Goretober

Стук был таким тихим, что поначалу Вэньчжоу принял его за усилившийся дождь. Предновогодний вечер выдался ненастным, а дом стоял вдалеке от дороги, никто бы не заметил его даже если бы случайно оказался в этом уединенном месте. Уже много лет Вэньчжоу был единственным, кто сюда приезжал. Стук повторился. Сквозь ритмичный шум дождя послышались шлепки, будто кто-то прыгал по мокрому крыльцу. В комнате похолодало. Вэньчжоу почему-то вспомнилось о голодных духах, спускающихся в праздники с гор, и он усмехнулся собственной глупости, спускаясь к входной двери. — Кто там? — Это я, капитан, — ответ Лу Ханьвэня завершил оглушительный чих, как будто начинающуюся простуду не было слышно по осипшему голосу. — Откроете? У вас тут холодрыга, как на кладбище. Вэньчжоу прикрыл глаза и медленно потянулся к замку. Ханьвэнь все-таки нашел способ застать его врасплох. Это тянулось уже больше года. Где-то между ивентом Всех Звезд в Циндао и своим днем рождения он впервые заметил, что Ханьвэнь старается его избегать. На осторожные попытки узнать в чем дело тот неумело, но упорно отговаривался школой, напряженным графиком, неприятностями с друзьями — чем угодно, что увело бы разговор подальше от влюбленных взглядов, которые он бросал на Вэньчжоу как только решал, что на него никто не смотрит. Вэньчжоу было не привыкать к подобным взглядам, но до сих пор ему не приходилось сталкиваться с чувствами человека, с которым они вместе работали и жили в соседних комнатах. Было очень неловко, а поговорить не выпадало повода: Ханьвэнь держался за свою тайну как пленный партизан из патриотических фильмов. В конце концов Вэньчжоу решил его не трогать — первые влюбленности, как правило, быстро проходят. Год спустя повзрослевший Ханьвэнь стоял на его пороге и что-то подсказывало, что он забрался в эту неприветливую долину не для того чтобы сообщить, что наконец преодолел свои нежные чувства к капитану. — Что ты здесь делаешь? — Вэньчжоу посторонился, впуская незваного гостя. Ханьвэнь тут же скользнул внутрь, на ходу стягивая прилипший к лицу капюшон. Его трясло от холода, ледяная вода стекала по слишком легкой для такой погоды куртке — в полумраке прихожей он был похож на несчастного призрака. Про то, чтобы выгнать его в таком виде домой, не могло быть и речи. Вэньчжоу вздохнул и приготовился пережить очень неловкий вечер. — Х-хотел сд-делать вам сюрп-приз, — запинаясь, пробормотал Ханьвэнь, не поднимая глаз. Ему было на что посмотреть: под ногами собралась уже приличная лужа, постепенно подползающая к светлым тапочкам Вэньчжоу. — Твои родители знают где ты? — Вэньчжоу подавил мелочное желание сообщить, что ему не нравятся сюрпризы, Ханьвэнь и без того явно понимал, что сделал глупость. Что ж, все к лучшему, на этот раз они все-таки поговорят. — Знают. — Ханьвэнь перестал стучать зубами и шмыгнул носом. — Я им сказал, что должен уладить дела в команде, вернусь домой завтра к ужину. Все в порядке. Он поднял голову и уставился на Вэньчжоу с упрямым вызовом, явно готовый к бою. Вэньчжоу почувствовал, как на него нисходит смирение. — Разувайся и проходи, я поищу тебе переодеться. К семнадцати годам Ханьвэнь почти догнал его ростом, но чужая одежда все равно висела на нем, как на голодающем бездомном. Вэньчжоу протянул ему плед и указал на ближайшее к огню кресло. — Садись, бери чай. Давай поговорим. — Красивый у вас дом, только какой-то очень западный, — заметил Ханьвэнь, пытаясь потянуть время. Его все еще подтрясывало, должно быть шел пешком от самой станции. Восемь километров под ледяным дождем, один, по темнеющему бездорожью. Боже. — Отец любил европейскую архитектуру. — Вэньчжоу сел напротив, сжал подлокотники до белых пальцев и вздохнул. — Что мне с тобой делать, малыш Лу? — Откуда мне знать?! — на этот раз Ханьвэнь не стал отпираться, а сразу перешел в контратаку. — Не то чтобы у меня шикарный опыт, а Байду не ищет ничего полезного для несчастной любви. Я думал все со временем пройдет, но оно только становится хуже. Он вскинул голову, не скрывая злого отчаяния в глазах. — Я надеялся, что вы давно что-то придумали, просто не хотели ранить мою гордость. Но не надо больше, просто сделайте так, чтобы это прекратилось, если можете... Ханьвэнь всхлипнул, сгибаясь пополам, словно ему было больно. Все заготовленные слова вылетели у Вэньчжоу из головы. Он никогда не был жесток, а Лу Ханьвэнь был ему не чужой и видеть, как тот страдает от его равнодушия, было мучительно. Он присел на колени у чужого кресла и неловко обнял Ханьвэня, плотнее укутывая в кусачий плед. — Я не желаю тебе зла. Если бы я мог что-то сделать, то не стал бы ждать, пока ты начнешь просить. — Я знаю, — выдавил Ханьвэнь между рыданиями. — Вы лучший капитан на свете, а я п-просто... Он сполз на пол, вцепился Вэньчжоу в плечи и заплакал еще сильнее, словно прорвало плотину. Вэньчжоу прижал его крепче и начал легонько укачивать, пережидая половодье. Ханьвэнь всегда удивлял его, удивил и сейчас. Поразительно как долго он копил все в себе, щадя чужие чувства. Наверху зазвонил телефон, но сейчас Вэньчжоу было не до звонков. Он поцеловал притихшего Ханьвэня во влажную макушку. — Как мне тебе помочь? — Полюбите меня, пожалуйста, и живите со мной долго и счастливо, — буркнул тот охрипшим от слез голосом. У Вэньчжоу гора с плеч свалилась, он никогда не был так рад слышать чужой треш-толк. — Я бы с радостью, но не знаю как. Еще варианты есть? Ханьвэнь немного отстранился и смерил его изучающим взглядом. Для человека в процессе нервного срыва он выглядел почти нормально, даже глаза не опухли — только покраснели. — Укусите меня. — Прости? — Вэньчжоу показалось, что он не все расслышал. — Укусите меня, — повторил Ханьвэнь. — Вы же все равно не будете со мной спать? — Точно не сегодня, — согласился Вэньчжоу и поморщился от досады на глупую оговорку. — Я не буду ловить вас на слове, — благородно заверил Ханьвэнь. Ему стало лучше, хотя высвобождаться из объятий он очевидно не собирался. — Это вообще не ваша проблема. — Ты не проблема. Вэньчжоу был тронут до глубины души. Мало кому хватало сил не только признаться ему в любви, но и не озлобиться в ответ на отказ. Ханьвэнь определенно не был для него проблемой. — Тогда укусите, — повторил Ханьвэнь. — Поставьте мне засос, чтобы я встретил Новый год зная, что не отвратителен человеку, которого люблю. Можете? Он спрятал лицо у Вэньчжоу на груди, оставляя на виду только пылающие уши. Явно готовился к отказу. — Ты мне не отвратителен, — тихо сказал Вэньчжоу, поднимая его голову за подбородок. — Ты красивый, смелый и однажды принесешь кому-то большое счастье. Но я никогда не любил и не знаю полюблю ли когда-нибудь вообще. Не хочу давать тебе ложных надежд. Он очень боялся ошибиться, но Ханьвэнь выслушал его крайне внимательно и не стал бросаться на шею с обещаниями дождаться любви. — Если надумаете влюбиться, вспомните какой я красивый и смелый, — улыбнулся он через силу. Вэньчжоу рассмеялся, он и не надеялся что все обернется так хорошо. — Обещаю. — Так что насчет моего засоса? — Ханьвэнь запрокинул голову, обнажая длинную шею с неровно бьющимся пульсом. Такого бойца было трудно сбить с толку. — Счастливого Нового года, — шепнул Вэньчжоу и впился зубами в мягкую кожу. Он не знал что ждет их в будущем, но был уверен, что сделает все возможное, чтобы с Лу Ханьвэнем не случилось ничего плохого. Просыпался Вэньчжоу тяжело. Голова разламывалась, как с похмелья, во рту стоял неприятный железистый привкус. Он перекатился на спину и накрыл лицо ладонью, вспоминая события вчерашнего вечера. Ханьвэнь быстро уснул, измученный тяжелой дорогой и переживаниями. Вэньчжоу помог ему подняться в гостевую спальню и еще долго сидел рядом, охраняя чужой сон. На душе было неспокойно. В конце концов он все-таки ушел к себе и, судя по солнцу, проспал до позднего утра. Нужно вставать. Поезда здесь ходили редко и следовало поторопиться, чтобы Ханьвэнь успел на обещанный ужин с родителями. Он не успел свесить ноги с кровати, как зазвонил телефон. Вэньчжоу не глядя нашарил трубку и нажал отбой, разговаривать ни с кем не хотелось. Потом посмотрел количество пропущенных и перезвонил: Шаотянь был болтлив и общителен, но не до такой степени. — Капитан, наконец-то! Я вам со вчерашнего вечера звоню, все звонят, а вы не отвечаете, думал с вами тоже что-то случилось. Я уже ехать собирался, только не знаю где вы живете. Что вы за скрытный человек, мы же как семья, а я до сих пор не знаю как до вас добраться, если вы вдруг подскользнетесь с ванной и сломаете ногу... — Что случилось, Шаотянь? — перебил Вэньчжоу. В доме было холодно, будто кто-то оставил дверь нараспашку, в груди противно ныло дурное предчувствие. — Малыш Лу попал в аварию, — тихо сказал Шаотянь. — Со вчерашнего дня в коме, говорят состояние тяжелое. Входя в палату, Вэньчжоу был мертвенно спокоен. Бледный Ханьвэнь неподвижно лежал на высокой кровати, опутаный бинтами и трубками капельниц. Его оперировали весь вчерашний день, а потом он так и не вышел из наркоза. Вместо этого он навестил Вэньчжоу, чтобы запоздало признаться ему в любви. — Ты же не приходил попрощаться, правда? — Вэньчжоу непослушными пальцами погладил чуть теплую щеку, белую, как надгробный мрамор. — Ты же такой сильный, Ханьвэнь, не смей... Стерильная комната дрогнула и расплылась, на шею Ханьвэня упала капля и Вэньчжоу ее вытер. Совсем рядом на светлой коже горел багровый засос, еще хранящий отпечаток его зубов. Вэньчжоу попятился, уткнулся ногами в соседнюю койку и тяжело на нее упал. Все было по-настоящему: и визит, и слезы, и спящее лицо, которое так хотелось уберечь, но не вышло. Грудь сдавило, там что-то перевернулось, готовое раскрыться или умереть. Он с трудом поднялся, вновь подошел к кровати Ханьвэня и взял его за руку. — Я полюблю тебя и буду жить с тобой долго и счастливо, обещаю. Только просыпайся. Вэньчжоу не ждал чуда. Одно чудо с ним уже случилось и это уже больше, чем может рассчитывать человек. Он просто делал выбор, подчиняясь нахлынувшим эмоциям. Расцветает ли любовь, соприкоснувшись с чувством, пересилившим законы жизни и смерти? Ему было не с чем сравнивать, но он очень хотел попытаться. Она расцвела, когда ресницы спящего дрогнули и на Вэньчжоу взглянули затуманенные голубые глаза. — Капитан? Мне приснилось... — Это был хороший сон, — Вэньчжоу склонился к нему и легко поцеловал в губы. — Очень хороший. Поправляйся скорее, я буду тебя ждать.