Тяжёлая артиллерия Пак Чимина

С каждым днём становилось всё теплее и теплее, что не могло не радовать теплолюбивого Чимина, который терпеть не может холод. Точнее, конечно, может, но это приносит настолько дикий дискомфорт, что хочется укутаться в несколько вязанных свитеров, натянуть шерстяные рейтузы и сидеть дома. Собственно, Пак так и делал зимой. Сейчас было лучшее мартовское мгновение, когда уже нет тех сильных заморозков, но ещё не настолько жарко, чтобы ходить в одной футболке. Чёрные узкие (обязательно!) джинсы и белая рубашка под розовым свитшотом — идеальная комбинация, как посчитал Чимин перед выходом. По пути в университет он зашёл в кафе, чтоб купить большой стакан горячего шоколада, в который насыпал ещё пакетик сахара. Чтобы попа слиплась окончательно, как говорит его мама. С того неприятного происшествия в клубе прошло две недели. Однако Пака это никак не задело: он привык видеть всё, что угодно, когда признавался, что гей, поэтому не удивлялся. Разве что брюнет упал ниже Хосока в его чёрном списке. — Булочка! — к парню подбежал блондин, — утречка! — И тебе доброе. Ты сегодня рано, — улыбнулся Чимин, наблюдая за солнечной мимикой друга, дарующей намного больше света и тепла, чем утреннее солнце, недавно вышедшее из-за линии горизонта. — Обычно ты в аудиторию забегаешь со звонком. — А может я решил встать на путь праведный? — Сомневаюсь. Жизнь начала стекаться в единое устойчивое русло, когда пять дней в неделю были похожи точь-в-точь, суббота отмечалась головной болью от похмелья, а воскресенье уходило на уборку квартиры и готовку еды. Чимин был очень открытым и впечатлительным, любившим плавные перемены и размеренный темп, без резких поворотов, но с яркими событиями. Пока что его всё устраивало, а потому он шёл, разговаривая с Тэхёном обо всём, о чём только можно, и искренне наслаждался ранним, слегка туманным утром. Вчера Пак разговаривал с мамой. Он убедился, что она не переутомляется от работы из-за уехавшего сына, что с отцом всё в порядке: лёг в больницу на ежемесячные профилактические уколы, и что погода в Пусане оставляет желать лучшего, когда в Сеуле с точностью до наоборот. На входе в университет стояла компания из пяти человек, на которых было устремлено практически всё внимание проходящих учеников. На удивление, сегодня даже красноволосый бес и злобный гном пришли вовремя. Мистика. — Сегодня, видимо, снег пойдёт, — рассмеялся Чимин, наблюдая за тем, как Тэ обнимает всех по очереди, задерживаясь на шее Чона чуть дольше, чем на остальных. Юнги по своему обыкновению совершенно не обращал внимания на голубого педика. В его голове только так называлось существо, что пришло вместе с Тэ. — У нас скоро намечается поход с палатками в горы, — уведомил Чонгук, подобно Мину игнорируя присутствие Чимина, что второго явно бесило. Он догадывался о причине ненависти, однако столь детское поведение иногда его забавляло. — Ага, все вместе поедем, — обрадовался Хосок, открывая дверь университета и пропуская всех внутрь. — В смысле? — спросил Пак. — Мы же на разных курсах. — Но на одном факультете. Мы активисты журфака, так что практически вся организация лежит на нас, а значит мы имеем полное право ездить в качестве сопровождающих, — объяснил Намджун. — Невероятно! — обрадовался Тэ, как бы невзначай прижимаясь к Чону. Для блондина эти действия уже были сродни привычке. Он делал подобное на автомате, практически не замечая подобного за собой. Просто каждая клеточка его тела тянулась к Чонгуку, и тут он не мог ничего с собой поделать. — О! Ты покрасился? — Чимин только сейчас заметил, что у Джуна оттенок волос стал ближе к розовому, что-то среднее между розовым и персиковым. Тот лишь тряхнул обновлённой шевелюрой в знак согласия. — Так, скоро пара начнётся, — проворчал мамка-Джин, хлопая всех по спине и направляя в сторону нужных аудиторий. На удивление, Сокджин знал наизусть расписание каждого из их компании. Он это объяснял тем, что статус обязывает. Староста потока на первой паре объявила о намечающейся поездке, которая состоится через пять дней. Адепты разделились на две категории: на тех, кто радовался данной идее, и тех, кто терпеть не может кемпинги. — Надеюсь, я буду спать в одной палатке с Гукки, — тихо прошептал Ким так, чтобы красноволосый, сидящий впереди с какой-то девушкой (чьё имя Чимин даже не пытался запомнить), не услышал. — А с кем ты хочешь? — Один, — немного подумав, ответил Пак. Он не хотел спать в одной палатке с парнем, но не из-за того, что его размазывало, как соплю, от чувства близости мужского тела, отнюдь, и даже не близко. Просто когда парни узнавали, что их сосед — гей, а прямой-как-рельса-Чимин никогда это не скрывал и старался говорить сразу, чтобы не возникло неудобных ситуаций, то начинали, скажем так, боятся за свою честь, на которую, естественно, никто и не покушался. — А тебе кто-нибудь нравится из нашей семёрки? — закидывал вопросами Тэ. Перед глазами, словно галереей, пролетели портреты друзей, но ни на ком он не остановится. — Нет, — просто ответил Пак, стараясь хоть частично записывать лекцию. — Мам, а мы скоро в горы собираемся, — рассказывал Пак, готовя себе ужин на кухне. Он всегда вечером звонил матери, так как чувствовал себя немного неуютно в огромной, практически не жилой квартире. Голос родного человека слегка разбавлял обстановку. — Как папа? — он знал, что всё хорошо, но не мог не интересоваться. — В следующий раз я ему позвоню, обещаю, — улыбнулся парень, кидая на сковородку нарезанную морковь. — Нет, что ты, не надо, у меня ещё много осталось. — Мама сказала, что переведёт деньги на его карточку. Его семья была и есть очень богатая, поэтому финансовый вопрос никогда не висел в воздухе. Родители всегда давали Чимину намного больше, чем он тратил, хоть он никогда себя ни в чём не ограничивал. — Мам! ну как так можно? — воскликнул сероволосый на вопрос о том, приглянулся ли ему кто-нибудь и спали ли они уже вместе. Да, семья тоже была в курсе голубоватой ориентации их сына. Мама отреагировала на это очень спокойно, лишь спросила, уверен ли он в этом, и точно ли это не подростковые гормоны. А вот отец... все отцы такие. Сначала накричал, потом вообще не разговаривал около двух месяцев, ну а потом, поняв, что сын всё ещё остаётся их сыном, смягчился, попросив хотя бы не приводить никого в дом, пока не станет уверенным в том, что вот он один и на всю жизнь. Дни действительно проходили в одинаковом режиме: Чимин вставал ранним утром, мылся, делал маску, завтракал, одевался, покупал горячий шоколад в уютной кофейне напротив дома, шёл в университет, иногда встречая Тэхёна по пути, так как они жили в соседних районах, затем они ждали, пока вся компания соберётся перед входом в кампус, учился, шёл домой, перечитывал и учил конспекты, делал домашние задания, вновь делал маску, готовил ужин, звонил семье, ужинал, иногда смотрел дорамы перед сном и укладывался. Утром всё повторялось в точном порядке. Поэтому день, когда нужно было собираться в поход, настал настолько быстро, что Чимин даже не понял, почему ему в воскресенье утром звонит Тэ, и, крича в трубку, спрашивает, где носит его голубую жопу. Резко подрываясь с кровати, он кидает в самый большой рюкзак из всех, что у него есть, все вещи, что только лежат перед ним, и то, что может пригодиться. Им вообще-то выдавали список вещей первой необходимости, но у Чимина не было времени его искать. Однако не сделать маску для лица Пак не мог, ибо лицо — это святое. Парень, что проводит перед гардеробом практически всё время сборов, сейчас надевает на себя первое выпавшее, как говорится, хотя у золушки-Чимина все вещи лежат сложенные. В итоге из дома он выходит в чёрных спортивных штанах, в такой же чёрной водолазке, поверх которой объёмная, размера ХL, белая растянутая футболка. Модные кроссовки, которые Чимин всё же купил в первый день, как узнал о походе, специальные для кемпинга, были на нём. Он бежал так, как не бегал никогда в жизни. Хотя Пак и бегает довольно быстро, даже выступал на межнациональных Сеульских забегах, сейчас его значительно замедлял огромный тяжёлый рюкзак. — Я так и знал, что ты забудешь, — засмеялся Тэ, показывая часы, глядя на которые можно понять, что сероволосый не то, что не опоздал, а даже пришёл (прибежал) на тридцать минут раньше. Блондин получил увесистый такой и болезненный подзатыльник. — Я, блин, может успел бы собраться нормально! А что, если я что-то забыл? — возмущался Пак, энергично жестикулируя. — Чимини, не сердись, я же из лучших побуждений. — Да знаю я… Давай оставим сумки и пойдём, что ли, в кофейню зайдём, а то я ж даже не позавтракал. Они оставили рюкзаки в университетском холле и направились в кафе неподалёку от кампуса. Вскоре к ним присоединились и остальные в лице Чонгука, что ревностно поедал взглядом Тэхёна и уничтожающе смотрел на Чимина, Намджуна и Сокджина (эта парочка вообще будто никогда не расстаётся) и Хосока, что всё время светится, будто намазался хайлайтером. Юнги не было видно. — О, мы сегодня без гомофоба? — радостно спросил Пак, делая свой омлет. — Не называй его так. Не забывай, что он всё ещё наш друг, — всколыхнулся Джин. — Ага, — пробурчал сероволосый, — ну так где он? — Меня небось обсуждаете? — к столику подошёл брюнет, который на самом деле не совсем брюнет: у него волосы цвета красного дерева. Чимину нравился этот цвет, он считал его идеальным, ведь это не дерзко-вызывающий красный, как у Чона, но и не скучно-обычно-натурально-тёмно-русый, как у Джина… Хотя, конечно, по мнению самого Чимина нет ничего идеальнее его собственных пепельных волос, но после них точно стоит красное дерево. Правда, стоило опустить взгляд чуть ниже на кирпичное лицо Мина, как сразу исчезал мираж идеальности. — Вспомнил солнце — вот и лучик, — помахал рукой рыжий Чон, приветствуя Мина. — Вспомнишь говно — вот и оно, — тихо поправил Хосока Чимин. — Чимин! — опять вскипел Джин. Ну не может Ким по-другому… Юнги для него очень важен, и он никому не позволит плохо о нём отзываться. — Педикам слово не давали, — впервые за две недели брюнет обратил внимание на Пака, но тут же переключился и заказал себе двойной эспрессо. Он явно не выспался, и его выдавали огромные мешки под глазами и болезненно-бледная кожа, хотя и создавалось впечатление, что Мин выглядит так всегда. План был таков: они на автобусе выбирались из города, где выходили на стоянке, а дальше своим ходом до горы и в гору, две ночи и три дня в палатках, а потом таким же — только реверсальным — путём обратно. Когда все двадцать пять человек были в сборе, автобус начал свой путь. Во время распределения посадочных мест Чонгук, задолбавшись, что всё внимание блондина приковано к Чимину, самым наглом образом схватил Тэ за руку и усадил рядом с собой. Ким, конечно, повозмущался для вида, но сам тихонечко млел от подобной ревности, хоть и, по его мнению, дружеской. В итоге Джин сел с Джуном, Юнги с Хосоком, а Пак, разложившись на задних сидениях, принял лежачее положение, воткнул в уши наушники и уснул, досыпая те часы, которые не успел по милости друга. Говорят, что внешность обманчива. Так и дорога… Сначала кажется, что всё легко и вообще весь путь можно пройти без привала, но спустя полтора часа ходьбы по пересечённой местности понимаешь, что если сейчас же не остановишься, то рискуешь умереть прямо здесь и сейчас. Поэтому по многочисленным просьбам заядлые путешественники в лице Юнги (по которому вообще не скажешь, что тот любит спорт) и Чонгука (ну, по мелкому легко определить, тот и выглядит как собака на стероидах) всё же объявили привал. Учителя в этой процессии не участвовали. Даже они были бессильны против активистов, а следили исключительно за дисциплиной и немного за соблюдением правил безопасности. Свежий воздух кружил голову, давя тяжёлой субстанцией на плечи. Дышалось легко, и каждый вдох наполнял лёгкие тягуче-смольным приятным чувством. Такое редко можно ощутить, ведь в Сеуле воздух считается загрязнённым, из-за чего экологи били большую тревогу, на которую, к сожалению, многим плевать. — Эй, булочка, ты живой? — спросил Тэхён, плюхаясь на пятую точку рядом с пусанским другом. — Угу, — коротко ответил Чимин, наслаждаясь мгновением. Пак вообще-то очень чувствительная и романтичная личность, но тсс… об этом никто не должен знать, ведь тогда его образ дерзкого нагибатора в миг испарится, а он добивался этого статуса очень долгим и упорным путём, не обошедшимся без пота, крови и слёз (но об этом тоже никто не должен знать). Джин, как главный по части пропитания, готовил перекус. Чимин хотел пойти помочь, но ноги жутко зудели и обмякли подобно желе, да и не престижно это, знаете ли. Одно дело дома для себя, а тут на толпу, да ещё и на гомофоба, брр... Пака прям передёрнуло от мысли о Мине, который, к слову, и думать о нём не думал, а спокойно лежал на тёплом покрывале, скрутившись калачиком. Вот посмотришь сейчас на Юнги и не скажешь, что это злобный карлик. Но Чимин-то знал его, а потому его не проведёшь. После того, как все съели две холодные сосиски, приготовленные Сокджином дома, обвёрнутые в салатный лист, и запили всё это травяным чаем, процессия двинулась дальше покорять просторы. Блондин опять умыкнул к красноволосому бесу, что не отпускал Тэ ни на шаг от себя и, ловя того при любом удачном случае, в как сейчас, когда Ким слегка подскользнулся, наступив на мокрый плоский камень, руки Чона в миг оказались на талии старшего. Чимин, который вообще-то спортсмен, был готов рухнуть вниз балластом, но стойко, сцепив зубы, шагал вперёд, стараясь не подавать вида, что ему тяжело. Одно дело бегать по утрам или качаться в спортзале, а другое — подниматься в гору с рюкзаком неизвестного веса. Намджун на миг остановился, что-то чиркнул на карте и объявил, что если они будут двигаться в едином темпе, то через два часа будут на месте. И вот неизвестно, радоваться, что через два часа всё закончится, или же биться в истерике от того, что ноги уже не держали собственное тело. Несмотря на дикую усталость, Чимин кайфовал по полной программе. Лёгкий вид мазохизма, когда тебе доставляет удовольствие боль. Но это чувство немного отличалось тем, что присутствовало практически у всех тех, кто любит спорт. Он представлял, как ляжет, когда доберётся до пункта назначения, как помассирует себе ноги, как растянется на траве под солнцем… Мысли о хорошем всегда спасали в любой ситуации, и теперь Пак продолжал идти на силе второго, недавно открывшегося дыхания. Без ещё одного привала дойти до вершины не представлялось возможным, ведь начиналась короткая, но самая тяжёлая часть пути — камни. Теперь точно все почувствуют себя в роли скалолаза. На этот раз мамка запретил набивать живот едой и разрешил только выпить воды. — Пошли отольём? — подкравшись, спросил Тэ. — А сам не можешь? Подержать нужно? — улыбнулся Чимин. — Да я и сам могу справиться, — ответил Тэхён, даже не думая стесняться или обижаться, или ещё что-либо, — скучно одному. — Ах, ну раз так, то пошли поговорим. Солнце уже стояло высоко в небе, обозначая, что время завалило за полдень, а это самая жаркая пора дня. — Давайте как можно скорее переберёмся через камни. Там надо будет пройти буквально пятьсот метров — и мы будем на месте, — подбодрил Хосок, молчавший до сих пор. На его лучезарном лице не было ни одной капельки пота. Казалось, он совсем не устал, но на самом деле он боролся с животной усталостью. Юнги, например, наборот: насквозь мокрая футболка, и волосы на затылке покрыты испариной, но брюнет шёл настолько бодрым шагом, что не оставалось сомнений — Мин совершенно не устал и мог бы пройти столько же в двойном количестве. На одном из камней Чимин поскальзывается и, пытаясь схватиться за что-нибудь, до крови раздирает правую руку. — Живой? — интересуется Тэхён, предлагая помощь. — Вроде, — Пак хватается левой здоровой ладонью за протянутую руку и встаёт на ноги. — Старайся не сильно шевелить рукой, — попросил Намджун, останавливаясь и осматривая множество мелких царапин, представляющих собой сплошное кровавое месиво. — Осталось буквально десять минут. Потерпи, как дойдём, достанем аптечку и обработаем. — Да не стоит, я просто ополосну… — И получу заражение крови, — продолжил за Чимина Хосок. — Не обсуждается, иди пока молча. Охваченные эйфорией и чувством победы над собой адепты, наконец добравшиеся до поляны на вершине, стали раскладывать вещи и ставить палатки. К Чимину подошёл Юнги и, не говоря ни слова, усадил на специально постеленный плед, затем достал воду и раскрыл аптечку. Мин смыл чистой водой кровь. Кожу терпимо, но неприятно щипало. — Терпи, — коротко сказал брюнет, поливая на руку пострадавшего обеззараживающее средство. Это действительно было больно, у Пака даже заслезились глаза, но он не произнёс ни слова и даже не пискнул, чтобы не опозориться и не выглядеть женоподобным. Юнги знал, что делать, будто занимался чем-то подобным ежедневно. Быстрыми движениями нанёс заживляющую мазь и перевязал руку тряпошным бинтом. — К сожалению, в мире не умрёт один голубой педик, — прошептал Мин так, чтобы слышал только Чимин, и ушёл. В голове у сероволосого крутилось только: «спасибо вроде». Ему запретили заниматься сегодня общественными делами, поэтому палатки ставили без него. — Не грусти, Чимини, — подбодрил Тэхён, обнимая друга сзади, — я поставлю за тебя палатку. — Да всё нормально, — отмахнулся Пак, наблюдая за тяжёлой работой остальных адептов. — Иди лучше Чонгуку помоги. — А теперь мы распределяемся по двойкам. Здесь на двадцати двух бумажках записаны одиннадцать цифр. Я, Джин и Хосок будем вместе, а те, кто вытянет одинаковые номера, будут жить в одной палатке, — Намджун собрал всех адептов вокруг себя для объявления. Все стали по очереди подходить к коробке и вытаскивать по листочку. — Чимини, Чимини!!! Я с Гукки! — шёпотом кричал Тэ, прыгая вокруг Пака, не боясь того, что красноволосый его увидит. — Я рад, — улыбнулся Чимин, искренне радуясь за друга, — а у меня… Цифра семь. Интересно, с кем же я… — Я не буду спать в одной палатке с педиком! — вдруг раздался крик, и всё стало ясно. — Чон, поменяйся со мной, а! Джун, Хосок, Джин, Тэ! Ты ведь его друг и тоже той команды, а… Ну хоть кто-нибудь! — Йопта, — всё, что смог сказать сероволосый. Вот чего он точно не ждал и о чём даже подумать не мог. Хосок и Тэхён тихо посмеивались над этими двумя, ведь это было спланировано. Всем надоела эта немая вражда, и они надеялись, что это хоть как-то поможет.