Море волнуется в нас

      Амбар и Шерон редко выбирались куда-нибудь вместе, потому что у крёстной всегда находились какие-нибудь более важные дела, но сегодня Амбар удалось её уговорить, и они сейчас вышагивают по торговому центру, держа в руках пакеты с покупками. Амбар любила крёстную и знала, что она тоже любит её, а доказательством этого служили вот такие совместные прогулки. Шерон даже отказалась от сопровождения слуг и несла пакеты в руках сама, чтобы ничего не мешало ей побыть наедине с крестницей.       Они уже посидели в кафе, где Амбар заставила крёстную проглотить пару ложек мороженого, и сейчас думали зайти в ещё какой-нибудь магазинчик одежды напоследок, но перед ними возник какой-то парень.       — Амбар, Италия была ошибкой!        Это Симон, взъерошенный и странно оглядывающийся по сторонам.       — О. Круто, а это моя крёстная Шерон, ты с ней не знаком? — поднимает брови Амбар, мысленно хватаясь за голову от стыда перед крёстной. Этого Симона она когда-нибудь точно убьёт, потому что он явно не умеет держать всё в себе. И что за дурацкую фразу он выбрал?       — Сеньора Шерон, — нервно хихикает Симон и бледнеет. — Симон, очень приятно.       — Симон, — протягивает Шерон, часто моргает, как будто что-то вспоминает, а потом кивает Амбар. — я зайду в этот магазин, вон то ожерелье очень похоже на то, которое я давно хочу.       Она хлопает Амбар по плечу, шепчет ей на ухо «Удачи» и уходит в ближайший ювелирный бутик, на витрине которого есть только те ожерелья, которые Шерон никогда в жизни не купила бы себе.       — Симон. Ты ведь знаешь, что ты идиот? — наклоняется к нему Амбар.       — Я знаю, поэтому и пришёл. Я не должен был бросать тебя, и я понимаю, как ты страдала, когда я не отвечал на звонки тогда, когда уехал.       — Я? Страдала? Было бы из-за кого, — хмыкает Амбар и опускает глаза.       — Нет, тебе было больно, я знаю. И мне тоже. Но… — он как будто видит кого-то у неё за спиной, и его глаза расширяются от волнения.       — Симон? Ты привидение увидел? — Амбар хочет повернуться, но Симон хватает её за плечи и удерживает, переминаясь с ноги на ногу, будто собираясь бежать. Она только брезгливо оглядывает его. — Убери руки, я прошу, нет, требую, это совершенно новая блузка.       — Прости. Это ожерелье для тебя, — вместо ответа на вопрос Симон вытаскивает из кармана золотую тонкую цепочку с розовым камнем в тонкой сеточке из переплетённых золотых ниточек.       — Это кулон, — поправляет Амбар.       — Неважно, — качает головой Симон, но его щёки немного краснеют. — важно, что он для тебя. Я купил его в Италии, не знаю, зачем. И отдаю его тебе сейчас, потому что понял, что купил его тогда для тебя. Потому что я…       И, посмотрев за её спину ещё раз, он вздыхает, зажимает кулон в её ладони и убегает, через плечо крича «Прости!»       Амбар поднимает брови и поворачивается. Именно в этот момент мимо неё пролетает мужчина в костюме, а за ним бежит парень, где-то на год младше Симона и Амбар. Амбар узнаёт в мужчине сеньора Альвареса, а в парне младшего брата Симона Гвидо. «Симон убегает от своего отца и младшего брата» — без эмоций говорит самой себе Амбар и качает головой, будто надеясь, что это не по-настоящему.       Из бутика выходит Шерон, смотря вслед убежавшей семье Альваресов, а потом переводит взгляд на крестницу, ожидая каких-то объяснений.       — Он убежал? — спрашивает Шерон, когда Амбар уже больше минуты не произносит ни слова.       — Убежал.       — Хоть извинился? — усмехается Шерон.       — Вроде бы, да.       — Что-то подарил?       — Ты что, следила за нами?       — Я интересуюсь тем, как развивается твоя личная жизнь, Амбар. Так что он подарил?       — Вот эту вещицу, — она разжимает ладонь и показывает кулон крёстной, скривившись, как будто он ей не нравится.       — Вещицу, — фыркает Шерон, разглядывая кулон. Ей он явно приглянулся. — Если ты не будешь носить его, то отдай мне, но выкидывать не смей.       Амбар только усмехается, но кладёт кулон в сумочку, сделав обиженное лицо. Конечно, она не будет его носить, но это всё-таки подарок, а подарки не выкидывают, это уже некрасиво.

***

      Отец и брат застали Симона, когда он, лежа на кровати, разговаривал по телефону с Гастоном и изучал профиль некой Фелисити Форнау, в которую Гастон успел влюбиться.       — Успокойся, Гас, это наверняка какой-нибудь фейк. А может, вообще парень, не делай ты поспешных решений. Дождись хотя бы ещё одного поста от неё, а потом пиши, — размеренным тоном вещает Симон Гастону, который расхаживает по своей комнате, не зная, куда себя девать от нахлынувших эмоций.       — Я не могу успокоиться, Симон, как ты не понимаешь! И я уверен, что это девушка, не говори мне этих глупостей.       — Извини, я перезвоню, — бросает Симон и выключает телефон Увидев, кто вошёл, он улыбается. — Папа? Гвидо? Вы чего такие серьёзные?       Улыбка сползает с его лица медленно, и он недоуменно моргает, потому что отец садится на его кровать. Он никогда не садится на его кровать.       — Симон. Помнишь, мы с моим коллегой по работе обсуждали соединить наши семьи? Так вот, Мануэль обсудил этот вопрос со своей семьёй, и мы решили, что ты поженишься на его дочери.       — Вы решили… что? — улыбка так и не сошла с его лица до конца, и вопрос звучит скорее весело, чем угрожающе, как планировал сам Симон.       — Что ты женишься на дочери Мануэля Изабеле, — кивает сеньор Алварес.       — Ага. А дочь Мануэля Изабела не против этого мероприятия? — спрашивает Симон, надеясь отложить самое плохое напоследок.       — Изабела пока тоже не знает. А ты что, против?       — Конечно, я против, пап! В каком веке мы живём, чтобы по расчёту жениться? — он хватается за голову и ерошит волосы.       — В правильном. Такие браки очень даже распространены и живут вполне счастливо.       — Но я не люблю её. Я люблю Амбар, — без замедлений протестует Симон, уже зная, что на отца этот довод не подействует. Гвидо, стоящий на пороге, фыркает, как и отец, когда Симон сказал «Амбар».       — Амбар? Это та, которую ты бросил? Не смеши меня, Симон, что за детские отговорки?       — Это не отговорки, и я правда люблю её, а не Изабелу или кого ты мне там предлагаешь.       — Так, Симон, успокойся. Лучше оденься понаряднее, мы едем к Мануэлю, знакомиться.       — Но…       — И это не обсуждается, мой друг!       И папа вместе с Гвидо выходят из комнаты. Симон, правда, так и не понял, причём здесь Гвидо, но сейчас думать об этом у него не было ни возможности, ни большой нужды. Он хватает телефон и набирает номер Амбар, который выучил когда-то до тошноты точно. Раздаётся четыре гудка, во время которых Симон изгрыз весь ноготь на большом пальце. Наконец, трубка поднимается, и Симон кричит:       — Амбар, послушай…       — Симон, это Луна, — говорит удивлённый голос на той стороне провода.       — А где Амбар? — нетерпеливо спрашивает Симон.       — Уехала в торговый центр с…       — В какой?       — Кажется, «Grand Park», а почему ты…       Симон бросает трубку, одевается в уличную одежду и бросается к столу. Он с шумом вытряхивает все ящики и, наконец, находит то ожерелье из Италии. Он знал, что не зря купил его тогда. Положив кулон в карман, Симон открывает окно и выпрыгивает на улицу, благо живёт на первом этаже.       — Симон! — кричат ему вслед, но он уже бежит к Амбар и не слышит ничего вокруг.

***

      Когда Амбар возвращается из торгового центра, она встаёт перед зеркалом и рассматривает себя с подарком Симона на шее. Сегодня последний день её пребывания в доме Бенсонов, и Соль с Луной заходят в её комнату, таинственно улыбаясь. Они смотрят пару секунд на её лицо, потом на кулон, поворачиваются друг другу и визжат, несмотря на просьбы Амбар быть потише.       — Ну чего вы? — спрашивает она, когда они успокоились.       — Это подарил Симон? Он так торопился, когда звонил, — начинает Луна.       — Нет. То есть, да, но… так это вы сказали ему, где я! Он опозорил меня перед крёстной!       — Всё-таки опозорил! Ну, то есть, он извинился? Вы снова вместе?       — Нет. Он извинился и отдал мне этот кулон, а потом убежал.       — Убежал? Куда же он так торопится? — задумывается Соль, опускаясь на кровать Амбар.       — Не знаю. За ним бежали его отец и брат. Он был такой странный.       — Но ты простила его?       — Нет. Да и не за что мне его прощать, это его жизнь, он делает то, что считает нужным.       — Но ты любишь его?       — Что? Я давно уже не люблю его. И никогда не лю… Ох, ну конечно, я люблю его. Но он предал меня. Кто знает, не бежал ли он к другой девушке.       — К другой девушке? Амбар, не надо глупостей, он ведь никогда не изменял тебе, — качает головой Соль.       — Откуда мне знать. Хотя вряд ли он найдёт кого-то лучше меня.       Она говорит это совершенно серьёзно, и Соль с Луной переглядываются и закатывают глаза. Кажется, скоро Амбар снова станет самовлюблённой. Такое на неё накатывает примерно три раза в месяц, так что девочкам уже не привыкать, да и чего уж скрывать, они знают, что это правда: лучше Амбар Симон не найдёт никогда.       — Пойдёмте погуляем, девочки? — требует Луна. — мне так грустно вдруг стало. Идём, идём, идём!       — Идём, — вздыхают хором Амбар и Соль.       — Только позвоните остальным, без них скучно, — просит Соль, уходя к себе в комнату, чтобы переодеться.       Луна вскакивает с кровати и хватает телефон из кармана. Она набирает всем девочкам по очереди, и все, как одна, соглашаются. Встретиться они договариваются через пятнадцать минут около школы. На улице уже темно, но холоднее стало ненамного, поэтому никто, кроме Нины, ничего поверх футболок не надевает.       От школы они идут прямо, не имея точного маршрута. Сначала они все молчат, потом Хасмин замечает:       — Новая блузка, Амбар? Тебе так идёт.       — О, да, спасибо. Мы с крёстной сегодня ходили в «Grand Park», — улыбается Амбар. Симон и без того занимал все её мысли, а теперь она ещё и вспомнила их разговор в торговом центре и представила перед глазами тот кулон, который подарил Симон. Что ж, стоит признать, он действительно очень красивый. И его кулон тоже.       — Луна, ты решила что-нибудь с работой? — спрашивает Эмилия, вспомнив дневную перепалку с Маттео.       — Нет. Может, устроиться работать в эту кофейню отца Маттео? Я всё равно планировала извиниться перед Маттео, а то накинулась на него на эмоциях.       — Вот и правильно. Я, наверное, тоже устроюсь в эту кофейню. Мне как раз нужны деньги после переезда, — кивает Эмилия.       — А родители? — спрашивает Дельфи.       — А родители считают, что я слишком много трачу и урезали мне бюджет.       — О. Вот звери.       — Смотрите, пляж.       Они стоят на набережной, а рядом действительно спуск к большому песчаному пляжу. Не сговариваясь и не переглядываясь, девочки все вместе спускаются к морю и садятся на песок. Луна и Соль снимают обувь и закапывают ноги в ещё не до конца остывший от солнечного света песок. Шум моря успокаивает их, и они опускают головы друг другу на плечи.       — Пойдёмте купаться, — вздыхает Хасмин, как будто это уже неизбежно.       — Купаться? Сейчас ночь, — испуганно замечает Нина. Все на её слова только закатывают глаза и устало стонут.       — Нина, мы живём в Канкуне, ты считаешь, вода ночью более холодная, чем днём? - вопрошает Джим.       — Конечно. Солнечного света уже нет, а вода без него остывает.       — Нина, мы знаем! — останавливает её Амбар.       Они всё равно сидят на месте и только слушают море. Так без разговоров проходит ещё пару минут, потом Эмилия встаёт и снимает футболку.       — Эмилия? — хором произносят девочки, недоумевая.       — Это я. И я иду купаться.       Она уже сняла и шорты тоже.       — Кто со мной, маленькие мои? — спрашивает она, уперев руки в бока и смотря на подруг, сощурив глаза.       С песка встаёт Амбар, сразу после неё поднимается Луна, после неё Ям, а после недолгих раздумий одновременно встают Соль, Хасмин и Дельфи, потом Джим. Нина сидит на земле, обхватив колени руками. Девочки вздыхают, махают на неё руками и быстро раздеваются. Они идут к воде и останавливаются в метре от неё, переминаясь на месте.       — Она точно не холодная? — уточняет Луна.       — Думаю, холоднее, чем днём, — дрожащим голосом говорит Дельфи.       — Намного? — нервно хихикает Хасмин.       — Да нет. Градусов на двадцать, наверное, — пожимает плечами Соль.       — Но двадцать это очень много, — замечает Хасмин.       — Я знаю.       — На счёт три, — решает Амбар.       — На счёт пять, — предлагает Эмилия.       — Хорошо, на пять, — соглашается Амбар и глубоко вздыхает.       — Раз, — считают они все хором. — Два. Три. Четыре. Четыре с половиной…       — Пя-я-я-я-ять! — визжит Нина, пробегая мимо них и на бегу снимая футболку.        Она не останавливается перед водой и прыгает в море. Её поглощает вода. Девочки закрывают рты руками, одновременно ахая. Через пару секунд голова Нины появляется над водой.       — Водичка класс! — она смеётся и поднимает большой палец вверх.       Остальные переглядываются, пожимают плечами и, визжа, забегают в воду вслед за Ниной. Эта ночь очень тёплая.