Nordlys

      Небо… Бесконечный простор и близость звезд волнует и влечёт, хочется отринуть всё и отпустить себя, взмыть ввысь к манящим светилам и потеряться там, оставив внизу все свои потери, боль и переживания. Но ведь тогда я бы отрёкся от самого себя, своих желаний и стремлений. Хочу ли я забвения? Покоя? Нет!       Я столького добился, мы столького добились… Почему мысли о побеге не покидают мою дурную голову? Ожидание боли, страх, разочарование и понимание безысходности — вот причина моей слабости. Хотя, стоит пережить эту мучительную неделю и вновь всё встанет на места. И пусть я не могу назвать себя совершенно счастливым, но моя жизнь действительно чудесна.       Мой брат — Министр, один из самых уважаемых и влиятельных политических деятелей современности. Лорд Мракс смог осуществить свою мечту и собрать вокруг себя магов, что разделяли его взгляды на становление страны, которая, наконец, уверенно шагнула в будущее, но вместе с тем не отказалась от наследий прошлого. Том — невероятная личность, и мне безумно нравится осознавать, что я помог ему раскрыть полностью свой потенциал и не повторить ошибок прошлого.       Его возвращение было триумфальным! Нет, он не стал вдруг белым и пушистым, никто не смог бы заподозрить этого мага в мягкости и добродушии, но его цель была действительно достойной — поднять страну с колен, вернуть ей былое величие и помочь народу понять, что магия это не тупой инструмент, а сила, которую следует ценить, понимать её природу, и отдавать ей должное, чтобы и в будущем было место волшебству.       После возвращения юноши, я помог Тому поступить в Дурмстранг. Моя помощь заключалась исключительно в финансировании, а вот теоретическую и практическую нам оказали гоблины, не бесплатно, конечно. В период летних каникул Том усиленно подтягивал свои знания и восстанавливал навыки с нанятыми учителями, для того, чтобы поступить на последний курс, для получения аттестата об окончании магической школы, и, по совместительству, на подготовительный в Австрийской Магической Академии.       Сразу провести ритуал для восстановления души мы не могли, так как брат должен был полностью вернуть себе магический потенциал и обрести душевное равновесие. Вот с последним я ему усиленно помогал… Практически всё своё свободное время тем летом я проводил с ним. Его любовь согревала душу, и меня ничуть не волновал тот факт, что его чувства были навеяны. Ведь осознавал: я ему нужен, так же, как и он мне. Моя магия — это только толчок, и будь она отринута магом, её действие стало бы скоротечным, и мне бы пришлось вновь влиять на Тома, но этого не потребовалось.       Мы стали семьей, настоящей…       У нас был общий дом в горной деревушке в Швейцарии. Там мы проводили семейные вечера, праздники и просто наслаждались обществом друг друга. Могли целый вечер просидеть в тишине, и это было по-настоящему чудесно…       А бывали и такие моменты, когда брата поглощала пучина отчаянья и боли, он был не в состоянии самостоятельно справиться с эмоциями. И тогда я всё бросал и возвращался в наше убежище, где он укрывался от всех и вся, пытаясь предотвратить очередной срыв. Наша связь была достаточна крепка и я мог ощущать его сильные переживания.       Врывался в его комнату и обнимал, крепко прижимая к себе сотрясающееся в конвульсиях ярости и злобы тело, поглощая алые всполохи его безумия, забирая отчаянье, страхи, терзания, скорбь воспоминаний и желание мести. Моя же сила окутывала его сверкающим коконом, принося успокоение, любовь, нежность и веру в него… Что я обретал взамен? Чувство нужности и осознание, что меня любят. Ведь даже находясь в самом невменяемом состоянии он не мог навредить мне. Ни он, ни его магия. Я стал своим, был той гаванью, где маг обретал безоговорочную поддержку, понимание и заботу. Уверен, тогда в подземельях Хогвартса я умудрился сотворить то, о чём и мечтать не смел. Ребёнок желал получить защитника, а обрёл родного, преданно любящего человека.       Уже будучи на первом курсе Академии брат решился на проведение ритуала. Мне было страшно, хотя даже себе не мог объяснить, чего же именно я так безотчетно боялся, а вот Том сразу всё просёк:       — Глупый, ты же всё сам знаешь. Моё отношение к тебе никак не изменится… Ты мой брат! Доверься мне, малыш, ведь тогда, три года назад я поверил тебе. Если даже ты не сможешь, то кто тогда? — и я предательски разревелся, обнимая его раздавшиеся плечи, наконец, осознав, что своими страхами заставляю и его терять веру в себя.       — Прости! Прости! Прости! Только тебе и верю! Я с тобой всегда и во всём!       И, наконец, Том обрел себя… Возвращение было не мгновенным и затянулось почти на год. Память восстанавливалась частями и не всегда в хронологическом порядке, брату пришлось брать академотпуск на полгода, когда острота воспоминаний стала регулярно сопровождаться всплесками силы, которая, кстати сказать, возросла многократно. Вследствие всех событий последующий год образования в Хогвартсе я провел на индивидуальном обучении. Моё присутствие было необходимо брату, а всё прочее не имело значения, даже возможность видеться с Предназначенным. Наши встречи с Северусом Снейпом были для меня пыткой, вследствие чего я просто свёл их к минимуму.       Чем всё это время я занимался в Хогвартсе? Пытался учиться. Но, если честно, подтягивал меня и помогал обрести новые знания Том. Он на своём опыте ведал, что предметы, утверждённые для студентов Дамблдором, были сильно скорректированы, знания давались минимальные и однобокие. Экзамены, в связи с этим, не были сложными, но уровень и качество обучения оставляли желать лучшего. Исключением для меня, конечно же, было Зельеварение. Но я старался и в определенный момент даже стало получаться, хотя это так и не смогло повлиять на отношение ко мне.       Что же до моей избранности и статуса героя, то могу сказать, жизнь мою скучной язык бы не повернулся назвать. Побег отца, встречи с дементорами, психологическое давление со стороны света и моя мнимая вера во все эти бредни. Зачем? А чтоб быть в курсе, так сказать, держать руку на пульсе событий. Личность, что стояла за всеми этими манипуляциями, должна была как можно дольше находиться в неведении.       А потом, в связи с состоянием Тома, я учинил настоящий разнос и пришлось даже прибегнуть к помощи опытного юриста. Спасибо гоблинам, подсказали имя адвоката, который не боялся идти против системы и помог мне вытребовать необходимую форму обучения. Скандал был знатный! Но воздействовать директор на меня не мог, в силу того, что никакого влияния на меня он не имел. Ни магическим путем, ни эмоциональным шантажом. Благодаря его усилиям и открывшемуся мне ранее, у меня просто не оказалось друзей или близких (Дурсли не в счет — с ними-то всё ясно, применять внушение мне приходилось ещё несколько раз), с помощью которых меня можно было бы заставить что-то сделать, а «крёстный» не стал мне родным человеком. К тому же, его нелегальное положение и невменяемое временами состояние не давало простора для деятельной натуры директора.       Но возня с Кубком меня все же не миновала, к моему глубочайшему сожалению. Хотя вру: она меня захватила! Не знаю, к чему бы всё привело, если бы не брат с его постоянной опекой и переживаниями. Но мнимого Лорда я всё же воскресил, и заявил о том на весь мир, чем неимоверно потешил директора и напугал кое-кого.       Переживал я лишь за Северуса Снейпа. Намёки Рона Уизли о причастности Ужаса Подземелий к Пожирателям были лишь предположениями. Узнать правду мне было не у кого, так как Том не знал ещё тех событий, что следовали за сотворением его первого крестража. Шока я не испытал, скорее, просто подтвердил собственные предположения. А чего еще можно было ожидать от амбициозного обиженного подростка, как не вступления в сомнительную организацию. Хотя тогда Пожиратели Смерти действовали под прикрытием и выдавали себя за политическую партию. Ладно, не суть. В тот год я уверился в том, что Снейп в прошлом был Пожирателем. А, следовательно, его жизнь под угрозой! Хотя, когда было иначе?..       Добро так многолико и готово на многое ради своего торжества. Старик сумел-таки заставить поверить всех в возвращение Того-кого-нельзя-называть, он даже умудрился оживить метку. Его бы умения да в мирное русло…       Но именно благодаря этому возвращение молодого лорда Мракса не вызвало той суматохи и путаницы, ведь связать его с Тёмным Лордом уже не было возможности. Тут старик обыграл сам себя. А возможность избавиться от чёрной метки и маньячного существа, которое превращало всё вокруг в настоящий ад, послужила дополнительным стимулом к сплочению старой гвардии Вальпургиевых рыцарей, пусть и довольно потрёпанных, но всё еще имеющих влияние и способных поддержать, правда тех немногих, кто пока остался в живых…       К моей несказанной радости Снейп был одним из них. Его дружба с Люциусом и моё неадекватное поведение (нежелание соответствовать ожиданиям директора; все его попытки как-то заставить меня попадали мимо цели, я даже на зельевара перестал на людях реагировать, просто игнорировал его и его злой язык, чего мне это стоило… чуть на успокоительных не разорился) помогло ему вовремя ускользнуть из поля зрения Дамблдора. Как мне после поведал Том, сделать это было очень непросто, но слизеринский змей сумел, честь ему и хвала. Только от роли двойного, или, вернее, тройного агента так и не избавился. Герой, мля! Ему предлагали тихое и спокойное местечко, ведь настоящий зельевар нужен всем и всегда, но его геройские порывы… Ладно, он сам сделал выбор, хорошо хоть теперь с успокаивающими в стане Тома не было напряжёнки, притом наилучшего качества.       Так что с помощью тех магов, что решились помочь Тому вывести на чистую воду Дамблдора — Люц, Северус, и еще парочка аристократов; с их помощью мы спланировали похищение Сириуса и его помещение в безопасное место под наблюдение колдмедиков и специалистов по восстановлению и психотерапии. Хотя о моей причастности к сему мероприятию они так и не узнали.       Белла осталась в святом неведении, что монстр, воскрешение и возвращение которого вознесло её на небеса и полностью повергло в пучину безумия, являлся творением неуёмной фантазии светлого кудесника. Психическая стойкость Блэков всегда была Ахиллесовой пятой. Спасать ещё и ведьму у меня не было никакого желания.       А как же борьба добра со злом и, как апогей, последняя битва, к которой меня так усиленно подталкивали? Никак! Когда уважаемый директор, всё ещё теша себя надеждой на мой счёт, отошел в мир иной, проблема рассосалась, возможно, и не самостоятельно, а с помощью подающего многообещающие надежды молодого и честолюбивого лорда Мракса, при содействии которого была виртуозно проведена операция по захвату и ликвидации Темного Лорда и его приспешников.       Если вкратце, то как-то так…       Своё образование я завершал за границей, всё в той же Швейцарии, а потом поступил в Академию, идя по стопам брата. Том делал свою головокружительную карьеру, а я набирался знаний и опыта, определялся со своим будущим и искал своё призвание.       Хотя вернуться на Туманный Альбион тянуло неимоверно, вернее даже не в Англию, а к тому единственному, о котором тосковало моё сердце, и которому было на меня плевать.       Стоило прикрыть глаза и я вновь видел свечение его ауры, переплетающейся немыслимыми узорами, столь прекрасными как зрительно, так и по ощущениям. Единственное что мне осталось — вспоминать…       О Гарри Поттере уже более никто и не говорил. Стремление Альбуса Дамблдора сотворить идола привело лишь к скорому забвению, что не могло не радовать. Но и желания вернуться так же не прибавляло. В то время я вообще думал, что моя нога больше никогда не ступит на английскую землю.       Северус Снейп завязал с преподавательской деятельностью, смог открыть собственную практику и спокойно заниматься любимым делом. Политика его совершенно не трогала, влияние ему было ни к чему. В его мире пробирок, редких ингредиентов, утерянных рецептур прошлого и изысканий пытливого ума, всё это было лишним. Но он остался верным соратником лорда Мракса и добрым другом Люциуса, так что связь с миром не терял.       Что относительно моего родного отца?       Возможно если бы не Том, то я сумел бы понять и принять того человека, каким предстал передо мной Блэк, желая обрести в нём опору и родство, но я ничего не почувствовал к Сириусу, когда его увидел, вообще… Он был для меня чужим, но и терять его в этой мясорубке не желал, все же родная кровь.       Мой «крёстный» отец жив-здоров, почти, если не считать периодических приступов панических атак и неконтролируемых оборотов. А так, всё вполне благополучно. Он женился и подарил мне сестрёнку. Теперь мы видимся периодически, но трепетных чувств к родственникам я не испытываю. Моя семья — это Том, его жена и непоседы-близнецы.       Сейчас это кажется смешным, ведь достаточно узнав Глорию я полюбил её всем сердцем, но тогда — безумно ревновал Тома, так как до этого брат безоговорочно любил только меня. Я же, в следствие того, что был лишён привязанности прежде, боялся до дрожи в коленках потерять родного человека, будучи уверенным: коварная ведьма желает похитить его у меня, и то тепло и нежность, которые были основополагающей моего зыбкого мира. Да, взрослый юноша, но ущемлённый в главных своих потребностях… В общем, я напридумывал себе невесть что, а Тому пришлось всё это расхлебывать.       Брат был как меж двух огней и однажды просто не выдержал:       — Чего ты хочешь, Гарри? Я понимаю, наверное, твои чувства, но… Ты хочешь, чтобы я навечно был привязан к тебе?       — Нет, Том! Я просто опасаюсь, что мне не окажется места в твоем будущем.       — Ты действительно так думаешь?       Покаянный кивок стал подтверждением его слов.       — Я люблю тебя, ты и сам всё знаешь. Даже не догадывался прежде, что способен на подобное чувство, но благодаря тебе я узнал, каково это, когда о тебе переживают, заботятся, тобой дорожат. И, поверь, всё это взаимно, только мне этого уже недостаточно, малыш… — я по привычке зашипел на «малыша», но тут вдруг осознал, что действительно веду себя недостойно и как-то по-детски, но ему-то всего двадцать четыре.       — Ведь это может быть несерьёзно? Ты ещё так молод!       — Всё может быть, Гарри, но ты забываешь, что я не просто лорд Мракс и не так молод, и что живу уже достаточно давно…         А ведь и правда, постоянно об этом забываю. И пусть посторонние видят за его поступками и стремлениями небывалую зрелость взглядов столь молодого мага, но я-то знаю откуда что берётся. Просто он всегда со мной именно как мой брат.       Лишь немногие были в курсе настоящей личности лорда Томаса Мракса, и то их знание было намертво скованно Обетом. Тому хотелось иногда побыть самим собой, хотя бы в кругу доверенных лиц, которых можно было смело назвать друзьями. Но чего он так никому и не раскрыл, так это личности его неизвестно откуда взявшегося брата.       Да уж, сколько натерпелись многоуважаемые лорды от мелкого, но невероятно обаятельного паршивца, которого Том всем представлял как: «Мой братишка, Гриир*, прошу любить и жаловать! И не дай Великая, кто-то осмелится его обидеть…».       Я выпадал в осадок от этих слов, чувство восторга просто зашкаливало и не беда, что мог и сам за себя постоять. Отпор бы уж точно дать сумел или очаровать, на худой конец. Но вот понимание его заботы грело душу и развязывало руки…       Перед соратниками брата я представал в своем истинном виде, немного прикрытом гламуром, чтоб скрыть уж больно кукольное лицо и хрупкость стана: чуть грубее черты, не столь яркие и выразительные глаза, чуть шире в плечах. Я был похож на паренька лет тринадцати, да и вел себя соответственно: иногда, заигравшись, разводил настоящий кавардак в мэноре Мраксов, но всё мне сходило с рук. Лишь брат мог пожурить, и то не сильно.       И как ни странно, я сдружился с Малфоями. Выяснилось, что вся их отмороженность — это маска для посторонних. Даже Драко. Он оказался замечательным собеседником и крестником моего альфы. Это я узнал по узорам его ауры, когда отметил схожесть орнамента в определённом месте и неуловимый аромат, который был характерен только для зловредного зельевара. Возможно ещё и это послужило нашему сближению, но правды я им так и не открыл, не видел в том надобности тогда.       Так, опять отвлёкся…       Глория. Она оказалась достойной леди, которая искренне восхищалась Томом. Возможно, пылкости чувств я сперва и не заметил между ними, но взаимное уважение и душевная близость определенно была налицо. Я постарался принять её ради брата. Мне было уже двадцать и собственная неудовлетворённость заставляла иногда забываться и впадать из крайности в крайность.       Непредвзято взглянув на молодую ведьму, таки смог узреть то, что пытался объяснить брат: она оказалась человеком, на которого можно было положиться. Понятия чести, долга и достоинства были для неё не пустым звуком. Она оказалась именно той, кому я смог доверить благополучие близкого мне человека, и как-то так незаметно сам попал под её опеку и очарование. Теперь могу с уверенностью сказать, что Тому определённо очень повезло с супругой, и я ему даже где-то завидую, но большей частью рад за него. А уж когда на свет появились малыши Дэррик и Валентайн, я был просто на седьмом небе от счастья!       Дэр и Вал стали моей отдушиной, я сам назначил себя их нянькой, и первое время счастливым родителям разве что не палкой приходилось выгонять меня из детской. Сейчас этим непоседам по три года. Великая, суждено ли мне подержать на руках и своего малыша?..       В голове полный бедлам. Что мне делать дальше? Стоит ли лорду Поттеру выходить в свет, или же пусть так и остается в тени непоседы Гриира?       Я так устал от своих тайн и невозможности разделить их с близкими. Зачем мне всё это? Я — последний из своего рода. Хотел бы я обречь своё дитя на такую вот жизнь?       Но, как и всегда, стоило только задуматься о маленьком комочке, продолжении меня и Северуса, как внутри начало разливаться невероятное чувство нежности и трепетного благоговения. Великая, я отдал бы всё, чтоб это свершилось! Боль, тоска, томление… Это всё затмевает желание принадлежать Ему, обрести в нашем малыше продолжение нас. Как же я понимаю своего папу…       Но если я и дальше буду сидеть и ждать у моря погоды, то так и не обрету желаемого. У меня ещё есть немного времени, ещё день. Только необходимо подстраховаться и принять все зелья, а пока навестить брата. Правда я ещё вчера утром отправил сову с сообщением, что у меня опять обострилось наследие и мне следует уединиться, но думаю он не выгонит меня взашей. Сколько сейчас?       — Темпус! Так, час ночи… Эмер!       Практически неразличимый хлопок и звонкое:       — Хозяин звал Эмер, чем Эмер может помочь хозяину?       — Да, Эмер, я хочу увидеться с братом, только так, чтоб не разводить панику, как ты любишь. Если спит, скажи Морти разбудить его и попросить встретиться со мной в его кабинете. Если он ещё не ложился, просто предупреди о моем визите. Все ясно?       — Будет исполнено, хозяин! — Эльфийка в красной с золотой каймой тунике дернула в унисон сказанному своими удивительно большими ушами и с легким щелчком растворилась в пространстве.       Что ж, почему бы и не сегодня? Неполные сутки остались до моего тридцатого дня рождения, думаю, самое время для выяснений и определений с планами на будущее…

***

      С этой пугающей мыслью Гарри-Гриир соскочил с удобного подоконника и отправился в гардеробную привести себя в порядок. Уже когда последняя порция уникального успокоительного, разработанного мастером зельеварения Северусом Тобиасом Снейпом специально для странного и очень вспыльчивого, быстро возбудимого и плохо контролирующего свои эмоции и магию брата лорда Мракса, была принята, раздался ожидаемый хлопок и маленькое и преданное создание с радостью возвестило:       — Лорд ожидает вас, Хозяин! Что ещё Эмер может сделать для вас?       — Всё, милая, можешь быть свободна. Я позову, если что.       Счастливая от своей полезности домовуха радостно закивала головой, от чего её уши, как паруса, захлопали в тишине комнаты.       — Иди, Эмер, я позову.       Почему-то все эльфы, даже старый ворчун Кричер, млели в присутствии Nordlys. Скорее всего, причиной была магия, что так и фонила в разные стороны от стройного и невысокого юноши. Что ни говори, а природа брала своё и молодое тело исправно копило силы для продолжения рода омег.       Гарри снял свой артефакт и надел на другой палец, принимая свой истинный облик, без иллюзии и гламура. Так он поступал очень редко: даже не стал приглушать своё природное обаяние.