку. — Я просто сел рядом с ним, положив руку на плечо, а тот, развернувшись ко мне, уткнулся в грудь, оставляя мокрые разводы на рубашке. Он теперь любит шутить, что общается со мной только из-за того, что я видел его таким слабым и что следит за мной, чтобы я никому не растрепал… — Не знал, что Юнги умеет шутить, — прокомментировал Пак. — А ты, как последний предатель, взял и всё рассказал, — в тот же момент Джина толкнули ногой в спину, и тот упал на бок. Не больно, конечно. А над ним столял сонный предмет разговоров собственной персоной. — И шутки у меня своеобразные. И вообще, вы чё тут, блять, муть наводите, а? Чего ж ты, Джун, не рассказал, почему оказался в участке, а? Тогда я сделаю это за тебя. Он, ревнующий Сокджина ко всему, что движется, ненавидел меня и, узнав о моей истории с тётей, назвал слабаком. Ну, а я, как истинный слабак, надрал ему зад и лицо, ну и рёбра заодно пересчитал, — улыбнулся Мин, расталкивая друзей и садясь между ними, в наглую забирая у Хосока тёплую кофту. — И давно ты тут? — спросил Тэхён. — Как раз с момента о золотом мальчике — Чонгуке. Чимин никогда его таким не видел: уютным, сонным, расслабленным и мягким… Пропало его вечно безразличное лицо, исчезла надменность и сжатость. На миг Паку почудилось, что тот даже снисходительной улыбкой одарил Чима, но это уже было из жанра фантастики, так что он тут же перестал думать эту думу, но она как назло думалась пуще прежнего. — Ты не изменился, — засмеялся рыжий Чон, забирая кофту обратно. Но Юнги не хотел её отдавать, и в итоге эти двое слились в мальчишеской борьбе, катаясь по поляне, лишь изредка царапая лица друг другу. — Эй, булочка, ты чего, — перед лицом Пака пролетела рука Тэхёна. А Чимин просто залип на Юнги, на его улыбку, на его подрывающийся от смеха кадык, на оголённое плечо из-за немного сползшей футболки. Чёрт. — Не такой уж он и противный, — тихо выдохнул Чим, и его, слава богу, никто не услышал. — Народ, а нам не пора спать? — спросил Сокджин. — Да не, рано ещё, — сказал Чонгук, но цепкий, не терпящий возражений взгляд отрезвил Чона, напомнив, что мамке нельзя перечить. — Это был не вопрос. А ну-ка, все расходимся по палаткам. В этот момент Юнги тяжёлым взглядом прошёлся по Чимину и с лицом вселенской скорби кивнул: — Пойду только проветрюсь немного, а то сна уже ни в одном глазу. Чимин, пользуясь отсутствием хёна, быстро переоделся и, накрывшись походным одеялом, постарался заснуть, только вот спать ему тоже не хотелось. Через какое-то время снаружи послышался шорох, означавший приход Юнги, затем раздался скрип открывающейся молнии, и парень вполз в палатку. — Спишь? — спросил Юнги и, получив в ответ тишину, облегчённо выдохнул. От этого выдоха у Чимина сжалось сердце… Что в нём не так? А что, если бы он не спал, что тогда? Убежал бы? Обматерил? Заставил выйти? Щемящее чувство тотчас сменилось злобой, и Пак, нервно перевернувшись и вставая на локти, приготовился высказать брюнету, что ошибочно назвал не противным, всё, что думает, но наткнулся на закрытые глаза Мина. — Чёрт, — удивился Чимин, — как ты можешь так быстро засыпать? — и, движимый хуй знает чем, он накрыл Юнги одеялом, поплотнее закручивая края, чтобы сохранить тепло. А раннее утро, холодное и туманное на горе, встретило Чимина мужской такой типичной проблемкой, что довольно странно, ведь ему, вроде, ничего такого не снилось и предпосылок не было. — Что, блять? — вслух выматерился Чим, наконец осознавая свою ситуацию. А ситуация пахла жареным, ведь он обнимал Юнги, стояком упираясь тому в бедро, крепко обхватывая торс рукой, лёжа головой на плече и с ногой, что по-хозяйский лежала на брюнете, давя коленом в область паха, — пиздец, — но самое хуёвое во всей этой ситуации было то, что в данный момент, вот прямо сейчас, Мин не спал, прожигая взглядом сероволосого парня. Он не видел лицо хёна, но чувствовал его всеми фибрами тела. — Что скажешь в своё оправдание? — стараясь сдерживать гнев, спросил Мин. Первое, что пришло в голову Чимина, было: — Это не то, что ты поду… Договорить он не успел, так как чертовски злой Юнги врезал Чимину прямо в лицо. Удар вышел не слишком сильным, так как не было свободы действий и замаха, но этого хватило, чтобы Пак со скулежом схватился за ноющую от тупой боли скулу. Пак хотел что-то сказать, но онемевшая левая сторона отзывалась болью при попытке открыть рот. Юнги вышел из палатки, хватая спортивную олимпийку и обувь. — О, ты встал? Рановато, — поприветствовал его Хосок, но вместо ответа была лишь убивающая наповал кровавая аура Мина. — Что случилось? — Я, блять, в диком бешенстве. Держите эту шлюху подальше от меня, иначе я за себя не ручаюсь, — выплюнул Юнги и побежал в противоположную сторону. Ни одно утро Юнги не обходится без пробежки, где бы он ни был. Хотя по его виду не скажешь, что он любит спорт. Просто… Чтобы были все эти кубики, рельефные мышцы, для этого нужно заниматься регулярно, правильно питаться и всё такое, чего не делал брюнет. Чимину было стыдно выходить, он лежал под одеялом, скрутившись в калачик. Да, вот вам и ахуенный мачо с мокрыми глазами. Он не плакал, нет, просто обида скопилась в горле вкупе с тупым навязчивым непониманием ситуации. Неужели у Юнги никогда не вставал по утрам? Это же естественно. Ну обнимал он его, что в этом такого, не трахал же в самом деле. — Хэй, Чимини, — послышался голос Хосока, — ты как там? Что произошло? Нет. Его не должны видеть в таком состоянии. Пак сожмурил глаза, прогоняя влажную пелену и, встряхнув головой, ответил: — Всё в порядке, сейчас накину водолазку и выйду, подожди немного. — Окей. Чимин вышел бодрый и весёлый, с хорошим настроением, парившем где-то в небе. Каких же усилий это ему стоило, кто бы только знал… — Что… — Все хорошо, я же сказал, — с нажимом произнёс Пак, не переставая мягко улыбаться. — Ладно, пошли остальных будить, у нас по плану ещё обход местности. Юнги вернулся к завтраку, вспотевший и более-менее спокойный. Он мазнул взглядом всех, обделяя Чимина и, взяв еду из рук Джина, принялся завтракать. — Юнги… — начал Намджун. — Заткнись, — резко оборвал его брюнет. —…это ты Чимини… — не унимался Джун. — Завали хлебало, — повышая голос, отчеканил Юнги. —…ударил? — наконец он завершил свою фразу. — Могу и тебе въебать. — За что? — За любопытство. — А Чимини… — Ещё одно слово — и я втащу. Намджун наконец-то замолчал, зная, что Юнги действительно может ударить. На лице Пака зрел ярко-фиолетовый синяк, который нельзя было ничем замазать, даже тоналкой, покоившейся на дне рюкзака. Во время обхода, пока учителя рассказывали некие легенды и мифы этой горы, Тэхён прилип к Чимину с вопросами, и тот, сделав траурную мину, рассказал всё в мельчайших подробностях. — Мда… Я вообще удивлён, что ты остался жив, — подытожил Тэ, обнимая друга за плечи в утешительном жесте.