Тяжёлая артиллерия Пак Чимина

Чимин лежал в своей палатке. Ему услужливо постелили забранный у одной из учениц футон и положили его поверх походной простыни. Медсестра, без которой нельзя организовывать походы, осмотрела ногу Пака и, поблагодарив Юнги за помощь, отправила того спать. Только сна не было ни в одном глазу, а из головы не выходил тот Мин, у которого обворожительная улыбка и льющийся, словно свежий мёд, успокаивающий голос, действующий получше всякого обезбаливающего. — Чёрт, — беспомощно взвыл шёпотом отчаяния парень. Он искренне не понимал, зачем этот злобный карлик вытворяет такое. Вот ворчал бы себе на здоровье, ненавидел его, обзывал педиком, и было бы всё замечательно. Так нет же! Вот и думай, чего это он такой, оказывается, заботливым бывает. Или Чиму всё это привиделось в бреду, и Юнги на самом деле пнул его коленку ногой, и чашечка сама встала на место, а потом, перекатывая как мешок, докатил до лагеря. — Айщ! — взбесился сероволосый, сжимая ткань футона рукой. Что за ересь? Он отчётливо помнит эту улыбку, ловкие пальцы, невесомо касающиеся ноги, и это его бесящее низко-баритонное «терпи». Он мог бы слушать это на репите, вместо колыбельной на ночь и будильника на утро. — Не спишь ведь? — в проёме показалась блондинистая макушка друга. — Я тебе чая принёс и бутерброд, покушай. Я бы остался тут с тобой, но мне запретили, прости, — Тэхён поставил перед ним чашку и пластиковую тарелку, а затем скрылся так же плавно, как и появился. — Стой, так победил кто? — Синие, — буркнул Ким, надувая губы. — Ну хоть что-то хорошее. Чимин мог шевелить ногой, но ему запретили это делать, поэтому он, сгибаясь в самую глубокую складку, которую только мог, пытался дотянуться до чашки чая, но никак не получалось. Пак мог бы, конечно, позвать снова Тэ, но упрямая гордость, сидевшая внутри, не позволяла этого сделать. — Аккуратнее, — буркнул парень, когда в палатку начал залезать Юнги. Чимин так и не попил чай, а запах от горячего бутерброда уже всюду впитался, заставляя пострадавшего пускать слюни. — А ты чего это не притронулся даже? — спросил брюнет, кивая на еду. — Йа, ты ж инвалид, точняк, — он взял кружку, но вместо того, чтобы отдать её Чимину, вышел вместе с ней в руках наружу. Спустя минут пять Мин вернулся. — Это уже остыло, а тебе надо горячее пить, — пояснил тот, пододвигая чай и еду к Паку. — Небось плюнул туда, — недоверчиво сказал сероволосый. — Не исключено, — просто ответил брюнет, укрываясь одеялом и отворачиваясь лицом к стенке. Через несколько минут послышалось его размеренное дыхание. — Вот же, — вновь удивился Пак, — тебя вообще ничего не волнует, раз так быстро засыпаешь? — ответа, естественно, не последовало. Утром все стали собираться, и над поляной поднялся такой переполох, что Чимин, сидевший на траве (ему не разрешили учавствать в процессе сборов), чувствовал себя в центре какого-то урагана или смерча, или торнадо, или что там ещё бывает?.. В общем ситуация всеобъемлющего хаоса вгоняла Пака в некий ступор, а единственная мысля, крутившияся в голове назойливой мухой, так это то, что впереди предстоял длиннющий спуск с горы и несколько километров по равнине до автобуса, а колено всё ещё болело (хотя парень всем говорил, что оно уже давным давно прошло и даже отказался от закрепляющей повязки, правда медсестра была упёртая как бык и уже хотела силой связать пострадавшего, но Чимин бывает очень убедительным, а шикарной белоснежной улыбке ещё не смогла отказать ни одна девушка, да и парень тоже, но то другое). — Чимини, ты как? — рядышком присел Тэхён с огромной сумкой за спиной. — Чёрт, мне ж ещё рюкзак нести, — обречённо произнёс Пак, вороша волосы на голове. — Да счаз! — воскликнул Ким, смотря на друга, как на идиота, — мы уже всё решили. Рюкзак мы все будем нести по очереди, ну, все — это наша компания, вот, а ещё тебя держать будем тоже по очереди. — В смысле? — В прямом, под руку держать. — А идите-ка вы нахуй, а, я и рюкзак сам понесу, и пойду тоже сам, не нужна мне ваша помощь, — резко заявил Чимин. — Да не горячись, — сзади появился Хосок, — нам не сложно, тем более нам не надо, чтобы ты ещё раз упал и на этот раз сломал себе что-нибудь, ведь нести тебя уже никто не будет, и будешь подыхать на месте. — Жестоко, — прокомментировал Сокджин, подходя к ним. — Справедливо, — возразил Намджун и вновь слился с толпой суетящихся учеников. — Ладно, но пойду я сам! — твёрдо сказал Чимин, что заставило Чонгука прыснуть в кулак. — Точно ребёнок, — засмеялся красноволосый. — Ой, кто бы говорил, — огрызнулся Пак, от чего Чон уже не смог сдерживать смех. Спускаться было не сложно, тем более без ноши в виде рюкзака за спиной, однако Тэ не отходил от него ни на шаг. Это конечно бесило парня, но он молчал, делая вид, что не замечает блондина рядом с собой. На первом привале Чимин стащил у медсестры ту самую повязку и, спрятавшись в кустах, перевязал себе ногу… — Ты не правильно завязал, от этого толка не будет, — из-за дерева вышел Юнги, завязывающий шнурки на спортивных штанах. — У тебя, видимо, мозги в голубой сперме утонули. Иначе объяснить твой даунизм я не могу. Руки убери. Брюнет опустился на одно колено перед Паком и, сначала развязав эластичный бинт, начал правильно его наматывать так, чтобы при ходьбе не стеснял движение, чтобы не сильно, но и не слабо давил, чтобы держался хорошо и плотно… — Хённим, — вырвалось глубоко-уважительное обращение без ведома говорящего, — а откуда ты так много умеешь? — спросил Чимин, всё ещё смущённый своим, и не только, странным поведением. Мин встрепенулся, будто собака после дождя: — Педикам знать не положено, — очень-очень, даже слишком резко ответил Юнги и скрылся. Пак ещё минут пятнадцать сидел на попе ровно, ни о чём не думая, но время пришло отправляться дальше. С повязкой идти оказалось намного легче, и даже боль притихла, уступая место лишь слабому неприятно-ноющему ощущению. — Как ты? — спросил Тэ, присаживаясь на соседнее сидение, когда все добрались до места стоянки автобуса. — Живой, отвянь, — парень слегка прикрыл глаза, чтобы скрыть нарастающее раздражение. Он, конечно, безмерно любит Тэхёна, но иногда ему так хочется врезать, чтобы с одного удара в нокаут. А сейчас черезмерная забота друга капала на нервы и бесила похлеще всего остального, творящегося вокруг. А вокруг творилось шумное нечто, идеальная картина для художника, рисующего в стиле арт-хаоса. Визги, выкрики, запах еды, на полу разлитая жидкость, песни, караоке, танцы… И как только у них хватает на это всё сил после спуска? Блондин практически сразу заснул, положив голову на бёдра Чима, а второму спать не хотелось. Он и так чувствует себя ламантином, ведь ему, вроде как, легче всех было — рюкзак-то за него несли, а Пак как барин наслаждался пейзажами и неспешной, ни чем не отяжелённой, прогулкой по неровной поверхности — педиатры говорят, что это полезно. Чимин чувствовал некое противоречие: с одной стороны, он действительно насладился этим кемпингом, ещё больше сдружился с компанией и… о боже… вроде даже с Юнги, не смотря на то, что челюсть всё ещё болела и синяк не прошёл, а с другой стороны в душе сейчас была пустота, не чёрная дыра, конечно, но вакуумное пространство. А почему — он ответить не мог, ведь мозг шептал и кричал, что всё класс, всё за-е-бись, а сердце тихонечко поскуливало в немых попытках достучаться до головы. Вечное противоречие. — Чимини! — парня толкнули в бок самым наглым способом, — приехали! Пак огляделся по сторонам. — И правда приехали, — он сам и не заметил, как уснул. — Я тебя до дома провожу, — вызвался Тэхён уже после того, как все вышли из автобуса и разошлась основанная масса. — И я, — улыбнулся Чонгук, зыркая на Чима так, чтобы тому сразу стало понятно, что идёт он не его провожать, а гулять с Кимом. — О! Я хочу побывать дома у Чимини! — засветился Хосок, потирая руки в предвкушении чего-то, что одному ему известно. — Ну а мы с Джином лишние, что ли? Тоже идём, — сказал Намджун. Именно, что сказал, а не спросил, просто поставил перед фактом, — и Юнги пойдёт с нами, — только было Мин открыл рот, как его тут же перебили: — И не возражай, идём все вместе. Ай-да. — Конечно, — саркастично пожал плечами Пак, нервно кусая нижнюю губу, — зачем меня спрашивать? Это же не моё личное пространство, которое вы не собираетесь нарушить, о да… — Заебал пыхтеть, — скривился брюнет, проходя мимо него и пристраиваясь к рыжему Чону. Хотел бы Пак сказать что-то вроде «чувствуете себя как дома», но этого и не требовалось. Буквально через три минуты, как только все рюкзаки были сброшены в угол коридора и снята обувь, все разбрелись по углам так, будто живут тут не менее десяти лет: Джин пошёл на кухню, слышится звук закипающего чайника и шелест воды, Тэхён и Чонгук уселись на диван, включая TVN, где идёт очередная дорама, Намджун с Хосоком сели прямо на пол рядом с розетками, заряжая телефоны и попутно играя в какую-то аркаду, а Юнги топором завалился на кровать в гостевой комнате лицом вниз, всем своим видом давая понять, что его трогать запрещено — опасно для жизни, хоть табличку вешай наподобие «осторожно, злая собака», так и «осторожно, спящий Мин». — Отличненько устроились, вам не кажется? — сероволосый ядом выпрыснул слова. И все как один кивнули головой, мол брызгай своей отравой в голосе сколько угодно, но мы пришли отдыхать. — А есть вы что собираетесь?.. — Ребята! За стол! — позвал всех Сокджин. И когда только успел? И как вообще разобрался? — Да он на любой кухне как рыба в воде, — заметил Джун, — точно жёнушка. — Ну что ты, муженёк, меня смущаешь, — елейным голосом произнёс Ким, кидая в лоб Намджуну поварёшку. — Больно! — Нечего ерунду болтать, садись за стол. — А Юнги… — вскочил Тэ, — Чимини, позови его. — Я боюсь его! Он мне ещё один синяк поставит, симметричный прошлому. — Да я и сам дойти могу, — сонно промурчал Мин, открывая дверь на кухню. А потом оказалось, что кухня не предназначена для обеда на семерых, хотя бы по тому признаку, что стульев всего три, да и столом нельзя назвать ту небольшую стойку у стены. Хайтэк в чистом виде. Поэтому все сели на пол вокруг длинного магазинного столика в гостиной. — А вот и шедевр, — обрадовался Хосок, уже пытаясь стащить лапшу прямо из кастрюли, за что получил горячими металлическими палочками по рукам. Джин достал из рюкзака оставшиеся деревянные столовые приборы и раздал всем. — Приятного аппетита, — воскликнули старшие и первые налили себе так-комтан. Еда долгой не бывает, раз-два — и вот уже пустые тарелки остались, а тело (точнее филейная его часть) требует продолжения банкета. — Я пойду за выпивкой, — вскочил рыжий Чон, — кто со мной? — согласились все, кроме Юнги, что вновь оккупировал кровать, Чонгука, но тому скорее просто-напросто запретили идти, аргументируя тем, что, если он будет с ними, алкоголь не продадут, ну и собственно сам хозяин дома — Чимин тоже остался во своих владениях. Пак с помощью Чона убрал со стола и пошёл мыть посуду, попутно вспоминая, что до сих пор не позвонил маме, хоть и обещал. — Мама, привет, — улыбнулся парень, намыливая очередную посудину, — да вот недавно приехал домой, извини, что раньше не позвонил, ко мне друзья пришли, — родительница ещё минут пять радовалась тому, что их сынуля обзавёлся такими приятными знакомствами, а потом, резко меняя тему, идя напролом (видно, семейное), выдала что-то вроде: «с кем уже из них переспал?», — Мама! Я тебе не шлюха подорожная, — с другого конца линии послышался заливистый смех, от чего парень не смог не улыбнуться. Всё-таки он безумно любит свою семью, — папа всё ещё на работе? — да, всё ещё работает, несмотря на довольно поздний вечер. Чимин услышал звук открывающейся двери и поспешил скинуть трубку, предварительно попрощавшись и послав воздушный поцелуй. — Вы так быстро? — спросил Пак, оглядываясь, но увидел лишь мятого Юнги с красным следом на правой щеке — отлежал. Странно, но Чимин не чувствовал к нему ни злобу, ни отвращение после того случая. Будто всё случилось так, как случалось миллионы раз до этого, будто то утро было ожидаемым, будто именно этого он и ждал от брюнета. — Чего смотришь? — скривился Мин, широко зевая и потягиваясь. «Точно котёнок» — про себя улыбнулся Чим, но вслух спросил: — Где Гук? — Хер его знает, вроде побежал за своей подружкой, — он сел на стул, растягиваясь по поверхности стола и вертикально укладывая голову на изгиб локтя так, что смотрел на Пака снизу вверх. «Ему идёт быть снизу» — всколыхнулось в подсознании Чимина, а потом его отрезвило воспоминание удара по лицу, и как бы всё. Ни снизу, ни сверху он не будет. «Жаль…» — Подружкой? — испугался собственных мыслей сероволосый, из-за чего его голос повысился тональности на три-четыре. — Ой, бля, не визжи, уши режет, — скривился Юнги. — За Тэхёном пошёл. Как только ты тут закрылся, так тот галопом из квартиры. «Мы одни в квартире.» «И что?» «Мы одни… Я и он.» «И что?» «Одни, а у тебя давненько недотрах на мозги давит, раз возбуждаешься от его взгляда снизу.» «Да кто тут возбуждён?» «Пока никто, но это дело времени…» — Ёпта бля, я схожу с ума, — прошептал Пак и, выходя из кухни, направился в ванную комнату, чтобы умыться. — Пить хочу… — пожал плечами Мин и принялся искать кружку. — А вот и соджу подъехало! — с ноги открыл дверь Тэхён. — Ребятки, все живы? — спросил Сокджин, выглядывая из-за косяка. — Вроде оба целы, а ты боялся, — кивнул тот Хосоку. — Кто знает этих шизанутых, — оправдался рыжий. — Пьём? — спросил Чонгук, умильно глядя в глаза Джин-хёну. — Ты — нет, тебе сок, — отрезал Ким. — Ой, да ладно вам, — Юнги обнял Чона, — сегодня и ему можно, он ведь уже взрослый мальчик и будет отвечать за последствия, — а тот самый мальчик радостно кивал головой в знак осознания, принятия и согласия, не хватало только хвоста за спиной — псина радостная. — Предлагаю сыграть в «я никогда не…» — послышался голос Хосока. — Кто пить будет? — уточнил Тэ. — Все будут! — Ты нас споить решил? — презрительно поморщился Джин, видя возбуждённое лицо младшего. Чон сейчас был согласен вообще на всё на свете. — И так, и так до белочек в колесе напьёмся, так хоть быстрее отрубимся, авось меньше херни натворим, — аргументировал Чон. — Не надо тут у меня ничего творить! — ужаснулся Пак. — Не ссы! Мы адекватные и умеющие пить, — успокоил его Хосок, наливая всем по чуть-чуть соджу. — Это вы умеете, а не я, — пробубнил Чимини, его ведь действительно разносит очень быстро. Попойки после выпуска из старшей школы ему хватит надолго, после того случая он предпочитает не пить вообще. — Не бурчи, для начала вздрогнем! — зазывающе улыбнулся Тэхён, первым поднимая свою пластиковую рюмку вверх. К нему присоединились остальные, а после коротких раздумий чокнулся и Пак. — Я никогда не был заграницей, — грустно произнёс блондин. — Даже несмотря на то, что твой отец один из самых богатых людей Сеула?! Вот дела, — удивился Джин, — ладно… А я никогда ничего не пил, кроме соджу и пива. Звон. Выпивка в глотки. — Я никогда не считал хёна другом, — произнёс Чонгук, смотря Тэ прямо в глаза, гипнотизируюя, — он для меня всегда был братом, — добавил он. Ким выдохнул, забыв до этого, что нужно дышать, а после сжал ладони в кулаки, стараясь справиться с тупой болью, разливающейся по телу вместе с кровью по венам. Этот жест видел только Чимин, поэтому он также незаметно накрыл его руку своей в знак поддержки. Звон. Соджу в глотки. — Я никогда не… — задумался Хосок, —… употреблял наркотики. Звон. Алкоголь в глотки. — Я никогда не мог починить то, что сломал, — засмеялся Намджун. Звон. Спиртное в глотки. — Я никогда не влюблялся, — коротко произнёс Юнги, словно теорему, заученную в школе, будто эти слова ничего не значат, словно так надо и это нормально. Звон. Четвёртый залп в глотках. Чимин ещё адекватен, но разум уже покрылся прочной дымчатой пеленой. Четыре маленькие рюмки, а Пак уже готов сворачивать горы и тонуть в лужах, петь серенады, ставить оперы и пьесы, играть в догонялки по квартире и играть на желания, а ещё хотелось секса. Обычного человеческого тепла, ласки и любви. Когда там был его последний раз? Три месяца назад? Четыре? Для девятнадцатилетнего парня в самом гормональном соку это огромный срок и период. Конечно, он не собирался делать ничего подобного здесь и сейчас, но сперма, ударившая в голову, давала о себе знать. — Я никогда не был снизу, — а когда сквозь пьяный дурманящий туман пробрался разум, то стало поздно. Да, Чимин прямой как рельсы, да, он не боится говорить о том, что он гей, но это не значит, что глубоко внутри он не боится быть осуженым. Он боялся, скрывал, но боялся. Именно поэтому в первый день знакомства, тогда, в клубе, его так задела реакция ушедшего Юнги. Он сказал это, но зачем? Вдруг это перебор? Они все натуралы, не считая Тэ и Гука, но и те неведомо как могут среагировать. Вдруг им всем противно? Чимин поднял глаза, полные страха и отчаяния, но увидел лишь Мина, что давился смехом. Он точно не пьян. Брюнет хорошо пьёт, и алкоголь его практически не берёт. — Ты? И сверху? — задыхался Юнги, хлопая по столу, выдавая пустой свистящий звук, ибо воздуха не хватало катастрофически. — В жизни не поверю! — вдох, и комнату поразил истерический гогот. Пак засмотрелся на улыбающееся лицо хёна, заслушался его голосом, этот смех… Услышав раз, нельзя спутать ни с чем больше. Открытый. Искренний. Притягательный. В копилку «на репит» вместе с «терпи» попал и его смех. Но через некоторое время, когда до Чимина дошёл смысл слов Мина: — В смысле, блять, не веришь? — Не верю! Секунда. Вторая. — Доказать? — спросил Пак. Что доказывать? Как? Что он только что ляпнул? Что будет дальше? А Юнги хорошо, его забавляет озадаченное выражение лица Чима, так что тот без колебаний отвечает: — Докажи, — ему интересно, что сейчас сделает голубой на голову пидор: попытается доказать — один удар по тому самому, что он якобы вставляет во всех — и азарт в глазах Пака явно поугаснет, или же спасует?