Nordlys

      — Тооооом! Я больше так не могу! — Провыл я, выпадая из камина.       — Гри?! — удивление и непонимание в родном голосе. Несмотря на глухую ночь, брат был при полном параде, видно, очередное затянувшееся совещание в министерстве. Вот истинный маг — занят вопросами нации, а я не в состоянии решить личные. Какой из меня Nordlys?       — Братец, мог бы ты так сильно не фонить своей притягательностью, а то скоро в моём кабинете соберутся все домовые мэнора, да и чужие не преминут заявиться. Знаем, проходили…       — НЕ МОГУ! Том, мне необходим твой совет, но прежде ты должен дать Непреложный обет, — опережая его невысказанный укор в моём недоверии после стольких лет жития душа в душу, постарался внятно пояснить своё требование. — Это не мой личный секрет, иначе я просто не смогу тебе ничего поведать… Ну, Тоооом, пожалуйста!       — Гри, прекрати, мне сейчас крышу снесёт от твоей магии, я и так ни в чем не собирался тебя обвинять, ведь знаю, если ты просишь, значит в этом есть необходимость. Успокойся, малыш, иди ко мне, — и мне раскрыли объятия, самые надёжные в мире.       — Да уж малыш… — недовольно бурча, с отчаяньем кинулся на грудь брата.       — Ты себя со стороны видел, Гриир? Тебе больше семнадцати не дашь, и это я хоть иногда вижу тебя настоящего без гламура, а прочие вообще в восхищении и умилении в прострацию впали бы. А придя в себя, думали-гадали в какие бы дальние дали уволочь сие чудо невиданное и спрятать от всего мира. Это только твои племянники на тебя адекватно реагируют и не видят твоей необычности, а лишь восторженно пищат, когда их любимый дядюшка радует нас своим настоящим видом, — и меня бережно заключили в объятия, наполняя верой, поддержкой и силой, в коих я сейчас нуждался, как никогда.       — Ох, Том… — выдохнул я более спокойно: воспоминания о наших неугомонных крохах всегда действовали на меня умиротворяюще. — Если бы ты знал, как всё непросто…       — А ты расскажи, малыш, может и смогу чем-то тебе помочь.       В ускоренном темпе мне был принесен Обет, и мы устроились у камина с бокалами раритетного «Vintage» Croft Porto сто пятидесятилетней выдержки. Я всё никак не мог прийти в себя, а брат вёл неспешный рассказ, казалось бы, совершенно не существенный сейчас, но я внимательно вслушивался в его спокойный голос, стараясь совладать с одолевающим меня волнением — не каждый день открываешь тайны Рода.       — К слову, португальский портвейн Croft всегда делали люди неординарные и крайне порядочные. Среди работников предприятия ходит красноречивая байка о Сантьяго Райте, одном из партнёров Croft Porto, самолично приложившем свою руку к сотворению сего совершенства, — и Том приподнял бокал, что тёмно-янтарными бликами переливался в свете огня. — Она как ничто характеризует это семейство. Так вот, лето 1868 года выдалось очень засушливым. Райт лично объехал все виноградники, а, вернувшись, во всеуслышание заявил — мол, урожай вышел столь неказистым, что никакого «Vintage» в этом году не будет. И тут, как на грех, пошли долгожданные дожди. Урожай получился шикарный, так что и винтажный портвейн Croft вышел бы на славу. Но Райт был джентльменом, и он сказал своё слово. Как же теперь «Vintage» закладывать? Конкуренты будут шептаться — Сантьяго Райт соврал, из негодного урожая делает портвейн Croft. И почитатели марки скажут — куплю портвейн Croft, а он из такого винограда, что пить невозможно. В итоге только Райт в тот год был единственным из производителей, кто не декларировал свой портвейн этой серии, хотя вполне мог бы. Вот что значит принципиальный человек: честность и верность слову ему были дороже прибыли. Побольше бы таких людей в моё окружение, Гри, даже спустя столько лет каждый верный и надежный соратник на вес золота, выгода многим застит глаза.        — Но ведь многие всё же с тобой по своим убеждениям. Стремятся изменить старое и приветствуют будущее, которое, благодаря тебе, гармонично синтезировалось с нашим магическим наследием, традициями и развитием.       — Да, но много ли тех, кто пошел бы за мной невзирая ни на что?       — Я! — твёрдо глядя в глаза Тому, заверил его.       — Знаю, малыш. Ты, Малфои, Снейп и еще парочка, в ком я уверен безоговорочно, а прочие… Ладно, не о том мы, Гри, ведь тебя сейчас беспокоит не верность магического электората своему Министру, а что-то совершенно иное. Я дал тебе достаточно времени, мне завтра рано вставать.       — Да, хотя… Ладно, по порядку… Том, понимаешь, я ведь тебе не всю правду о себе раскрыл. Ты видишь лишь фасад, но сама суть скрыта за семью печатями, как в прямом, так и в переносном смысле. Если бы ты не дал клятву о неразглашении, то я просто физически не смог бы рассказать о причине моего состояния. Ты имел возможность несколько раз лицезреть немного неадекватное поведение с моей стороны, но, поверь, это только цветочки. Пик моих моральных, духовных и в не меньшей, если не в большей степени физических мучений я провожу наедине с собой, иначе просто невозможно… Галлоны обезболивающих, успокоительных, восстановительных. И всё в следствии моей необычной природы. Это секрет Рода Поттеров. Мы — не просто маги, а магические создания, которые в положенный срок должны произвести на свет продолжение себя, свою копию, передавая свою природу, свою магию, свою суть следующему поколению Nordlys. Я — ОМЕГА, создание, способное воспроизвести себе подобного… — брат неверяще смотрел на меня, в его взгляде я читал невысказанный вопрос. — Да, ты не ослышался, воспроизвести себе подобного — это значит, что мне судьбой уготовано родить. Родить сына, так же — омегу. Все последующие мои дети могут появиться нормальным в твоём понимании путем, но первенец, наследник — таким образом, и только после этого мой организм перестраивается и приобретает возможность оплодотворить женскую яйцеклетку. До этого момента я стерилен, да и не в состоянии даже элементарно заняться сексом с кем бы то ни было в доминирующей позиции.       — Гх… Да уж, Гри, умеешь ты удивлять, вернее, вводить в ступор. Допустим, всё это не просто и не очень приятно, я понимаю, но что тебе мешает исполнить свой долг перед Родом? С твоими-то способностями… Я так понимаю, процесс оплодотворения в сущности вполне соответствует природному? Тебе необходимо заняться сексом с мужчиной? Забеременеть… О, Великая, как же дико всё это звучит! Ну да ладно, произвести на свет сына, а уже потом налаживать свою личную жизнь? Конечно, всё довольно непросто, но… Чёрт, ты хоть выживешь после подобного?! — Том судорожно сглотнул и невольно, совершенно позабыв о бокале в своей руке, разлил бесценную жидкость на искристо-белоснежную шкуру, что украшала пол у камина. — Чёрт! Чёрт! Чёрт…       Брат отставил стакан, магией очистил свои руки и шкурку на полу, нервно растрепал идеально уложенную прическу и, обхватив голову руками, с отчаяньем посмотрел на меня:       — Гарри! — так он обращался только в минуты сильного душевного волнения.       — Том, ну что ты. Ещё ничего не случилось, да и не выжил бы наш Род, если бы рождение наследника заканчивалось летальным исходом для родителя. Да, возможно всякое, но даже мой отец выжил, а я ещё даже не смог… В общем, мне ещё нечего опасаться, кроме нестерпимого физического желания, боли и моральных истязаний на протяжении недели. Кстати, наверное завтра-послезавтра. Так что если я в очередной раз пропаду, не бей в набат, как ты умеешь.       — Ладно… — схватив обратно многострадальный бокал и выпив залпом наполненное заново содержимое, налил еще и вновь опорожнил хрустальную ёмкость. Через какое-то время брат посмотрел на меня своими синими-синими глазами. — Как всё это происходит?       — Что именно: оплодотворение или рождение? — моё ехидство не вовремя подняло свою буйну голову.       — Гарри! Моё терпение не железное!       — Ладно, ладно… Да, я должен переспать с мужчиной, а потом мой организм перестраивается и становится сходным с женским. Не уверен насчет околоплодных вод и прочего, поскольку сама беременность — магическое явление, но основные аспекты схожи. Формируется нечто наподобие матки, а ближе к завершению срока образуется родовой канал и открывается проход. Мало приятного, но не смертельно, а если будущий отец ещё и подпитывает своей магией, то и вовсе без проблем, только…       — Что еще, Гарри?! Моей фантазии уже просто не хватает на все те ужасы, что рисуются в моей голове. Начал говорить, так заканчивай!       — Понести я могу только от предназначенного Магией мага…       — И? С твоими-то внешностью, умениями и зашкаливающим обаянием разве проблематично отыскать этого предназначенного и заставить совершить всё необходимое?       — Я уже давно встретил своего Альфу, Том, но дело в том, что на наших предназначенных совершенно не действует наше обаяние… А вследствие того, что мой Альфа — личность довольно неоднозначная и совершенно не склонная к душевным треволнениям, не признающая любовные терзания стоящими своего внимания, а если учесть ещё и его всепоглощающую ненависть к Поттерам, как ты понимаешь, всё в моем будущем довольно неоднозначно. Я уже который десяток лет истязаю себя воздержанием и мучительными мечтами о своем малыше — продолжении меня и моего любимого. И да, я его давно и бесповоротно люблю, он — моя одержимость, моё безумие, помешательство…       — Снейп? — теперь настала моя очередь судорожно сглотнуть и громко хлебнуть большую половину из моей хрустальной тары, даже не ощутив богатого букета выдержанного напитка. Только молча кивнул на предположение или, скорее, утверждение брата.       — Всё с тобой ясно, Ромео доморощенный. То-то ты к месту и не к месту выспрашивал меня о Северусе Снейпе, и при этом такую недовольную рожицу кривил, будто через силу, лишь по велению своей гипертрофированной совести.       — Ты же всё понимаешь, не мог… Или…       — Да, если бы Северус понял, кто его так усиленно опекал все эти годы, то последствия было бы сложно предугадать. Но столько лет, Гри? От тебя не ожидал! Хотя о чём это я, ты как никто способен на самопожертвование, только… Знаешь, мне всегда казались надуманными твои доводы, которые ты воспринимал, как непреложную истину. Вот с чего ты взял, что Снейп тебя ненавидит? Да, у вас были разногласия, только это было так давно. И знаешь, в свете открывшегося мне, я бы также усомнился в правдивости негативного отношения профессора Зельеварения к своему нерадивому ученику, пусть он и являлся сыном злополучного Джеймса Поттера. Возможно, его сдержанность, пренебрежение и недовольство были столь же «искренни», как и твои?       — Это было бы уже чересчур, ты не находишь? Поверь, у юного Северуса были все основания ненавидеть моего отца.       — Возможно, но ведь ты — не он, а наш зельевар достойный член общества, обладающий завидным здравомыслием; маг, который, несмотря на свою неприязнь к былому герою магической Англии, довольно усиленно пытался отыскать ненавистного ученика, пока я не предоставил ему довольно убедительные доказательства о твоём благоденствии… Он до сих пор иной раз заводит о тебе беседу. Я по привычке убеждаю его, что ты вполне доволен и счастлив.       — Ты не говорил мне… — растерянно промямлил я.       — Не видел в том необходимости, ведь для всех Гарри Поттер уехал в Северную Америку, благополучно устроился там, успешно влился в магическое общество и путешествует, в следствие того, что стал сотрудником Гринготтса и постоянно участвует в экспедициях по поиску древних артефактов. Я ведь не был в курсе особого положения Снейпа в этом вопросе.       — Вот и что мне со всем этим делать, Том, а?!       — Гарри, ты никогда не был трусом. В каких бы безвыходных ситуациях не оказывался, всегда смотрел неприятностям в лицо. От чего же теперь ты пасуешь?       — Прежде от исхода не зависело так много! — нетерпеливо выкрикнул я.       — Уверен? Практически всегда ты балансировал на грани, и всегда умел находить выход, — брат наклонился вперёд, протянул руку и потрепал меня по щеке, как прежде. — Сам же всё понимаешь. И ты пришел не за советом, а за благословением, ведь так? Гри, лучше тебя никто не справится с подобным. Ты прав, от этого зависит многое, и если ты отступишь и дальше продолжишь жалеть себя, то, боюсь, ничем хорошим это не закончится. Да и что, в сущности, ты теряешь? Не выйдет, продолжишь жить как и прежде, зато будешь знать: ты сделал всё возможное. Так что, вперёд и с песней, братишка! Поверь, Северус не столь бесчувственен, как ты себе напридумывал, уверен, он сможет тебя удивить… А знаешь, у меня есть кое-что, что может пригодиться. Хотел преподнести ему в следующую нашу встречу, но то у меня нет времени, то у него какой-то особо важный эксперимент…       Брат поднялся из кресла, подошел к шкафу, достал из его недр деревянный футляр и направился ко мне.       — Вот, держи. Хотел сам порадовать друга, но так и быть… Смотри аккуратно, старые вина не очень любят магию, так что бутылка в коробке не зачарована, лишь переложена сеном, а следовательно, не ронять, не бросать и быть нежным. Любимый Северусом Ба Арманьяк Лабердолив 1904, его не так много осталось. Удачи, братишка! — И меня обняли, а потом настойчиво оттеснили к камину. — Я знаю, он ещё не спит, так что… Паучий тупик! — я не успел и опомниться, как меня охватило зелёное пламя, а вдогонку летел задорный окрик: — Северус!       Да уж, Том никогда не любил проволочек!