Море волнуется в нас

      На город уже полностью опустилась ночь, когда трое парней подошли к большому двухэтажному дому, на верхнем этаже которого в окнах горел свет.       — Это здесь, — кивнул Мишель, остановившись. Ни Нико, ни Маттео, сопровождавшие его, не знали, где живёт семейство Бенсонов, поэтому они полностью доверились Мишелю. Он привёл их к нужному дому.       — Так, хорошо, — выдохнул Маттео и подошёл к двери. Он был полон решимости всё объяснить Луне и подняться в её глазах. Может, она и не захочет больше встречаться с ним, но, по крайней мере, не будет считать его последним мерзавцем, который спорит на девушек.       — Удачи, — подняли кулаки Нико и Мишель и спрятались за кустами.       Маттео кивнул им с благодарностью и позвонил в звонок у двери. Изнутри раздался звон. Около пятнадцати секунд было тихо, потом послышались тихие шаги, и на пороге возникла Соль Бенсон в домашних синих тапочках с жёлтыми меховыми помпонами.       — Привет, Соль, — закусил губу Маттео. Она не входила в его план. У него в общем не было никакого плана.       Соль ничего не сказала, только презрительно подняла одну бровь.       — Извини, ты не могла бы позвать Луну? — неловко улыбнулся Маттео.       — Нет, Маттео. Может, позже. Сейчас Луна не хочет никого видеть, — Соль прислонилась головой к косяку двери.       — Пожалуйста.       — Извини, Маттео, — покачала головой Соль и медленно закрыла дверь.       Маттео остался стоять перед закрытой дверью, приоткрыв рот, как будто собираясь что-то сказать. Нико с Мишелем вылезли из кустов и подошли к нему.       Нико хлопнул его по плечу, Мишель вздохнул:       — Значит, не сегодня? — спросил он, скосив взгляд на Маттео.       — Нет, именно сейчас. Идите сюда, вы поможете мне, — решительно сжал кулаки Маттео и побежал куда-то за угол дома.       Мишель и Нико без слов пошли за ним и обнаружили его, запрокинувшего голову вверх, смотря на массивный мраморный балкон на втором этаже.       — Кажется, этот балкон из комнаты Луны? Подсадите-ка меня, — попросил он друзей. Нико с готовностью кинулся к нему, сложив ладони в ступеньку и присев. В это время Маттео огляделся и сорвал штук пятнадцать цветов с розовой клумбы.       — Соль же сказала, что Луна не хочет разговаривать с тобой, — с сомнением нахмурился Мишель. Маттео и Нико скептически посмотрели на него.       — Не бойся, Мишель, Соль не узнает, что ты помогал Маттео, — усмехнулся Нико.       — Иди лучше сюда, побыстрее, — Маттео кивнул на слова Нико и снова поднял голову вверх, прикидывая расстояние до балкона, между прочим, довольно большое.       Мишель вздохнул, но, кажется, слова парней о Соль дали ему какой-то толчок, и он подошёл к ним и тоже сложил ладони лодочкой. Маттео положил розы на землю и встал на ладони Нико и Мишеля, они подняли руки, напрягшись, и он смог схватиться за нижнюю плиту, потом подтянулся ещё и перевалился на сам балкон, благо, не застеклённый. Встав и отряхнувшись, он посмотрел вниз, на друзей. Нико протянул ему цветы, Маттео перевалился через балкон больше, чем на половину и схватил их, уколовшись шипами, но не поморщившись.       — Удачи, Ромео, — Нико улыбнулся и отсалютовал ему, Мишель кивнул и поднял большие пальцы вверх, тоже улыбнувшись.       — Спасибо, — ответил Маттео, махнул им рукой и, развернувшись, подошёл к балконной двери, которая оказалась не заперта.       Он поднял занавески и обнаружил, что на одной из кроватей сидит Соль и постукивает по плечу Луну, лежавшую у неё на коленях и закрывшую глаза. Соль сразу заметила его, сначала в её глазах отразился неподдельный страх, потом удивление, потом злость, потом некое снисхождение.       — Ещё раз привет, — Маттео вяло поднял руку в знак приветствия, и Луна тоже обратила на него внимание. Соль сжала губы и кивнула ему, Маттео показалось, что уголок её губ немного вздёрнулся вверх в умилительной улыбке, с какой обычно мать смотрит на будущего мужа своей дочери.       — Что ты здесь делаешь? — села на кровати Луна, откинув волосы с плеч.       — Пришёл извиниться, — ответил Маттео недрогнувшим голосом.       — Я оставлю вас, — медленно кивнула Соль. Она встала, подошла к письменному столу, взяла оттуда какие-то тетради и, пройдя мимо Маттео, замаскировала слово «удачи» в приступ внезапного кашля. Маттео едва заметно кивнул ей. Всё-таки она хорошая.       Когда Соль вышла из комнаты, Маттео и Луна остались одни. Они смотрели друг на друга, но совершенно по-разному. Во взгляде Луны читались только злость и обида, весь же вид Маттео выражал искреннее сожаление, он даже губы немного поджал, как котёнок, вызывающий жалость.       — Ты можешь злиться на меня, но просто послушай, — начал Маттео, поняв, что Луна ничего говорить не собирается. — Я действительно поступил, как идиот, но ты просто не знаешь всего. Мне нужно было сказать тебе сразу, чтобы не произошло этого всего. Когда мы с Нико поспорили, то я не видел в тебе ничего, кроме выгоды и просто хотел показаться выше среди друзей. Но потом, когда я приглашал тебя на День Мёртвых, мне действительно хотелось пойти с тобой, и ты нравилась мне. А сейчас я, кажется, влюбился в тебя, и я не знаю, что с этим делать. Ты можешь не встречаться со мной, хоть я и буду настаивать, но не злись на меня. Извини, я не хотел причинить тебе боль.       Луна сощурилась и сложила руки на груди, как будто пытаясь понять, не врёт ли он. Но понять этого было нельзя, когда он смотрел на неё, как будто она — самое интересное, что есть в этой комнате. Она, наконец, вздохнула и встала, опустив плечи, а потом посмотрела на него исподлобья.       — Ты сказал, что влюбился в меня? — подняла бровь Луна, закусив нижнюю губу.       — Да, — кивнул Маттео, продолжая смотреть ей в глаза, и Луна даже почувствовала, что она сейчас заплачет.       — Это правда?       — Да.       — Знаешь, что?       — Что?       — Ты сорвал цветы с клумбы Соль? — спросила она, неожиданно для Маттео. Он ожидал чего угодно: крика или пощёчины или даже ответного признания в любви, но точно не этого.       — Наверное. Это та, что под балконом? — уточнил он, посмотрев на розы.       — Да.       — Да, оттуда.       — Пока она не увидела, бежим, — подняла брови Луна и засмеялась на полный удивления и непонимания взгляд Маттео. — Бежим, чего стоишь?!       Она вырвала розы из его ладоней, бросила на кровать Соль и, схватив Маттео за руку, вместе с ним выбежала из комнаты, потом они спустились по лестнице, вывалились на улицу и, смеясь уже в два голоса, бросились вниз по улице, закрывая головы руками от внезапно начавшегося дождя.

***

      Выйдя из комнаты, Соль прошла в гостиную и уселась на диван. В руках у неё была тетрадь по химии, которую она завела в начале года для проекта по химии. Они с Мишелем только один раз занимались вместе, у неё дома, а потом просто обменивались этой тетрадью, чтобы видеть новые детали. Впрочем, скоро проект пора было сдавать, и им снова нужно будет собраться вместе и всё доделать. Сейчас, конечно, не самый подходящий момент для того, чтобы учить химию (в соседней комнате сестра мириться с будущим мужем, она обязана сейчас сидеть под дверью и слушать!), но в последнее время Соль и так уже мало времени уделяла урокам.       Она раскрыла тетрадь, чтобы посмотреть, что там последнего написал Мишель, и на пол выпал какой-то листок. Соль с интересом оглядела листок и обнаружила короткий текст, написанный рукой Мишеля:       «Белые пятна на чёрном небе. Твои глаза — моего океана берег.

Для Соль

»       — О мой Бог, — выдохнула Соль и прижала ладонь ко рту.       Как она раньше не понимала? Вот почему он так странно себя вёл… И вот почему они всегда смеялись, когда Соль одна или с подругами проходила мимо всей их компании. Почему он не сказал ей?       Соль подошла к окну. Окно из гостиной выходило как раз на окно в комнате Мишеля. Соль вгляделась в ночь и увидела, что в комнате Мишеля горит свет, и открыты шторы, мало того, само окно тоже открыто. Внезапно Мишель подошёл прямо к окну, кажется, чтобы закрыть его, потому что начался дождь, но остановился с поднятой рукой, заметив какое-то движение в окне, из которого только что выглядывала Соль. Сейчас она уже прижималась к стене около окна, сжав в ладони послание со стихом и зажмурив глаза. Чего она боялась? Этого не знает никто, но, кажется, именно в этот момент она поняла, что Мишель всегда был рядом, всегда смотрел на неё, предлагал сесть с ним и делал ещё кучу всего. Теперь настала её очередь. И уж она не будет тянуть, как он.       Она выглянула в окно. Мишель всё ещё стоял там и смотрел прямо на неё. Соль открыла окно. Дождь был небольшим и скоро должен был закончиться, поэтому ничего не мешало ей облокотиться на подоконник и высунуть верхнюю часть тела наружу.       — Привет, Мишель, — она немного улыбнулась и махнула ему рукой.       — Привет, — нервно улыбнулся Мишель и поправил шляпу, съехавшую на глаза.       — Может, выйдешь на улицу? Мне надо кое-что сказать тебе, — предложила Соль, напрягшись.       Мишель молча кивнул и скрылся. Соль осторожно заглянула в свою и Луны комнату и обнаружила её пустой, а на своей кровати увидела охапку роз, причём своих же. Соль бы сильно разозлилась и на Луну, и на Маттео, если бы не была так рада за неё, и так рада за себя саму.       Выйдя на улицу, она увидела, что Мишель уже стоит на дорожке у их дома. Дождь почти уже кончился, и Соль даже не стала снимать тапочки. В руке же она до сих пор держала тот листочек.       - Мишель, - снова поприветствовала его Соль, наверное, в третий раз за сегодняшний день.       - Соль, - кивнул он и улыбнулся. Соль не смогла сдержать ответной улыбки.       - Я листала нашу тетрадь по химии, - начала она.       - Ты, наверное, думаешь, что я сошёл с ума? - вздохнул Мишель. - На самом деле, так и есть в каком-то смысле. Я уже схожу с ума из-за того, что не знаю, что мне делать с этим, ничего другого мне не оставалось, и если тебе это неприятно, то я...       Соль закатила глаза, сняла с него шляпу, притянула его к себе и поцеловала. Мишель весь вздрогнул и бессильно поднял руки, застыв в одной позе на протяжении всего поцелуя. Могло создаться ощущение, что это не самый лучший момент в его жизни, но на самом деле это был именно он. Однако говорить об этом мог только он, ну и, может, Соль.       Мягко отстранившись от него, Соль улыбнулась и положила в шляпу сложенный вдвое листочек, а потом протянула Мишелю.       - Для Мишеля, - вслух прочёл он подпись, оставленную под его же стихом, но уже почерком Соль. Он осторожно поднял на неё глаза и немного зажмурил один глаз, как будто улыбнувшись.       Она снова закатила глаза и обняла его, теперь он уже не стал теряться и обнял её в ответ.

***

Джим не сказала родителям, насколько всё плохо, просто вздохнула что-то о плохом настроении и головной боли и ушла к себе в комнату. Было уже поздно, когда она, лёжа в пижаме на кровати, отбросив одеяла и сложив руки на груди, смотрела в потолок. У неё и впрямь разболелась голова и настроение было плохим. Но отнюдь не просто так. Причиной всему был он – этот Нико Наварро, который испортил ей весь день, если не всю жизнь целиком и полностью. Испортил, а перед этим ворвался и всё поменял, и сделал то, чего она так не хотела и так боялась. Что он сделал? Ну, может, он-то ничего и не делал, а вот Джим, например, он очень понравился, и, может, она в него даже влюбилась. Но нет – она услышала какой-то обрывок фразы из разговора Гастона с Бенисио (зачем они вообще об этом разговаривали?), и всё перевернулось. Может, лучше бы она ничего такого не слышала и спокойно жила дальше? Может, Нико и не бросил бы её сразу же тем вечером? Хотя, чего гадать, теперь уже Джим сама не хочет этого. Но вообще – чего врать? – Нико ей нравился, точнее, нравится до сих пор. Джим хотела уже попытаться уснуть, чтобы не думать об этой ситуации, но услышала стук об окно. Она жила на втором этаже, и вы, наверное, можете представить ужас, охвативший её. Она медленно повернулась на бок и укрылась одеялом, надеясь, что ей показалось. Но ей не показалось, потому что стук раздался вновь, и от него стекла задрожали, также, как и ноги Джим. Она нервно сглотнула и поднялась на локтях, проклиная фильмы ужасов и свои мысли во время их просмотра – мол, она будет умнее. На самом деле, нет, мы все поступим, как эти глупые героини ужастиков, а то есть, медленно пойдём смотреть, что там происходит, и не случайность ли это. Джим подошла к окну и аккуратно выглянула, одной головой, всё её тело оставалось прижатым к стене около окна. Об окно ударилось ещё два предмета, почти подряд. Джим испугалась, что сейчас проснутся родители, но тогда хотя бы они смогут удостовериться, что на улице нет никакой опасности, и, может, это просто дети. Сквозь занавески было плохо видно, и Джим пришлось подвинуть штору, чтобы рассмотреть фигуру, стоящую внизу, у неё под окном. И в свете фонаря она увидела Нико, задравшего голову вверх и держащего в ладони горсть мелких камней, которые наполняли одну из маминых клумб. Страх её вмиг сменился злостью. Пиджак на Нико был расстёгнут, галстук развязан и висел на шее, как змея. Нико снова замахнулся, чтобы бросить ещё камень, и Джим быстро открыла шторы и окно, чтобы не разбудить всё-таки родителей. - Ты что делаешь?! – громким шёпотом вопросила она, подняв брови. Нико выбросил все камни из рук и облегчённо вздохнул. - По-твоему, что я могу делать здесь? – он развёл руки, видимо, показывая, что в этом районе города ему делать нечего, кроме как прийти к ней домой и обстреливать окна камнями из клумбы. - Это ты объясни мне, - вздохнула Джим. - Спустись, пожалуйста, вниз, - поднял брови Нико, как будто сказал что-то очевидное в час ночи. - Зачем? - Так удобнее. Пожалуйста? - Нет, Нико, - она собиралась закрыть окно, но заметила, что Нико наклонился за чем-то, лежащим на земле. - Или я буду кидать ещё камни, - предупредил он, продемонстрировав их в своей ладони. - Мои родители вызовут полицию, - пожала плечами Джим. - И меня заберут на полицейской машине, а потом покажут в новостях, и ты будешь смотреть на моё измождённое, бледное лицо и винить себя в том, что превратила симпатичную мордашку милого одноклассника Нико в уголовную морду Николаса Наварро-младшего? Твоё бедное сердце точно выдержит такой удар? Джим покачала головой и медленно закрыла окно. Потом почти подошла обратно, но остановила себя и села на кровать. И меньше, чем через пять секунд она опять вскочила, схватила со стула какую-то кофту, тихо вышла из комнаты, спустилась по лестнице и бесшумно оказалась на улице, где обошла дом полукругом, обнаружив Нико, чьи ботинки находились в опасной близости к клумбам. - Так и знал, что ты выйдешь, - неловко улыбнулся Нико, увидев недовольную физиономию Джим, которая смотрела на него практически без эмоций. - Что же ты хотел? – спросила она. - Всего лишь извиниться. И всё объяснить. На самом деле, я действительно поспорил с Маттео, что смогу влюбить тебя в себя быстрее, чем он сможет влюбить в себя Луну. Но я, похоже, не смог выполнить спор, потому что, во-первых, сам в тебя влюбился, а во-вторых, ты на меня злишься. Я понимаю, почему. Мне надо было сразу сказать тебе обо всём и, может, ты бы всё равно пошла со мной на День мёртвых? Я бы действительно хотел этого. Он смотрел на неё, немного наклонив голову и неловко улыбаясь, и Джим ничего не оставалось, как смотреть на него в ответ и понимать, что она не может на него злиться и не может его не простить. Хотя и простить тоже. Было очень трудно. Как будто она разделилась на две части, и одна твердила, что Нико ни в чём не виноват, а противный второй голос уверял, что он может обмануть её снова или что всё это – ещё какой-нибудь розыгрыш. Поэтому Джим нахмурилась и вздохнула. - Откуда ты знаешь, где я живу? – спросила она. - Ну… не обошлось без помощи твоих подруг. Точнее, одной, но я не имею права разглашать такую информацию, - Нико помнил о словах Ям о том, что если он скажет, как всё было на самом деле, то Джим точно его не простит, поэтому пришлось изворачиваться, чтобы, не сказав правды, в то же время не солгать. - Нико, ты же понимаешь, что я не могу просто сказать тебе что-то вроде «Ладно, ты поступил, как последний подонок, но я прощаю тебя»? – начала она. Было действительно трудно подбирать слова, потому что Джим никогда не говорила с парнями по поводу таких вещей. - Вообще-то примерно таких слов я и ожидал, - усмехнулся Нико. - Тогда я не могу тебе их сказать, так что… я пойду. Уже поздно, - она развернулась и медленно пошла в сторону входа в дом, но Нико догнал её, не успела она сделать и двух шагов. - Подожди, не уходи, - попросил он, положив руки ей на плечи. – Ты прощаешь меня? - Нико, я… Она не договорила, потому что он решил прибегнуть к тяжёлой артиллерии, а то есть, - наклонился к ней и поцеловал. ***       Амбар не знала, куда себя деть, пока бродила по комнате, закусывая губы и иногда грызя ногти, чего она вообще-то никогда не делала. Что же сподвигло её на порчу маникюра? Причина, что самое страшное, была, причём, более чем веская. Ей только что позвонил отец Симона и сказал, что она должна расстаться с Симоном, потому что тот женится. И бросил трубку, не успела Амбар ни возмутиться, ни начать плакать. Поэтому, сорвавшись на телефоне и бросив его на кровать, Амбар и начала наматывать круги. Наконец, она догадалась позвонить самому Симону, впрочем, несильно надеясь на успех – он в последнее время очень редко брал трубку, а если брал, то сразу предлагал где-нибудь встретиться, аргументируя это каким-нибудь романтичным бредом по типу: «Хочу видеть тебя, когда говорю с твоим голосом». Амбар чувствовала тревогу, но не показывала это Симону, потому что при ней он вёл себя нормально. И вот, во что это вылилось. Амбар всё-таки набрала номер Симона, послушала все гудки и в итоге снова кинула телефон об кровать, сама уселась на ковёр и устремила взгляд во открытое окно. Что за странный сегодня день? С утра всё было хорошо, потом оказалось, что Дельфи в больнице, потом снова всё было хорошо в школе, а что теперь? Нико и Маттео оказались теми ещё идиотами, и все разошлись, обиженные друг на друга. Уходя вместе с Рамиро с праздника, Симон сказал Амбар, что ей всё объяснит, и чтобы она не смела на него обижаться, потому что он ко всему этому не причастен. И если в это Амбар могла поверить, потому что на Амбар явно никто не спорил, то теперь выяснилось кое-что другое, и, видит бог, ей было бы легче, если бы Симон был с ней из-за какого-то спора. Телефон резко завибрировал, Амбар вскочила, схватила телефон и, не глядя, кто там, приложила трубку к уху. - Алло, Симон? – воскликнула Амбар. - Добрый вечер, - раздался на том конце трубки милый женский голос, немного испуганный, но твёрдый. – Это не Симон, но я как раз из-за него и звоню. Вы Амбар Смит? - Да, это я, а вы…? – заинтересовалась Амбар. - Изабела Агилар.