Шарлах

      Проводник утягивает меня под воду так быстро, что я и дыхание задержать не успеваю — тут же хлебаю воду и ловлю дыхательный спазм. Но жить хочется очень сильно, я барахтаюсь и выпускаю гриву оборотня из пальцев. Выныриваю, кашляю, с трудом разлепив глаза. Обожигает чудовищным жаром и сначала я вижу ярко-голубое, без единого облачка, небо. Никаких деревьев над ручьём!       А потом всплываю по шею и осмотриваюсь. Почему-то я наивно надеялся, что выплыву в том же озере, в которое меня заволок Шарлах. Но меня вдруг с головой накрывает волна, приходится снова выныривать и отфыркиваться. Солёная! Я болтаюсь в море или океане — слепящая синева до горизонта. Оборачиваюсь, кручусь — хорошо, что плавать я всё-таки умею. Оказалось, берег совсем близко, только вот тоже океан до горизонта, только из серебристо-серого песка. Отлично, пустынное во всех смыслах побережье!       И разумеется Проводник меня тут бросил. Ничего, если на одной стороне замок Шарлаха, то и на другой должно же что-то быть? Кто посреди пустыни будет Конгломератом этим пользоваться-то, скорпионы?       Океан — сильный и коварный. Просто так из него даже в почти полный штиль не выбраться — волны тянут обратно так, что пару раз падаю на четвереньки и в конце концов так и выползаю на сушу, как тиктаалик каменноугольного периода. Вот он когда-то выполз, теперь я из-за него страдай, доэволюцонировался.       Жарища страшная, но вместо того, чтобы снять накидку, набрасываю капюшон на голову. Солнечный удар в мои послеобеденные планы не входит. Странно, но тут почти не пахнет йодом, только солью и чем-то гнилостным — на берег чего только не выносит. Странно, что нет чаек — впрочем, где им в пустыне гнездиться-то. Куда идти? Без воды — без разницы. Пойду по кромке берега, задолбаюсь — вернусь и напишу на песке Слово.       Чтобы как-то приметить место, откуда выбрался, нахожу какую-то корягу, давно вынесенную на берег океаном и сплошь покрытую подсохшими водорослями. Вырвать её нелегко, но справляюсь и втыкаю её подальше от воды вертикально — надеюсь, сейчас прилив, вроде как и литораль не замусоренная — наверняка. Иначе бы я давно по ракушкам и всяким дохлым медузам ступал — а это и в обуви-то неприятно.       Быстро понимаю, что идти вдоль воды — плохая идея. Океан зеркалит так, что просто поджаривает, ещё и слепит. Но если отойти чуть подальше, горячий песок под ногами превращается в угли. Супер. Курорт, раз намёрзся в замке — лето в Сахаре. Или где я вообще? В какой пустыне белый песок? Гоби? Сонора? Аравийская? Мохаве? Фарфоровая? Вот та точно белая, но откуда в Нью-Мексико океан?       Похоже, что географические координаты я всё-таки у кого-то из местных узнаю — впереди точно что-то похожее на пирс. Ускоряю шаг.       Действительно, пирс. Более того — действующий, ухоженный, маленький, но на прочных сваях и плотно сбитый из оструганного разнопородного дерева — всё, что море принесло. К его быкам привязана пара лодок, остальные лежат на песке перевёрнутыми. Хоть у лодок и нет никаких следов, песок рядом с ними неглубокий, ноги почти не проваливаются. Где-то определённо есть загородка от ветра. Кричать нет смысла — вдруг у кого-то из местных ружьё и слабые нервы? Не сомневаюсь, что за мной уже кто-то наблюдает. И тут обнаруживаю для себя интересное — не все барханы в пустыне из песка, у одного из них есть каменный фасад. Переминаясь с ноги на ногу, разгребаю ступнёй песок около лодки — быстро утыкаюсь в чёрный камень. Похоже, песок около океана наметён на скалы, внутри которых местные жители умудрились выдолбить какое-то строение. Дверь в нём заменяет плотная плетёная ткань, которую я отодвигаю с большим трудом, но в награду мне достаются блаженный полумрак и прохлада.       Строение нежилое, сразу понятно. Что-то вроде склада или мастерской — когда глаза привыкают к полумраку внутри, осматриваюсь. Недоделанные лодки, обтёсанный плавник. Пахнет деревом и смолой, и конечно в самый разгар жары тут никого нет — прохладно здесь только на контрасте с пеклом снаружи. Стены помещения очень ровные, как будто лазером прорезали — интересно, а чем на самом деле? Может, стены не очень и прочные, не гранит, например, а тёмный известняк. Не похоже это на фешенебельный городок с достопримечательностями — а будь это какая-нибудь Петра по сложности, туристов бы тут уже тьма бродила.       Если есть мастерская, то и другие дома должны быть — ничего не выглядит заброшенным, только инструментов не видно — ну да кто будет ими разбрасываться. Значит, наружу, пока я ещё не страшно устал и не захотел пить. У меня полные карманы алмазов — валюта универсальная, гостеприимство мне обеспечено. Главное, не всем подряд показывать, что у тебя их больше одного.       Собрав волю в кулак, снова отодвигаю ткань и выхожу из мастерской. Иду по песку быстро — задержишься и ноги до мяса обжечь можно. Обхожу мастерскую слева и вижу ещё фасад, так же точно выточенный в скале и не особо блещущий архитектурной сложностью — окна маленькие и круглые, двери тоже. Иду к намеченному зданию, огибаю ещё бархан — оно пропадает из поля зрения, но вижу другое. Пустынная деревня хоббитов какая-то, причём заколдованная, как японский сад камней — одновременно видно только один вход.       Второй тоже меня обманывает — один поворот и снова исчез. Лабиринт! Причём барханы здесь высокие и немаленькие, задолбаешься с дверями в прятки играть.       Поэтому просто решаю обходить один из больших ненастоящих барханов до тех пор, пока не наткнусь на вход. По тени идти ещё нормально, но вот по солнцу приходится бежать со всех ног, и в тряпку, занавешивающую вход, я уже врезаюсь и скребусь как кот. Никто не открывает, но такая «дверь» вообще не может быть заперта. Если бы жители хотели, чтобы к ним никто не входил, запирались бы понадёжнее!       Впрочем, их наверняка нет дома — за дверью темно и тихо. Щурюсь, стараясь, чтобы глаза быстрее привыкли к полумраку. Кажется, я набрёл всё-таки на жилой дом — пахнет жареной рыбой или чем-то подобным. Прихожая маленькая и пыльная, на полу замечаю несколько пар деревянной плетёной обуви. Расставлены аккуратно — вряд ли жильцы ушли по такой жаре куда-то босиком. А могут ли они себе позволить несколько пар обуви — сильно сомневаюсь, потому что в другой комнате, в которую захожу, вновь отодвинув занавесь, скажу так, не вопиющая нищета, но тщательно скрываемая бедность.       Кажется, это и столовая, и рабочий кабинет, потому что на одном конце гладко оструганного деревянного стола примостились глиняные тарелки, почти точь-в-точь такие же, из каких я ел в замке у Шарлаха, с остатками вроде бы рыбного супа, а на другом — россыпь ракушек и камешков, верёвочки — кто-то собирал бусы? Сидеть тут принято на низких скамьях — семья, видимо, живёт большая. Стены обшиты тканью, но грубой и неокрашенной — из водорослей, что ли? Выше одинокого круглого окна под самым потолком сушится связка то ли рыбин, то ли ещё каких морских гадов — не с моим зрением разглядывать, может, вообще какие-то травы. В пустыне же всё-таки что-то растёт, если поливать. А если тут кто-то живёт, значит, есть и источник воды. Ну на крайний случай они морскую выпаривают в промышленных масштабах, надеюсь, у них хоть глоток для путника найдётся? Раз уж суп варят!       — Э-эй, есть тут кто? — негромко зову. — Э-эй?       Не могли же они магическим образом исчезнуть, еда ещё почти тёплая… еда. Ага, такая же средневековая, какую я себе готовил. Попал, понимаешь, в прошлое по развитию, хрен выберешься! Хотя и не в таких бедуинских деревнях сейчас можно и телефонную вышку обнаружить, и вялый интернет.       Только сначала хозяев найти надо. На мой зов никто не откликается, ждать глупо. И пить уже хочется. Поищу в других комнатах, может, тут все глуховаты или туповаты. А может, хозяева к соседям невовремя ушли за чем-нибудь, но точно не за солью. Облизываю губу — щиплет.       Тем более, что в соседней комнате, так же за занавесью, слышу шорох. Осторожно её отдёргиваю — вроде бы кладовая. Только на меня снизу-вверх, почти с пола, блестят четыре тёмных глаза. Дети? Одинаковые плоские личики с приплюснутыми носиками, торчащие волосы, а надето на них обоих что-то типа юбок или пончо, завязанных под горло. Стоят, держатся за руки. Молча на меня пялятся, я — на них. У них что-то не так с кожей, она пятнистая — белые пятна, посветлее и совсем тёмные. Вроде бы это болезнь такая, но не заразная. Выходит, братья. Или сестрёнки. Да мне их пол и возраст без надобности, криповатые детишки, в них есть что-то… неправильное и помимо пятнистости, но не могу понять, что.       — А взрослые дома?       Спросил я вроде бы очень мягко и благожелательно, но они испугались, шугнулись. Но не закричали и не заплакали — защёлкали, как птицы или какие-то механизмы, и бросились вперёд.       Тут пересрал уже я, отпрыгнул, и они пронеслись мимо с щёлканьем и цоканьем — обувь у них оказалась не единственная. Выдохнув, я успокоился — хоть нет никакой мистики, просто здесь не рады гостям. Или детишки были дома одни, конечно же испугались, и теперь приведут кого-то из взрослых. Напугали друг друга!       Разумнее всего будет пойти за ними, чтобы не вызывать у хозяев сказочных вопросов «кто пришёл в наш домик», потому что на Белоснежку я смахиваю примерно никак. Хорошо хоть не в платье убежать удалось!       Но ещё до того, как выхожу в прихожую, улавливаю смутный шум, напоминающий стрекотание или птичий клёкот, он всё нарастает и я могу уже разобрать отдельные щелчки, но как только протягиваю руку к пологу входной «двери», из-за него высовывается рука, цепко меня хватает и выволакивает наружу. Тут же в меня вцепляется ещё с десяток рук так, что, если даже и захочу, не пошевелюсь.       — А-а, мать твою… — вырывается у меня самопроизвольно и обессиленно.       Тут жителей — с сотню, если не больше. Все ниже меня и все одинаковые — с пятнистой кожей и тёмными глазами. Только вот у них ещё и губы сверху разделены щелью наподобие кошачьих и уши… уши у них тоже как у зверей, торчат через волосы на макушках. И ноги… да, на них есть обувь, только по песку переступают перевязанные цветными шнурами с бусами копыта, и суставы на них как у Шарлаха — гнутся сначала назад. Но это херня, потому что только их дети одеты в пончо по шею — взрослые же по пояс голые, и у них на пятнистой коже не то что сосков нет, у них поперёк груди щель.       — Бля-я, — тяну. — Ебучий конь.       Я похоже от жары всё-таки тронулся — потому что у пары из существ, как у грёбанных кенгуру, из этой щели высовываются мордашки существ поменьше. И от них всех на песке странные тени, двоящиеся. И от меня. И если бы я был слегка повнимательней…       Задираю голову вверх. На ослепительно-голубом небе на расстоянии друг от друга, но почти в зените торчат два одинаковых желтоватых солнца. Два.       Вот мне и Слово. Матерное было, не иначе, те, кто написали ту книгу — шутники ёбаные. Дошутились, охуенно. А меня теперь сожрут, как Кука. Даром что эти существа не вооружены и примерно на человеков похожи — у них мать его ещё и хвосты! Я их сначала за одежду принял сослепу, а нет, шевелятся. Хвосты с жалом или ядовитый кусь. Вон как щёлкают, да громко! И всё в меня тычут своими лапками, два пальца слева, два справа — как у хамелеона. Ну и уроды! И если Шарлах владеет магией, то и эти черти пятнистые вполне могут! Особо опасный пустынный изолятор тут и где-то у них есть и свой Хранитель, чтобы никто из воды зря не вылезал. Но я-то не цицимиме!       Похоже, про Хранителя или правителя всё правда — они наконец-то нащёлкались вдоволь и объединёнными усилиями решили меня куда-то потащить.       — Сам я пойду, сам. — вежливо их убеждаю.       Снова взрыв щёлканья. Ну я и не надеялся на понимание. Слабые они — ручки-палочки тонкие, но их много, повпивались, как муравьи. Всё равно сам иду за ними. Большая часть толпы расступается и рассеивается, даже любопытных зевак немного — в основном детишки. И уже встретившаяся мне парочка предателей с ними — не то чтобы я их как-то пытался различать, но эти так за руки и держатся.       Очень плохие у меня дела и приключения такие себе сейчас начнутся — надеюсь, они хотя бы не жрут разумных существ. А если и жрут, то хоть не заживо. Или не волокут меня в пустыню подальше, чтобы закопать и забыть. Главное, их очень пристально не рассматривать — раздражаются, щёлкают. Да и страшно становится — они нелепые, как какие-нибудь японские духи. Шарлах считай красавчиком был, дерево и дерево ходячие, энт, дриада мужского пола, а эти помесь кенгуру с котом, ящерицей, Сатаной и зачем-то человеком. И ладони у них шершавые, на пальцах тупые когти. А что если Хранитель тоже такой же, как они? И как Шарлах, на всю голову озабоченный? Или они все и заменяют Хранителя? Если это так, то я очень жалею, что не читал самоучитель по суициду, особенно графу «как подавиться языком или рвотой».       Хотя бы не в пустыню выволокли, пытаются меня слабокоординированно затолкать в очередное такое же, выдолбленное в скале, здание, разве что тут вход пошире, и занавесь на нём не одна, а две, скреплённые посередине. Внутри снова темно, и у меня уже страшно болят глаза от постоянных перепадов освещения, но жаловаться на это самому себе бессмысленно. Тут пахнет едой так, что это наверняка их общая кухня.       Нет, для кухни слишком богато — уже не голые каменные полы, застеленные циновками, а тканевые «обои» на стенах с какой-то этнической, но совсем не грубой вышивкой. И меня торжественно вручают четырём аборигенам, вышедшим навстречу — не сомневаюсь, что из их захвата я без труда вырвусь, но у них в руках вроде бы копья. Или остроги для охоты на рыбу. В любом случае, пока меня не обижают — и я силу не собираюсь показывать. Свяжут ещё или по голове дадут — а тогда уже хрен сбежишь.       Хотели бы зла — уже бы причинили. Видимо, имеют обо мне такое же представление, как и я о них. Никакого, то есть. И всё-таки не люди — мы бы уже непонятное существо, вылезшее из моря, застрелили, потом разбирались.       Привели меня в просто огромную, по сравнению с тем, которые я видел до этого, комнату. Тут и людей бы поместилось примерно как на трибуне стадиона, а уж этих тощих чёртиков и вовсе тьма.       И, похоже, они все девочки, или я окончательно передумываю в их биологии разбираться — «сумки» есть у всех, а вот одежду они носят разную. Ну как разную — иногда у юбок есть подтяжки. Например, такие надеты на два существа, которые приносят ящик и ставят рядом со мной. У одного из них их сумки выглядывает детёныш, но это не помешало чёртику уцепиться за мою накидку и попытаться стащить. Раздеть меня вздумали, заразы?       Я естественно вцепляюсь в накидку в ответ, без труда стряхнув с руки пару ладоней. Не, алмазы я вам не отдам, сволочуги. Только если резать будете. Защёлкали, охранники ощетинились копьями — похоже, будут. Зато второй чёртик в подтяжках, который без дитёнка, поставил ящик, вытащил из него «юбку» и протянул мне. Настойчиво пихнул так.       Ага, похоже, меня хотят переодеть. Видимо, я принят всё-таки за гостя — еду-то зачем наряжать? Существо подёргало меня за накидку и показало на ящик. Вот же. Ну что, поругаться с аборигенами прямо сейчас и получить копьём под ребро, или всё-таки потом попытаться найти с ними общий язык и получить одёжку обратно?       Неохотно помогаю стянуть с себя плащ — надеюсь, этим сумчатым чертям концепция карманов на одежде вообще незнакома. Но плащом они не ограничились, пришлось снимать и рубашку, и штаны. И напяливать их юбку. На удивление, она в сборку на чём-то похожем на резинку, и конечно мне та ещё мини — явно не на мою длину ног делали, но удобная. Что там у меня между ног чертенят не особо интересует, вот что на моей груди только с десяток волосков и никаких признаков сумки — вот это для них новости. Охранники даже забыли, что за мной присматривают — тоже собрались в кружок. Чертёнок с подтяжками протягивает было четырёхпалую лапку, будто желая удостовериться, что сумки у меня действительно не имеется, но отдёргивает.       И хорошо, я не сторонник лапанья. Значит, всё-таки не насиловать. Тогда — в жертву приносить? Одёжку мою сложили по своим понятиям, странно, но аккуратно, подтяжковые как специально мне показали, что и куда кладут. Ещё и ящик с собой не забрали, оставили, когда уходили. От этого спокойнее. Видимо, всё же гостиприимство. Только вот стражники никуда не ушли, мы просто стоим в ожидании чего-то. Когда пытаюсь разглядывать кого-то из них — недовольно щёлкают. Ладно, потолок тут тоже интересный.       Но ждать приходится недолго — вместе со щёлканьем раздаётся что-то похожее на музыку. Так и есть, в зал заходит целая процессия, впереди чёртики дудят в ракушки, бьют в барабаны, позади стража и ещё какая-то свита. Ну а в центре, похоже, его величество король. Или королева — тоже сумчатое, только юбка побогаче вышита. А так и рожа пятнистая, и короны нет — на шее что-то нацеплено, видимо, какие-то местные регалии. Вождь, скорее. Мне и до плеча не достанет, но всё-таки вежливо ему кланяюсь — всё-таки монарх.       У стражников переполох, меня даже не сильно и не больно под рёбра копьём тычут. Понятно, до культурного взаимодействия нам очень далеко, но, видимо, как-то взаимопониматься придётся. Ещё б попить дали, черти!