Amnesia / Амнезия

      Микки беспокойно ёрзал, судорожно покусывая уголки губ. Он ощущал себя оленем, пойманным при свете фар. Какая-то часть его хотела поскорее убежать, сказать, насколько всё это глупо, но эта часть — лишь тень прежнего Микки. Он достаточно изменился, чтобы оставаться на месте.       Его окружали молодые семьи, из-за чего он чувствовал себя не в своей тарелке. И он не знал, что с этим делать. Многие в наглую пялились на него, очевидно, задаваясь вопросом — кем он приходился солдату, которого ждал? И Микки просто стоял, стиснув зубы.       Йен, слегка задыхаясь, выбежал одним из первых. Он улыбнулся, заметив в толпе вмиг расслабившегося Микки.       — Бля, Галлагер, ты опоздал! — крикнул он подбегавшему Йену.       — Ну извини, в следующий раз попрошу пилота лететь быстрее, — ответил Йен, бросая своё барахло и хватая Микки за лицо, затягивая его в зверский, сокрушительный поцелуй. Микки рассмеялся в губы Йена от его энтузиазма и закусил нижнюю губу.       — Я так скучал, — пробормотал Йен, отстраняясь.       Микки усмехнулся.       — Бля, уж надеюсь, год как-никак прошёл.       Йен слегка шлёпнул его по голове, и Микки закатил глаза, хватая валявшуюся на полу сумку.       — Шевели булками, Галлагер, мы опаздываем! — сказал он, ни капли не заботясь о том, что за ними наблюдали прохожие. Лучше уж он лицом к лицу встретится с этими особями, чем с гневом свой сестры, если они появятся дома позже положенного.       Они вернулись как раз вовремя. Ну, вроде того. Они забежали в комнату и в этот же момент услышали крик первого близнеца, и блин, Микки реально пожалел, что они не вернулись чуть позже — он же чуть не блеванул, пока рождался второй.       — Вот этого я точно видеть не должен был… никогда! — сказал он, морщась и отворачиваясь, пытаясь сосредоточиться на раскрасневшемся лице своей сестры.       — Нахуй иди, Микки, — она закричала, и он инстинктивно потянулся, чтобы схватить её за руку, ведь Лип теперь укачивал первого малыша. Микки снова поморщился, когда Мэнди сжала его пальцы так, будто сейчас же их сломает. Но он молчал.       Второй младенец вылез с каким-то рваным криком и выпученными глазищами. Девочка — она была крошечной, намного меньше своего братишки, и Микки почему-то сразу же нарёк её своей любимицей. Обычно он такого не делал, ну, не выбирал себе любимчиков, но, похоже, не в этот раз.       А чуть позже он сел вместе с ней в кресло и нежно коснулся указательным пальцем её раскрытых губ. Лип дремал с сыном на руках, а Мэнди и вовсе крепко спала, свернувшись калачиком. Большая часть семьи Галлагеров, к счастью, уже свалила, оставив Микки в покое. Оставив Микки с близняшками и счастливой парой.       Он немного вздрогнул, когда рука Йена коснулась его плеча, и рыжик явно воспользовался тем, что у него на руках покоился малыш, иначе Микки бы точно отмахнулся от него. Без причины — просто так.       — Угадай, что я решил, — сказал Йен, утыкаясь подбородком в плечо Микки и нежно касаясь щеки малышки.       — Даже не сомневаюсь, что ты и сам расскажешь, — ответил он, неосознанно опираясь на Йена. Он же не мог уйти, и, к тому же, будем честны — они не виделись целый год.       Йен слегка прикусил щёку.       — Заткнись, — пробормотал он. — Как раз хотел сказать тебе, что меня спросили о продлении срока службы.       Микки вдруг ощутил, как внутри что-то дрогнуло и замерло — может, это было его сердце? А может, даже его душа. У него не было никакого права указывать Йену, что делать, но он и правда хотел попросить его остаться. Ему хотелось отвезти его туда, где его никто не найдёт, и никогда не отпускать. Когда Йен уезжал, Микки, казалось, не особо об этом переживал — это же мечты Йена, все дела. Но в сердцах он всё равно ненавидел это.       — Ох, — он просто не знал, что сказать.       — Я отказался, — ответил Йен своим низким, хриплым голосом прямо на ухо Микки, из-за чего его слова теперь казались ещё более секретными, ещё более личными. — Сказал им, что у меня есть дела поважнее.       Если бы он не ухмыльнулся, то, наверное, заплакал бы, пусть это и было глупо.       — Вот как? — спросил он, чуть подрагивая, когда Йен словно по-кошачьи потёрся щекой о Микки.       Йен усмехнулся и слегка прикусил мочку его уха, вынуждая Микки прикрыть глаза.       — Ага, сказал им, что займусь вязанием или ещё чем-нибудь, — произнёс он, и будь у Микки сейчас свободны руки, он бы обязательно ему хорошенько вдарил.       — Можешь ли ты быть ещё большим геем? — спросил Микки, чуть поворачивая голову, и посмотрел на него, прищурив глаза.       Йен только ухмыльнулся и пожал плечами.       — Возможно, — сказал он, и Микки даже не успел разозлиться, когда он впился в его губы нежным поцелуем. Микки всегда забывал о злобе, когда Йен целовал его. Потому что единственным неизменным в его жизни останется лишь одно: во всём всегда виноват Галлагер.