Соль
Вечер продолжается, и я оглядываюсь по сторонам, чтобы оценить, что происходит с моими подругами. Луна веселится с Маттео, странно кружась вокруг своей оси; Нико и Джим неподалёку тоже танцуют и смотрят друг на друга как-то очень странно. И Луна, и Джим мне кажутся какими-то немного напряжёнными, но они тщательно скрывают это, да и мальчики никогда особенно не отличались чуткостью к эмоциональному состоянию. Тем более это Маттео и Нико. Махнув на них рукой, я оглядываюсь дальше. Ям и Рамиро очень мило болтают, прислонившись к стене. Недалеко от них расположились Нина и Эмилия, которым пары не нашлось. Они о чём-то тихо переговариваются. А у стены напротив них стоят Гастон и Бенисио — вот они, их пары. Про Нину с Гастоном и говорить нечего, она влюблена в него и даже почти не отрицает. Эмилия… ну, она рассказывала, что когда они вместе отрабатывали наказание, она из-за него едва не свалилась со стула, но он по крайней мере поймал её. Так что, может, какая-нибудь искра между ними и пробежала, жаль никого не было рядом в тот момент. А Амбар и Симон, явно не замечая ничего вокруг себя, отплясывают так, словно всю жизнь репетировали этот момент. Впрочем, на них это очень похоже, так что я не удивлена. Я вам описываю всё это долго, но на самом деле мне понадобилось всего секунды три, чтобы разглядеть всех своих подруг. Я снова поворачиваюсь к Мишелю. Он выглядит немного зажатым, и мне становится его чуть-чуть жалко. Он даже не улыбнулся ни разу, только качается в такт музыке, наблюдая, как я танцую. — Мишель? У тебя что-то случилось? — спрашиваю я, нахмурившись. — Нет, ничего, — качает головой он. — Тогда улыбнись, давай, это нетрудно-о, — пропеваю я радостно. Мишель смотрит на меня и вымученно растягивает губы в улыбке. — да что с тобой такое? Тебе плохо? Или шляпа давит на мозги? Чтобы проверить это, я сдёргиваю шляпу с его головы и надеваю на себя. Она оказывается мне немного большой, поэтому я опускаю её себе на лоб и, придерживая пальцами, поднимаю на него глаза, смотря томным взглядом, как в фильмах. — Ну что, господин Мишелитто, готовы повеселиться? — спрашиваю я, подделывая голос под мужской. — позвольте вашу руку? Как раз начинается какая-то медленная песня, и Мишелю приходится дать мне руку, другую его ладонь я кладу себе на талию, а своей держусь за его плечо. — А теперь одной ногой сюда, другой сюда, и танцуй. На самом деле можем просто топтаться на месте, никто не почувствует разницы, — я в очередной раз пытаюсь рассмешить его и, наконец, у меня получается: он в кои-то веки искренне улыбается, пусть и не очень долго. Я стараюсь прижаться к нему поплотнее, чтобы было удобнее держать руки, но он постоянно отходит от меня на полшага назад, и я бросаю эти бесполезные попытки. Вновь оглядевшись, пока мы с Мишелем кружим вокруг своей оси, я замечаю, что и Ям с Рамиро начинают танцевать, и он, и она выглядят жутко счастливыми. Интересно, что там у них успело произойти?***
Ям мало что понимала в мотивах Рамиро приглашать её на свидание, на День мёртвых, и просто везде таскаться за ней. Она вообще в принципе плохо понимала Рамиро. Но сейчас стоять здесь, рядом с ним и говорить о каком-то очередном пустяке было очень приятно, и она просто облокотилась на стену и прикрыла глаза. Что-что, а музыка на этом вечере была подобрана очень хорошо. Скоро должна была кончится эта часть вечера, и тогда снова могли бы выходить обычные ученики и петь какие-нибудь песни — такая была школьная традиция. Ям с подругами тоже собиралась сделать это. Не согласилась только Нина, но к тому, что она всегда немного в стороне, девочки давно привыкли и для совместного времяпровождения просто старались подбирать какие-то нейтральные развлечения, в которых и Нина может участвовать и не чувствовать себя неловко. Однако отказываться спеть они не собирались. — Рамиро? — спрашивает Ям, приоткрыв один глаз и заметив, что Рамиро смотрит на неё взглядом, с каким маньяк обычно смотрит на будущую жертву. — Что? — интересуется Рамиро, отводя взгляд. — Ты хочешь убить меня? Или испепелить? Или сделать ещё что-то устрашающее? — Нет. — Тогда прекрати смотреть на меня. — Если бы я мог, — Рамиро притворно улыбается и скашивает на неё глаза. Ям тоже смотрит на него искоса, но уже скептически. Однако подвоха в его взгляде она не видит, поэтому коротко растягивает губы в улыбке. — Смотри, Мишель всё-таки пригласил Соль? — Рамиро неверяще поднимает брови. Он вообще не хочет говорить ни о ком, кроме Ям и себя, но Мишель поразил его, и он не смог устоять от этих слов. — Всё-таки? — не понимает Ям, но уже через секунду лицо её озаряется пониманием, и она улыбается. — Мишель влюблён в Соль? — Да, но я тебе не говорил. Мишель не хочет, чтобы кто-то знал, — закатывает глаза Рамиро. — он просто очень стеснительный и боится её. — Это видно, — кивает Ям, и они с Рамиро вместе приглушённо хихикают. Ям снова украдкой смотрит на Рамиро. Она чувствует себя немного странно. Может, простудилась? — Да, видно, — вздыхает Рамиро. — А может и нам пойти танцевать. Что-то тут холодно, надо разогреться. — Точно, холодно. Идём, — подтверждает Ям, и они с Рамиро идут ко всем танцующим. Именно эту сцену несколько строк назад наблюдала Соль. Может, она была и неправа, когда посчитала, что у них что-то произошло, из-за чего Рамиро такой счастливый. Но Рамиро, в отличие от Соль, видел взгляд Ям, и ему не пришлось дважды смотреть на неё, чтобы понять, что что-то действительно произошло. Да и как могло не произойти, рядом с Рамиро-то?***
Вот и наступил тот момент, когда все могли выходить петь. Перед девочками вышло ещё несколько человек, но у них как раз было время «разогреться». Все вновь разделились на мальчиков и девочек, и те, кто провёл все время до этого момента вместе, то есть, парами, время от времени переглядывались. А если быть точнее, то главными мастерами переглядываний стали Симон с Амбар. У них впереди тоже была совместная песня, но первыми всё-таки выступали все девочки. Наконец, наступила их очередь. Они вообще не репетировали, и не собирались. По крайней мере, у них у всех были красивые голоса и слух, а до них выступали люди, которым медведь на оба уха наступил, и ничего. Поэтому они все просто переглядываются между собой, хихикают и выбегают на сцену. — Итак, у нас выступают восемь очаровательных девушек: Амбар, Соль, Луна, Джим, Ям, Дельфи, Хасмин и Эмилия! — выкрикивает Гомес, который выступал сегодня одним из ведущих программы. Девочки поднимаются на сцену и, найдя в толпе Нину, хмурятся, смотря на неё. Та только вздыхает. Пока кто-то включает им музыку, они переглядываются между собой и качают головой. Нина никогда не согласится с ними сделать что-нибудь тем более спеть на сцене. Но нет. Нина быстро поднимается к ним на сцену и становится рядом с Эмилией. — Нина? — недоуменно вопрошает Ям. Все остальные тоже смотрят на неё, ожидая объяснений, но Нина просто пожимает плечами, смущённо улыбаясь. В первых рядах около сцены столпились парни, и Гастон с Бенисио смотрят друг на друга, подняв брови. Гастон уже и забыл, что советовал Нине спеть на этом празднике, но Нина прекрасно помнила его фразу, как, собственно, и все фразы, которые он говорил ей когда-либо. И она не могла не выйти на сцену. — О, так вас будет девять? — уточняет Гомес. — Да. Нашу подругу зовут Нина, — кивает Амбар и улыбается ей, нагибаясь, чтобы видеть её. Наконец, играет музыка. Они знают эту песню наизусть. — I remember, when we broke up the first time, Saying, «This is it, I've had enough,» 'cause like We hadn't seen each other in a month, When you said, you needed space. What? Then you come around again and say «Baby, I miss you and I swear, I'm gonna change, trust me.» Remember, how that lasted for a day? I say, «I hate you,» we break up, You call me, «I love you.» Они начинают хором и поют оставшуюся песню тоже хором. Их голоса очень хорошо звучат вместе, и все танцуют и подпевают. Хотя нет, подпевают в основном девушки. Парни же под песню Тейлор Свифт только немного покачивают головой, так уж они устроены. Песня заканчивается, и девочки обнимаются, а потом уходят со сцены. После них на сцену выходит ещё две девушки из одиннадцатого класса. И наступает очередь Амбар и Симона. Они поют «Como me ves», и остальным девочкам ничего не остаётся, кроме как подпевать и смахивать слёзы с глаз, чтобы не испортить макияж: они все очень рады за подругу. Voy a salir de tu espejo Voz que a lo lejos me encontró Palabras que envuelven mi corazón ¿Cómo me ves? Soy tu reflejo Siempre estará en mi tu amor Quiero decirte Cómo me ves, yo soy Эта песня тоже, к сожалению заканчивается, и Амбар, поцеловав Симона в щёку, бежит к подругам и радостно пищит. Те в ответ обнимают её. Ближе к концу мероприятия Гастон с Бенисио всё также стоят, прижавшись спинами к стене и немного пританцовывая. Им пары так и не нашлось, и именно это они и обсуждают. — Может, всё-таки пригласить кого-то? Хоть под конец, но повеселимся? — спрашивает Бенисио, глядя в пустоту, хотя прямо напротив него, опять же, Нина и Эмилия. После всех этих песен их подруги вновь разбрелись танцевать, и они остались одинокие, но не очень-то и расстроенные — уже привыкли к обществу друг друга и даже нашли общие темы для разговора. — И кого ты собрался приглашать? — усмехается Гастон. — Кьяру? Или Даниэллу? Все остальные уже давно по парам. Кьяра и Даниэлла были хорошими девушками и хорошо дружили друг с другом, но больше с ними никто не общался, потому что они были невероятно глупыми. А Гастон не настолько отчаялся да и до конца вечера оставалось всего ничего — приглашать кого-то уже глупо. — Нет, почему? Вон эти стоят. Думаешь, у них есть пары? — Бенисио кивает в сторону Эмилии и Нины. Он давно уже заметил, что они стоят там одни. — Нет, но и с нами они никуда не пойдут. — Почему? — Потому что одна из них — Нина Симонетти — самая скромная девчонка на планете, а вторая — Эмилия-или-как-её-там-Мэнсфилд, которая нас ненавидит. — Ненавидит? — А ты думал? Она же подружилась с остальными девчонками, а у них со всеми нами давняя война. — Война. Мне никто так и не объяснил, как она началась, и в чём вообще смысл. — Никто и не помнит. Поэтому до сих пор никто друг перед другом не извинился, хотя вряд ли кто-то хотел. — Странно. У вас же война, а Нико танцует с той рыжей. Симон с блондинкой. Рамиро с другой блондинкой, то есть с Ям, почему я вообще запомнил? Ладно, неважно. Маттео с Бенсон, Мишель с другой Бенсон. — Ну, Мишель-то отдельная тема, — хихикает Гастон. Бенисио понимающе кивает и вздыхает. — И всё-таки, думаешь, они всерьёз ненавидят нас? Например, Нина? Она же вроде хорошая, — хмурится он. — Ну да, хорошая. Нина… не знаю, я вообще плохо понимаю её. Но, наверное, она не ненавидит нас. И остальные тоже. Ну, кроме Эмилии, — усмехается Гастон. — Эмилия гарпия, — подтверждает Бенисио. Он вспомнил тот раз, когда она накричала на него из-за того, что он рассуждал про День Мёртвых. Наверное, у неё всё-таки были причины, чтобы сделать это, может, он задел её чувства. Хотя какие там чувства могут быть у Эмилии? Если только очень глубоко спрятанные под этой тёмной помадой. — Нам надо было тоже поспорить на каких-нибудь девчонок, как Нико с Маттео. Вон, как веселятся, — кивает на них Гастон и хмурится, заметив что-то. — Только Нико уже один? — Поспорить? — тихо спрашивает кто-то, стоящий слева от них. Они медленно оборачиваются и поджимают губы. Там стоит Джим, словно мнущая что-то в руках, но на самом деле, просто сложившая ладони вместе. Её глаза огромные и блестящие. — Ой, — хором выдыхают Гастон и Бенисио и нервно сглатывают. — В чём дело? — натянуто улыбаясь, спрашивает Нико, подошедший к ним. Гастон и Бенисио смотрят на него извиняющимися взглядами, но уже поздно. Он уже не улыбается. — Что вы сделали? — Всё правильно сделали. А вот что сделал ты? Вы с Маттео спорили на нас с Луной? — испуганно спрашивает у Нико Джим. — Что? — рядом с ними внезапно возникает Луна, которая, очевидно, секунду назад тоже улыбалась. За ней едва поспевает Маттео. — Да ничего, мы просто пошутили. Никто ни на кого не спорил, — пытается спасти ситуацию Гастон, примирительно подняв руки. — Маттео? Это правда? — поднимает брови Луна, оборачиваясь на него. — Да, но я не… — Отлично. Приятного вечера. Она разворачивается и уходит так быстро, что никто не успевает ничего сделать. — Нико? — складывает руки на груди Джим. Тот запускает ладонь в волосы и обречённо смотрит на неё. Джим кивает, сверлит его глазами одну десятую секунды и тоже скрывается из виду. — Ну что ж, друзья, наш вечер подошёл к концу. Спасибо всем за то, что пришли, и счастливого вам праздника! — заявляет со сцены Гомес, который понятия не имеет, как вовремя он сказал эту фразу.