Шпион

      Шпион пребывал на корабле уже больше трёх месяцев, редко общаясь со своими старыми приятелями.       Его друзья беспокоились о нем, сожалели что отправили его одного на такое сложное задание. Блу часто плакал, называл Эррора беспощадным тираном, которые ест детей на завтрак. Дрим же спрашивал больше по миссии, стараясь определить по голосу или, лишь иногда — виду, состояние друга.       Да и народ пугали что надо, чтоб выместить злобу людей на правительство, которое ничего не делало с разрушающейся страной, нашли козла отпущения — капитана Эррора. Достаточно было только сказать про монстра, обособленно живущего от остальных, имеющего необычные цвет костей и форму глаз, что-то в духе: «Это он громит космические порты, планеты и даже целые вселенные» и люди двинулись на неприятеля — на того кто на них был непохож, на того кто представлял для них угрозу.       Инк снова проснулся в кровати с Эррором. Чернокостный уже не спал и читал какие-то записи в своей тетради, попивая кофе из той кружки, которую Инк уронил, сильно испугавшись Эррора.       Всё его тело болело почти также сильно, как и на первой тренировке перед тем как он стал шпионом. Позвоночник разваливался от того, что каждый день приходилось ходить с тяжёлой ношей — сгустком, поглощавшим много его магии для поддержания своей жизни. Часто Инкуша не мог даже самостоятельно встать, одеться и даже банально покушать.       Эррор всегда был рядом, помогал одеть что-то, кормил с ложечки. И в это «утро» он точно также как и в предыдущие за этот месяц одел Инка. На излюбленной Инком белой рубашке он медленно застёгивал светло-коричневые пуговки, после поправил воротник.       Вместе, держась за руки они идут на кухню.       Сидя на кухне, пока чернокостный готовил им кушать, Инк думал как бы сбежать.       Инк любил бесцельно ходить по звездолёту. Это было его преимуществом. Эррор был не против, считая что пусть хоть чем-то белокостный займётся, но всё-таки приглядывал за Инком, дабы тот не сделал чего опасного для себя.       За всё время своего пребывания здесь шпион успел узнать, что на нижнем уровне, где-то рядом с тюрьмой есть место, где были космические корабли. Туда Эррор ни в коем случае не хотел пускать Инка, считая что воспоминания про первые дни заключения могут ранить омегу.       Ещё неделю назад он планировал угнать один из них, предварительно разъединив связь с звездолётом Эррора. И вот, вчера он разъединил связь, пока Эррор был занят поправкой маршрута, чтобы избежать встречи с «космическими крысами» из организации Инка. Полностью погрузившийся в план побега Инк пальцами выстукивал какой ритм по столу.       Но мысли его прервал Эррор, поставивший перед ним тарелку рисовой каши. Инк перевёл взгляд на капитана, такого домашнего в красной вязаной кофте, чёрных свободных штанах и кружевном фартуке.       — Сам сможешь есть? Или тебя покормить? — спрашивает Эрр, присаживаясь рядом с Инком. Инк смотрит на него и тихо говорит: «Я сам.»       После берёт ложку, водружает её в вязкую кашу и кладёт в рот. Сегодня ему надо много сил. И ещё пара ложек каши очутилась в его рту. Сегодня он сбежит.       Так и продолжает он думать что сбежит, пока не замечает как съедает всю кашу.       Эррор улыбается, забирает посуду и ставит её в раковину.       — Что сегодня собираешься делать? — спрашивает Эррор у Инка.       Инк мычит, осматривает углы комнаты, ища там ответ, но не находит, поджимает губы и с неким волнением говорит:       — Буду как обычно осматривать корабль? — Сам не верит себе.       Он давно уже всё рассмотрел, кроме кабинета Эррора. Туда его хозяин не хотел пускать ни при каких условиях.       — Разве ты не осмотрел все комнаты? — Эрр вскидывает бровь, но ничего больше не говорит.       — Нет, не все. Остался только твой кабинет, но в него без тебя я зайти не могу.       Эррор усмехается, подходит к Инку ближе, треплет по костяной голове. Гладит, доходит до шеи и снова на макушку. После встаёт и приносит тёплое какао с печеньем.       — Хорошо, я проведу тебя туда, но только когда съешь все это, - он кивает в сторону сладкого угощения.       Инк ему улыбается, так широко как может, прячет ехидный блеск в глазах. Под взглядом капитана неловко обхаватывает живот, гладит его, успокаивает так себя.