POV Лео
I am terrified, I think too much I get emotional when I drink too much I buy every cry 'cause I don't trust I am terrified, I think too much
— Что? Ты хочешь вернуться в Швецию? Алан переворачивается на живот и на его голой заднице играет солнце. Прекрасное зрелище, на самом деле. Мы валяемся на белых простынях в нормальной квартире недалеко от Оксфорда и чувствуем себя замечательно. Закуриваю и жмурюсь: — Ну… Да? — Какого черта, Линдберг? — он бьет меня по боку, из-за чего я делаю недовольную мордашку, а потом обнимаю его свободной рукой. Он пытается выглядеть зло, но при этом нежится в моих объятьях. Забавный глупый Алан. Целую его в нос, и он морщится от запаха курева. Делает вид, что недоволен. — Брось, Кэри, какой шанс того, что я пройду в Оксфорд с полным грандом? Это процента два от силы. Если все попадет на оставшиеся девяносто восемь, то мне придется вернуться обратно, чтобы поступать в другой универ. Там у меня есть… что-то. — Ничего у тебя там уже нет, ты же брата отшил, — он вытаскивает из моих рук сигарету и затягивается. Почти урчит. Наклоняюсь и тяну зубами его за губу, заставляя полностью лечь на себя. Устраивается, а я кладу одну руку ему на талию, а вторую на задницу. Он переворачивает сигарету и дает мне затянуться. — Ладно, просто… Я без понятия, что делать дальше. Может быть, все же не стоило переходить с Военки, пошел бы на IT. Там я точно бы нашел работу. Алан долго смотрит на меня, а потом двумя затяжками приканчивает сигарету, тушит ее о пепельницу на тумбочке и кладет руку мне на щеку. — Эй, ты нашел свое призвание, ясно? И тебе стоит бороться за это. Если ты не поступишь, Оксфорд потеряет прекрасного студента. И я верю в тебя. Понял? Киваю. Несколько раз, а потом втягиваю его в поцелуй, переворачивая, нависая сверху. — Ты будешь очень сильно скучать, если я уеду? — Ты даже не представляешь насколько. — Правда? — Могу показать. — Давай, — втягиваю его в поцелуй. В прекрасный поцелуй в этой идеальной квартире. Странно, что за столько лет жизни в Дурмстранге, мы так и не научились нормально готовить. Так что я сейчас смотрю на что-то, что гордо должно называться «курицей гриль» и тыкаю вилкой в обгоревший бок: — Ал, ты уверен, что это можно есть? Кэри где-то в комнате ищет свои штаны, так как вечером мы идем в Оксфорд на день открытых дверей и первый экзамен. — Да! Мы же сделали все по рецепту? Он выходит из коридора, застегивая рубашку. Смотрит на меня, а потом на наш шедевр кулинарного искусства. Вздыхает и лохматит волосы: — Закажем пиццы? —Вообще-то я еще не нашел работу, так что… — Брось, у нас остались деньги. А потом придумаем что-нибудь. Будем жить на стипендию? — он подходит и наклоняется ко мне, что между нашими губами остается несколько сантиметров. — Да. Он улыбается и целует меня, а я утягиваю его к себе на колени, утыкаясь носом в волосы, пока он пытается отковырять запекшуюся кожу. Запускаю пальцы ему под рубашку: — Ты опять таскаешь мой шмот, маленький пиздюк? — Ага, — он подносит кусочек кожицы к моим губам, и я довольно откусываю. — А что одену я? — Другую рубашку, — он улыбается, берет со стола чашку с холодным кофе и даже без брезгливости, отпивает. Любитель фраппучино, — да брось, тебе же нравится, когда от меня несет тобой за версту, хватит выебываться. — То есть я не могу повзрослеть и доказывать свою территорию другими… методами? — Засосы входят в этот список, Лео. — Господи, какой же ты зануда, — целую его в затылок и кидаю взгляд на настенные часы, — у нас еще два часа, есть идеи, чем заняться? — Можем сбегать в универмаг, — Алан жмет плечами, — там пивас по акции. — Как быстро мы скатились от романтики к пивасу, — вздыхаю, прижимая его к себе. — Нравится быть студентом? — Мы пока что не студенты. — Перестань, — он запускает пальцы мне в волосы и целует в лоб, — все будет хорошо, ясно? Закрываю глаза и тяжело вздыхаю, после чего киваю. — Я люблю тебя, Алан. — Я знаю. Я тоже люблю тебя, Лео. Лампа на этой маленькой кухне очень похожа на советскую, да еще и эти ободравшиеся обои. Кажется, я теперь понимаю, почему хозяйка не сдерла с нас двойную цену. Есть и плюсы, с другой стороны, можно курить прямо в доме и не особо парится, что потом придется белить потолки или что-то в этом духе. В распахнутое окно проникает летний ночной ветер, где-то внизу проезжала маггловская полиция, ловя очередных горе-студентов, а я пытаюсь абстрагироваться от всего этого и вникнуть в соль книги. Третий раз прохожусь взглядом по строчке «чары выше уровня разряда С могут причинить тяжелый ущерб как моральный, так и физический», а дальше предсказуемо спотыкаюсь на куче умных слов. Вот же блядство. Тушу одну сигарету и тут же беру вторую. Все равно не усну. — Лео? Поднимаю голову. Алан стоит в проеме в синей полосатой пижаме, и для полноты картины ему не хватает только колпака и медведя в руках. Выглядит сонно и разбито, потирает глаза, но пытается делать вид, что не уснет, сделав еще пару шагов. — Алан, иди спать. — Что ты тут делаешь вообще? — полностью игнорирует мое предложение и шаркает тапочками с щеночками, которые мы купили пару дней назад. Заходит за спину и уже привычно запускает пальцы в волосы, и мне не нужно видеть, чтобы знать, что он щурится и пытается понять, что я читаю. Вздыхаю и откидываюсь на спинку стула. Затягиваюсь. Все равно ничего в голову не идет, какая уже разница. — Высшие Чары? Мерлин, Линдберг, экзамен по ним через две ебанных недели, хватит так сильно парится на этот счет, время… — он смотрит на настенные часы, и ему нужно несколько секунд, чтобы сфокусироваться, — четыре часа. Какого хуя ты не спишь? — Мне надо готовиться, я провисаю на этой теме. Стряхиваю пепел в пепельницу, пока Кэри вздыхает и обнимает меня со спины, соединяя руки на груди. — У тебя для этого есть две недели. Пойдем спать, без тебя холодно. Ты везде окна пооткрывал? — Ты учился в Дурмстранге, но тебе холодно, когда я проветриваю? По-моему, где-то система дала сбой. Телефон на столе мигает вспышкой и я, кажется, слишком быстро хватаю его и переворачиваю, открывая переписку. Просто Ингрид в общую беседу пишет и предлагает встретиться. Ничего нового. Вздыхаю. — Это из-за Рея? — С чего ты взял? — Ты же понимаешь, что это его выбор, и вы не будете всю жизнь проводить рядом друг с другом? Он должен пойти своей дорогой, ты не можешь оберегать его, как курица яйца. — Да я знаю, просто… — кидаю телефон на стол, — я не знаю. Его эти проходные в эту ебучую гильдию. Он не пишет уже три дня. Вдруг с ним что-то случилось? Ты же его знаешь, он… — Лео, — прерывает меня и целует в шею, — Рей большой мальчик. Не думаю, что с ним что-то случилось. Он скоро позвонит. Тебе не нужно ждать его день и ночь. — Я понимаю, но не могу ничего с собой поделать. Да еще эти ебучие экзамены, это же просто… — Ты все сдашь. — Ты всегда так говоришь. Вы все, блять, так говорите, но что если нет? Что если я правда не поступлю? Почему никто не допускает этого? Это самый уважаемый университет Англии, я могу туда не пройти, между прочим. — Но ты пройдешь. — Да откуда ты знаешь?! — Потому что я знаю тебя, блять, понял, Линдберг? — он куснул меня за мочку уха, — и ты всегда добиваешься своего. И я верю в тебя. И все мы в тебя верим. И в Рея. Мы все всё сможем, поняли, хуесосы? Я заебался вам это говорить. Алан тяжело вздыхает и тут мне приходит в голову, что у него тоже могут сдавать нервы.Он расслабляется и так привычно садится ко мне на колени. — Не нужно парится по всему, что есть в мире, Лео. — Не нужно. Но не парится пока не получается. Алан вздыхает и обнимает меня крепче. — Пойдем спать? Станет легче. Сходим завтра на черную пантеру? Киваю, целуя его в висок. — Да, хорошо. — И ты расслабишься, Леонардо Пьер Линдберг, иначе я за себя не отвечаю!